Простое и расширенное воспроизводство.
Формула стоимости простого товара можно выразить следующим способом: Т = С + V, где «С» -- средства производства, а «V» -- труд, или затрата рабочей силы. Износ средств производства и затрату рабочей силы, овеществлённые в стоимости товара, можно выразить в тех же значениях, которыми обозначается часть стоимости капиталистически произведённого товара. Всё это обозначается просто ради удобства. К тому же, например, если мы возьмём рабовладельческое государство, то труд рабов можно выразить просто как труд или выразить этих рабов просто как сумму стоимостей. Каждый отдельный раб стоит денег при его покупке, определённая сумма рабов выражает определённую сумму стоимости. Таким образом, износ орудий труда и потребление материалов плюс потребление рабочей силы во времени как раз и выражается такой простой формулой стоимости товара. Проще говоря, стоимость простого товара определяется временем производства. Стоимость товара произведённого капиталистически выражается формулой: Т = С + V + M. Эта формула для классиков в их работе «критика политической экономии» по сути, является завершением труда их жизни, не считая, разумеется, остальные подробности капиталистического производства. Само собой разумеется, что лично для меня эта формула является лишь началом в работе «Созидание новой политической экономии». Мне пришлось с самого начала применить более сложную формулировку, кроме затрат труда внести также и затраты материалов и износ орудий труда. Всё это вместе посчитать, по-видимому, в древние времена было делом непростым, приходилось торговаться. Торг и опыт приводили более или менее к справедливому компромиссу. Может быть, для первой части, приём мой был не столь удачен, как это кажется мне, но лично меня он вполне удовлетворил: каждый рассуждает так, как умеет. Я беру на разработку только самые щепетильные отношения, образно выражаясь, занимаюсь анализом на плечах Маркса самими нервами политической экономии, скоплением нервной системы сосредоточенной в отношениях продавцов и покупателей. К тому же новая политическая экономия должна быть по существу плодом коллективного ума. Только коллективными усилиями можно противостоять «экономиксам» и экономистам-фетешистам. А теперь перейдём к вопросу, поставленному во второй части относительно денег для оплаты прибавочной стоимости.
Чтобы быть исторически последовательным, я должен показать, как этот вопрос возник в политической экономии: «Один из противников Тука, ухватившийся за формулу: Д – Т – Д1, спрашивает его, как это капиталисту удаётся постоянно извлекать из обращения больше денег, чем он их бросает в обращение. Вполне понятно. Здесь речь идёт не о созидании прибавочной стоимости. Созидание прибавочной стоимости, являющееся единственной тайной, с капиталистической точки зрения само собой разумеется. Ведь применённая сумма стоимости не была бы капиталом, если бы она не обогащалась прибавочной стоимостью. Следовательно, так как, согласно предположению, она является капиталом, то созидание прибавочной стоимости само собой разумеется.
Следовательно, вопрос состоит не в том, откуда происходит прибавочная стоимость, а в том, откуда берутся деньги, в которые превращается прибавочная стоимость». Капитал, том II, стр. 370.
Дальнейший ход рассуждений, за исключением кратких примеров Маркса, я попытаюсь сформулировать в краткой и популярной форме своими словами. «Тяжёлый язык» классика довольно сложен для восприятия и малопонятен для простых людей далёких от классической политической экономии. Что знает сам капиталист – это одно, а как получается, что он бросил в обращение одну сумму денег, а обратно взял больше, чем вложил, это другое. Для самого капиталиста и производительный рабочий, и средства производства, и деньги, которые он бросает в обращение через производство продукта – всё это лишь различные формы капитала. Но какой из этих капиталов: основной, производительный или денежный приносит ему прибавочную стоимость (прибыль) – это для него самого тайна, просто факт капиталистической жизни. Откуда берутся деньги для покрытия прибавочной стоимости, является вопросом не простым и наскоком его не разрешить. Здесь не следует обходить этот трудный вопрос путём различного рода хитроумных увёрток, например такого рода: капиталист «А» продаёт по повышенной цене капиталисту «В», капиталист «В» продаёт таким же способом капиталисту «С» и так далее. Каждый капиталист является продавцом товара в одном отношении и покупателем товара в противоположном отношении. Так что их шансы равны и торг всё расставит на свои места, осуществит между ними компромисс, и они будут равноправны. Но если даже убрать наличие торга, то и в этом случае каждый из них выиграет на продаже, но проиграет на покупке. И в этом случае на обмане ничего не получится, долго не проживёшь. Здесь не может быть обмана, всё делается естественно, честно и справедливо.
Капиталисты действуют разносторонне, у каждого свой период оборота: фермеру нужен один год, фабриканту игрушек требуется другой период оборота, и так далее. Сам период кругооборота может раздробиться на составные части. Так что может быть несколько периодов оборота продукции и несколько различных оборотов составных частей средств производства: сырого материала, зданий, орудий и так далее. Капиталисты действуют как класс против рабочего класса, и в этом отношении они действуют как коммунисты, сплочённо, хотя каждый из них действует как частное лицо, как член класса. Вот как Маркс подходит к решению этого вопроса: «Итак, класс капиталистов остаётся единственным исходным пунктом денежного обращения. Если ему для оплаты средств производства требуется 400 ф. ст., а для оплаты рабочей силы – 100 ф. ст., то он бросает в обращение 500 ф. ст. Но заключающаяся в продукте прибавочная стоимость в 100% равна стоимости в 100 ф. ст. Каким же образом класс капиталистов может постоянно извлекать из обращения 600 ф. ст., если он постоянно бросает в него только 500 ф. ст.? Из ничего не будет ничего. Весь класс капиталистов не может извлекать из обращения ничего такого, что раньше не было бы брошено в него».Там же,стр.375. Таким образом, сам же этот класс капиталистов и бросает в обращение те деньги до первого периода кругооборота, которые потом извлекает из него в виде прибавочной стоимости. На то они и капиталисты, чтобы в то время пока рабочие оплодотворяют производимый продукт прибавочным трудом, эти капиталисты тратят на свою собственную жизнь как простые потребители из своего собственного кармана, а не как капиталисты. И только по окончанию производства и продажи продукта как товара они получают в денежной форме обратно прибавочную стоимость и уже с этого момента начинают жить исключительно за счёт труда рабочих. Трудное начало для понимания и вполне разумный конец, который просто и ясно, по-моему, объяснён. Куда ещё проще?
Но это простое воспроизводство прибавочной стоимости и оно может продолжаться столетиями не обязательно при власти капиталистов, а может закончиться через 100 лет изменениями в способе производства. Здесь также необходимо сказать несколько слов о купцах и купеческом капитале. Некоторые экономисты-фетишисты буквально «катаются на этом коньке» как на спасительном аргументе, объясняя первоначальный капитал, дескать, купец покупает дешевле, а продаёт дороже. Купец покупает по стоимости и продаёт дороже. Вот так правильно! Как же это у него получается? Да очень просто: на одном рынке он покупает по стоимости, где существует трёхсторонняя конкуренция и торг. На другом рынке, где существует дефицит этого продукта, он продаёт дороже за счёт конкуренции между покупателями, которые повышают цену, и отсутствие конкуренции между продавцами. Но эта «лафа» кончается для него, когда рынок насыщается потребительными стоимостями. Такую же операцию можно проделать с заграничными продуктами при существующем государстве, если, конечно, устроить своей недальновидной политикой или специально дефицит товаров, и специально, вопреки потребности народа поддерживать этот дефицит и нагло смеяться над тем, что дескать удовлетворять в полную силу свои потребности могут только избранные. Такое Россия уже проходила, да и не только Россия. Вот правдой своей как раз и противен Маркс для этих прохиндеев, которых в России больше, чем предостаточно. Умники из академиков все до единого в настоящее время среди «аналитиков» и «экспертов» по экономике. «Объяснители», называется, опустились ниже плинтуса. Но вернёмся к классику.
Что касается Маркса, то он, говоря о простом воспроизводстве, приводит простой пример на отдельном предпринимателе. Послушаем его: «Возьмём отдельного капиталиста, начинающего своё предприятие, например, фермера. В течение первого года он авансирует денежный капитал, скажем, в 5 000 ф. ст. на оплату средств производства (4 000 ф. ст.) и рабочей силы (1 000 ф. ст.). Норма прибавочной стоимости пусть будет равна 100%, присваиваемая им прибавочная стоимость = 1 000 ф. ст. Вышеупомянутые 5 000 ф, ст. заключают в себе все деньги, которые он авансирует как денежный капитал. Но ведь человек должен жить, а до конца года он не получит обратно никаких денег. Пусть его годовое потребление составляет 1 000 ф. ст. Он должен иметь эти деньги. Хотя он говорит, что должен авансировать эти 1 000 ф. ст. в течение первого года, но это авансирование – имеющее здесь только субъективное значение – означает только то, что в первый год он должен покрывать расходы на своё индивидуальное потребление из собственного кармана, а не за счёт дарового производства своих рабочих. Он не авансирует эти деньги как капитал. Он расходует их, платит их как эквивалент за те жизненные средства, которые он потребляет. Эта стоимость расходуется им в виде денег, он бросает её в обращение и извлекает её в виде товарных стоимостей. Эти товарные стоимости он потребил. Следовательно, он уже не имеет никакого отношения к их стоимости. Деньги, которыми он заплатил за эту стоимость, существуют теперь как элемент обращающихся денег. Но стоимость этих денег он извлёк из обращения в виде продуктов, а вместе с продуктами, в которых стоимость существовала, уничтожена также и их стоимость. Она полностью исчезла. Но вот в конце года он бросает в обращение товарную стоимость в 6 000 ф. ст. и продаёт её. Вместе с тем к нему возвращается: 1) авансированный им денежный капитал в 5 000 ф. ст.; 2) превращённая в деньги прибавочная стоимость в 1 000 ф. ст. Он авансировал 5 000 ф. ст. как капитал, бросил их в обращение, а теперь извлекает из обращения 6 000 ф. ст.: 5 000 ф. ст. взамен капитала и 1 000 ф. ст. прибавочной стоимости. Эти 1 000 ф. ст. превращены в деньги с помощью тех денег, которые он сам бросил в обращение не как капиталист, а как потребитель, которые он не авансировал, а израсходовал.
Теперь они возвращаются к нему обратно как денежная форма произведённой им прибавочной стоимости. И с этого времени такая операция повторяется ежегодно. Но, начиная со второго года, 1 000 ф. ст., расходуемые им лично, постоянно представляют собой превращённую форму, денежную форму произведённой им прибавочной стоимости. Он расходует их ежегодно, и они ежегодно же возвращаются к нему обратно.
Если бы его капитал совершал в течение года большое число оборотов, то это нисколько не меняло бы сути дела, но, конечно, изменилась бы продолжительность времени, а потому и величина той суммы, которую капиталисту пришлось бы бросать в обращение в целях своего индивидуального потребления сверх авансированного им денежного капитала.
Эти деньги капиталист бросает в обращение не в качестве капитала. Но ведь на то он и капиталист, чтобы быть в состоянии до возвращения прибавочной стоимости прожить на те средства, которыми он уже обладает.
В этом случае мы предполагали, что денежная сумма, которую капиталист бросает в обращение в целях своего индивидуального потребления впредь до первого возвращения своего капитала, в точности равна прибавочной стоимости, произведённой капиталистом и поэтому подлежащей превращению в деньги. Очевидно, что по отношению к отдельному капиталисту такое предположение произвольно. Но оно должно быть правильным по отношению ко всему классу капиталистов, поскольку мы предполагаем простое воспроизводство. Оно выражает только то, что уже заключено в этом последнем предположении, а именно, что вся прибавочная стоимость и только лишь прибавочная стоимость потребляется непроизводительно, т. е. непроизводительно не потребляется ни малейшая доля первоначального капитала». Там же, стр. 376 – 377.
Производство денег и простых товаров.
Капиталисты должны постоянно заниматься добычей драгоценных металлов, например, добычей серебра, золота и так далее. Допустим, что денежным товаром является золото, тогда часть капиталистов занята добычей золота. Эти капиталисты отличаются от всех остальных тем, что они непосредственно производят денежный товар. Таким образом, капиталисты делятся надвое: на производителей денежного товара и на производителей простых товаров или, говоря иначе, делятся на производителей денег и на производителей простых благ. Капиталисты, добывающие золото, получают весь свой продукт в виде денежного товара. Поэтому необходимый для рабочих труд, как и прибавочный труд на капиталистов, а также износ средств производства овеществляется в виде стоимости золота и, таким образом, золото становится показателем стоимости товаров, поскольку денежный товар является таковым только в отношении к другим простым товарам. Так как денежный товар выступает как всеобщий товар, то прибавочная стоимость, заключённая в этом товаре, выступает как общественная прибавочная стоимость. Рабочие, добывающие золото, получают свою заработную плату непосредственно в денежной форме, поскольку они производят деньги и тратят эти деньги на жизненные средства. Капиталисты свою часть, состоящую из прибавочной стоимости, бросают в обращение и извлекают из него простые продукты, оплодотворённые прибавочной стоимостью. Таким образом, если одна часть капиталистов бросает в обращение товарную стоимость, которая больше, чем авансированный в производство денежный капитал, то другая часть капиталистов – та, которая добывает золото, а значит производит деньги, бросает в обращение большую на величину прибавочной стоимости денежную стоимость, которая больше, чем извлекаемая ими из обращения товарная стоимость.
Если одна часть капиталистов постоянно выкачивает из обращения больше денег, чем она их вносит в обращение, то другая часть капиталистов, добывающая денежный товар, постоянно накачивает в обращение больше денег, чем извлекает из него в виде средств производства. Так что прибавочная стоимость в простой товарной форме лишь потому находит в обращении деньги, что на другой стороне ежегодно производится прибавочная стоимость в форме золота (денег). Необходимо при этом добавить, что как то, так и другое производится непосредственно рабочими, а не капиталистами. Капиталисты управляют всем этим процессом и жируют за счёт труда рабочих.
Что же касается расширенного воспроизводства, то оно отличается от простого производства только тем, что накопленные капиталистами деньги не проматываются, как это делается, например, в настоящее время российскими мотами, а вкладываются в общественное производство в целом для производства новых, добавочных продуктов.
Замена металлических денег
бумажными деньгами.
Золото в своей функции обращения получает особую форму, своеобразный фасон, поэтому оно выступает в качестве монеты. Оно чеканится в виде монет соответственно масштабу счётных денег. Как определение монетной цены золота, так и техническое дело чеканки выпадает на долю государства. Как и в качестве счётных денег, деньги в качестве монеты получают местный и политический характер, они говорят на разных языках и носят разные национальные мундиры. Таков язык Маркса, который следовал согласно фетишу товара, но он знал, что такое товарный фетиш, поэтому отношения, поставленные с ног на голову, Маркса не смущали. Современные экономисты находятся под властью самого фетиша, и поэтому уже, наоборот, фетиш даёт жизнь экономистам-фетишистам. Вместо того, например, чтобы определить общественную величину потребности в данном товаре, экономисты-фетишисты, наоборот, определяют величину предельной полезности самого товара. Можно подумать, что в товаре существует предельная полезность! Как невозможно открыть стоимость в самом товаре, поскольку стоимость, прежде всего, суть отношение, точно так же невозможно в товаре найти не только предельную полезность, но и полезность вообще. И дело опять-таки кроется в том, что полезность есть не что иное, как отношение человека и его потребности к вещи. Только экономисты-фетишисты могут претендовать на научные открытия, ковыряясь в товаре и находить в нём то, чего там нет. Так как стоимость товаров суть время производства, которого в среднем необходимо для воспроизводства продуктов, то все отношения между производителями продуктов на том и построены, чтобы быть равноправными как в производстве, так и в обмене этими товарами. Но вернёмся к монете.
Итак, причины замены монеты бумажными знаками. Первое: износ, откус, отгрыз, отпил, подделка. Всё это безобразие выпало на долю монеты. Народ пытался таким способом накопить для себя меновую стоимость денежного товара. Но на рынке золота это безобразие вскрывалось: брошенные монеты на одну сторону весов, а реальное золото на другую сторону весов показывали несоответствие веса монет тому количеству золота, которому монеты считались равноценными. Вес монеты играл первоначально главную роль в обращении. Но парадокс заключался в том, что полноценные монеты и монетные калеки выполняли в обращении равноценно одну роль: на них можно было покупать различные товары. Только владелец золота отметал все претензии калек. Второе: поскольку неполновесные монеты могут обращаться и обращаются, покупая простые товары, то в обращении все монеты становятся символическими деньгами. «Поэтому во всех странах с развитым обращением нужды самого денежного обращения заставляют сделать монетный характер серебряных и медных знаков совершенно независимым от какой-либо степени утраты ими металла. В этом проявляется обстоятельство, вытекающее из природы вещей, а именно, что они суть символы золотой монеты не потому, что они сделаны из серебра и меди, не потому, что они имеют стоимость, а поскольку они никакой стоимости не имеют.
Отсюда следует, что функционировать в качестве символов золотых денег могут вещи, относительно лишённые всякой стоимости, например бумажные знаки». Маркс, «к критике политической экономии», стр. 108.
Символический характер
бумажных денег.
Для владельца простого товара в его меновом отношении к владельцу другого товара главными ориентирами служат два фактора: удовлетворить свою потребность потребительной стоимостью чужого товара и получить взамен эквивалент стоимости своего товара. Стоимость каждого товара определяется временем его производства, содержанием которого является потребление рабочей силы – рабочее время и износ средств производства. Посчитать рабочее время не представляет собой никакого затруднения, а вот посчитать величину износа оборудования и т. д. выступает как определённое затруднение, поскольку для этого необходим опыт в понимании решения этой задачи. Здесь необходимы хотя бы сравнительные данные за довольно длительный период работы этих средств и их обновление. Что касается величины потребности в чужом товаре, то для определения этой величины служат естественные меры измерения потребительных стоимостей товаров: вес, количество штук, меры длины и так далее. Два этих главных фактора решаются путём торга, в котором каждый владелец попеременно становится покупателем и продавцом. Компромисс и соответственно договор между сторонами делает их равноправными и справедливыми по отношению друг к другу.
Когда на место простого товара заступает денежный товар, то он начинает играть в каждом конкретном отношении обмена две общественные роли: выполняет функцию меры стоимости, то есть выполняет роль всеобщего эквивалента, и выполняет роль средства обращения. Эти две функции, выполняемые всеобщим денежным товаром, осуществляются опять-таки только путём торга, а не безграничным доверием к владельцу денежного товара и абсолютной верой в его порядочность и непогрешимость. Нет никакой гарантии в том, что владелец денежного товара не мошенник и спекулянт. Как покупатель и продавец существуют в одном лице, так и добродетель и злодей вполне могут быть неразлучными, и фигурировать в одном и том же лице. Поэтому только торг между владельцем денежного товара и владельцем простого товара в их меновом отношении даёт гарантию и осуществляет равноправие и справедливость. Хотя, конечно, «на каждого мудреца довольно простоты», так что гарантия гарантией, но сам не плошай.
Как видим, товар – вещь и как таковой ему безразличны человеческие чувства, поэтому фетиш без понимания того, что это фетиш, не может дать положительных результатов исследования товарно-денежных отношений. Но как только рядом с вещами становятся люди, которые творят вещные отношения, то, во-первых, отношения между ними становятся сложней и, во-вторых, обнаруживаются такие общественные явления, о которых раньше можно было только догадываться. Но многое изменяется в отношениях обмена, когда на место денежного товара, каковым являлось первоначально золото, становится бумажноденежный товар. И вот здесь нас встречают удивительные чудеса и парадоксы, о которых вначале ничего не было известно.
14 декабря 2012 года.