Очень легко и непринуждённо сдав экзамены за первый курс института, я почувствовал себя уверенным и сильным студентом. Потом была работа в студенческом стройотряде на целине, в казахских степях. Студенческий отряд получился «новоиспечённым», созданным из одних первокурсников, кроме командира и комиссара, но и у них была только вторая целина. Заработали мы тогда сущие гроши: по двести пятьдесят рублей за два месяца. В четыре раза меньше суммы, которую зарабатывал обычно боец нормального стройотряда. Но, впечатлений от той целины осталось немереное количество…
Поэтому, сейчас, после второго курса, мы готовились к летней работе в составе «дикой халтурной бригады» в составе десяти человек, хорошо знакомых друг с другом. Оставалось только сдать экзамены в ускоренном темпе, чтобы раньше выехать на строительный объект. Прикинув свои возможности, я решил к экзамену по научному коммунизму не готовиться совсем: всё равно что ни – будь на четвёрку наболтаю. А в этот промежуток досрочно сдать термообработку чугуна и стали. Ранее я достаточно легко на четвёрку сдал металловедение зав. Кафедрой Кириллову и термообработки не опасался…, как оказалось, зря.
Термообработку у нас вела «бабушка» Сенкевич, по натуре достаточно добрая, как большинство полных людей. Но, мы, молодёжь, добрыми были не очень и звали её за глаза «чугунной бабкой». Наверно, одной из причин такого прозвища была её комплекция: рост не более чем полтора метра, при внушительной толщине. А кроме того структура чугуна была её излюбленной темой, да и говорила она как – то медленно. Нам казалось, что и думала также медленно. И вот, я уже сижу на досрочном экзамене, который сдаёт параллельная группа. Термообработку я знал несколько хуже, чем металловедение, но по моим прогнозам на четыре с минусом знал явно, хотя, в этот раз и тройки мне бы хватило. С одной тройкой за семестр стипендию нам давали.
Подготовив все вопросы по билету, сел отвечать. Сенкевич берёт мою зачётку и прочитав фамилию, говорит: у меня учитель был: Бабошин Александр Львович, написавший трёх томный учебник по термообработке. Посмотрим, ка Вы знаете термообработку.
В голове пойманной птицей лихорадочно забилась мысль: мне это всё во благо или нет? Отвечаю на вопросы в билете, ведь, знаю по билету вроде бы всё, как мне кажется. Но, интуиция уже создаёт какое – то тревожное ощущение приближающейся неприятности.
Думаю, что экзаменатор, к моему несчастью, понимала, лишь, половину, сказанного мною. Говорил я в привычном для себя быстром темпе, да ещё плохо проговаривая буквы «Р.» и «Л», к тому же волновался. А старушка (ведь, мне было только 19 лет) наоборот отличалась медлительностью восприятия. Закончил ответ, жду дополнительных вопросов. Вместо этого слышу: да…, Бобошин, да, не тот…
Не знаете Вы термообработки, молодой человек, придётся Вам готовиться, и сдавать повторно. Вот и досрочный экзамен! Но, я смолоду чувствовал себя «непотопляемым» и, совсем немного расстроившись, что так вышло, решил сдавать через день со своей группой. Учитывая ситуацию, я перестраховался, с помощью иногда применяемого студентами рискованного, но, эффективного способа. Кто - то из предыдущих экзаменуемых, вместо одного экзаменационного билета берёт два и выносит лишний билет всем, страждущим халявы.
Потом, по этому билету с помощью учебника и при содействии наиболее грамотных товарищей готовится ответ. Заходишь, берёшь экзаменационный билет, но экзаменатору называешь номер билета, украденного ранее, а свой потом вынесешь для следующего халявщика.
Конечно, опасностей при такой «технологии» много, но студенты рисковали всегда…
Всё шло «как по маслу» и с прекрасно подготовленным билетом присаживаюсь к столу экзаменатора. Учитывая печальный опыт предыдущей попытки, решид говорить особо медленно и членораздельно. Сенкевич смотрит на меня недоверчивым взглядом и говорит: что – то Вы слишком мало готовились. Сердце ёкнуло, но билет – то подготовлен отличниками....
И, успокаивая себя, отвечаю, как можно дружелюбнее и увереннее: я очень старательно готовился оба дня.
Последовательно отвечаю на все три вопроса билета, жду дополнительных вопросов. И что же я слышу? Да, батенька, я же говорила, что термообработку Вы не знаете. Я чуть со стула не упал от этих слов, а внутри как будто что – то оборвалось. Мне ведь, так и осенью не пересдать, мелькнула тоскливая мысль…
Что было потом? А потом трое ребят из нашей «халтурной» строительной бригады, сказав мне, что разговаривать с «чугунной бабкой» будут только они сами, а я должен молчать, не раскрывая рот, попросили у Сенкевич разрешения зайти.
Что они ей только не наговорили, сообщив, что я – командир стройотряда, который будет строить для жителей села новый клуб и без меня никак нельзя..
Поставила тогда «бабка» мне в экзаменационную ведомость тройку, сказав, что в зачётку поставит только после осенней пересдачи. Но, это уже другая история.
Более кошмарного экзамена у меня не было во всей моей дальнейшей жизни.