Предупреждаю сразу - в рассказе есть кое-какая философия и чуток сатиры.
Работал Иваныч исправно, за год работы на предприятии серьёзных нареканий по службе не имел. Вот только кто-то дёрнул его за язык не к месту. Ведь некоторых его коллег шеф чихвостил регулярно, да с матерком. И ничего – не уволили никого. А ему, Иванычу, шеф всего несколько раз высказал замечания: мол, повнимательнее там. Что-то такое очень важное, видимо, Иваныч в шефе задел.
Да ещё как назло последние недели две опаздывать стал Иваныч на работу. Не сильно – минут на 10-15, но это стало как-то регулярно так, что внутренне он себя уже поставил в ряд провинившихся.
Всему виной была кошка. Вернее – котёнок, которого они с женой недавно завели. Кошечка сразу стала ходить только в лоток, чему супруги были приятно удивлены и несказанно рады. Жена на работу уходила раньше и кошечка не всегда успевала нагадить в её присутствии. Убирать тогда приходилось Иванычу. Кормить иногда тоже приходилось ему. Но больше всего времени отнимало любование тем, как кошечка гоняет «мышки» по квартире и защита обоев от их обдирания. Привычный сложившийся распорядок жизни был нарушен, у чего-то надо было срочно отнимать 15 минут времени: либо у сна, либо у вечерних дел и развлечений. Иваныч уже вот-вот был готов принять решение ложиться пораньше… как наступил сегодняшний день.
В кабинете шефа царило напряжение. Догадаться об этом можно было по униженному взгляду директора по хозяйственным вопросам (попросту - завхоза) Сапелкина после утреннего разноса. Взгляд шефа также не обещал ничего доброго и Иванычу. Войдя в кабинет, он сразу почуял неладное. Но вспомнил про осознанность, расслабился.
Ругал шеф по делу. Возразить Иванычу было нечего, потому только коротко отвечал: «да» и «согласен». Осознанность не позволяла отождествляться ни с образом ругаемого подчинённого, рисуемого сознанием шефа, ни с образом подчинённого, ругаемого злым начальником, которые летали где-то рядом и никак не могли зацепиться за сознание Иваныча. Шеф чувствовал, что ругает в пустоту и от этого ещё больше злился. Иваныч открыто смотрел на шефа и испытывал искреннее сочувствие к этому человеку. Он чувствовал, как у того сбивается сердце, поджимается диафрагма. Шеф был глубоко в роли разгневанного начальника.
- Неужели вы во всё это верите?
Шеф опешил от совершенно нелогичного, на его взгляд, поворота.
- Во что?
- Во всё это, - Иваныч обвёл взглядом кабинет. – В то, что это стоит таких переживаний, что это всё так серьёзно?
Ум шефа выбросил ненужные ему слова из речи Иваныча и выдал ответ только на последний вопрос:
- Конечно это серьёзно! Мы тут не в бирюльки собрались играть. Компания может попасть на бабки из-за того, что ты забыл расторгнуть договор. Что мне их – из твоей зарплаты вычитать?
- Я не про конкретное дело. Я про всё это, - Иваныч вновь обвёл кабинет взглядом. – Это всего лишь деньги. Вы гробите своё сердце, нервы. Вы продаёте здоровье за деньги. Вы готовы продать несколько лет своей жизни? За сколько?
Шеф несколько секунд сидел как обухом ударенный, с приоткрытым ртом. Но ум вновь вычистил ненужную информацию, направляя сознание в привычную колею.
- То есть тебе деньги не нужны? А повышения зарплаты тогда зачем просил?
Иваныч невольно улыбнулся предсказуемости шефова ума.
- Два человека строят дом. Первый работает в радости, успевая и делам своих рук полюбоваться, и природой окружающей восхититься, и с прохожими поздороваться. А второй работает нервно, постоянно срываясь на помощников. В каком доме вы хотели бы жить: большом и дорогом, спроектированным нервным архитектором и построенным алчным прорабом, или в небольшом, но ладно, надёжно построенном, с любовью?
Шеф вновь погрузился на несколько мгновений в мыслительный процесс, протекающий со скрипом. Затем встряхнул головой и приподнялся в кресле.
- Что за ерунду ты мне тут несёшь? Какие, на хрен, дома?!..
- Сознание ваше понимает, что во втором доме, построенном с любовью, а значит надёжно, жить лучше, но ум не может признать, что вы живёте в первом доме.
- То есть ты мне предлагаешь продать весь свой бизнес, уехать куда-нибудь в деревню, и жить там себе тихо-мирно?
- Нет. Вы ведь нервного архитектора и алчного прораба с собой увезёте. Надо просто во главу угла поставить не деньги, а что-то иное. И тогда всё само перестроится.
- Так! Что ты мне тут горбатого лепишь? Ты допустил косяк? Допустил. Ведь так?
- Так.
- Ну а что тогда фигню какую-то втираешь?! Какие-то дома, какая-то… хрень. – Шеф хотел сказать «любовь», но побоялся этого слова.
- Вы правы. Зря я всё это затеял. Простите.
Иваныч поднялся со стула.
- Так что иди работай и молись, чтобы они согласились подписать задним числом.
Иваныч шагнул в сторону двери, но остановился, обернулся. На лице его была грустная улыбка.
- А я надеялся, что вы зададите-таки главный вопрос.
Не смотря на то, что взгляд шефа выражал немой вопрос, слова не срывались с его уст – не хотел он возобновлять разговор. Иваныч ответил сам.
- Вопрос о том, что же это такое «что-то иное», что можно поставить во главу угла вместо денег.
Иваныч не стал дожидаться ответа. Уже закрывая за собой дверь, он услышал недовольное бормотание.
Однако уволили Иваныча не из-за этого. Вернее, не только из-за этого инцидента. Он был уверен, что всё получится уладить и никакого ущерба компания не понесёт. Так всё и случилось. Уволили Иваныча из-за того, что во время разговора в кабинете за перегородкой инкогнито сидела Юля – менеджер сбытового отдела, с которой шеф водил шашни. Сей факт им удавалось скрывать от коллектива уже более полугода. Иваныч догадывался об их более тесных отношениях – он несколько раз беседовал с этой Юлей по душам.
Неспокойная Юля ходила несколько дней, прежде чем её прорвало: она объявила шефу, что её больше не устраивает роль любовницы при живой жене и она от него уходит.
Мирного диалога не получилось – разразился скандал, в ходе которого выяснилось, что шеф – алчный тугоум, морально и духовно не развитый, а вот Иваныч – очень хороший человек. Такого в условиях одного предприятия быть в принципе не могло, потому Иванычу было предложено стать безработным вслед за менеджером Юлей.