Каждый год жизни представляется мне новой ступенькой вверх в башне с винтовой лестницей. И чем выше я поднимаюсь, тем шире обзор. Красота! Там, внизу до самого горизонта старым паласом лежит мое прошлое…
Что мы ели
Вопреки сложившемуся мнению в совдепии не всегда было плохо с продовольствием. Помню, в начале 70-х на прилавках свободно лежала «Докторская» колбаса (за которой в 90-е казанцы уже ездили в Москву), а знаменитые кубинский ликер и сигары в 80-е продавались на каждом углу. Прямоугольная бутыль ананасовой «Гаваны клаб» (0,7 литра) стоила всего-то как две бутылки водки, а настоящая сигара, как у Фиделя, – 1 рубль. Теперь такая стоит 100 баксов.
В пахучих рыбных отделах под мутным стеклом прилавков потихоньку мумифицировались заморские диковинки: расплющенная одноглазая камбала, большеголовый морской окунь, потерявшие форму и растёкшиеся кальмары. В популярный магазин «Рыба-Балык» на Кольце многие казанцы ходили, чтобы поглазеть на этих экзотических обитателей южных морей, которыми брезговали даже казанские кошки. Быстро раскупалась лишь недешевая селедка иваси (большая банка – 15 рублей).
Надо сказать, советский народ при всей своей всеядности проявлял странную брезгливость ко всему новому. На фасадах домов рядом с «Летайте самолетами Аэрофлота» висели рекламные щиты с изображением мультяшной рыбки и надписью: «Хек – полезная и вкусная рыба!» Но реклама произвела обратный эффект, народ вообще перестал брать рыбу хек, полагая, что хороший товар расхваливать не станут. Ведь сайру и лосось никто не рекламировал. Тем не менее, хек все же доставал граждан по четвергам – в традиционный «рыбный день» во всех столовках Союза от Калининграда до Владивостока.
С конца 70-х в Казани начали открываться оригинальные кафе и бары. Говорили, что интерьеры разрабатывали знатоки своего этого дела – эстонцы. Если быть точным, самый первый бар со стойкой и винной картой появился на последнем этаже новой гостиницы «Татарстан».
Неподалеку от Речного порта открыли «Пивную» в виде огромной бочки, в которой свободно могли разместиться человек тридцать. Почти такая же «Бочка» распахнула свою «крышку» и на улице Тукаевской. На входе надо было купить билет за три рубля, в стоимость входили две кружки свежего пива, большая тарелка сырного ассорти и соленые шарики из теста.
Первое время эти заведения держали марку: персонал был вежлив, на столах – салфетки и меню, в туалетах чисто, но «терпения» хватало всего на несколько месяцев. Потом, неизменно пивной кабачок деградировал до положения рядовой пивнушки.
Кульминацией в пивной жизни Казани стало открытие на улице Чернышевского модернового питейного заведения – «Бегемот». Внутри оно было с выдумкой оформлено молодыми художниками – явными противниками соцреализма. В нишах стояли проржавевшие чугунные утюги, сломанные пишущие и швейные машинки. С потолка смотрели какие-то фантастические рожицы, в фальшивых окнах голубело небо с яркими бабочками.
В это же время на месте кафе с хамским обслуживанием под названием «Ёлочка» открылся «Коктейль-бар». Это был бар европейского уровня. Десятки видов коктейлей с трубочками и дольками лимона. Цены от двух рублей до червонца. Приглушенный джаз, интимная подсветка, зеркала. Я тогда учился в классе девятом и был взят сюда за компанию двоюродным братом. Конечно, я обалдел!
Позднее, когда я успел поездить по Европе, то был несколько разочарован в их барах и кафе. Оформлены они были зачастую по простому. Если в зале развешены фотографии знаменитых посетителей с автографами, то для них это уже супер! Лишь некоторые бары Праги запомнились своей оригинальностью…
На чем ездили
В общественном транспорте тогда платили разве что интеллигенты. Если в трамвае кассовый аппарат отрезал билет после того как в него бросили три копейки, то в троллейбусе большой голубой ящик работал на доверии. Можно было просто так, не бросая монету в 5 коп., оторвать себе билет. Помню, как-то сев в троллейбус я бросил в щель кассы какую-то железку, оторвал билет и сел на свободное место. Вдруг на светофоре из кабины в салон вышел рассерженный водитель и, указывая на меня, сказал пассажирам: «Вот, видите, мальчик зашёл и тут же купил себе билет, а вы уже едете две остановки, и ни один из вас даже не подошёл к кассе. Как вам не стыдно!»
В общественном транспорте тогда повсюду были надписи: «Совесть – лучший контролер!», если же в салон все-таки забредали редкие контролеры, то им давали дружный отпор. Так что можно сказать, что в те годы общественный транспорт в Казани был бесплатным.
О личном транспорте граждан разговор особый. Я помню, как на проезжей части улицы Тихомирнова мальчишки посреди бела дня играли в футбол, изредка пропуская одинокую машину. Если человек имел свой автомобиль, то значит, это был либо ветеран войны, либо народный артист, ну или директор рынка. Первую иномарку я увидел на светофоре у цирка. В это время к ней ринулась какая-то сумасшедшая тётенька с ребенком. «Никулин! Никулин!» – кричала она и тыкала в того пальцем. Я пригляделся: точно Никулин! У него на случай такого спонтанного проявления народной любви имелись шторки на окнах (тонировки ведь тогда не было), чем он и воспользовался.
В то время летними вечерами на центральных улицах города можно было видеть местную знаменитость по имени Мубарак. Надев расписную вишневую феску, он выкатывал из сарая свой хромированный мопед неизвестной породы, украшенный дюжиной зеркал, цепочками, брелоками, лисьими хвостами и радиоприёмником. Когда он проносился по улицам людей хватал столбняк. Нынче так не смотрят даже на «Харлей»!
Что слушали
Если бы в те годы вы зашли в фирменный магазин грамзаписи «Мелодия», то увидели на полках нескончаемые стопки пластинок фольклорных коллективов, самой разной классики, русские народные сказки и радиоспектакли.
Из эстрады всегда лежали «Лейся Песня», «Самоцветы» и прочая комсомольская дребедень. Но вот когда на прилавки выбросили новый диск Тухманова «По волне моей памяти», то люди будто бы с ума посходили: стали дежурить у магазинов, записываясь в очередь, перекупали у спекулянтов. Тоже происходило и с пластинками Ободзинского, Магомаева, Хиля, а потом и Пугачевой, ВИА «Цветы». Пластинка-миньон этой группы Стаса Намина долгое время была хитом прежде всего благодаря шлягеру "Мы вам честно сказать хотим, на девчонок мы больше не глядим".
Надо сказать, что пластинки в те годы продавались в безликих бумажных конвертах с дыркой посередине. Редко-редко появлялись твердые цветные конверты с фотографией исполнителя, которыми снабжалась лишь часть многомиллионного тиража. Дома такие пласты выставлялись на видное место – на шифоньер.
В конце 70-х годов в Казань приехала болгарская фирма грамзаписи «Балкантон». Решили устроить презентацию (правда такого слова еще не было в обиходе)с распродажей в фойе здания «Молодежного Центра». В те годы этот новенький комплекс с концертным залом, танцевальной площадкой, кафе и баром, был последним словом, а точнее ответом советского комсомола проискам Запада с его соблазнительными барами, коктейлями и дискотеками.
Продавали не более трёх пластинок в одни руки. Но какие это были пласты! Ажиотаж был вызван тем, что «Балкантон» имел лицензию на тиражирование в странах соцлагеря песен Битлз, Роллинг Стоунз, Сьюзи Кватро, а также Джо Дасена, Дин Рида, Мирей Матье, Энгельберта Хампердинга и других.
И вот, выстояв трёхчасовую очередь, я наконец-то заполучил вожделенный «Битлз Коллекшн»! Здесь можно было бы поставить дюжину восклицательных знаков, чтобы передать градус моего счастья. Это было редчайшее везение. Помню, как гнал домой на стареньком велосипеде «Салют» и прижимал к груди этот альбом все песни которого уже звучали в моей голове и мне не нужен был никакой проигрыватель.
Но впервые я услышал «Yesterday» в начале 70-х по ламповому магнитофону у одного казанского хиппи по имени Алёша. Он был моим соседом по двору. Погожими вечерами выставлял колонки в окно и крутил на всю улицу битлов, а сам в это время надевал клеши с бахромой, которую срезал от театрального занавеса в кинотеатре "Победа".
Надо признать, сейчас, когда у меня есть несколько CD-дисков на 20 часов звучания песен битлов, утратился некий аромат обладания (Облади-облада!), которому предшествовала долгая охота за пластом.
Песни «оттуда» ловили также в ночном эфире с помощью радиоприемников. У меня был рижский ВЭФ с выдвижной антенной, который мама купила за 99 рублей 02 копейки – месячная зарплата молодого инженера. И вот я уединялся на кухоньке и крутил серебристое колесико настройки. «Радио Ватикана», «Свобода», «Голос Америки» и еще десятки радиостанций, трещали, бубнили и нашептывали о том, что на самом деле творилось в СССР. Но политикой я в те годы не интересовался, поэтому сразу «выруливал» на музыкальную волну.
В полночь по четвергам в эфир выходил знаменитый Сева Новгородцев и полчаса крутил старые и новые шлягеры, интересно комментировал, а в паузах рассказывая о своём житье-бытье в Советском союзе. Впервые у него я услышал The Bee Gees, UB 40, Duran Duran… Качество звучания, конечно, было ужасным. Севу постоянно заглушали наши спецслужбы. Было такое ощущение, что песни долетают в Казань откуда-то с другой планеты!
Что носили
Вместе с музыкальным «караваном» из Болгарии в Казань проникли пиратские джинсы и батники. На барахолке какому-то стиляге загнали бэушный комбинезон цвета хаки с яркими нашивками на карманах и рукавах. Он недолго пофланировал в нём по улице Баумана, после чего его задержали. Как оказалось фарцовщики продали ему форму солдата вражеского блока NATO.
Конечно, западное барахло проникало в город и раньше. По предприятиям и институтам ходили ушлые тётки, очень похожие на спекулянтку, которую сыграла Фаина Раневская в кинокомедии «Лёгкая жизнь». Они воровато раскладывали свой товар на подоконниках в женском туалете. Это были настоящие коробейники без которых советским модницам – каюк!
По большому блату можно было достать настоящие фирменные джинсы Wrangler, Montana, Lee, Lee Cooper, Levis. Стоили они от 200 рублей, а это уже зарплата начальника. Мне посчастливилось купить в рассрочку Wrangler! Помню, как принёс домой большой цветной пакет, в который были аккуратно упакованы ковбойские штаны (этот пакетик потом у меня не раз просили продать).
Включаю битлов и распаковываю пакет в торжественной обстановке. Джинсы пахли заграницей и со всех сторон имели яркие бумажные стикеры, которые крепились к ткани степлером. Парусина, из которой шили настоящие джинсы, была настолько прочна и толста, что новые штаны можно было поставить на пол и они – стояли! При разнашивании на местах сгибов кожа на коленках слегка натиралась. Поэтому обладателей новых джинсов можно было вычислить на улице сразу, и не только по счастливой физиономии, но главное по походке инопланетянина. Никаких нововведений в цвете и покрое не было. Цвет – индиго, покрой – клеши или полуклеши. Это – железно!
В 80-х годах вещевой рынок Казани назывался «Сорочкой» и находился он неподалеку от Компрессорного завода. Новых вещей здесь почти не было, могли привлечь за спекуляцию, зато бэушного – сколько угодно. Одно время в мужскую моду вошли ярко-красные и жёлтые батники, а к ним деревянные сабо, у которых кожаный верх крепился к толстым подошвам большими медными кнопками.
Идёт такой стиляга по улице, пёстрый как попугай и стучит своими деревянными башмаками как лошадь. От него сильно тянет модным одеколоном «Чарли», который тогда выпускала казанская фабрика «Аромат». Он закуривает финский Marlboro (зачастую в пачку вставляли болгарскую «Стюардессу») и тормозит «копейку». На него оглядываются девушки, и, кажется, что нет никого на свете счастливей его!
Но стиляг в Казани было немного. Во-первых, они ассоциировались с бездельниками и порицались общественностью (карикатуры на них печатались в «Крокодиле» и "Чаяне"), во-вторых, в этом образе сделать карьеру было невозможно, ну и в-третьих, такой прикид требовал больших затрат. Так что…