Луна скользнула в иней
серебряною птицей,
а за окном пустыня -
ни ахнуть, ни напиться.
За ставнями - свеченье
облаянного света,
а здесь - свечи прощенье
и грёзы до рассвета.
Бездомный колокольчик
гудит, как шмель усохший,
меж рамою полночной
и бездною оглохшей.
И бродят чьи-то пальцы
по клетчатой бумаге,
счастливые скитальцы,
исследуя овраги.
Пером едва касаясь
черты до вдохновенья,
от света задыхаясь,
отринув сновиденья.
Пока клубится нечто,
где облака разъяты,
вне жизни бесконечной,
вне смерти небогатой.