Ранним утром мужчина средних лет проводил осмотр машины. Он был одет в солидную форму: белая рубашка, черные брюки и галстук, лакированная, начищенная до блеска, обувь. Фуражка. Погоны с двумя стрельчатыми полосами, идущими поперек. На правой стороне груди – значок.
Это был представитель одной из самых сложных, ответственных и романтичных профессий.
Пилот. Командир воздушного судна.
От одного только названия уже по телу пробегают легкие приятные мурашки, возникают мысли о полете, о небе, о таких далеких и одновременно близких облаках, плывущих кролем. О птицах… О далекой человеческой мечте на протяжении всего своего цивилизованного существования до появления на свет изобретения братьев Райт, которое дало оправданную надежду на покорение новой вершины и стихии – воздуха.
– Эх, хороша! – заметил командир, заканчивая внешний осмотр. Пилоты всегда обращаются к самолету в женском роде, предпочитая называть его машиной, подобно информатикам, которые так же именуют компьютеры.
Сегодня ему предстояло лететь на своей старой подруге, машине Як-42. Яшка. Именно на ней он начинал свою летную карьеру вот уже четырнадцать лет тому назад. С ней он провел незабываемые две тысячи двести двадцать часов полета – больше, чем с какой-либо другой. В последствии парк модернизировали, обновили. Стали летать преимущественно на Airbus’ах. Однако же никто не отменял эксплуатацию Яшек и Тушек (насчет вторых, кстати говоря, он успел опробовать Ту-134, или в «летном народе» Свисток, а также Полтинник: Ту-154), которые Лев Ташин, а ныне уже командир корабля Лев Иннокентиевич Ташин, и пилотировал, начиная с должности второго пилота.
Интересно как все происходит… Только что ведь закончил школу, сдал вступительные экзамены в институт, пройдя жесткий отбор, и уже ты ни шкодник Лёва, ни любимый и дорогой для девушки Лёвчик, ни даже дворовой любитель футбола, нападающий Шина. Ты – Лев Иннокентиевич, линейный пилот второго класса, командир воздушного судна.
Молодость, видимо, тогда и заканчивается, когда тебя начинают называть по имени-отчеству да обращаться на «вы».
Нынешний Як-42 был поистине красив и хорош собою. Подобно остальным своим собратьям по парку главной авиакомпании России, он был выкрашен в серебристый металлический цвет, переходящий ближе к хвосту в приятный синий, а оперение венчалось неизменным триколором. И обязательный атрибут: название авиакомпании «Аэрофлот» вдоль фюзеляжа.
Обход машины близился к концу. Надо сказать, что к этому времени пилоты уже успели пройти обязательную предполетную медкомиссию. Довольно волнительный момент для тех, у кого есть маломальские проблемы со здоровьем. Здесь проверяют не только давление и пульс, но и темп, ритм разговора. Все данные заносятся в медицинскую карту. «Хлебная», как называют ее между собой водители крылатых машин.
Оба пилота также побывали и в штурманской, где они детально разобрали полет и изучили сам самолет (так как все самолеты чем-то да отличаются), детали полета. Здесь же они просмотрели, так называемые, NOTAM, временные ограничения. Например, в этот раз значилось, что в аэропорту прибытия – Амстердам, аэропорт Схипхол – не работает третья рулежная дорожка.
Затем второй пилот отправился за чемоданом полетных карт, а Лев Иннокентиевич – подписывать полетное задание. В оном значилось все: маршрут, взлетный вес, загрузка, топливо, количество пассажиров и так далее.
Это еще не все! Далее пилоты знакомились с cabin crew, кабинным экипажем. Проводили брифинг предстоящего полета.
И только теперь они все дружно направлялись к машине на специальном автобусе.
Экипаж пошел подготавливать самолет к полету, второй пилот занялся кабиной, ну а удел капитана – осмотр.
Утро выдалось чуточку прохладное, хоть и был июль месяц. Немного озябнув, Лев Иннокентиевич уже поднимался по трапу. Сегодня он был в хорошем расположении духа. Да и вообще: в плохом настроении вести самолет как-то не комильфо. Отличное настроение создавала не только удовлетворенная ностальгия по Яшке, но и то, что второй пилот ему достался новенький, это был его первый полет международного уровня. И так как где-то глубоко внутри у командира тешилась юношеская мечта быть педагогом, он хотел научить подающего надежды нового пилота «всему и, может, чуточку больше».
В проеме двери Ташин остановился, оглянулся, увидев горизонт и восходящее Солнце, и только потом вошел внутрь. В кабине уже все было подготовлено вторым пилотом, Сергеем Долыбушкевым. Подачей электричества, то бишь, работой всех систем самолета, занимался наземный источник питания. Бывает, используют вспомогательную силовую установку, которая работает по принципу генератора в автомобиле, потребляя топливо. Однако, каждый литр горючего на счету, поэтому ненужных расходов всегда необходимо избегать, если имеется такая возможность.
– Ну что, Сергей, как тебе машинка? – поинтересовался командир.
– Замечательная, Лев Иннокентьевич! – Предвкушение предстоящего полета так и читалось в глазах юного, по меркам гражданской авиации, пилота. – А Вы что скажете? Изменилась она с тех пор?
– Так, Сережа, во-первых: общаемся мы не на «вы», а на «ты». Это обязательное условие… Хотя нет, это – мой приказ. Я не один из тех унылых задротов, что требуют официоза в кабине. Приказ понятен?
– Так точно! – Долыбушкев улыбнулся.
– Во-вторых, – продолжал Ташин, усаживаясь в кресло и регулируя его под себя, которое, к зависти автомобилистов, может перемещаться в трех направлениях: вперед-назад, влево-вправо и вверх-вниз. – Да, машинку перекрасили. – Командир подмигнул.
Надо признать, что Сергею повезло с наставником, и он это сам прекрасно понимал. Юнец даже успел твердо решить: необходимо наладить прочный контакт с Львом Иннокентьевичем, дабы летать только с ним – настолько этот человек располагал к себе.
– Список паксов уже принесли? – спросил командир.
– Еще нет, – ответил второй пилот.
Паксами они называли пассажиров. Просто-напросто для краткости. Легче сказать «pax», чем «пассажир». Нельзя не заметить, что с этим, на первый взгляд, не шибко важным вопросом в кабине атмосфера переменилась с чисто дружеской на профессионально-дружескую.
Полным ходом уже шла посадка, стюардессы и стюарды приветствовали обладателей boarding pass, посадочных билетов, стоя на входе, в середине и конце салона.
– Итак, – начал Ташин, – сейчас мы будем забивать маршрут в гарминку. Хош попробовать?
– Конечно! – с видимым энтузиазмом отозвался новичок.
Гарминкой называлось ни что иное, как GPS – система навигации. Тоже устройство минувших дней, сейчас повсеместно использовали более современную эфэмэску, FMS, Fuel Monitoring System. Она умеет не только заниматься навигацией, но еще и следить за работой всех систем, начиная от контроля за расходом топлива и заканчивая регистрацией самых мельчайших данных.
– Зачитываем чек-лист, – продолжает командовать Ташин.
В check list содержатся все пункты, подлежащие неоднократной проверке на разных этапах управления самолетом.
За этим занятием их застает бортпроводница, которая дожидается окончания проверки, затем делает доклад о числе пассажиров, замечая при этом, что еще трое отсутствуют. Второй пилот в это время занимается сверкой документов.
– Спасибо, Настасья, ожидание десять минут, время полета: три часа двадцать минут. – Таким образом, командир корабля дает дополнительное время посадки, по окончании которого будут закрыты двери и убран посадочный рукав.
Теперь Ташин должен был обратиться к пассажирам:
– Дамы и господа, мы рады приветствовать вас на борту самолета Як-42 авиакомпании Аэрофлот, следующий рейсом из Москвы в Амстердам. Меня зовут Лев Иннокентьевич Ташин, я командир нашего судна, которое носит имя путешественника и мореплавателя Витуса Беринга. Время полета составит три часа двадцать минут. От имени компании Аэрофлот и всех членов альянса Скайтим мы благодарим вас и желаем приятного полета.
Затем пилот второго класса перешел на английский язык, и продублировал свою речь.
С этого момента вылет становился на низкий старт.
– Включить ВСУ.
Осуществляется переход на внутреннее питание от силовой установки, свет в салоне самолета на долю секунды мигает.
– Ну, что ж, начинаем-с, комрад! – Теперь уже загорелся и командир, еще больше заряжая своего напарника уверенностью, позитивом и бодростью духа. – Вот тебе первое указание: вести радиообмен буду сейчас я, ты же будешь расшифровывать мне каждую фразу. Это небольшой экзамен, так сказать, – Ташин подмигнул.
– Фигня-вопрос! – Но на самом деле Сергей все же немного испугался, напрягся. Это был действительно мини-экзамен для него. Свидетельствовала тому мгновенная потеря из памяти всех терминов и знаний тонкостей радиообмена.
– Шереметьево руление, доброе утро. Аэрофлот семьсот семнадцать на стоянке D42, информацию Рара имею, разрешите вылет согласно плана.
– Аэрофлот семьсот семнадцать, Шереметьево руление, доброе утро, – приветствует диспетчер. – Вылет согласно плана разрешаю, полоса в работе двадцать один правая, выход по схеме бужарово 25D, первоначальный эшелон ноль-восемь-ноль, ответчик двадцать пять-пятьдесят три.
Командир дает знак второму пилоту к расшифровке, тот к своему удивлению отвечает четко и быстро, как это и требуется:
– Сейчас мы запросили информацию о рулении и соответствующее разрешение на него, а также указали свою осведомленность о погоде. В ответ получили оное разрешение, информацию о взлетной полосе, ориентир на локатор в районе поселка Бужарово, курс эшелона, то бишь, линии полета после набора высоты, и присвоил нашему самолету свой код ответчика.
– Вылет согласно плана разрешили. – Продолжает радиообмен Ташин. – Полоса двадцать один правая, по схеме бужарово 25D, первоначальный ноль-восемь-ноль, ответчик двадцать пять-пятьдесят три.
За ним вступает Долыбушкев:
– Повтор данной диспетчером информации.
За ним диспетчер:
– Аэрофлот семьсот семнадцать записано верно, запуск по запросу.
– Диспетчер подтвердил верность данных, ожидает запрос на запуск двигателей, – вторит ему второй пилот.
На этом первая часть радиообмена закончилась. Ташин удовлетворенно похлопал напарника по плечу.
– Молодец, мякиш, не подвел! – Одобрение командира воздушного судна, пилота второго ранга да еще и с этим наиболее неформальным обращением (а именно так, порой, называют молодых пилотов) значило для Долыбушкева наивысшую степень выказанного уважения.
Як-42, под управлением Льва Ташина и Сергея Долыбушкева, приступал к одному из опаснейших и наиболее нестабильных этапов – взлету. Это самолет, который должен проследовать из столицы Российской Федерации в столицу Нидерландов; который должен пронести восемь членов экипажа и более сотни пассажиров над облаками, подобно гигантскому грифону, и совершить посадку на родине ветряных мельниц.
На бумаге и на словах это только три слова «более сотни пассажиров». Но стоит только назвать имя и фамилию человека, который сидит на месте F7, в седьмом ряду справа у окна: Евгений Тезиков – врач-патологоанатом, на чьем счету два научных открытия и государственные награды. Да что там, это все не так важно, как его семья, летящая с ним. Жена и дочь.
И все равно в памяти останется только лишь «патологоанатом с женой и дочкой». Какие-то пространные обозначения. Безличностные. А если рассказать и о них? А если рассказать про каждого из пассажиров? Про жизнь каждого из них? Про молодоженов, летящих на медовый месяц смотреть каналы Амстердама? Назвать их имена, рассказать про их первую встречу, первый поцелуй?.. И так про всех, абсолютно всех сидящих здесь людей.
А потом сказать: не правда ли замечательная картина? Не правда ли их ждет интересное путешествие в красивом городе? Это ли не счастье?
И добавить после: их уже нет в живых. Они не долетели.
Никто из них.