Мужчина и женщина - литературные встречи

 
Наталия Уралова, Николай Ганебных
Сценарий литературной композиции М&Ж

Мизансцена: в глубине  столик, два стула, на столе – свеча, пакет в оберточной бумаге, старая пластинка,   справа сбоку  – старая радиола

Здравствуйте!
Рады видеть в этом зале знакомые лица.
Для вас, дорогие друзья, наша композиция с таким банальным, но вечным названием
«М & Ж»
Наталья Никитина:
Мизансцена: Подхожу к  проигрывателю и ставлю под звукосниматель пластинку…аудиозапись звукоснимателя

1 - Аудиозапись:  романс в исполнении Сенчиной «Белая акация» - 1 куплет с припевом.

* * *
Помню: уроки закончились в школе,
я прибежала вприпрыжку домой.
Тихо шипела игла в радиоле,
плакала мама, закрывшись рукой.

Глядя на белой акации веточку,
мне улыбнулась сквозь слезы она:
- Ты не поймешь еще этого, деточка.
К счастью, родная моя, ты юна.

Годы промчались, а я не заметила,
лишь на лице свой оставили след.
Помню, как в день сорокапятилетия
мама прислала мне странный пакет.

С черной пластинки до хрипа заигранной,
голос забытый взволнованно пел:
- Белой акации гроздья душистые, -
словно из детства сюда залетел.

Спало к ногам полотенце пушистое,
и в изумлении плакала я:
- Белой акации гроздья душистые
неповторимы, как юность моя.

1.1 - Аудиозапись : окончание романса «Белая акация»

000
А что сказать?
Все было.
И жизнь изрядно била,
Любила — не любили,
Любили — не любила.
Прошло.
Ведь все проходит,
Как будто без следа.
Так перед новой бурей
Спокойно спит вода.

2 - Аудиозапись морского прибоя затихающая


Чтение на звуковом фоне
 * * *
Я помню город детства моего:
Там улицы заканчивались морем.
Из школы нас к нему водили строем,
Чтоб мы прониклись красотой его.

А море отчего-то звалось Белым,
Хоть белым вовсе не было оно:
Свинцовым, бледно-синим или серым,
Но чистым, так что видно было дно.
      
Мы попадались в плен к морским волнам,
Которые ритмично в берег били.
Оно казалось очень строгим нам.
Тогда мы это море не любили.

Теперь на улицы другие я гляжу,
С судьбой своей изменчивой не споря.
Но лишь глаза закрою, вижу - море,
Что ждёт меня, а я не прихожу.

2-2  - Аудиозапись морского прибоя
 
Умудризмы – Несколько слов о цикле
Этот цикл был собран в 2006 году. Название для него я придумала по аналоги со словом  "афоризмы". Умудризмы – это афористичные мысли умудренной жизнью женщины.
1
Все мы в юности в чём-то похожи,
Удивительно только одно:
У другой нет ни кожи ни рожи,
А она подвизалась в кино.
Я, как платье, судьбу примеряю,
Перед зеркалом долго стою:
Может, доля нужна мне другая,
Или всё-таки мыкать свою.
 
4
Две стороны одной медали:
Реальность жизни и мечты
Добро и зло.
Коса и камень.
Луна и солнце
Я и ты. 

 5
Ну кто безропотно поверит,
Что всё насущное – пустяк,
Что в мир иной мы ищем двери,
А в этом мире мы в гостях.
Что этот мир как испытанье,
Что мы здесь очереди ждём…
А  помнишь  первое свиданье
С любимым под грибным дождём?

3
Ты думал, что душа — трамвай?
Дверь распахнув, входи, кто хочет
И выходи, не застревай,
Ни светлым днём, так тёмной ночью?
Моя душа — хрустальный дом,
Сплетенье тонких паутинок:
И нет в ней места шелухе
И грязи от чужих ботинок

6
Опять наступит понедельник.
Со страхом в зеркало взгляну,
Издержки прожитой недели
Запудрю и за дверь шагну.
Как вы, веду я вечный бой
(Который все мы проиграем),
Со старостью, своей судьбой
И переполненным трамваем.

7
Нет ничего зимою лучше,
Чем подремать у камелька,
Когда за окнами канючит
И ставни мучает пурга.
Весною хорошо на круче
Смотреть, как дыбится река,
Как резво выплеснуться хочет,
Да не пускают берега.
И осенью из пёстрой кучи
Охапку листьев взять домой…
Нет ничего на свете лучше,
Чем сжиться со своей судьбой

 8
Куда идём?
Зачем идём?
Мы вряд ли это знаем.
Сначала строим общий дом,
Потом его ломаем.
Но кто же знает наперёд
И видит свет в тоннеле:
Куда мы всё-таки идём
И далеко ль до цели?

 9
Говорю. Говоришь. Говорим.
Говорят, словно в «опере мыльной».
Сколько можно ещё говорить?
Утопаем в своей говорильне.
Разговоры почти ни о чём
Поглощают бесценное время…
Помолчу… Помолчи! Помолчим?
Неужели молчание – бремя?
 
10
А прежде ехали на стройки,
В тайгу сбегали за стихами,
Там у костров рождались строки,
Которые  живут веками.
Любили крепче, знали больше,
Года считали по рассветам,
И никогда не жили дольше,
Чем полагается поэтам.

11
Осенью вся прелесть в листопаде…
Смотрят в небо поздние цветы,
Роща в своём праздничном наряде
Дарит всем цветистые листы.
Отчего ты, осень золотая,
Так прекрасна в свой прощальный миг?
Этого никак не понимая,
Плачет в роще сморщенный старик
 
12
Приходите в гости, старые подружки!
Приносите бражку да возьмите кружки.
Будем пить и плакать, вспомним, что забыто,
Соберём все фото в старое корыто.
Подожжём в корыте всё, что прежде было,
Выставим за двери, чтобы не дымило.
Никому мы нынче не нужны, подружки!
Разливайте бражку в старенькие кружки.

13 Сделка
- Ударим по рукам,
Скрепим союз наш кровью,
Я душу Вам продам –
Владейте на здоровье.
 
Зачем она тогда,
Когда ослабло тело.
Она болит всегда,
ей до всего есть дело.
 
Душа моя мне враг,
Век  не дает покоя:
Вверх поднимает флаг
И вечно жаждет боя.
 
Как молодой петух,
она за правду бьется
и сильному врагу
на милость не сдается.
 
- Куда же  Вы, мой друг?
И душу не возьмете…
Раздумали Вы вдруг…
А завтра не зайдете?
 
14
Уже пришла пора неспешных дел.
Не хочется бежать и суетиться
Мне нравится смотреть, как реют птицы
И наступает времени предел.
 
Мне нравится моя вторая жизнь,
Когда вступая в пору совершенства,
Не различаешь боли и блаженства
И каждым ощущеньем дорожишь.
 
  15
Мужчину следует любить
и не жить, как в оранжерее,
слезами горькими полить –
без этого он захиреет
Мужчину следует хвалить,
твердить, что он творенье Бога,
за недостатки не пилить,
не требовать чрезмерно много.
Мужчину следует беречь,
не прибегать к жестокой плети,
но прежде следует завлечь
его в расставленные сети.

Женский секрет

Смотрю я на мужчину снизу вверх-
он мой кумир, мой идол, моя боль,
моя мечта, мой ангел и мой грех,
мой господин, мой Бог и мой король.
Но только вам скажу я шепотком,
страшась произнести секрет свой вслух:
Мной коронован он, но дело в том,
что та корона - это мой каблук.
 
3 - АУДИОЗАПИСЬ: Ветры ноября (СТАС ПЕНЯВСКИЙ -Тюменщина)
 
НИКОЛАЙ ГАНЕБНЫХ

ВСЕ, ЧТО ПОМНЮ
Стихи о детстве

В углу дивана кот мой дышит
Гудит забредший в гости жук.
Портьеры тяжесть глушит звук,
И ухо ничего не слышит.

Я обжил данный мне квадрат,
Наклеил пестрые обои,
Но пропадает звук гобоя,
Упав на тысячу преград.
Как будто тонкое пшено
Вмиг рассыпается кантата.
Да, жить довольно скучновато
Без говорливых звонких нот.

И я завел себе щегла,
С тем, чтоб немного научиться,
Конечно, не летать, как птица,
А петь хотя бы по утрам!

Мы славно на заре поем,
Стараясь не будить соседа.
Нам очень весело вдвоем
Тренироваться в час рассвета.

Теперь я подхожу к ручью,
Щегол в репейниках летает,
Дымок над вербой в небе тает,
А я тихонечко пою.

***
Пятидесятые года…
Разорван век наполовину.
Вновь обживают города
С войны пришедшие мужчины.

Тогда был в моде крепдешин,
Полупрозрачный, яркий, смелый.
А у березок и осин
Душа по-прежнему болела.

Жить без отца досталось мне –
Не всем отцовские объятья.
И, словно памятник войне,
В шкафу у мамы стыло платье…

***
Я рос, а в доме не было мужчины,
Я безнадежно в детстве ждал отца.
Грустить, казалось, не было причины,
Я от земли не поднимал лица.

Стоял у нас в горшочке   Ванька мокрый,
Обычный вроде бы цветок,
Он у соседей  тоже был на окнах,
Смешной, в зазубринках, листок.

Но куст у нас неудержимо плакал.
Висит на листьях чистая слеза.
Ногами босыми вставал я на пол
И кулаками тер себе глаза.

Все дело в том, что как-то мать сказала:
- Ты посмотри-ка на него, сынок,
Наверно, папа о тебе заплакал,
Хотя бы раз перешагнул порог.

А я смотрел, как кустик горько  плачет
И с тайной грустью думал об отце.
Соседка приносила мне калачик:
- Совсем забыл отец об огольце…

***
 
Грузовик чихал и прыгал
По дороге – будь здоров!
Я к нему со звонким криком
С кузовком бежал грибов.

– Дядя Петя! Дядя Петя! –
мчался прямо по грязи,
– Я тебя давно заметил.
Дядя Петя, подвези!

Мы с шофером говорили
Про погоду и грибы,
Перелески мимо плыли,
Каменистые горбы.

Без отца на белом свете
Жить – не сахар и не мед.
Хорошо бы с дядей Петей
Так и ехать целый год!

Хорошо бы с ним и мамой
За столом втроем сидеть,
Черпать ложкою сметану:
– Хорошо бы, дядя Петь?..

***

Есть в памяти такой денек!
Май над тесовой утлой крышей.
Я, тихий сельский паренек,
Всегда хотел взобраться выше.

Цыпленок. Девять-десять лет.
По телу синие прожилки.
Я был классический скелет,
Но все-таки парнишка пылкий.

Я здесь, как птица, в вышине
Мог скинуть с узких плеч рубашку.
Никто не подойдет ко мне,
Не тронет пальцем, как букашку.

В руках был Пушкин. Боже мой!
Сей старый том прописан ЯТЬю!
Предписано самой судьбой,
Чтоб мы дышали, словно братья.

Я помню, как «Метель» прочел,
Навзрыд я плакал над «Дубровским»,
Я беззащитен, слаб и гол,
Держал у глаз рубашку в горстке.

А тонкий на груди загар,
Чуть солнцем тронутые руки
Я – господи! – не замечал,
Подверженный сердечной муке.

– Ты, что же, плакал, мальчик мой? –
Участливо мне мать сказала.
А я стал красный и немой,
Краснее своего загара.

 ***
Мы не друзьями, не врагами
Встречались в школе, он и я.
Мне тяжело, и трудно маме,
Что у отца своя семья.

Мой папа, – как все странно это! –
Мальчишке неродной отец,
А я как будто жил без света,
А я был брошенный птенец.

Отцовской обделенный лаской,
Его я жутко ревновал.
Он обходил меня с опаской,
Он от меня добра не ждал.

И только взгляды исподлобья,
И – ни улыбки на устах.
И у него, наверно, дробью
Душа прошита в ста местах.

Раз подошел и тихо, глухо
Сказал, как в чем-то виноват:
– Давай, ты будешь мне братуха,
У нас еще родился брат.

Взглянул, мои увидел слезы,
Смущенно в сторону пошел.
Шумели на ветру березы.
Играли парни в волейбол.

Я видел, как он трудно дышит.
Догнал, кляня себя стократ:
– Ты очень добрый парень, Миша.
Прости!
Конечно, буду брат…

***
Расту? Расту. А до чего дорос?
Через забор перемахну с задором.
Отвык совсем уже от детских слез,
И щеки стали ярче помидоров.

Но все равно, еще расти, расти.
Летать, летать, когда дорога снится.
Я бабушку встречаю на пути,
Когда я в небо подымаюсь птицей.

Она увидит: «Полетел, внучок?
И я три года, как уже летаю.
Не зацепись рубашкой за сучок.
Не ушибись, не потеряйся в стае»

А я, внезапно оборвав полет,
Сажусь и горько ожидаю бабку.
Она уже летает третий год
Но никогда не делает посадку.
 
***
Король, однажды сидя в тронном зале,
в глубокие был мысли погружен.
О чем он думал, мы поймем едва ли…
Возможно, это был короткий сон.

И фрейлина, сухая и незлая,
одним движеньем выключила свет,
тем самым всем в округе знак давая,
у короля аудиенций нет!

А над Его Величеством светился
его далекой юности портрет,
когда Величество в гимназиях учился
и было вьюноше всего семнадцать лет.

Все в королевстве счастливы, как дети,
(хотя, возможно, это только сон!)
А юноша прекрасный на портрете,
был отчего-то очень грустен он.

Немало королей на белом свете.
Шел над дворцом неласковый февраль.
И мальчику на выцветшем портрете
так было короля седого жаль!

4 - АУДИОЗАПИСЬ : Когда я буду знать, о чем сказать (Александр Скобицкий - СПб)
 
5 - Аудиозапись нарастающего стука колес

НАТАЛЬЯ  НИКИТИНА 
Люблю железную дорогу (см. на странице в Стихи.ру)

Аудиозапись нарастающего стука колес

Маршруты лета – несколько слов о Цикле
Цикл был собранан во время и после летнего путкшкствия в 2019 году по маршруту
МОСКВА - ПИТЕР - КАРЕЛИЯ (Кижи, Беломорск) - СОЛОВКИ
В сценарии представлены лишь некоторые стихи из довольно объемного цикла.

ОТ АПРЕЛЯ ДО АПРЕЛЯ

Я очнулась от звона капели,
К лету я излечилась почти,
Но внезапно меня одолели
Три желанья, три страстных мечты.
В листопад я поехала в гости               
И в Карелии, в самой глуши,               
Помолилась на Кижском погосте               
О спасении грешной души.
Море осенью было холодным,               
С летом кончился пляжный сезон,               
Но в шезлонге сидеть так удобно,               
Если сверху разложенный зонт.
В Рождество, ни о чём не жалея,
Я мечтала о самом простом.
Пролетая, комета Галлея
Полоснула по небу хвостом.
Дни потом словно стрелы летели,               
Сердце билось, как рыба в пруду 
Стало ясно: желание третье             
Тоже сбудется в новом году

ЖАРА

Бог то расеянно молчал,
То вторил колокольным звонам…
В тот год над миром удивленным
Взошло начало всех начал –
Кровь испаряющее солнце,
Как сталь, кипящая в ковше,
Как пламя адское в душе,
Как водка в пиалЕ японца.
Жара такая, что хоть плачь!
Кто жизнь испепелить задумал?
Кто он такой? Маньяк угрюмый?
Или спасающий мир врач?
И Бог в испуге замирал,
Смотря на дымные пожары,
А солнце поддавало жару,
Вселенский объявив аврал.
Две тысячи десятый год.
Кончина света по приметам,
Но к счастью, Бог не верил в это
И твердо знал, что жар спадет.

 МОСКВА

За пеленой дождя мелькают смутно лица –
Не разобрать во тьме, кто свой, а кто чужой.
Готовится ко сну российская столица,
Зашторив свет окон, как будто паранджой.

Включаются огни неоновой рекламы,
Свет фар и фонарей не раздражает глаз,
Софитами в ночи очерченные храмы
Готовы вознестись, внизу оставив нас.

Но в тишине ночной рассыпчато и глухо
Звучит то тут, то там людской неугомон.
Безумная Москва, как древняя старуха,
Бессонницей больна бог весть с каких времен.

Дождю не погасить реклам бегущих строки,
При свете не уснуть, от праздности устав,
Искусственным огнем продлить земные сроки
И ночью, словно днем, старается Москва.

ВАЖНЕЙ ВСЕГО 

Погаснет втуне пламя революций,
Уйдут вожди, пройдут века…века,
У памятника на скрещенье улиц
Отвалится от времени рука,
Забудутся герои и пророки,
И зарастет травой тернистый путь,
Никто не вспомнит школьные уроки,
Неясной  станет  коммунизма  суть,
Померкнут  исторические  даты,
Исчезнут   звезды с башенок Кремля,
Оставят «Пост номер один»  солдаты,
Покроется коростою земля,
Затягивая колотые раны…
Наступит отрезвляющая новь,
И люди, населяющие страны,
Поверят, что важней всего -  Любовь.


НЕЖНОСТЬ
случайная встреча на Невском

В кольце пустых аллей
И проходных дворов,
Где ветер в феврале
Гуляет  - будь здоров -
Собака  старика
Лизала в обе щёки…

Взяла в тиски тоска,
Что  сдохнет  одиноким.
Старик, скорей всего,
В душе неслышно плакал,
А сука в грудь его
уперла обе лапы.

Шершавым языком,
На абразив похожим,
Со скул худых его
Под бледно-дряблой кожей,
Она лизала  зла
Колючую   небрежность…

Собака, как могла,
Выказывала нежность.
 

КИЖИ

Усталыми, сонными были у всех приезжающих лица…
Носились над пристанью, чуя ненастье, стрижи,
Казалось, что в жизни уже ничего не случится.
Когда перед взором внезапно предстали Кижи.

Среди островерхих елей, что растут на Онего,
Возносятся кверху в резной чешуе купола,
Кресты сотни лет держат на перекладинах небо
И с губ – Боже правый! – невольно слетают слова.

Когда? Кто? Зачем нам оставил онежское чудо?!
Никто не запомнил их лиц, имена, адреса.
Но если зажмурить глаза, то летят отовсюду
Под звон колокольный забытые их голоса.

На Кижском погосте мирские растают печали.
Крестом осенить себя – тянется кверху рука.
Как в чудо не верить, когда штормовыми ночами,
Минуя погост, грозовые идут облака.

И тайное что-то проснется в страдающем сердце.
Спасибо Кижам, что они были в жизни моей.
Их двадцать два купола, словно ступени тех лестниц,
Которые, хочешь – не хочешь, а преодолей!
 


ПЕЛ КАРЕЛЬСКИЙ ЛЕС

С чего начать?
Пожалуй, с песни…
Пел на рассвете хвойный лес
и комарьё…
(один,  хоть тресни,
но под рубаху всё же влез)
Сначала сосны тихо пели,
но шелест хвОи креп и рос,
после рябины недозрелой
вступил  legato шум берёз…
В нем колдовское что-то было…
Журчала речка под мостом,
чуть дальше чалая кобыла
махала точно в такт хвостом.
Но чем светлей, тем песня глуше –
Лес ровно в полдень замолкал,
как будто эха ждал и слушал
оваций долетавший шквал.

ЗАБРОШЕННЫЙ ДОМ

Там, где гулял ты сам с собой
Где  невзлюбили тебя боги,
Там снег прозрачно – голубой
Скрыл все тропинки и дороги.

В глухой карельской тишине
Ряд  дряхлых домиков у леса
Давно пустует по вине
Петрозаводского собеса.

Злой ветер носится  в ночи,
Так завывает, будто спятил
И в  дверь стучит, стучит, стучит.
Как в чаще  сумасшедший дятел.

А дом молчит, он точно спит,
Лишь слышен гулкий скрип в руинах.
Он стойко охраняет быт,
Упрятанный в его  глубинах.


СЧАСТЬЕ

Счастье - это северная глушь,
На краю болотины - сторожка,
Черная прибившаяся кошка,
Дождь, сменивший длительную сушь.

Счастье - это ветер за спиной
Да велосипед от бабы-Тани.
Километра полтора до бани
И крещенье в речке ледяной.

Счастье - это комариный лес,
Где еще не вызрела морошка,
Гравием скрипящая дорожка,
Прочащая завтрашний отъезд.

Счастье это чабрецовый чай,
Барбекю по-русски  - в огороде.
Разговор с соседом о погоде,
Легкое касание плеча.

Счастье - это встреча на крыльце,
Огонек последней сигареты,
Ожиданье скорого рассвета
И морщинки на родном лице.

 Я СЕГОДНЯ МОЛИЛАСЬ ВСЮ НОЧЬ

Я сегодня молилась всю ночь
за слепых и заблудших людей:
за убийц, за лжецов, за ****ей
и за тех, кому надо помочь.

Я просила у Бога любви
к тем, кто жизнь свою тратит во зло,
кто руками по локоть в  крови,
а кому в чём-то не повезло.

Кто себя на земле не нашел
и вступил на неправедный путь,
кто считает, что все хорошо,
что легко нам судьбу обмануть.

Кто не ведает то, что творит,
кто не верит в себя и других.
Без  молитв не пройти лабиринт
Боже! Будь милосерднее их!

 СЛОВО

Оно звучит во мне набатом,
В нем много нераскрытых сил,

Его мой дед давно когда-то
С особинкой произносил.

С тех  лет я искренне готова
Своё грядущее стереть,
Чтобы магическое слово
Не затерялось в словаре.

Когда взрывается сознанье
Или беда не по плечу,
Я про себя, как заклинанье,
Его в отчаянье шепчу.

C ним жить становится по силам,
Но на душе вдвойне больней,
Когда произношу: «Россия!» -
И вижу, что творится в ней.

Аудиозапись:  затихающий стук колеc

Мизансцена у проирывателя
5.1Аудиозапись: Колыбельная Ли

НИКОЛАЙ ГАНЕБНЫХ
Второй цикл
ПОГОВОРИМ НЕМНОГО  О ЛЮБВИ

***
Сколько неплохих имен!..
Мне досталось – Филимон!
Филя, Филя, простофиля,
Парень, кислый как лимон.

Что мне делать, как тут жить,
С кем прикажете дружить?
В самом деле, что же делать,
Как друзей приворожить?

Только вот неправда ваша!
Встретилась девчонка Даша,
Даша, Даша, егоза,
Даша, синие глаза!

И спросила:
– Филимон,
может, ты в меня влюблен?

Я такой смешной, наверно,
Я весною опьянен!

Загудели в поле ели:
– Да, действительно, влюблен!
Птицы в поле зазвенели:
– Даша, Даша, Филимон!

До чего чудесный звон:
Даша, Даша, Филимон!
Лучше нет имен на свете,
Если только ты влюблен!..

***
Все небо в яблоках и сливах,
С лугов медовый льется дух,
А я – мальчишка шаловливый,
И до чего горячий, ух!

Я от задора словно пьяный, –
Куда бы деть с небес луну! –
Девчонке со щеки румяной
Возьму, и родинку смахну!

Как будто маленькая пчелка
– Так вот откуда этот мед! –
Взлетит с божественного шелка
И каплю меда унесет…

Мы говорили, говорили,
Все ни о чем, все ни о чем…
И чтобы мы поближе были,
Я прижимался к ней плечом.


***
Говорят, в глуши лесной
К девкам раннею весной
Из березок, из-под сосен
Вылетает козодой.

Он промчится над водой,
Будет парень молодой,
Парень с синими глазами,
С шевелюрой золотой!

Не боюсь ходить в лесу,
На лугу пасти козу –
Не одна теперь встречаю
Я холодную росу.

Мне отец грозит бедой,
Нрав у батюшки крутой.
Позабуду все советы
Я за первою верстой.

Ко мне парень холостой
Попросился на постой,
Разве молодцу откажешь,
Когда лес шумит густой!

Тучи ходят чередой.
Рядом парень молодой.
И коза теперь довольна,
Ей по нраву козодой!..

***
Я помню первые стихи.
Они без лака и грунтовки.
Они возвышенно легки
И восхитительно неловки.

В лицо любимое взглянул,
И с луга протянув ромашку,
Сказал, услышав сердца гул,
Летящий в небо сквозь рубашку:

– Смотри, она похожа на тебя,
Она мне даже ночью снится.
Добавил, ближе подойдя:
– Какие у нее ресницы!

В единый миг исчезли облака,
Перо с небес нам бросила жар-птица…
Была и земляника, и река…
Вот это никогда не повторится!..

 
***
А на меня она едва взглянула.
На незнакомце задержала взгляд.
И я заметил - молния сверкнула,
Наверно, даже прокатился град.

Почувствовал как онемели губы.
Застыла боль улыбки на устах.
В одно мгновенье потерялись звуки
Веселых песен беззаботных птах.

Я понял: - Все, беда со мной случилась,
Которую ничем не отвести.
Ну, улыбнись! Взгляни, ну, сделай милость!
Со мной тебе ведь точно по пути!

Я понял, что меня почти не видит.
Хоть, кажется, мне что-то говорит.
Какой на мне ужасный синий свитер!
Как неожиданно лицо горит!

А тот, большой, улыбчивый, веселый,
С ней рядом встал, воркуя и звеня.
И как-то сразу опустел поселок,
В котором больше не было меня.


***

Жилище преданной подруги.
У окон – морем лебеда…
Я был единственным в округе,
Кто мог заглядывать сюда.

Она меня тайком встречала,
В глазах проглядывала грусть,
Я целовался для начала
И говорил себе: – Ну, пусть!

И где-то в середине ночи
Я с неохотой уходил,
И сам себе беду пророчил
За то, как время проводил.

Мне помнится герань в горшочке –
Знак тихой женской нищеты.
А у меня – жена и дочка,
И те же на окне цветы.

Как всем испорченным мальчишкам,
Мне женщины смотрели вслед,
Я догадался поздно слишком,
Что без меня ей жизни нет.

Прости меня, моя подруга,
Во всем, во всем моя вина.
А ветер кроны гнет упруго,
И в доме – мрак и тишина.

 
***

Подходит женщина. Глядит в глаза.
И тотчас возникает из тумана
Подобье имени.
Кто это? Ольга? Анна?
Какие-то всплывают голоса.
Как это больно. Как я виноват,
Что стер уже в себе воспоминанье!
Как это странно.
Неужели Анна?

Я помню, что тогда была гроза.

Какой-то дождик сумасшедший был.
Дождь, хлынув, вмиг окурок затушил.
Нам оказалось вместе по дороге,
Мы шли в поселок, и гудели ноги,
Я отдал ей свой хилый пиджачок.
Она и я до ниточки промокли,
Дождь забирался даже под плечо.

Дорога вниз к реке пошла отлого.
А я на женщину восторженно глядел.
Я от дождя укрыть ее хотел.

Была, наверно, в этом воля бога.
Рука ждала протянутой руки…

Дождь перестал.
И мы, найдя друг друга,
Навстречу солнцу шли
Вдоль берега реки.

Мы не хотели ничего разрушить.

О боже, как те годы далеки!
Мы не встречались больше.
Странно.
Да, Анна.
Ну конечно, Анна.
Анна.

Теперь я знаю, что она меня ждала


***

В  вагоне пусто. Женщина с собакой.
Ухоженный, слегка усталый вид.
Пес, судя по всему, не любит драку.
Ко мне в друзья набиться норовит.
Дог не ошибся. Он увидел друга.
Отпущен был плетеный поводок.
Он, край сидений обогнув в полкруга,
Мне сунул нос: - Я страшно одинок!
На морде руку я оставил без опаски.
Он счастливо и нежно заскулил.
Мужской, как видно, не хватает ласки.
Признаться в этом - сколько надо сил!
А женщина, вдруг выудив газетку,
Волнуясь видно, принялась читать
Какую-то нелепую заметку.
Был поздний вечер. 8.25.

Я понял все. Достал в кармане спички.
Я тоже захотел волненье скрыть.

- Как все же быстро ходят электрички!
Жаль, что придется скоро выходить...

Нет, я в судьбе ее не прописался.
Я нервно и неровно говорил.

Дым легкой приязни
висеть остался.

А поезд близко к дому подходил...

***

Видишь, вишня на пригорке. Вишня я.
Эта ягодка моя - она не лишняя.
Эта ягодка слезой оплачена,
На нее вся жизнь моя потрачена.

Вырастала на приволье, на пригорке я,
Потому и ягода не горькая.
Ветер гнул и дождь до боли сек,
Ударяла жарко молния в висок -

Все стерпела. Жаль, была несмелая.
А зима - ко мне, с цветами - белая.

Ах, метель летит, летит, летит,
Ей никто лететь не запретит.
***
Пусть этот стих запомнится деталью:
Зеленой пуговкой, кармашком на груди,
Накинутой на плечи тонкой шалью,
Звездой, что вам сияет впереди.

А лучше, пусть запомнится любовью
Отца к ребенку, женщины – к тому,
Кто вынул из волос ее гребенку
И стал отцом ребенку своему.

***
Подарка лучше не было и нет!
Я был в тот день восторженный и нежный.
Из ярких роз принес жене букет
В февральский день, морозно-белоснежный.

Опасливо, волнуясь, не спеша
Взял сына на руки, защитника России.
В пеленки завернули малыша
Как в флаг андреевский, с полоской синей.

И фейерверком, затмевая свет,
Колючий снег в окно бросала вьюга.
В февральский день дарю жене букет,
Все лучшее в семье - ее заслуга.

***
Есть в женщине всему начало!
Она согласна ждать. Ее ласкает мысль
О будущем. Что встретит у причала
Того, кому она в слезах кричала:
" Вернись, любимый!
Я молю, вернись!

Вернись!" - но с горькой логикой железной
От пристани уходят корабли.
Уходят,
спорить с ними бесполезно,
все исчезают в голубой дали.

А женщина надеется.
И честно,
могла бы позабыть,
но все душа болит.
Не говорите, ожиданье бесполезно,
Пока швартуются у пирса корабли

И вот стихотворение, последнее в цикле 

***
По слухам, мне уже полсотни лет.
Да, это так. И даже больше, с гаком.
По слухам, у меня богатства нет,
И я приюта не даю собакам.

Жду, на горе однажды свистнет рак,
И слово доброе какой-нибудь прохожий
Вдруг скажет, что неправда про собак:
- Да нет, неправда. Что-то непохоже.

- А посмотри, - добавит, - на стихи.
(А это жизни больше половины),
И их прочтет, забыв мои грехи:
- Ведь как звенят! 
А слеплены из глины...

Мизансцена у проигрывателя
5-2- Аудиозапись : Колыбельная Ли (Витус – Донецк, Украина )

НАТАЛЬЯ НИКИТИНА
Три стихотворения(СМ. на странице Стихи.ру)


1. Спойте что-нибудь, милый…

2. Когда от сугробов останутся лужи

* * *

Спойте что-нибудь, милый, а я подпою.
Но мой голос звучит недостаточно гибко.
Как Вас в это мгновенье глаза выдают,
Как ломает Вам губы кривая улыбка.

Дайте руку, мой милый, я Вас поведу
По глухим и закрытым души переходам.
Вы молчите? Но знайте: на Вашу беду
Так устроила женскую сущность природа.

Вам откроется то, что я прячу от Вас,
Не имея при этом ни капли раскаянья,
Что нельзя Вам увидеть ни с помощью глаз,
Ни в порыве слепого и злого отчаянья.

Поклянитесь сейчас, что на смертном краю
Не обмолвитесь словом о том, что узнали.
Спойте что-нибудь, милый, а я подпою.
Я одна в вашем маленьком зрительном зале.

3. Дежавю

1 -2 -  Аудиозапись звукоснимателя, затем романс в исполнении Сенчиной «Белая акация» - 

Мизансцена: Я вынимаю пластику из проигрывателя, подхожу к микрофону…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
НИКОЛАЙ ГАНЕБНЫХ
Последнее стихотворение (из книги "Светлые ключи")

Чего мне хочется? Чего всех больше хочется?
А вот, пройтись по улиице с женой,
Чтоб кто-нибудь узнал, без имени и отчества
И искренне был рад, что ты еще живой..

НАТАЛЬЯ НИКИТИНА:

Жизнь проходит быстро, как в кино:
Три часа – и кончился сеанс,
На экране пусто и темно,
И уже из зала просят нас.
Сквозь запАсный выход в тесный двор
Вытекает  медленно толпа
И ведет меж делом  разговор,
Как эта комедия глупа.
Контролер придирчиво следит,
Чтоб не проскользнул никто назад.
- Граждане, давайте без обид!
В срок освобождайте кинозал!
А на улице, где главный вход
И горят лучисто  фонари,
Нового сеанса кто-то ждет,
В нетерпенье стоя у двери.


Прозвучали песни:
 

1.1.- АУДИОЗАПИСЬ::  романс в исполнении Сенчиной «Белая акация» - 
2.  - Шум прибоя
3   - АУДИОЗАПИСЬ: Ветры ноября (СТАС ПЕНЯВСКИЙ -Тюменщина)
4   - АУДИОЗАПИСЬ : Когда я буду знать, о чем сказать (Александр Скобицкий - СПб)
5.  - Звук колес поезда
6.  - АУДИОЗАПИСЬ:: Колыбельная Ли (Витус – Донецк, Украина)