РАССТРЕЛ
Я родился после войны, моя мать вместо сказок часто рассказывала о страшных годах фашистской оккупации. Мне иногда кажется, что все это я видел своими глазами.
Попробую пересказать один из эпизодов.
За две недели до начала войны моя мать поехала навестить свою мать - мою бабушку, жившую на территории Польши отошедшей к СССР в 1939году. Поехала, не смотря на предупреждения моего отца-сотрудника ГРУ о близкой войне. Дальше была война…
Деревня Вычевки стоит на шоссе Брест- Белосток, в 8 км от границы Белоруссии, на польской стороне. Все завоеватели России, двигавшиеся с Запада, обязательно проходили через эту небольшую польско-белорусскую деревню. На территории Белоруссии фашисты уничтожили почти треть населения. Удивительно, но, Вычевках в отличие от других деревень и хуторов за 4 года оккупации фашистами был убит только один человек. В значительной степени это заслуга деревенского вуйта (старосты) – поляка Юхневича. Вот один эпизод.
Сначала немцы не разогнали колхоз, пытаясь наладить поставки продовольствия для армии, не получилось, Тогда местные власти распорядились крестьянам перейти на частное хозяйствование (советская власть в этой деревне была с 1940 года, так что делить землю не потребовалось). Крестьяне перешли полностью на привычный уклад единоличного ведения хозяйства, т.е. практически вели натуральное хозяйство, продукцию которого сдавали германским властям.
К зиме 1942 года население освоилось с жизнью «под немцем», стали понемногу обманывать оккупантов при сдаче продуктов, утаивать живность, разбавлять молоко и, вот, что из этого однажды вышло.
В начале декабря, перед католическим Рождеством в семье моей матери решили забить неучтенную немцами свинку. Муж моей бабки вырастил свинку в тайном лесном хлеву, и наши решили обойти обязательную поставку. Мясо сложили под деревянное корыто - «балию» , а, чтобы оно не испортилось, поставили балию впритык к порогу входной двери хаты. Получился широкий порог. Все было сделано в тайне, но кто-то донес, что у Батромийши, т.е. вдовы Варфоломея, так звали моего деда – унтер-офицера царской армии , погибшего на германской, есть неучтенная свинина.
В это время лейтенанту люфтваффе за подвиги под Сталинградом дали отпуск. Тот поехал в фатерлянд, но как же быть без подарка, а с фронта домой ничего не привезешь! И, вот, этот «отпускник» решил пограбить местное население, а заодно, и поразвлечься.
Прикатил летчик в деревню на мотоцикле, и прямиком к нашей хате. На смешанном польско-немецком жаргоне потребовал, что бы ему дали масла , молока и мяса, яиц и горилки.
Бабка и мать отвечают, что ниц нема гер официр, все отдали (им никак нельзя было отдать это припрятанное мясо, т.к. за срыв поставок полагался расстрел или, в лучшем случае, концлагерь.), а тот давайте или… посмотрел на мою мать, ей тогда было всего 36 лет, и говорит, раз так, то пойдем в хату.
Дверной проем нашей старенькой хаты с земляным полом был очень низким. Немец шагнул в проем двери, наступил на балию, что была придвинута к порогу, выпрямился и треснулся башкой о притолоку, да так сильно, что аж зубы лязгнули. И тут началось…
- Ааааа! Вы здесь все партизааанен!
Схватил мать за ворот овчинного полушубка, поволок к клуне (сенному сараю) . Поставил у стенки.
-Стой здесь, говорит, я тебя сейчас расстреляю, как пособницу партизан!
Все это сопровождалось бранью на немецком и польско-русском жаргоне. Повернулся и, пошатываясь (он уже успел где-то прилично принять на грудь), направился мотоциклу , достал из коляски маузеровский пехотный карабин с плоским штыком , прицелился в мать, и потом говорит:
- Я тттебя, пппожалуй, штыком забббью!
А день был такой яркий, при сильном морозце, снег кругом! Моя сестра Лена, ей тогда было чуть больше 4 лет, выбежала из хаты на двор, прижимая к груди тряпичную куклу. Она уже все понимала. Но молчала и не плакала.
Немец подошел поближе к матери и сделал ружейный выпад, как в штыковой атаке, но не по настоящему, а так, чтобы поиздеваться над молодой женщиной. Мать увернулась от первого удара, фриц еще больше обозлился…
Мать мне рассказывала, что она даже не успела испугаться, напротив, в это мгновение ее охватила ненависть. Её, москвичку - депутата Моссовета, сидевшую совсем недавно за столом Президиума вместе со Сталиным, зарежет, как курицу этот недоносок, который ниже ее чуть не на полголовы!
Ее судьбу (да и мою тоже) решили мгновения. Второй удар штыком мать изловчилась отвести, ухватила карабин за ствол, , и со всей силы ударила немца левой рукой кулаком в переносицу, Тот попятился, выпустил из рук карабин, запнулся ногами, упал навзничь, ударившись затылком о камень, торчавший из-под снега и…затих.
Все! Убила немца, приедут каратели сожгут деревню, не пощадят никого!!!!.
Побежала мать к своему приятелю - Юхневичу, который был вуйтом (деревенским старостой).
-Ой, ой , я немца убилааа (а карабин держит в руках) !!!
Юхневич, не мешкая, двинулся к нашему дому, предварительно наказав своим мальчишкам, чтобы те встали на входе и выходе из деревни, и подали сигнал при появлении немцев.
К счастью лейтенант оказался живой, только потерял сознание от удара. Влили немцу около литра первача: тот закашлялся, очнулся, и снова впал в беспамятство
Староста позвал мужиков понадежней, приказал им собрать по домам внеочередную поставку продуктов, и распорядился, насчет самогонки. Мужики быстро сложили все собранное продовольствие (гусей, кур, яиц, сметану, творог, колбасы, муку, мед) на несколько возов. Никто не отказывался, так как понимали, что и за меньшую провинность всей деревне не миновать казни, всех сожгут.
.Мужики настелили соломы в телеге, на солому положили - тулуп, на тулуп положили «бесчувственное тело », накрыв его вторым тулупом, чтобы не замерз по дороге. Рядом положили карабин; на один из возов водрузили мотоцикл и направились в село Клюковичи, где находился военная комендатура.
Дальше - « картина маслом».
Подъезжают наши мужики на нескольких возах с собранной провизией к комендатуре, И вот здесь начинается игра.
- «Пан обермайстер», обращается вуйт к жандарму.
- «Мы, вот. приготовили продукты для Вермахта и Вам, с уважением, подарки к Рождеству, а гер лейтенант хотели забрать все это себе. Мы ему, конечно , говорим, что это для Вермахта, а он свое, Напился, начал драться с Васылем. Вот, фингал под глаз ему поставил, Еле угомонился!.
Надо сказать, что тыловики - полиция и жандармерия терпеть не могли армейцев. Они всегда чувствовали, что армейцы презирают их, за сытую, безопасную жизнь в тылу. Армейцы, впрочем, платили им тем же. На этом и сыграли Юхневич со товарищи.
Комендант побагровел и прорычал, что, дескать, этот мерзаааавец пытался украсть у армии продовольствие , чем запятнал честь мундира; и, вообще, эти вояки слишком зажрались и распоясались!
Затем отдал приказ полицейским дать летчику пяток «гуммов» (резиновой дубинкой по спине), и отправил посыльного с донесением старшему начальнику, в котором от себя приписал еще и сопротивление офицера местным властям.
Через двое суток летчик с маршевой ротой отправился на фронт рядовым.
Когда Красная Армия освободила Белоруссию особисты арестовали вуйта, но за него вступилась вся деревня и , особенно , «восточницы» (жены военнослужащих, попавшие в оккупацию, но не запятнавшие себя сотрудничеством с врагом), голоса которых приравнивались тогда к десяти голосам местных жителей.
Юхневича отпустили. Как выяснилось, он был участником польского антифашистского Сопротивления.
Староста Юхневич вместе с другими польскими и белорусскими патриотами, спасали “окруженцев“ и летчиков , сбитых над территорией врага, от фашистского плена, Рисковый был мужик!
Многие местные жители. своевременно предупрежденные старостой- патриотом о готовящихся облавах на молодежь, смогли избежать каторги на заводах и шахтах Рейха.
Вечная память неизвестным героям!
С.Васильев
Москва