В тот год наняли у нас посёлок охранять двух сторожей – двух братьев с Украины. Как оказалось потом, опасными они были людьми, лихими. Не по одному разу на зону ходили. Одного брата звали Коля, у него была жена Света и дочка шестилетняя – Алёнкой звали. Второй брат – Сергей - бобылём был. Все в сторожке у нас жили. Люди они были пьющие, подрабатывали на даче у директора завода водочного. А он денег им не платил, только водкой расплачивался. Сами они уж не знаю, что и ели. А дочка Колина – Алёнка ко мне стала приходить. Я её накормлю-напою, да и давай ей или сказки читать, или про Церковь, да про Христа-Батюшку рассказывать. А детушки – у них душенька открытая, чистая. Божие слово они сразу чувствуют. Вот и стала та Алёнка Богу молиться и за себя, и за родителей своих беспутных. Как-то раз приходит ко мне отец её и кричит: - Что ж ты с дочерью моей сделал!? Она пока сама не перекрестится, нас всех не перекрестит, спать не ложится! Монашкой хочешь чтоб она стала!!? А я не всегда в спорах ответ быстро нахожу, но тут нашёлся: - А ты какие фильмы за полночь при ней смотришь? На какой путь её толкаешь? Отец родной, называется! Он и замолчал – сказать ему нечего было.
И вот как-то раз на Благовещение пошли мы с Алёнкой в лес погулять. А снег в наших краях об эту пору лежит ещё, только на тропинках, бывает, сходит. Вот идём мы с Алёнушкой по тропиночке такой через ельник. И вдруг сворачивает она на снег, в густой лес направляется. Я ей говорю: – Алёнушка, деточка, зачем же нам по снегу-то идти, давай-ка мы лучше с тобой по тропиночке пойдём. А она: - Нет, дядя Лёш, хочу я сюда и точка. Ну что ты с ней будешь делать, маленькая, а характер уже видать. Пошли куда ей вздумалось. И навела она нас прямо… Ой, не буду говорить в каком виде она была, поберегу вас, мои хорошие. На девочку мёртвую Алёнка нас навела. Девочке лет двенадцать, может, всего и было. Зарезали её, да бросили. Сжечь тельце пытались. А в глаза той девочке смотреть нельзя было – такой ужас в глазах у неё был, что нельзя живому человеку в те глаза смотреть ни в коем случае.
Алёнушка моя - так и не испугалась даже сначала. Бережёт Господь детушек от таких потрясений. Ну делать нечего, надо в милицию сообщать. А как сообщить – это сейчас у вас всех говорилки с кнопками, а тогда телефон один был на всю округу – в пионерском лагере. Пошли мы туда – искали, искали, так и не нашли, ни телефона, ни человека хоть единого – всё вымерло как. Пошли тогда к Алёнкиным родителям – где телефон спросить. А они и не поверили – Да что вы, говорят, какая девочка мёртвая? Начитались сказок, вот и мерещатся вам по лесам всякие ужасы. А ну-ка показывайте, где нашли! И вот тогда, дорогие мои, оплошность допустил я страшную. Позволил Коле и Серёже девочку ту увидеть, в глаза её посмотреть.
Милиция уже затемно приехала. Долго мы по ельнику лазили, пока опять ту девочку несчастную не нашли. Забрали они её косточки, да не все, видать.
Приходилось мне в ту пору мимо места этого поздно вечером проходить. И тут ужас на меня стал такой нападать – в жизни такого не испытывал. Ажно волосы на голове шевелились – вот как страшно было. А ведь не из робких я людей. И на другой вечер то же повторилось. Иду я в церковь. В те годы я там на крылосе читал. Сейчас псаломщиком эта должность зовётся, а раньше дьячком бы я прозывался. Говорю батюшке: - Так и так, девочка мёртвая в лесу лежала, отпеть бы её надо. А батюшка Димитрий и говорит: - Девочка твоя без роду, без племени, как её звать даже не знаем. Иди и сам что-нибудь по покойным прочитай.
Прихожу я на это место и вижу – косточки-то той девочки собачки по всему лесу разнесли. Давай я их собирать. Собрал, какие нашёл, закопал под ёлочкой, да приметку на ёлочке сделал – крест осьмиконечный вырезал. Зажёг я свечку и давай молитвы читать, какие по покойным положено. Чтоб душеньку её ангелы на Небеса взяли, утешили, успокоили, Самому Христу-Богу принесли. Чтоб исцелил Он её душеньку, невинно пострадавшую, от всякой скорби. Чтоб забыла она лютое зло человеческое, ей причиненное. Чтоб не помнила она той боли страшной, от которой на земле у нас мы даже детей малых защитить не можем. Чтоб упокоилась она до Суда Великого, до суда Страшного Божьего над своими убийцами проклятыми, да над всеми злодеями, кто кровь невинную проливает, людей безвинно смерти предаёт.
Прочитал я те молитовки, и с тех пор успокоился. Без страха можно стало мне теперь около того места ходить. И глаза её, ужасом полные, забыл я по милости Божией.
А Николай с Сергеем, что в Господа Бога не веровали, в искушение страшное впали. Убили они человека у нас, топором зарубили из-за денег. Так и уехали они неизвестно куда, и не видел я больше свою Алёнушку. Но нашли Сергея потом – ответил он перед земным судом по всей строгости.
А мне вот что подумалось, дорогие мои. Быть может, ангел-хранитель той девочки убиенной, Алёнке-то нашей и показал путь. Чтоб не лежали её косточки да на сырой земле в безвестности, а душенька её невинная без молитовки да не осталась бы. С тех пор на каждое Благовещение хожу я туда, к ней на могилку. Только вот места точного никак найти не могу – исчезли мои приметки, словно не было.
7.4.2009