Лена с трудом открыла глаза. Утренний солнечный свет завоевал уже почти всю комнату, пробиваясь сквозь серый тюль. Она лениво потянулась и, дурачась, накрыла себя одеялом целиком, спрятавшись от ярких и подбирающихся к ней последних осенних лучей. Откинув одеяло, Лена заново оглядела свое временное жилище. Вчера комната показалась ей мрачной в свете одинокой сорокаваттной лампочки, торчавшей в беззубой пятирожковой люстре. Грустные, выцветшие цветы облепили стены на старых, местами отставших от стен обоях. Она отклонила голову на подушке и посмотрела на трех заблудившихся в эпохах оленей, пугливо смотревших на неизвестную квартирантку со старого ковра, висевшего над диваном. Волшебного превращения не случилось, и комната выглядела все так же уныло, как и накануне.
Разочарование охватило ее, а надуманный романтизм в очередной раз раздавила «бетонная» практичность слов Артема о бессмысленности поездки и пустых попытках спрятаться от самой себя. Он опять оказался прав, но Лена не собиралась с этим мириться.
«Тоже мне принцесса на горошине, – подбодрила себя Лена, – ну-ка вытри сопли и поднимайся!»
По квартире распространялся аромат завтрака. Пролежав еще несколько минут Лена, села на диване скрестив ноги и прислушалась к неповторимому шипящему звуку, доносившемуся с кухни. Звук и запах свидетельствовали о том, что Федор Андреевич упражнялся с яичницей. В конце концов, потянувшись, она встала с кровати и прошла на кухню, где «шум» завтрака уже начал затихать.
– Доброе утро, Федор Андреевич, – поздоровалась Лена. – Что вы делаете? Я слышала, вы что-то жарили?
– Жарил, – смутился Федор Андреевич, глядя на Лену, которая стояла перед ним в откровенной белой майке с изображением Микки Мауса и домашних тапочках с распущенными и по-утреннему растрепанными волосами, – яичницу вот пожарил. Будешь?
– Интересно, интересно, что у вас там за яичница получилась, – улыбнулась Лена, присаживаясь за стол.
– Не знаю, – Федор Андреевич снял с плиты шипящую сковороду и положил глазунью Лене на тарелку. Яичница немного подгорела, но Лена съела ее с удовольствием, одолеваемая чувством голода со вчерашнего вечера.
– Супер! Обожаю яичницу, – засмеялась Лена. – Было вкусно, правда. Я вам завтра приготовлю так, как я люблю, с помидорами и сыром, пальчики оближите.
– Спасибо, а то из меня тот еще повар, – улыбнулся Федор Андреевич. – Какие у тебя на сегодня планы?
– Надо в академию съездить. Сегодня три пары, – ответила Лена, пристально рассматривая кусочек черного хлеба, который она держала большим и указательным пальцами. – Выпью кофе, душ приму и вперед.
– Понятно. Скажи, пожалуйста, а кем тебе приходится Артем? – спросил Федор Андреевич, отмывая над раковиной сковородку от пригоревших яиц.
– Это мой друг, – ответила Лена, надкусив кусочек хлеба.
– Друг, – удивленно произнес Федор Андреевич. – Я видел, как он смотрит на тебя, и потом, уезжая, он тебя поцеловал. Так друзья не целуют.
– Не стоит строить предположений из поцелуя в щечку. Он друг семьи и сейчас управляет папиным бизнесом. Он очень помогает нам с мамой. Между нами только дружеские отношения.
– Он тебе нравится? – спросил Федор Андреевич.
– Да, он умный, но слишком практичный человек. С ним не поспоришь, он почти всегда прав, – Лена на мгновение замолчала. – Федор Андреевич, зачем вы меня допрашиваете? Я уже не маленькая девочка.
– Извини, если я излишне навязчив, – смягчился Федор Андреевич, – я просто за тебя… Извини, это действительно нелепо.
Лена поблагодарила Федора Андреевича за беспокойство и отправилась в ванную комнату. Приняв душ, она быстро оделась и вернулась на кухню, где Федор Андреевич пил чай.
– Федор Андреевич, теперь вы мне ответьте, – Лена села напротив с чашкой растворимого кофе и настойчиво посмотрела на Федора Андреевича.
– Слушаю тебя.
– Кто этот наш сосед? Игорь, да? Он еще вчера вам сахар дал, – спросила Лена.
– Да, Игорь. Игорь Носов, – подтвердил Федор Андреевич. – А кто он? Хм, непростой вопрос. Во-первых, он наш сосед. Во-вторых, наверное, самый интересный и странный мой ученик.
– Странный?
– Даже не странный, а… как бы поточнее сказать, – Федор Андреевич вдумчиво почесал лоб указательным пальцем, – необычный, что ли.
– Что же в нем необычного?
– Знаешь, такие люди всю жизнь где-то маются и никогда себя не находят.
– В каком смысле маются? Ему что, жить негде?
– Да нет, что ты. Он как раз довольно обеспеченный «жених», – улыбнулся Федор Андреевич. – У него состоятельные родители, вернее, супруг его матери. Отец-то с ними с третьего класса не живет, а то может и больше.
– Почему?
– Да пьяница он, прости Господи. Здесь уж мужики почти все спились. Как мебельный завод стал загибаться в перестроечные времена, так и народ вместе с ним ко дну пошел, – Федор Андреевич безнадежно махнул рукой. – Даже говорить не хочется.
– Н-да, – задумчиво произнесла Лена.
– Здесь не у него одного семья распалась. Слава Богу, хоть мать его достойного человека нашла, да и Игорь не чета отцу вырос. Много читал и читает, что, по-моему, не очень свойственно молодому человеку в наше время.
– Пожалуй.
– По себе знаю, как пылкий ум воспаленный юношескими терзаниями, слепо ищет для себя ответы и истины там, где их нет. Как ни печально, но Игорь не избежал таких пустых распутий. Бывало, заходил ко мне, забирал книгу на ночь, а с утра возвращает и говорит, прочитал. Конечно, у меня не Бог весть какая библиотека была, но всю философию он брал и поглощал молниеносно, хотя и без особого понимания, кажется. Путь его также прост, как и бесплодные старания других молодых людей с тонкой конституцией: литература, философия, психология, религия и заново. Бесконечный замкнутый круг, из которого одинокой душе уже никак не вырваться.
– Интересно и необычно вы рассуждаете, Федор Андреевич. Я, правда, удивлена, – сказала Лена, внимательно слушая Федора Андреевича, который ей напоминал отца.
– Рассуждений тут и нет вовсе, так же как и необычного, – это жизнь, ничего нового, – улыбнулся Федор Андреевич. – Признаться, я и сам таким мечтателем в свое время был, но потом встретил Верочку, полюбил и все мытарства растаяли как сон. Любовь почти всегда творит чудеса.
– А он что, одинокая душа по-вашему?
– Не знаю, но загадочная это точно, – Федор Андреевич снял очки и принялся их протирать салфеткой. – Был у нас случай. Он с Иваном Павловичем Казаковым, учителем рисования, в десятом классе поспорил, что Иисуса Христа нарисует карандашом как на иконе.
– Нарисовал?
– Неделю возился, нарисовал. Недочеты, конечно, были, но в целом фантастический рисунок получился. Христос был со слезами на глазах, и на меня это тоже произвело впечатление, а уж Иван Павлович с ним с тех пор за руку здороваться начал.
– Он хорошо рисовал? – спросила Лена.
– Видимо, да, но больше ни одного его «творения» я не видел, а он и не стремился об этом распространяться, – Федор Андреевич неловко откусывал печенье. – Удивительно, что такое творческое начало уживалось в нем с настоящим бунтарем. В школе мать с ним покоя не знала. Драчун был страшный.
Когда отец его ушел из семьи, Игоря словно подменили. Мать его, Оксана, ко мне часто заходила, когда еще Верочка, супруга моя покойная, жива была и жаловалась на него. Сядет, бывало, вот тут, как ты, и ревет полночи, пока сын спит. Ей тогда было очень одиноко, они без отца лет пять уже жили. Игорь почти совсем от рук отбился, и я ей посоветовал его в секцию бокса отдать, раз у него кулаки так чешутся.
Лена с интересом слушала рассказ Федора Андреевича, периодически выпивая горячий кофе.
– Ох и досталось ему в первый день. Ну ничего, он вытерпел, а потом стал заниматься и даже увлекся боксом серьезно, вон какой вымахал. По крайней мере в школе больше не хулиганил. Даже учиться хорошо стал, – Федор Андреевич невольно засмеялся.
– Что вы смеетесь? – спросила Лена.
– У них тренер был, Лев Павлович, крепкой закалки мужик, сибиряк. Я гляжу, Игорь как-то разом присмирел и успеваемость подтянул. Ну, я поинтересовался, как да что, а он мне рассказал такую историю, в которую и поверить-то трудно было, – Федор Андреевич налил себе еще одну чашку чая. – Так вот этот чудак Лев Павлович, оказывается, завел правило каждую четверть дневники проверять. Если на протяжении четверти были двойки, то в зависимости от количества двоек сек их прыгалками.
– Как сек? – удивилась Лена
– Да просто сек. Выводил на середину ринга, заставлял оголять заднее место и лупил прилюдно.
– И что, все молчали?
– До поры до времени молчали. Мальчишки они и есть мальчишки, что с них взять – волчата. Кто будет жаловаться? Все как один молчали, пока кто-то из родителей не заметил. Написали жалобу, и пошло-поехало. Льва Павловича чуть не привлекли.
– Ничего себе успеваемость повысил.
– Ну, метод может и дикий, однако результат был налицо, – Федор Андреевич одним махом допил чай. – Лена, что-то мы заговорились. Ты в академию не опоздаешь?
– Да, вы правы, пора собираться, – утвердительно ответила Лена и встала из-за стола.
– Тогда тебе на маршрутку на железнодорожную станцию надо пойти, здесь возле дома уже не сядешь. На маршрутке до метро, думаю, минут сорок, – Федор Андреевич задумался. – Да-а, чуть не забыл! Там возле телевизора номер телефона Игоря записан на бумажке. Запиши, мало ли что… и еще, у него есть комплект ключей от моей квартиры. Ну, теперь, кажется все. Будешь уходить, дверь просто захлопни.
Федор Андреевич обстоятельно описал путь до станции. Пожелал удачного дня и отправился в школу.
Лена осталась одна. Присев на диван, она прочитала несколько сообщений в телефоне и прибавила громкость телевизора. Слушая новости, она обратила внимание на клочок бумаги, о котором говорил Федор Андреевич. Мгновение – и ее телефон обзавелся новым контактом «Игорь боксер». Быстро взглянув на часы, она помыла посуду и собралась в академию.
Игорь вышел из дома позже Лены и также следовал на маршрутку, где договорился встретиться с Дятловым. В назначенное время Дятлов не пришел. За свое десятиминутное опоздание ему пришлось вытерпеть от раздраженного Игоря массу упреков и нравоучений, которые Николай привык выносить стойко и без споров. Закончив причитания, Игорь пихнул Дятлова в автомобиль.
Николай Дятлов являлся практически единственным другом Игоря из тех, с кем он был знаком в Городе, хотя их отношения назвать полноценной дружбой было нельзя. Николай общался с Игорем чаще других общих знакомых, поскольку работал барменом в отеле, где Игорь отвечал за службу приема и размещения. Игорю всегда импонировала непосредственность друга, находившаяся порой на грани глупости, но все же никогда таковой не становилась. Со временем он заметил, как Николай стал ему близок в том смысле, что уже ни с кем кроме него он не общался, впрочем, в свете предстоящего переезда «новые» друзья ему и не требовались.
Николая Дятлова Игорь знал со школы. Они вместе учились и с первого класса сидели за одной партой. Игорь всегда жалел его, особенно в начальных классах, и причин тому было достаточно.
Родители Николая провели всю семейную жизнь в алкогольном угаре. Мать его работала почтальоном за нищенскую во все времена зарплату, а отец был посредственным столяром на заводе. Коля родился на первом году их брака и был хилым, недоношенным, болезненным и ненужным мальчиком. Он всегда отличался от сверстников плаксивостью. В школьном дворе, когда детвора устраивала игрища, даже в самой безобидной игре Николай частенько хныкал.
Настоящим началом их дружбы стал неприятный эпизод, случившийся с Николаем в третьем классе. Однажды в школу за ним пришел пьяный отец. Родитель был до того пьян, что, узнав, о полученной сыном двойке, рассвирепел и обрушился с самыми последними оскорблениями на нерадивого ребенка. Сцену эту наблюдали дети, толпившиеся на школьном крыльце. Игорь тогда невольно оказался в числе зевак и надолго запомнил эту сцену и последовавшее за ней происшествие.
От увесистого отцовского тумака беспомощный Коля закрыл лицо руками и уронил портфель. Отец, что-то бормоча, набросился на портфель и в бешенстве начал его трясти. На крыльцо вывалилось содержимое портфеля Коли, где среди прочего оказалось желтое помятое яблоко, упавшее под ноги родителя. Яблоко было размякшим от тепла и совсем недалеко откатилось от Коли. Отец его на мгновение застыл в оцепенении, рассматривая помятый плод, будто впервые в жизни его увидел. В следующее мгновение лицо его изменилось и приняло совершенно безумный вид. Остервенело, что есть силы, он ударил по яблоку ногой, отчего оно разлетелось на маленькие кусочки. Коля заплакал, закрывая лицо руками, боясь даже взглянуть на отца. Плач еще больше раззадорил родителя, и он, найдя, наконец, среди разбросанных тетрадей дневник, разразился ругательствами. Игорь стоял рядом и отчетливо слышал, что говорил отец Коли. Только несколькими годами позже он понял, насколько оскорбительны и унизительны были его слова, произнесенные в адрес родного сына. К счастью, на крыльцо выскочил Иван Павлович Казаков, который видел все происходящее через окно своего кабинета. Иван Павлович, не долго думая, треснул буйного папашу как мог и как умел. Отец скатился с крыльца и распластался замертво рядом с выпавшим из его рук дневником. Коля бросился к отцу, пытаясь безуспешно привести его в чувство. На шум сбежалось несколько учителей, в том числе и завуч школы. Детей тут же разогнали, а Игоря попросили помочь Коле собрать портфель и проводить его домой. Игорь поднял несколько тетрадей, и ему непременно захотелось сделать еще что-нибудь для своего одноклассника, но он постеснялся, увидев любопытные детские лица в окнах школы. Все они либо бесчувственно улыбались, либо разглядывали избитого папашу, который стал приходить в себя в окружении учителей.
С тех пор Игорю казалось, что он стал к Дятлову ближе остальных и, хотя общения между ними не участилось, он все же был уверен в своем мнении. Игорь даже вступился за Дятлова, когда того дразнили «Коля-яблоко».
К средним классам Николай имел слабую успеваемость, правда, не без «участия» родителей, которые к тому времени уже оставили за плечами десяток лет бессмысленного алкогольного существования.
Новые дружеские взаимоотношения завязались между ними в старших классах. Николай оставался все таким же худым и бледным, за что терпел постоянные нападки от сверстников. Он старался заниматься спортом, но все его потуги оказались бесплодными. Николай регулярно записывался то на борьбу, то на лыжи, то на футбол, но нигде не задерживался дольше одного-двух месяцев. Игорь столкнулся с ним, когда тот пришел попробовать себя в боксе, устроившись в секцию, которой Игорь уже посвятил почти три года.
Дятлов занимался очень усердно, несмотря на самые низкие результаты среди новичков. Тем не менее в нем изо дня в день возрастал бойцовский дух, который порой значит гораздо больше, чем тяжесть кулаков. Уже через год занятий Дятлов окреп физически и жаждал настоящих испытаний.
Игорь и многие ребята по-настоящему начали воспринимать Николая, когда тот избил толстяка Матвея Ефремова по кличке Пузырь на глазах десятка парней. У Пузыря в то время вернулся брат из колонии, и все его сторонились. Игнорировал его поведение только Игорь, потому что однажды Матвей уже прочувствовал тяжесть кулаков Игоря, имевшего к тому времени большую практику драчуна, опыт выступления в районных и областных соревнованиях, а также первый юношеский разряд по боксу.
Пузырь в девятом классе вел себя слишком дерзко, чтобы не заиметь недоброжелателей. В конце концов они схлестнулись с Игорем, и для него это кончилось настоящим побоищем, а Игоря поставили на учет в милицию. После драки Пузырь присмирел, но только в отношении Носова, продолжая вести себя с остальными ровесниками по-прежнему нагло и развязно.
Свой пошатнувшийся авторитет Пузырь намеревался «поправить» за счет устрашающего и назидательного избиения Николая. Однако случилось так, что Дятлов собрал в себе все силы и уничтожил соперника, превратив его лицо в кровавое месиво. После драки несколько человек едва смогли оттащить разъяренного Николая от истекающего кровью Матвея. Николай, словно озверев, буквально топтал Матвея, благодаря чему завоевал уважение всей городской шпаны. Игорь тогда похвалил его и посмеялся над Пузырем, потерявшим свой «вес» навсегда, что в городе среди молодых волчат было равносильно смерти.
С тех пор Нос и Дятел в той или иной мере общались, хотя, по мнению окружающих, они были лучшими друзьями. Затем, Дятлова, как и многих других ребят в городе, призвали в армию, а Игорь поступил в институт, учась в котором устроился работать в должности портье в гостиницу.
Дятлов отслужил в армии и, вернувшись, устроился на завод. Несколько лет они достаточно бегло общались, но однажды, по ходу всеобщей городской вакханалии на первомайский праздник, Игорь в пьяном порыве пригласил Дятлова работать в отель барменом, и их дружеские взаимоотношения, несмотря на различие интересов, возобновились.
Усевшись вместе с Дятловым в маршрутку на задние места, Игорь передал деньги за проезд и взглянул на часы.
– Нос, а ты что сегодня на работу прешься? – спросил Дятлов, снимая шапку и перчатки. – Сегодня же суббота.
– Ночью Улоф СМС прислал. Просил с утра одного ВИПа встретить, покормить и «программу» ему на вечер составить. Сам, наверное, боится ****ей заказывать. Мне на пару часов надо съездить, и домой, – ответил Игорь и обратился к водителю. – Командир, скоро поедем?
– Скоро, скоро, – безразлично ответил водитель и принялся рассматривать газету.
– Слушай, Дятлов, прикол. Вчера к Федору Андреевичу девушка приезжала или поселилась, я толком не врубился. Ее зовут Лена, я как ее увидел, охренел. Чуть сердце не выскочило. Абсолютно нереальная, просто сказка с бездонными зелеными глазами.
– Что за телка? – заинтересовался Николай.
– Не знаю. Я полночи в потолок смотрел, забыть ее не мог. – Игорь вспомнил глаза Лены. – Я думал, что таких девушек не существует. Даже не знаю, как тебе ее описать. Слов не найду, и откуда она взялась? Черт знает! Сегодня завалюсь к Федору Андреевичу и все узнаю.
– Нос, да ты запал, что ли, на нее? – усмехнулся Николай. – Ты же только вчера с Юлькой встречался.
– Встречался, скажешь тоже. Прощался. Не сложилась у нас любовь. Физиологией все оказалось, – Игорь прервал разговор и вновь обратился к водителю. – Поехали уже, шеф!
– Еще не все места заняты, не поеду, – ответил водитель с характерным акцентом и уткнулся в газету. – Будем стоять, пока все места не займутся.
– Во мудак, а… – зло сказал Игорь и посмотрел на Николая.
– Нос, не шуми, постоим. Время еще есть, – попросил Николай, чувствуя, что сейчас «что-то будет».
– Не шуметь?! Мне что, из-за этого мудака от Улофа потом всякую хрень выслушивать? – ответил Игорь и вновь обратился к водителю. – Поехали! Кого ждем?
– Давайте, наконец, поедем, товарищ водитель. Мы уже пятнадцать минут на месте стоим. Сегодня суббота, и народ в такую рань может вообще не набраться, – робко заголосил щуплый мужчина лет пятидесяти с тубусом. Мужчина сидел спиной к водителю и лицом к Игорю с Николаем. – Мы же так все опоздаем. Неужели непонятно?
– Я никуда не поеду, пока все места не будут заняты. Если хотите ехать, оплачивайте остальные места, – ворчал водитель, не отрываясь от газеты.
В маршрутке, помимо Игоря, Николая и сказавшего свое слово мужчины, сидели еще две женщины и девушка. Девушка сидела позади Игоря и, накинув капюшон, уткнулась в тетрадь с лекциями. Пассажиры, за исключением девушки, которую Игорь и не заметил, явно нервничали, но в дебаты с шофером не вступали.
– Послушай, ты, идиот, тебе, что не русским языком говорят? – взорвался Игорь. – Хрен ли ты тут мычишь! Места тебе оплатить?! Охуел, что ли, совсем!!! Ты откуда здесь взялся? А?!
– Пока не оплатите пустые места, я никуда не поеду. Мне за пустые места зарплату не платят, – последние слова шофера привели Игоря в ярость.
– Какую, нахуй, зарплату? Ты, ****ь, где находишься, мексиканец? Тебя в моей стране взяли на работу, а ты здесь еще выебываться будешь? Вали нахер к себе в Мексику, там права и качай, а здесь про зарплату не ****и, – женщины крякнули, словно гусыни, и притихли, вцепившись руками в сумки на коленях.
– Я не мексиканец, я…
– Да мне похеру, кто ты такой. Вези и все! – Игорь уже не мог остановиться. – Зарплату, ****ь, вспомнил. Ты что, сука, налоги, что ли, платишь с этой зарплаты? Выдай-ка тогда нам билеты и поехали. Сидит тут, тоже мне, ****ит, сука! – Игорь посмотрел на Дятла, но тот только одобрительно кивнул.
– Не нравится, ехай на автобусе, – чуть слышно сказал шофер и посмотрел в зеркало заднего вида, отложив газету.
– Что-о?! На автобусе?! А где автобусы-то, а?! Кругом, ****ь, ваши маршрутки, – вдруг Игорь встал с места и вышел из маршрутки через пассажирскую дверь. Он быстро обошел вокруг автомобиля и вытащил шофера из машины. Любопытные пассажиры уставились в окно.
Лена с удивлением наблюдала за происходящим, вспоминая рассказ Федора Андреевича об Игоре. Сейчас ей удалось рассмотреть его гораздо лучше, чем накануне вечером. Игорь был ростом выше среднего и крепкого атлетического телосложения. Густые темные волосы были небрежно уложены, а карие глаза налились гневом как у зверя.
Игорь нахмурил брови и жестким, непоколебимым взглядом уставился на таксиста, сжав при этом кулаки. Бесцеремонность и напористость Игоря возбуждала в Лене все больший интерес к нему. Она чувствовала, что за этим человеком стоит реальная сила, а не только жаргон или обычная напыщенность «мажоров» к поведению которых она привыкла в академии.
Игорь схватил водителя за грудки, резко подтянул к себе и что-то сказал на ухо. Пассажиры заметили, что шофер побледнел. Игорь отпустил свои руки и резко ударил его в плечо. Водителя отбросило к двери, а Игорь вернулся в маршрутку, заняв прежнее место.
– Че ты ему сказал, что на нем лица нет? – с удивлением спросил Дятлов.
– Так, ничего особенного, – улыбнулся Игорь. – Сказал, что если он не поедет, то сегодня вечером до своей общаги не дойдет, потому что мы с Мазаем ему кишки выпустим в темном переулке. Да и еще, сказал, что платить он теперь Мазаю будет в два раза больше.
– Зачем ты Мазая-то приплел, он же ему все расскажет?
– Да похрену, пусть эти насекомые сами разбираются, – Игорь вновь уставился в окно, предавшись размышлениям о Лене.
На протяжении всего пути водитель молчал и не взял по дороге ни одного пассажира, благодаря чему уже через тридцать минут они оказались возле метро. Игорь с Дятловым первыми выскочили из маршрутки.
– Нос, все-таки зря ты так с ним, – сказал Дятел, с трудом поспевая за Игорем.
– О чем ты говоришь?
– Я о водителе.
– Что «зря»? Что ты имеешь в виду, я не понимаю? – Игорь остановился.
– Не надо было его так материть, да еще при людях.
– Я и так улыбаюсь по сорок часов в неделю всем «людям» подряд. У меня уже сил нет улыбаться и быть вежливым. Понимаешь?
– Ну, ведь это твоя работа.
– Дятел, что-то я тебя не пойму, ты что, считаешь, что я не прав?
– Да.
– То есть мы должны были из-за этого ленивого мудака сидеть на станции до тех пор, пока он не закончил бы читать газету? Так, что ли?
– Не знаю…
– Что значит «не знаю»? Ты же ведь меня обвиняешь в чем-то.
– Никого я не обвиняю, просто так говорить с ним не надо было. Что тебе уже ничего нельзя сказать?
– Послушай, Дятел, ты веришь, что я прочел книг больше, чем этот водитель? Веришь, что я мог бы с ним объясниться гораздо цивилизованней и даже на иностранном языке? Например так, как пытался тот интеллигентный мужичок с тубусом.
– Ну, – согласился Дятел.
– Так вот, я с ним поступил именно так только из соображений доходчивости, в первую очередь для самого водителя и, как ты сам видел, это возымело на него воздействие, – Игорь начинал злиться. – Мне ведь его маршрутка не нужна, но ты сам знаешь, что у нас нет ни одного автобуса, и потом с какой стати я вообще должен перед ним унижаться и упрашивать его выполнить работу, за которую он получает, а я плачу деньги.
– Да они там копейки получают, – парировал Дятлов.
– Ты, что ли, много получаешь?! Если ему не нравится, пусть меняет работу, – Игорь остановился и зло посмотрел на Дятла. – Ты что, Дятел, не понимаешь, о чем я говорю, или специально издеваешься?
– Нос, ты вообще ничего не слышишь. Я не издеваюсь, – Дятел прошмыгнул в распахнувшуюся дверь метрополитена, оставив разозленного друга на улице. Игорь сначала хотел догнать Николая, но потом решил не делать этого, а остановился на площади возле метро и закурил.
Лена намеренно пошла к другому входу в метро, находящемуся дальше от остановки. Всю поездку она размышляла об Игоре, вспоминая случайно подслушанный разговор об их вчерашней встрече на лестнице.
События, свидетелем которых она стала, разбудили в ней интерес к Игорю. Она чувствовала, что этот необузданный человек ей нравится, а услышав его слова в маршрутке, понимала, что и он ей заинтересовался. Размышления прервал телефон. Лена получила СМС-сообщение от подруги, в котором было приглашение в небольшой пивной ресторан на день рождения ее приятеля, отказы не принимались. Лена подумала и ответила согласием, сообщив при этом, что будет не одна.
– Ты придешь с Артемом? – позвонила Катя.
– Нет, – утвердительно ответила Лена.
– А с кем?
– Вечером увидишь. Пока, мне надо бежать, – Лена отключила телефон и зашла в академию.