Гибнут большие, богатые города,
Гибнут целые племена.
Овидий, "Метаморфозы".
Жиллес Кронс, известный учёный, разработчик уникальных программ в области биологии, первооткрыватель так называемой "Мутации Кронса", в течение всего вечера безуспешно пытался справиться со своим волнением. Он беспокойно ходил по комнате и разговаривал с инженером Ансолом, своим старинным, ещё с юности, другом, который зашёл к нему в этот вечер, чтобы обсудить кое-какие проблемы, связанные с новым проектом.
Но не научные вопросы так беспокоили Кронса в этот день. Его волновали заботы семейные, можно сказать, бытовые. Просто его дочь Альмана не вернулась домой вовремя.
- Уже двадцать восемь часов! Где она может быть? - подобными репликами Кронс прерывал беседу постоянно, менялось только время, которое он называл.
Ансол в ответ молчал, выразительно глядя на потолок, давал понять, что в таких делах он, бездетный закоренелый холостяк, ничем не сможет помочь.
После короткой паузы беседа возобновлялась, они возвращались к теме, и Ансол продолжал посвящать своего друга в тонкости инженерной мысли.
- Представь, он сможет менять окраску по специальной программе, он будет реагировать на изменение температуры, - говорил Ансол, но Жиллес плохо понимал его, думая о своём.
Ансол продолжал рассказывать о какой-то оригинальной конструкции, а Кронс перебил его фразой:
- Я встретил Арнику, её подругу. Так не поверишь, она и двух слов связать не могла, пьяная. Напилась экистала.
- Бывает, - равнодушно отреагировал Ансол.
- И Альманка, может быть, пьёт сейчас на каком-нибудь вонючем чердаке с какими-то мерзавцами!
- Зачем же так плохо? Твоя дочь - девчонка умная. Сидит сейчас в ресторанчике для несовершеннолетних и пьёт компоты с пончиками.
- Не утешай, не надо. Тебе хорошо, у тебя таких забот нет. Замуж её выдать, что ли?
- Не рановато ли ей замуж? - возразил Ансол.
- А что? Через два месяца ей будет десять лет - совершеннолетие.
- Жил, ты с ума сходишь! Пусть поживёт девчонка на свободе, для себя, успеет карьеру сделать, а потом уже...
- Ладно, потом, после, - торопливо перебил его Кронс и тут же попросил вернуться к прежней теме. - Ты, кажется, говорил о каких-то трубках, - напомнил он.
- Да, мне надо сделать расчёт диаметров трубок в системе дозировки коренса.
- Ты будешь использовать коренс?! - удивился Кронс.
- А что же ещё? Ничего лучшего пока не придумали.
- Но, ведь он далеко не безвреден!
- Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Как мне установить предел безопасной дозы?
- Расчёт дозы - задача сложная. Ты знаешь, мы с Гаром ставили сотни опытов с коренсом, а вычислять дозу так и не научились. Я потом от этого дела отошёл, переключился на мутации, а вот Гар продолжал изучать, - Кронс вновь посмотрел на часы, - помню, с мышами у него шло гладко, с кроликами - хуже, а с людьми он совсем запутался. Выяснилось, что на мужчин и женщин коренс влияет по-разному.
- Любопытно.
- Это определили совершенно случайно. Просто перепутали как-то раз пробирки с препаратами, а потом одну женщину еле спасли от смерти. Гар всё подробно описал в своих работах, - Кронс оживился и, было похоже, что отвлёкся от своей заботы; о препаратах и пробирках он мог говорить бесконечно.
Его прервал сигнал телефона в комнате дочери. Кто-то пытался созвониться с Альманой.
- Должно быть, подружка, - сказал Жиллес через минуту, когда вернулся из комнаты, - главное, звонила,звонила, а как меня услышала - прервала связь. Или это парень какой звонил? - добавил он задумчиво. - Интересно, её нет, а ей звонят. Домой звонят, как будто трудно связаться с ней напрямую. Кто бы это? Слушай, я начинаю по-настоящему бояться.
- Заяви, чтобы её поискали.
- Представь, что она потом мне скажет, когда её приведут. Это будет смертельная обида. И не знаешь, что от неё ждать тогда - то ли руки на себя наложит, то ли из дому сбежит.
- Печально шутишь.
- Это не шутки. Это наша молодёжь. Будущее, так сказать. У них всё серьёзно. Они и шутить-то не умеют. Кстати, знаешь, как они шутят с тем же коренсом? Парни как развлекаются - накачают девчонку, она теряет сознание, падает и, делай с ней что угодно. Приходит в себя часов через пять, в лучшем случае. Вот и проблема дозировки. Мы с Гаром ставили опыты, вычисляли, исследовали, а эти шустрые ребята суть проблемы усекли в два счёта и быстренько получили результат - на девчонку препарат действует сильнее раза в три. Смешно?
- Скорее, грустно. Препарат специального назначения, не вполне ещё изученный, так легко попадает в молодёжную среду.
- Ничего удивительного. В лабораториях строгого учёта нет. Да и любой студент знает его формулу. В чём-то он даже полезен. Способствует воспроизводству нервных клеток и восстановлению памяти - для этого его и разрабатывали. Это позже столкнулись с побочными явлениями.
- Так ты поможешь расчитать дозировку? - напомнил Ансол.
- Помогу, но, извини, только не сегодня. Сам видишь, - и Жиллес виновато улыбнулся, - голова забита всякой дрянью.
Ансол ушёл.
Некоторое время Жиллес бесцельно бродил по квартире. Выпил треть стакана бесцветной жидкости с грозным названием чарра, принял две таблетки экистала и сказал самому себе:
- Голова забита всякой дрянью.
Неожиданно вернулся Ансол. Он волок за собой совершенно пьяную Альману. Она свалилась на пол сразу, как только перешагнула порог.
- Что с ней?! Она вся в крови! - испугался Жиллес.
- Я встретил её рядом с подъездом, - ответил Ансол.
Глава 1
Меркурий, Венера, Земля, Марс...
Следующим в этом ряду два миллиона лет назад был Фаэтон.
В одном из его городов, мегаполисе Вантария, когда-то была построена бетонная эстакада. Городские власти планировали, что она поможет разгрузить центральные улицы от избытка автомобилей.Свободного конкурса среди архитекторов не проводили, а просто доверили проектировку молодому инженеру, близкому родственнику мага - главы городской администрации.
После трудного, плохо организованного и продолжительного строительства, эстакаду открыли для движения и назвали по фамилии инженера - эстакадой Лоона. Но, вскоре она показала свои слабые места. Трижды машины проваливались сквозь непрочное покрытие, а бетонные опоры этого сооружения дали трещины.
Эстакаду пришлось закрыть, а некоторые остроумные граждане, заменив одну букву фамилии инженера-проектировщика, переименовали её в эстакаду лоуна, что в переводе с местного наречия звучало как "эстакада дураков". И она осталась в полуразрушенном состоянии.
В эстакаде лоуна достаточно хорошо сохранились различные хозяйственные и технологические помещения, которые стали прибежищем для бездомных животных, местом ночлега для обнищавших асоциальных элементов, а также местом отдыха и развлечений многочисленных подростков из близлежащих районов.
Город Вантария делился на четыре административных сектора.
Эстакада проходила по границе двух - Восточного и Южного.
Восточный сектор считался довольно приличным районом города.
На восьми улицах-линиях проживали представители среднего класса. Тут селились чиновники, врачи, удачливые торговцы, учёные. Платить за квартиры приходилось дорого, но они того стоили.
Южный сектор представлял собой кварталы, где проживали люди, которым, мягко говоря, не очень сильно повезло в жизни. Эти люди жили, питаясь мечтами и надеждами. И почти все их надежды сводились к одной цели: уехать куда-нибудь из этого района.
Подростки Южного и Восточного хозяйничали на эстакаде. все сохранившиеся помещения они поделили между собой далеко не мирным путём. Сказать точнее, они постоянно вели настоящие войны за те или иные комнатушки.
На эстакаде то и дело появлялись линии разных цветов - границы зон влияния группировок. И входе военных действий границы эти постоянно переносились с места на место.
Боевая группировка седьмой линии Восточного сектора отдыхала в маленькой комнатке с надписью на двери: "Комната наблюдателей".
Надпись сохранилась с тех времён, когда по эстакаде ещё носились автомобили, а в этой комнате, действительно, находились наблюдатели. За чем именно они наблюдали, подростки не знали, да и не хотели знать. Ребят с седьмой линии в данный момент интересовал только один вопрос - как отвоевать у Южного сектора комнату с надписью "Технологическая", где был телевизор, мягкий диван, и которая ещё пару недель назад принадлежала Восточному.
- Войну объявлять не будем, - говорил вождь группировки Райн, высокий голубоглазый блондин с хорошо развитыми мускулами, - комнату возьмём в наглую, когда они там все хорошенько напьются и откатятся.
- Надо бы предупредить ребят со второй, пусть поддержат, а то нам трудновато будет, - предложил Канри, парень, который был скорее поэтом, нежели бойцом.
- Не нужно, - ответил Райн, - комната будет наша и только наша. И мы сумеем её отстоять.
- Откуда такая уверенность? - вступил в разговор Инкс, один из самых хитрых бойцов;имея малый рост и вес, в драке он умудрялся уходить из-под удара за счёт техники и подвижности.
- У меня не только хороший план боя, - пояснил Райн, - но и есть агент среди южан.
- И кто же это?
- Хайрол.
- Ты, конечно, извини меня, Райн, но мне что-то не верится, - возразил Инкс. - Хайрол? Чтобы он стал агентом? Сколько наших он покалечил...
- Тут всё просто. Он хочет себя оправдать в наших глазах. Его папаша разбогател, и теперь Хайрол переселяется к нам, на седьмую. И он отлично представляет себе, что мы с ним сделаем. Хайрол предложил сделку - он сдаёт комнату, мы принимаем его к себе. Я согласился. Боец он классный и...
- Эй, седьмые, - послышалось снаружи, - черт возьми, откройте!
Это я, Лостик со второй.
- При нём ни слова, - вполголоса предупредил Райн.
Дверь открыли. Вошёл тот, кто назвался Лостиком, низкорослый чуть полноватый юноша. Его имя Лост, но у друзей никогда не поворачивался язык на правильное имя, они называли его, ориентируясь на внешний вид.
Лостик сегодня дежурил на эстакаде. Он охранял границы, следил за перемещениями южных, чтобы в случае опасности, поднять тревогу. Между делом, он заходил в разные комнаты, - выпить, закусить, погреться.
- Холодновато сегодня, - сказал он вместо приветствия, явно намекая на дармовую выпивку.
- Экистал будешь? - предложил Инкс.
- Нет. Я же, так сказать, на службе. Вот чарры выпил бы.
Лостику налили стакан чарры. Он выпил его залпом, откашлялся и сказал:
- О уже получшело. Или улучшилось? Как правильно, грамотеи?
- Ты не издевайся, - довольно грубо сказал ему Райн, - мы такие же грамотеи, как и ты.
- А чем занимаетесь?
- Ты кто, допросник из спецслужбы? - злился Райн, он не любил, когда его планам мешали, не любил, когда перебивали его речь, а сейчас хотел поскорее вытолкать Лостика за дверь.
- Слушай, Райн, даже южные встретили бы меня лучше, чем ты сегодня. Что-то случилось?
- Ты дежуришь? Границу бросил и чарру хлещешь. Ничего не
случилось? А южные в любой момент напасть могут.
- Там ни одна змея не проползёт! Я своё дело знаю. И отлучился всего на пару минут. Зря ты, Райн, мне такое..., эх, - махнув рукой, Лостик сильно хлопнул дверью и тяжело затопал по лестнице.
- Этот чёртов Лостик может всё испортить, - глядя в потолок, заметил Райн.
- Он нас теперь не пропустит на вылазку, обиделся, - заметил Канри.
- Нас-то он пропустит, - Райн подошёл к двери и прислушался, не услыхав ничего подозрительного, он вернулся и продолжил:
- У нас вылазка плановая. Разведка. Обязан пропустить. Но дело в другом. Сигнал... Хайрол подаст сигнал. Он подбросит нам пьяную девчонку. Он её накачает коренсом и направит сюда. Как только мы её увидим - можем выступать. Но тут этот Лостик. Боюсь, он уже никуда не уйдёт с поста. И её он точно не пропустит. Поднимет шум на всю эстакаду.
- Ты ведь сам виноват. Мог спокойно задержать его у нас, напоил бы его хорошенько, - сказал Инкс.
- Откуда тут спокойствие? Он вломился так неожиданно, и это меня взбесило, - Райн ударил кулаком в стену.
- Ничего, что-то всё равно придумаем, - успокоил всех Канри.
В комнате с надписью "Технологическая" все спали. Только Хайрол, стараясь не шуметь, говорил пьяной девушке:
- Ну, Ламра, давай же, тебя ждут, поднимайся.
Он тянул её за волосы, но она не двигалась с места, бормотала что-то невнятное и крепко держалась за ножку стола. Тогда Хайрол взял шприц, набрал в него несколько капель препарата и сделал ей укол в руку. Через несколько секунд она открыла глаза с расширенными зрачками, поднялась с пола и стала смотреть в одну точку, совершенно не моргая.
- Иди, Ламра, тебя ждут, - повторил Хайрол. - Там, за границей тебе надо войти в комнату наблюдателей. Повтори.
- Комната наблюдателей, - отчётливо произнесла она.
- Хорошо. Это главное, что ты должна помнить.
Он вывел её на эстакаду и легко подтолкнул вперёд.
- Иди, Ламра, иди, милая.
И она пошла вперёд.
Хайрол спустился в комнату, удобно устроился в кресле и притворился спящим и пьяным. Где-то рядом мирно похрапывал паренёк, который должен был охранять границу со стороны южных.
Ребята седьмой линии в этот момент решали проблему Лостика. Инкс наблюдал за ним, но так и не придумал, как отвлечь Лостика от выполнения своих обязанностей.
Задача решилась сама собой. Со стороны владений восточных, к Лостику приближалась стройная фигурка юной девушки.
- Арника! - обрадовался Лостик. - Как ты здесь оказалась?
- Привет, - отозвалась она с улыбкой, - я к тебе. Вот...
- Что это?
- Пончики принесла. Ребята просили тебе передать. Проголодался?
Лостик аккуратно взял двумя пальцами пончик и с аппетитом
принялся жевать. Арника посмотрела на сторону южных.
- Если я сделаю шаг, то буду уже там, у южан? - спросила она.
- Угу, - промычал Лостик.
- Интересно так дежурить. Ночью. Под звёздами. В тишине. Когда мы идём на драку, по десять раз переходим границу, но такого впечатления нет. Смотри, - она отдала ему пакет с пончиками и перешагнула линию границы, - я одной ногой у нас, а другой - у них. А теперь...
Арника встала на руки.
- Теперь я одной рукой стою у нас...
- Ты ещё на ушах постой, - пошутил Лостик.
- А знаешь, кто к нам пришёл? - невозмутимо спросила Арника, снова встав на ноги и отряхивая руки.
- И кто же к нам пришёл?
- Эллион Венсил.
- Элл пришёл?!
- Да, Элл. Такое рассказывает...
- Неужели его отпустили?!
- На один день. Перед игрой. Он будет участвовать в Больших Играх.
- Ему не позавидуешь.
- Рассказывал нам про ариаторов...
- Слушай, Ар, я должен его увидеть. Есть одна идея, нужно с ним обсудить. Выручай. Постой здесь за меня.
- Чтобы на меня южные напали? Лучше я схожу за Эллом.
- Как ты себе это представляешь? Ему сейчас каждая минута дорога. Альмана там?
- Нет.
- Значит, он её ждёт. А я быстро, только скажу ему несколько слов и вернусь. Ну, Ар? Я и так уже сегодня часто отлучался. Даже с седьмой линией поругался из-за этого.
Арника промолчала. Оставаться на границе в одиночестве ей не хотелось.
- Ты не бойся, - продолжил он, - возьми это.
Лостик протянул ей чёрную трубочку с блестящим наконечником.
- Стрелять ты умеешь. Это хороший голеотрон. Сам его пристреливал. Точность и дальность - всё как надо.
Арника согласилась остаться и взяла голеоторон. Когда Лостик ушёл, она решила побаловаться и сделать пару выстрелов. Теперь она никого не боится. Она может прожечь насквозь любого, кто посмеет напасть. Направив наконечник голеотрона в сторону южан, она придавила едва заметную кнопку. Два ярких, сплетённых косичкой луча осветили эстакаду. Красиво, - подумала Арника и сделала ещё один выстрел. В свете лучей она успела заметить девушку, которая лежала возле красной линии.
Убита, - поняла Арника и сильно испугалась. Если эта девчонка окажется подругой какого-нибудь главаря южан, дело повернётся к войне. Лично Арнике такая война грозила страшной карой со стороны южных.
Арника перешагнула через полосу границы и решительно направилась к телу южанки.
Инкс спустился в комнату наблюдателей.
- Что-то придумал? - спросил Райн. - Что делать с Лостиком?
- Лостик идиот.
- В чём дело-то?
- Сам ушёл, оставил на границе девчонку. Мало того, дал ей голеотрон. И эта дурочка прикончила ту, которую нам Хайрол посылал.
- Вот это новость!
После реплики Райна в комнате наступило трагическое молчание. Все бойцы хорошо представляли себе дальнейшее развитие событий, ведущее к войне, в которую будут втянуты все районы города.
- Живая! - крикнула от радости Арника, когда подошла ближе к Ламре, лежащей на стеклорезиновом покрытии эстакады. - Живая и пьяная! Эй, подруга, поднимайся, я врежу тебе в ухо.
Арника не церемонилась с южанкой. Она сначала поставила её на ноги, а потом, действительно, ударила её, и бедная Ламра снова упала. Желая отомстить за беспокойство, Арника принялась методично избивать южанку ногами.
- Стерва, южанка, - приговаривала Арника, - я тут из-за тебя нервы себе трепала.
Она била Ламру до тех пор, пока кто-то не ударил саму Арнику. Оглянувшись, она увидела Райна.
- Брось чудить, малышка, отдай мне эту штучку, - он отнял у неё голеотрон. - Иди к своим парням и скажи, что мы вернули себе "Технологическую", пусть приходят в гости, отметим это событие. Намечается славная вечеринка. Голеотрон я отдам Лостику.
Райн говорил так убедительно, что Арника не посмела возражать.
Тем более, говорил он о таких радостных вещах, что она без лишних вопросов поспешила выполнить его распоряжение.
Но Райн кривил душой. "Технологическую" ещё только предстояло отвоевать. Правда, он был уверен, что это не займёт много времени, так как Хайрол прислал девчонку, а значит, всё уже было подготовлено.
Взятие комнаты длилось не более пяти минут. Бойцы седьмой линии выволакивали из "Технологической" пьяных южан и оттаскивали их подальше, к месту новой границы.
Райн подошёл к Хайролу.
- Ты молодец. Спасибо, - поблагодарил он. - Теперь ты с нами.
По интонации речи Райна Хайрол догадался, что в боевой группировке седьмой линии ему будут отведены второстепенные роли.
Глава 2
Отец Эллиона Венсила был достаточно состоятельным человеком. Достаточно для того, чтобы содержать небольшой домик на Второй линии Восточного сектора Вантарии. Он занимался наукой. Точнее, он проводил эксперименты по адаптации некоторых сортов винограда к условиям других планет, конкретно - Марса и Земли.
Мать Эллиона занималась искусством: писала сценарии рекламных роликов, сказки для детей и статьи в женских журналах.
Сам Эллион в настоящее время работал ариатором. Не по своей воле.
Работа ариатором - одна из форм наказания преступников.
Жизнь Эллиона начиналась гладко и безмятежно. Когда ему исполнилось два года, родители отдали его в престижную научную школу ИГАЛ, где изучали такие редкие дисциплины, как экирнамика и алюистика. Это науки о резервных возможностях человеческого мозга.
К примеру, квалифицированный экирнамик умел в совершенстве управлять своим телом, но не в механическом понятии - как шевеление рук и ног, а в понимании физиологическом - как способность управлять функцией внутренних органов. Экирнамик мог усилием воли остановить сердце на несколько часов, мог сознательно регулировать кровообращение. Он мог мысленно контролировать работу чуть ли не каждой клетки организма. Некоторые экирнамики могли придавать частям тела стойкость металла или камня.
Алюистика решала несколько иные проблемы, хотя использовала теоретическую базу экирнамики. Алюистики также изучали скрытые возможности мозга, но свои способности направляли на связь с внешним миром. Хорошему алюистику практически не было необходимости пользоваться телефонами, радио, телевизорами и компьютерами. Все разновидности электромагнитных сигналов он мог принимать с помощью коры головного мозга. Алюистики умели контролировать электромагнитную деятельность мозга других людей, то есть могли читать мысли с большой степенью достоверности, могли внушать людям чувства, например, страха. В связи с этим развивалась контралюистика, когда специалисты по алюистике тренировали способность противостоять внешнему воздействию на свой мозг.
Знания по этим наукам были доступны не всем. На всей планете можно было насчитать не более тысячи учёных, в полной мере владеющих практикой экирнамики и алюистики.
Когда Эллион обучался на седьмом курсе, он записался в группу по изучению экирнамики. Там он познакомился с Альманой Кронс.
Альмана - дочь одного из ведущих учёных Фаэтона Жиллеса Кронса.
Жиллес был уверен, что экирнамика - наука будущего, поэтому настаивал, чтобы дочь занялась её изучением. Сама Альмана относилась к экирнамике без особого интереса, но уступила требованию отца.
Матери у Альманы не было - она погибла в четвёртой марсианской войне, в которой принимала участие в качестве командира военной базы.
Вышло так, что раньше Альмана и Эллион друг друга почти не замечали, хотя и проучились вместе семь лет. Просто учились в разных группах, изучали разные предметы, общались редко. На седьмом курсе многие студенты как бы впервые увидели друг друга: юноши обратили внимание на повзрослевших девушек, девушки заинтересовались юношами.
На первом занятии по экирнамике Альмана подошла к Эллиону.
- Привет, я Альмана. Помоги мне завязать, - попросила она.
На ней была модная курточка со шнурками на рукавах, и вот один из шнурков развязался, за ним следом - второй. Альмана никак не могла с ними справиться. Чтобы их завязать, ей пришлось бы раздеться, чего она не могла сделать, так как девушки носили такие куртки на голое тело - требование моды, которому девчонки следовали беспрекословно. Можно было обратиться за помощью к подружке, но рядом оказался Эллион, и Альмана решила обратиться именно к парню - так обычно поступали только взрослые девушки.
Эллион помог. Завязывая шнурочки, он отгонял крамольные мысли.
Их бы не завязывать, - думал он, - их бы развязать и посмотреть на её руки, на плечи. Кто она? Альмана! Раньше встречал и не задумывался, что она... такая...
- А я Эллион, - сказал он вслух, когда завязал оба шнурка. - Садись рядом, хорошо?
Он боялся, что она откажется, поэтому добавил:
- О моде поболтаем. Ты, смотрю, модница.
Альмана села рядом с Эллионом.
- Какая там модница? Я обыкновенная. Ты на других посмотри.
Эллион посмотрел.
- Нет, ты не обыкновенная, - сказал он, - ты лучше всех!
Ей это понравилось.
Говоря по правде, Альмана мало чем отличалась не только от своих подруг по школе ИГАЛ, но и вообще от девушек города Вантария.
По своим внешним признакам вантарианки были похожи одна на другую. Длинные прямые светлые волосы, глаза всех оттенков серого цвета (у Альманы они были тёмно-серые), удивительно стройные и гибкие тела, которые, по-видимому, достались им в наследство либо от кошек, либо от пантер; цвет кожи можно охарактеризовать цветом, который получится, если хороший художник смешает белую и розовую краски, добавив в эту смесь чуть-чуть ультрамарина. Вантарианки в основном носили брюки и комбинезоны, а платья и юбки надевали только в особых случаях. В характерах проявлялось много мужских свойств. Жизнь юной девушки в огромном мегаполисе полна опасностей, поэтому девчонки были вынуждены заботиться о самообороне. Они владели элементами рукопашного боя, хорошо бегали, были достаточно сильны физически.
Кроме всего, вантарианки перенимали от парней не только лучшие качества, но и комплекс сопутствующих вредных привычек. Они стаканами хлестали чарру, пили экистал, а кое-кто из них не отказывал себе в удовольствии принять коренс - или в уколах, или в таблетках. Это часто приводило к тому, что гордые, смелые, красивые и сильные девушки попадали в адскую зависимость от наркопрепаратов, опускаясь на уровень домашних животных.
Как правило, когда вантарианке исполнялось девять лет, то есть за год до совершеннолетия, она становилась официальной подругой какого-нибудь парня. Это значительно облегчало ей жизнь, а заодно помогало уберечься от злоупотреблений, хранило от угрозы наркотической зависимости. Нет, её друг не запрещал ей пить экистал или коренс, если ей того хотелось, но он никогда не стал бы вводить эти препараты своей подруге насильно и всеми силами старался не позволять этого другим парням; он становился для неё защитником.
Наличие такого друга, скорее, требование суровой необходимости, а не проявление каких-то сильных чувств, но случалось, что одно другому не мешало.
Эллион был вождём группировки второй линии на эстакаде лоуна. В свободное время он занимался организацией вечеринок, обустройством помещений, проблемами войны и мира. Он привёл в группировку Альману, и она стала хорошим бойцом. Вместе с Эллионом она принимала участие в двух крупных битвах с подростками Южного сектора. В бою они находились рядом. Их окружала атмосфера битвы: столбы пыли, дым, летящие камни, банки, бутылки; заточенные металлические пруты и полосы, цепи, ножи, лучи голеотронов.
Альмане и Эллиону было хорошо вместе. Ей нравилось, когда Элл, заметив удачный удар или бросок, одобрительно кричал:
- Отлично, Аль!
Иногда он давал короткое распоряжение:
- Возьми того, слева.
И она наносила тому, который слева, такой удар, что тот оказывался уже не нападающим слева, а лежащим справа.
Больше всего она любила реплику:
- Аль, я здесь!
Это означало, что Эллион возьмёт на себя её соперника и даст ей возможность немного отдохнуть. В случайных паузах боя он обязательно спрашивал:
- Ты не устала?
Она всегда отвечала: нет.
Она говорила так, даже если валилась с ног от усталости. Когда рядом Эллион - ей не хотелось уставать.
В одном из боёв Альмане сломали ногу. Она упала и, сдерживая боль, позвала Элла. Он отнёс её на руках в помещение группировки.
- Больно, Аль?
- Нет, - привычно ответила она, продолжая бороться с болью, привлекая все свои способности.
- Больно, - сказал он, - я знаю.
- Какого чёрта, Элл! Только не утешай - сама справлюсь.
- Я сама - девиз независимых женщин, - улыбнулся он и посмотрел на неё с чувством тоски и нежности.
- Не поняла.
- Я к тому, что все эти драки не для девчонок.
- Ты же сам меня тренировал.
- Да, и сам теперь не пойму для чего.
Альману увозили в больницу.
- Где это она так? - спросил врач.
- Каталась на роликах, упала, - ответил Эллион. - Долго её будут лечить?
- Как получится.
- Она немного владеет экирнамикой.
- С экирнамикой вылечат быстрее, - сказал врач.
- Слышишь, Аль?
- Да, Элл, буду практиковаться по экирнамике.
- А я скажу нашему Эру, чтобы пораньше поставил тебе зачёт.
- Тогда нужен резонатор памяти.
- Понял тебя. И о чём же ты хочешь вспоминать постоянно?
- О тебе, о наших битвах, о ребятах...
- Вот, Аль, смотри, монета. Я сейчас её привяжу...
У Эллиона была монета в десять лайров - медно-никелевый круг с десятью отверстиями по окружности. В одно из отверстий Эллион продел тоненький шнурочек из ялиса - материала вроде шёлка - и привязал монету.
- Вспоминай о нас и выздоравливай скорее, - пожелал он.
Альмана повесила монетку на шею. Шнурок для монеты Эллион снял со своего талисмана, а это было дурным предзнаменованием, но стоило ли обращать внимание на подобные мелочи. Так уж вышло, что именно ялисовым шнурочкам была отведена особая роль в судьбах Альманы и Эллиона.
Монетка выполнила своё назначение и стала резонатором, если выражаться терминами экирнамики. Альмана вспоминала только хорошее, в мыслях беседовала с друзьями, с Эллионом, активизируя деятельность мозга и направляя резервы своей психики на выздоровление. Она просто приказывала повреждённым тканям ноги срастаться и восстанавливать свои функции. Уже через пять дней от перелома не осталось и следа. Врачи сообщили об этом факте Эриону Юлию - преподавателю экирнамики в школе ИГАЛ, которого студенты называли просто Эр. Выздоровление стало для Альманы курсовой работой. Эр гордился такой ученицей.
А вот Эллиону с некоторых пор не помогала даже экирнамика. Видимо, существует большая разница между завязыванием ялисовых шнурочков на рукавах девушки и отвязыванием подобных от своего сакрального знака.
Глава 3
У мужчин Вантарии была только одна слабость, которую женщины ещё не успели перенять: азартные игры. Мужчины любили играть. По всей Вантарии, как и по Фаэтону, мужчины играли в основном в карты. Но, что характерно, они умели превращать в азартную игру практически всё. Вантарианцы заключали пари, решали головоломки, отгадывали загадки, делали ставки на спортивных состязаниях. Из последних, были популярны кулачные бои, борьба и ещё сотня видов единоборств. Особый интерес вызывали поединки между людьми и животными.
Публика любила наблюдать, как человек вступает в схватку с леопардами, волками. Делались ставки либо на человека, либо на зверя. Настал момент, когда люди передрались, казалось, со всей фауной Фаэтона. Публика пресытилась.
Поединки с обычными животными перестали удивлять. Во всех битвах неизменно побеждал человек. Уже не осталось интриги, исчез элемент неожиданности. А публике хотелось не просто делать ставки и щекотать себе нервы в азарте, в ожидании выигрыша. Публика жаждала новых сильных впечатлений. Хотелось увидеть что-то потрясающее, страшное. Вот, если бы некий ужасный с виду зверь, этакий жестокий монстр, на глазах у сотен зрителей сожрал бы своего соперника человека - это стало бы достойным зрелищем, за такое стоило заплатить.
В биологических лабораториях начались разработки новых видов животных специально для поединков. Путём многочисленных скрещиваний, мутаций, воздействий на генетические коды выводились звери от которых требовались: непомерная жестокость,
устрашающая внешность, выносливость, неуязвимость, обилие множества приспособлений для поединков, то есть когтей, зубов, рогов, шипов.
Люди, вступающие в схватку с монстрами на игровых аренах, назывались ариаторами. По приговорам судов на работу ариаторами направлялись воры, убийцы, несостоятельные должники.
Как истинный сын своей планеты, Эллион Венсил любил азартные игры. Подростки на эстакаде лоуна часто играли в лайву - разновидность карточной игры с минимальной ставкой в один лайр. Эллион был хорошим лайвистом - выигрывал много и регулярно. Естественно, что при таких талантах ему хотелось поиграть в настоящие игры с взрослыми соперниками. И он посетил игорный дом, отметив таким образом своё совершеннолетие.
Несовершеннолетние вообще не допускались в игорные заведения, за соблюдением этого правила следили строго. Первое в жизни посещение игорного дома ошеломляло. Замысловатая конфигурация столов, строгие лица игроков, белые перчатки распорядителей, сизый дымок благовоний, стимулирующих умственную деятельность, изысканно-вежливое обращение - всё было в диковинку. Здесь можно легально покупать экистал, здесь можно в полной мере чувствовать себя взрослым.
Эллиону удалось выиграть. Он выиграл такую сумму, какую никогда в жизни не держал в руках - семь тысяч лайров. К его удивлению, взрослые дяди даже не обратили на это внимания. Для них это был выигрыш ниже среднего.
Только один человек заметил его успех.
- Роллом, - представился он и, мягко коснувшись плеча Эллиона, сказал:
- Я вижу, вы крупный игрок, юноша. Не приходилось ли вам играть на поединках ариаторов?
- Нет, - смущённо ответил Эллион.
- Рекомендую. Это солидные игры. Сколько впечатлений! Сколько в них страсти! Я бы так их и назвал - игры низменных страстей! Одни поединки троерогов чего стоят. Да и выигрыши там внушительные...
Сколько вы сейчас выиграли?
- Семь тысяч.
- Простите, вы играли на свои деньги?
- Конечно, - с долей обиды сказал Эллион.
- Значит, эти семь тысяч принадлежат вам, и вы никому ничего не должны?
- Само собой.
- Прекрасно! В таком случае, приглашаю. Через два дня поединки троерогов. Я один из организаторов. Приходите. Там вы сможете удвоить свой сегодняшний выигрыш, это по меньшей мере.
Эллион был горд. К нему обращались так, по-взрослому. Ему хотелось, очень хотелось посмотреть на поединки экзотических животных, о которых он столько разного слышал. А тут предоставилась просто сказочная возможность не только посмотреть, но и сделать ставку, и выиграть.
Троероги - загадочные существа, выращенные в научных лабораториях, раньше Эллион видел их только в телевизионных трансляциях и на фотографиях в журналах. Он давно мечтал увидеть живых троерогов. И он их увидел.
Внимание! - загромыхал над ареной голос диктора-информатора. - Граждане великой Вантарии, только такие утончённые ценители как вы, способны воспринять всю мощь и прелесть поединков ариаторов. Сегодня в боях сойдутся троероги - эти великолепные твари, чудо нашей науки, и ариаторы - отбросы общества, негодяи, которые грабили и убивали честных горожан.
Публика занимала места. Кругом царило суматошное оживление.
- Встречайте! - орал во всю глотку информатор. - Вот он - ариатор. Посмотрите на него. Не так давно он ограбил старушку. Этот изувер отнял у неё последние два лайра, и она скончалась от голода.
- Оооууу! - взревела толпа.
- Его кличка Головорез, против старушки - он герой. А сейчас....
- Аааууу!
- А сейчас мы посмотрим, каков он будет против троерога!
Публика шумела, ждали появления троерога. Чудовище выползало на арену постепенно. Это было существо, отдалённо напоминавшее осьминога. Сначала выползли его ноги-щупальца, затем появилась голова. На щупальцах он имел внушительных размеров когти., а голова была увенчана тремя длинными прямыми рогами. Троерог то и дело открывал пасть, и зрители могли видеть четыре ряда клинообразных зубов. Наконец, троерог выполз на арену весь. Ариатор спрятался в укрытии.
Первоначально для поединков строили простую круглую арену и огораживали её стеной из прочного стекла, для защиты зрителей. но на простой арене чудовища очень быстро расправлялись с ариаторами. Исход любого поединка можно было предугадать. Игра теряла смысл. Поэтому приняли более человеколюбивые правила: арена сложной формы с большим количеством укрытий для ариатора и препятствий для чудовища; небольшое окошко в сверхпрочной прозрачной стене, чтобы кто-либо из сочувствующих мог бросить ариатору оружие. Ариаторы всегда дрались голыми руками - это основной принцип поединков. Но, в те моменты, когда ариатору приходилось особенно туго, когда он балансировал на грани жизни и смерти, по разрешению судей, кто-то из публики получал право помочь ему, на арену бросали что-нибудь колющее или режущее чаще всего, это были ножи. Но не всегда ариатору удавалось воспользоваться спасительным предметом. И далеко не в каждом случае ариатору помогали укрытия. В поединках появилось то самое свойство, которое так сильно привлекало зрителей - непредсказуемость.
- Ставки! - кричал информатор. - Прошу делать ставки. Соперники перед вами - выбирайте. Итак, вечный вопрос - кто победит? Ариатор может выиграть жизнь, троерог - хорошую закуску. А наши зрители могут...
- Ааууаа! - заревели трибуны.
- Зрители могут... - нагнетал диктор. - Они могут...
- Ауа-ауа!- Они могут выиграть много...
- Ииууаа!- Очень много лайров!Толпа безумно гудела. В такой суматохе трудно было сообразить, на кого же следует сделать ставку. Только организаторы, проявляя профессиональное хладнокровие, спокойно записывали суммы ставок.
- Двадцать четыре тысячи на ариатора! - выкрикнул Эллион. Он уже успел проиграть свои семь тысяч и теперь играл на деньги, взятые в долг у Роллома. На утренних поединках Эллион проиграл, поставив на троерога. Ариатор сумел добраться до единственного глаза чудовища. Глаз - самое уязвимое место троерога. Если ариатору удавалось его повредить, троерог погибал. Эллиону не повезло, но Роллом его успокоил, пригласил на вечерние поединки, любезно предоставил кредит в двадцать четыре тысячи лайров.
- Я верю, вам обязательно повезёт вечером, - сказал он Эллиону.
И вот он - этот вечер. Элл делает ставку и наблюдает за поединком.
Троерог нашёл ариатора в укрытии и стал его оттуда выковыривать, в прямом смысле. Ариатору оставалось только бежать, что он и сделал. Он спрятался в другом укрытии, но и там его достал троерог. Тогда ариатор предпринял атаку. Он сумел запрыгнуть на голову чудовища и разместиться между рогами. Троерог попытался стряхнуть ариатора, но тот крепко держался за один из рогов. Ударить ариатора когтями троерог не мог, так как бить себя по голове ему, видимо, не хотелось. И монстр практически сдался. Ариатору оставалось добраться до глаза, и победа обеспечена. Все, кто ставил на ариатора, поднялись с мест.
- Глаз, - кричали они, - дави ему глаз!
Эллион видел, что ариатор уже добрался до глаза чудовища и даже дотронулся до него.
Выиграл! - промелькнула мысль.
Троерог бездействовал, он боялся ловить ариатора на своей голове. Ариатору стоило только чуть сильнее надавить на глаз. И тут монстр, чувствуя близость смерти, делает резкое движение головой. Ариатор, ослабив хватку, не сумел удержаться и упал.
Троерог моментально оживился. Он быстро вонзил в тело ариатора когти щупалец. Рванув ими в разные стороны он разорвал беднягу надвое.
- Ооох, - вздохнули трибуны.
Отломив от тела ногу, троерог отправил её в пасть. Он жевал, противно причмокивая. Зрители смотрели. Установилась полная тишина. Они смотрели. Они за этим сюда и пришли, чтобы посмотреть. Они жаждали зрелища - они его получили. И они успокоились. Кое-кто с улыбкой наблюдал за этой зловещей трапезой.
Трибуны вновь загрохотали, когда троерог покидал арену.
- Вваауу! - кричали сторонники зверя. - Он сожрал этого...
- Вы видели, - подключился информатор, - вы всё видели сами. Какой поединок! Да, боюсь, мы ещё не скоро сможем увидеть нечто подобное! Что же, мои поздравления победителям! Получите ваши лайры...
Эллион отчётливо осознал, что отныне он будет иметь статус несостоятельного должника, что по закону приравнивается к воровству.
Роллом подал в суд. Отец Эллиона, узнав о сумме долга, пытался оспаривать факт займа, ссылаясь на молодость сына. Но Эллион уже был совершеннолетним и сам отвечал за свои долги.
Так Элл стал ариатором. Он должен был работать на Роллома, отрабатывая долг, который можно было вернуть, одержав сто побед в поединках. Он не жаловался на судьбу, не задумывался о невозможности выиграть такое количество боёв - он просто тренировался, много тренировался.
Ему приходилось драться с троерогами, винторогами, горбоносами. Бои с троерогами ему давались легче всего. Эллион имел неимоверную злость на них. Он мстил им. И ему это хорошо удавалось - он одерживал победу на первых минутах боя.
Глава 4
Вантария готовилась принять Большие игры Фаэтона. Такие игры проводились раз в два года и длились больше месяца. Постоянно враждующие между собой две страны Фаэтона, Салфан и Фарон на время проведения игр заключали перемирие. Война между странами велась из-за разногласий по вопросам колонизации Марса и Земли. Фаронцы и салфанцы никак не могли поделить территории этих планет по справедливости. В своё время воюющие страны заключили соглашение о запрете военных действий на поверхности самого Фаэтона. Бои велись в космосе и на других планетах. Фаэтон оставался для утончённых политических интриг и провокаций.
Большие игры являлись своеобразной разновидностью войны. Спецслужбы использовали их для шпионажа, военная промышленность обеих стран имела возможность скромно похвастаться последними достижениями. Научные деятели, изобретатели, политики, спортсмены - все могли отличиться на играх.
За неделю до начала Больших игр Роллом собрал всех ариаторов, которые на него работали, и сказал:
- Я вам не завидую. Скоро вы познакомитесь с новым достижением нашей биологии - кунгуром. Что он собой представляет, вы узнаете непосредственно на поединках. Согласитесь, что так интереснее. Для публики, конечно, так интереснее. А для вас... Что бы такое могло вас в этой ситуации интересовать? Пожалуй, уже ничего. Кунгуры - это вам не троероги, винтороги, носороги и прочие всякие "роги". У кунгоров нет рогов, но вам от этого не легче. Короче, ребята, мне вас очень жаль, поверьте. Единственное, что могу для вас сделать - отпустить на денёк по домам. Попрощайтесь с друзьями и родными, с подругами и невестами.
Эллиона такое сообщение обрадовало. Он давно мечтал о встрече с Альманой. На информацию о кунгуре он внимания не обратил, ариаторов часто запугивали подобными вещами.
На занятия в школе ИГАЛ, где Элл надеялся увидеть Альману, его не пропустили, - он считался уголовным элементом, и допускать его к несовершеннолетним было противозаконно.
Тогда Элл отправился домой, к родителям, не теряя надежды на то, что встретит Альману вечером на эстакаде лоуна. Эстакада - единственное место, кроме школы, где Элл и Альмана могли встречаться. Жиллес Кронс всегда грубо вмешивался в личную жизнь дочери. Всех её ровесников он почему-то считал негодяями и мерзавцами. Чтобы оградить дочь от встреч с ними, Жиллес шёл на любые ухищрения. Он даже нанимал для слежки агентов из спецслужб.
В дневное время Жиллес мог кое-как ограничивать свободу Альманы, но вечером он был бессилен. По вечерам он часто вынужден был отлучаться в свою лабораторию, и Альмана просто уходила из дома, возвращаясь значительно позже самого Жиллеса.
Его это бесило. Альмана постоянно ссорилась с отцом и стремилась где-нибудь отдохнуть от конфликтов. Эстакада была одним из тех мест, где она чувствовала себя спокойно, там она дышала свободой, там ей было хорошо.
Вечером Эллион пришёл на эстакаду. Он встретил почти всех ребят со второй линии: тут была Арника, был Кулан - нынешний вождь вторых, был Марк, Рик, Сомил, - не было Альманы.
Эллион ждал её, рассказывая ребятам о поединках ариаторов. Арника угощала его пончиками. Затем она вспомнила про Лостика, дежурившего на границе, и ушла к нему. Лостик появился в комнате минут через пять.
- Элл, привет! - заорал он с порога. - Да тебе на пользу ариаторство! Смотрите, какой стал...
- Не издевайся, Лост, - Элл впервые назвал друга правильным именем.
- Элл, я должен быстро... по делу. Оставил Арнику на границе, времени мало. Короче, есть грандиозный план. Ты ведь знаешь, я игрок...
- Один уже доигрался, - пробормотал Эллион.
- Слушай, дело говорю. Тебя отпустили на один день...
- И этот день уже заканчивается, - продолжил Элл.
- Я не о том. Ариаторов никогда не отпускают из казарм, так как боятся, что они расскажут...
- Что они могут рассказать, кроме всякого дерьма?
- Они могут сказать, на кого ставить. Элион понял, что Лостик на самом деле придумал "грандиозный план".
- Ты мне можешь рассказать всё, что тебе известно о Больших играх, а я сделаю ставку, - говорил Лостик, - крупную ставку. Я могу. Но выиграть я должен наверняка, иначе тоже стану ариатором. Зато, если выиграю, смогу заплатить за тебя и у меня ещё много чего останется.
Эллион оценил серьёзность намерений Лоста. Хотелось, чтобы он выиграл.
- Это огромный риск, Лост. И ошибаться нам нельзя. На винторога не ставь, - советовал Элл, - винтороги слабы, их скоро вообще снимут. Хороший ариатор забивает винторога одним ударом. Из ариаторов сейчас сильны: Стеклобой, Чурбан, Костолом - это я, Живодёр и Людоед. Какую ставку ты можешь сделать?
- Восемь тысяч.
- Хорошие деньги. Раздели их на четыре части и ставь по две тысячи на каждый поединок первой серии. Первая серия будет относительно спокойной, там ты выиграешь один к двум на каждом бое. Все бои выиграют ариаторы - увидишь.
- Сколько нужно выиграть, чтобы выкупить тебя у Роллома?
- Долг был двадцать четыре тысячи. Две я отработал, ещё две заплатил отец, кое-что я отыграю на Больших играх.
- Эх, выиграть бы один к трём во второй серии, - мечтал Лостик, - я бы мог поставить всё на какой-нибудь поединок.
- Спокойнее, Лостик, не рискуй во второй серии. Там будут поединки с кунгурами.
- Что это?
- Новая разработка. Мы их ещё не видели. скорее всего, побеждать будут кунгуры. Так всегда бывет с новыми зверями. Никто не знает, как вести бой, тактические приёмы не выработаны, пока приноровимся...
- И на кого ставить?
- На кунгура, я же говорю.
- Во всех случаях?
- Во всех.
- А если с кунгуром будешь драться ты?
- И я проиграю.
- Ты так спокойно это говоришь...
- Могу говорить не так спокойно, но это совершенно ничего не изменит.
- И ничто не поможет?
- Да, боюсь, ничто не поможет. Альмана часто сюда приходит? - спросил Эллион, его беспокоило её отсутствие.
- Когда с отцом поругается.
- И часто ругается?
- Часто. Даже слишком часто. Забыл, что ли? Элл, ты лучше меня всё знаешь. Жди.
- Я должен уходить. Жаль, что так её и не увидел сегодня.
Прибежала Арника.
- Парни, слушайте, там седьмые говорят, что взяли "Технологическую", приглашают нас на вечеринку. Лостик, твой голеотрон у Райна, - сообщила она все новости подряд.
Ребята зашумели. Событий было столько, что все как-то отвлеклись от Эллиона, и он почувствовал, что теперь у его друзей новые проблемы и заботы, к которым он не имеет отношения. Его друзья жили в ином мире. У них своя жизнь - именно жизнь. А он со своими удручающими рассказами, скорее всего, являл собой олицетворение смерти.
Он уходил. Он не хотел беспокоить воплощение жизни воплощением смерти.
Он брёл по улицам родной Вантарии и размышлял.
Пройдоха Роллом, - думал Элл, - учинил изуверскую пытку. Надо было сидеть в казарме и никуда не ходить. Свидание с друзьями и родными, видите ли. К чему это? Чтобы лишний раз напомнить нам - знайте своё место, паршивые ариаторы, не забывайте кто вы, безнадёжные должники; помните, что вы стоите на пороге смерти; идите к друзьям, идите к родственникам и загляните в их глаза, там вы увидите портрет собственной смерти; вас будут жалеть, вам будут сочувствовать, будут утешать и неуклюже попытаются как-то развлечь, но глаза тех людей скажут, что вы плохой жилец на этом свете; и тогда вам станет до такой степени тоскливо, что на первом же поединке вы сами заползёте в пасть какой-нибудь мрази вроде троерога.
Затем Эллион признался себе в том, что боялся встретить Альману. Он боялся увидеть в её глазах жалость и сострадание.
Так даже лучше, - продолжал размышлять он, - она не пришла, я её не встретил, но так лучше. Неужели Роллому выгодно трепать нервы ариаторам перед Большими играми?
Эллион шёл по своей улице - по второй линии Восточного сектора Вантарии. Он прошёл мимо своего дома. Утром он там был. Встреча с родителями оставила тяжёлое впечатление. Нервозность отца, суетливость матери, никчёмные вопросы, глупые ответы, знакомые с детства предметы - всё это действовало угнетающе, лишний раз подчёркивая невыносимую безысходность.
Он проходил мимо дома Альманы. Эллион имел возможность оставить сообщение для неё. Он подошёл к подъезду. Вот перед ним кодовый замок с экраном. "Альмана Кронс" - набрал Элл. "Блокировка, - ответил компьютер, - по всем вопросам обращайтесь к имени Жиллес". Эллион понял, что отец Альманы взял под свой контроль все связи дочери. Это не было неожиданностью. И Элл набрал: "Жиллес". Кронс находился дома и уже заметил по системе видеонаблюдения, что к подъезду подошёл незнакомый парень.
"Вы кто?" - поинтересовался Кронс.
"Эллион Венсил" - представился Элл.
Дверь открылась совершенно неожиданно для обоих - и для Элла, и для Жиллеса. Стало ясно, что личным кодом Альманы для входа в дом служило имя Эллиона.
- Это уже весело, - услышал Элл, - она сообщает свой код всяким проходимцам, и они могут когда угодно входить в мою квартиру.
Кронс стоял перед Эллом, говорил, улыбался - и было непонятно, то ли он чем-то недоволен, то ли ко всему равнодушен, то ли ему, действительно, весело. И Эллион вдруг перестал бояться, при слове "проходимцам" на него снизошла невероятная решительность.
- Мне никто не давал никакого кода, - строго, с расстановкой произнёс он.
- Это ещё веселее, - спокойно отреагировал Жиллес. - Как же тебе удалось открыть дверь?
- Угадал код.
- Ты талантлив, парень. Если бы я обладал такими талантами, то угадывал бы коды в банке "Вантария". Что привело тебя сюда?
- Я хотел увидеть Альману.
- Хотел видеть мою дочь?
- И сейчас хочу, - поправился Элл.
- Наши желания, как ни странно, совпадают.
Эллион не понимал. Ему показалось, что Жиллес издевается.
- Так, могу я её увидеть? - ещё раз спросил Элл.
- Нет. Её нет дома. Ты кто ей?
- Друг.
- Ну и как ты думаешь, друг, где она сейчас?
- Я не знаю, - с грустью ответил Элл.
Наступила пауза, оба испытали некоторую неловкость, говорить было не о чем. Эллион пожалел, что пришёл сюда.
- Ты её друг, - прервал молчание Жиллес, - тебе она доверила личный код. Значит, ты наверняка знаешь о ней что-то, чего не знаю я. Пойдём, обсудим это, - Жиллес кивком головы пригласил Эллиона войти.
- Извините, - Элл дал понять, что уходит, - я, если честно, мало что знаю, мы с ней давно не встречались и... мне нужно уходить.
Эллион отошёл на десяток шагов. Когда он убедился, что Жиллес закрыл дверь, вернулся к подъезду и набрал сообщение:
"Жиллес, передай Альмане, что я искал её. Я ариатор. Через неделю Большие игры. Отпусти её на поединки. Там будут кунгуры, и мне, возможно предстоит с ними биться, а это почти верная гибель. Последняя просьба ариатора, Жиллес, - я хочу, чтобы там была Аль".
Глава 5
На Центральном игровом поле Вантарии выступал Сим Кола - певец, музыкант, поэт, исполнитель песен в стиле хэрп. В основе стиля лежала идея полнейшей свободы для всех во всём и от всего. В музыке и стихах этого стиля строго и незыблемо соблюдался принцип: как хочу, так играю; что хочу, то пою - а кому не нравится, может не слушать. Классикой стиля стала песенка Сима Колы "Имею право".
Её текст: Мы все имеем право.../повторялось 25 раз/,
И я имею право,
И ты имеешь право,
Она имеет право...
При этом, исполнитель бегал по сцене и по залу, указывая пальцем на зрителей. Публике нравилось. Особенно юные девчонки с ума сходили от восторга, когда певец подбегал к ним и, тыкая пальцем в грудь, визжал:
- Она имеет право!
И вот легендарный Сим выступает перед вантарианской молодёжью. На игровом поле - около сотни тысяч подростков. Концерт проходит в Северном секторе города, поэтому среди зрителей в основном северяне. Много западных группировок, восточных и южных не так много, ведь они сейчас на грани войны.
Альмана пришла сюда с подругами по школе ИГАЛ Вирмой и Яной. Они северянки, поэтому Альмана сегодня среди северян.
Ведущий концерта долго и глупо шутил, прежде чем представил публике Сима.
- Вот он! - истошно вопил ведущий. - Воот ооон! Сим Кола!
Загрохотала музыка. Ведущий убежал со сцены. Несколько мгновений на ней никого не было, затем выбежали танцоры, а уж после появился Сим.
- Привет, Вантария! - крикнул он.
- Приииееет, Сииии! - отозвались зрители.
- Вантария - лучший город на Фаэтоне!
- Аааа!
- Моя бабушка родом из Вантарии! - признался он.
- Оооо!
- Сегодня вы услышите мою новую песню "Ктохочет стать богатым?"!!
- Уууааа! - заорала сотня тысяч глоток.
Сим Кола принялся танцевать, прыгать, вытащил на сцену двух девчонок из зрительного зала, обнял их, поцеловал.
- Люблю танцевать с вантарианками, они такие гибкие!
Вантарианкам очень понравился комплимент, и девчонки показали на сцене всё, на что только были способны их - и в самом деле - стройные и гибкие тела.
Сим запел: Кто хочет стать богатым?
Повторив это раз тридцать, он указал на себя и спел:
- Я хочу!
Указав пальцем на одного парня, продолжил:
- Он хочет!
Указал на девчонку:
- Она хочет!
Короче говоря, это был настоящий хэрп. Музыка грохотала, зрители танцевали, подпевая Симу.
В суматохе концерта зрители успевали решать кое-какие проблемы: девчонки знакомились с парнями, парни - с девчонками; кто-то пил экистал, кто-то кололся коренсом; некоторые группировки сходились в драках, тут же заключали перемирие.
Альмане было хорошо здесь. Вирма пыталась познакомить её с парнем, но она отказалась. Она сюда пришла не ради парней, она пришла даже не для того, чтобы послушать Сима, - она пришла сюда, чтобы просто не быть дома, не ругаться с отцом. Тут ей было хорошо. Выпитый недавно экистал приятно затуманивал сознание. Она смотрела на танцующих зрителей, смотрела на прыгающего по сцене Сима, она его совершенно не слышала, но, как и все, танцевала и что-то кричала. Скорее всего, она тоже подпевала Симу. Она совсем не замечала течения времени. Она чувствовала себя вне времени и вне пространства. Ей показалось, что она сейчас вообще не на Фаэтоне, а где-то в таком месте и таком состоянии, которым ещё не придумали названий.
Момент экстаза. Пик наслаждения. Она ничего не видит, ничего не слышит, ничего не чувствует, кроме того, что ей хорошо. Хорошо! - это единственное, что она в состоянии осознать.
Но, к сожалению, хорошее быстро проходит. Альмана почувствовала себя хуже. Вернулось ощущение пространства и времени, она увидела своих подруг, услышала песенку Сима, поняла, что концерт скоро закончится. Ей захотелось домой. Она представила, как вернётся после тридцати часов, отец будет сердиться.
Концерт заканчивался. Ведущий снова глупо шутил, Сим прощался, музыка ещё играла, но зрители стали уходить.
- Дерьмовый концерт, - сказала Вирма.
Альмана с ней согласилась.
- Кто тебя проводит домой? - спросила Яна.
- Я ей говорила, - вмешалась Вирма, - надо было с Ивом знакомиться, так не захотела.
- Пойду к нашим, - ответила Альмана.
- Может, лучше наши пусть проводят? - беспокоилась Яна. - Смотри, как твои восточные далеко залезли, трудно к ним пробиться.
- Пробьюсь, - уверенно сказала Альмана.
Попрощавшись с подругами, она стала продвигаться сквозь толпу в сторону восточной группировки. Через расположение северян Альмана прошла благополучно. Среди них она встречала много знакомых по школе, отвечала на приветствия. Как-то неожиданно для себя она оказалась в толпе южан.
- Э, подруга, ты кто? - услыхала она голос за своей спиной, и чья-то рука опустилась на её плечо.
Отвечать она не хотела, но это могло вызвать подозрение, поэтому она отозвалась:
- Я северянка.
- Понятно, - глухо прозвучал голос. - А зовут как?
- Вирма, - соврала Альмана.
- А я Вак.
- Очень приятно. А теперь убери руку!
Он повиновался без вопросов, и ей это понравилось.
- Слушай, Вак, - сказала ему Альмана, - тут где-то были восточные, проводи меня к ним, а то ваши как слоны - не протолкнёшься.
- Зачем тебе восточные? Они наши враги.
- У вас война? Не знала.
- Войны пока нет, но...
- Там моя подруга, пару слов ей скажу - и обратно.
Вака привлекла перспектива проводить новую знакомую к восточным, потом обратно, а потом и, возможно, подружиться с ней ближе. И он согласился.
Толпы подростков двигались к разным выходам, в этой сумятице им удавалось держаться вместе по секторам и группировкам, и можно было видеть, что между враждующими группировками сохраняется некоторая дистанция, то есть что-то вроде нейтральной полосы. К такой границе и направились Вак и Альмана. Её спутник не особо церемонился со своими приятелями. Расталкивая их, он то и дело повторял:
- Эй, полегче, я с подругой, девчонку мою не задавите!
Вак оказался словоохотливым парнем. Альмана беспокоилась, как бы он не сболтнул лишнего.
- Она северяночка, - хвастался он. - Ребята, я северянку подцепил.
- Помолчи, - попросила Альмана.
- Зачем молчать? Пусть все знают, что я подружился с северянкой.
- Ещё не подружился.
- Не хочешь быть моей подружкой, зачем же я тебя провожаю?
- Не надо, могу сама дойти. Я ведь тебя как человека просила, а ты разорался - подружка, подружка.
- Хорошо, - согласился Вак, - буду молчать, не обижайся.
- Идём, - успокоилась Альмана.
Восточные были уже рядом, и ей удалось разглядеть знакомые лица. Но её проводнику преградили путь два парня.
- Вак, ты уверен, что она северянка?
Альмана испугалась.
- Конечно, - ответил Вак, - она от северных шла.
- А за каким чертом она идёт к восточным?
- У неё там подруга, она ей пару слов скажет и пойдёт обратно, то есть ко мне она пойдёт, если...
- Не будь придурком, Вак. Пробираться сквозь толпу, чтобы сказать пару слов подружке. Она что ей позвонить не может?
Вак посмотрел на Альману с подозрением. Она ещё могла что-нибудь придумать, но из толпы южан послышался возглас.
- Вааак, тут вот Рип говорит, что видел её в драках. Она с восточного. Надо её поближе разглядеть.
Альмана была в ужасе - к ней приближались высокие плечистые парни, которых она помнила по многочисленным битвам на эстакаде.
- Это она! - крикнул тот, кого называли Рипом.
Альмана не стала дожидаться дальнейшего развития событий и взяла инициативу в свои руки. Первым делом, она ударила Вака. Тот едва удержался на ногах. Затем она набросилась на Рипа и успела нанести несколько ударов - коротких и точных. Такой атаки Рип не ждал. Его это очень сильно разозлило.
- Здесь девчонка с восточного! - завизжал он. - Она ещё и дерётся.
Толпа южных всколыхнулась, и Альману начали теснить подальше от восточных. Рип схватил её.
- Попалась? Я тебе напомню тот зуб, который ты мне выбила!
И Рип ударил Альману. Она упала. Её крепко прижали к полу и какой-то конопатый парень сделал укол ей в руку. Вероятно, это был коренс, так как Альмана почти сразу потеряла сознание.
Южные поволокли её к выходу. Она уже ничего не понимала и не помнила. Школа, подруги, дом, отец, эстакада, Эллион, Сим Кола - всё смешалось у неё в голове. Её везли в поезде, она видела вокруг себя свирепые физиономии разозлённых южан, что-то им кричала, они её били.
Альмана пришла в сознание, находясь в тёмной сырой комнате. Эстакада, - догадалась она, - со стороны южных.
Она осмотрела себя: брюки разорваны, но, вшитая в них, струна от лиры на месте; нос разбит, сильно болит колено; на левой руке большим красным пятном выделялся след от укола. Она попыталась вспомнить подробности вечера. Концерт помнила достаточно хорошо, драку с южанами - помнила слабее, дальнейшие события были из её памяти стёрты. Ей было ясно: она избита, но не подверглась сексуальному насилию. Надо сказать, последнее обстоятельство её сильно удивило. Выходит, - думала она, - южанам что-то помешало.
Захватив Альману, Рип расчитывал доставить её на эстакаду, в "Технологическую". И тут выяснилось: Хайрол изменил южным, комната потеряна, граница перенесена, восточные - хоть и пьяные - охраняют новый рубеж усиленно.
Избитую Альману оставили до лучших времён в одной из комнат, и доверили охрану Базалу - самому никчемному бойцу.
Южане шли на войну.
В "Технологической" полным ходом шло веселье, вечеринка восточных, которые основательно перепились. Когда наблюдатели сообщили о наступлении южан, у восточных спьяну проснулся неимоверный патриотизм. Группировки вторых и седьмых дружно выступили к линии границы.
Первая атака южных была отбита. Перегруппировавшись, южные вновь пошли в наступление. На этот раз они смяли первые ряды восточных, но успех не развили, замешкались, засуетились, а восточные успели нанести удар с флангов. Южанам пришлось отступить, и сложилась ситуация, при которой они могли потерять ещё пару комнат. В битве наступила пауза.
- Эй, восточные, предлагаю сделку, - прокричал Рип. - Меняю вашу девчонку на "Технологическую".
Со стороны восточных ответил Райн.
- Какую девчонку, придурок? У нас все на месте.
- Ваша Альмана у нас.
Лостик подошёл ближе к Райну и сказал:
- Если у них Альмана - заключай перемирие, будем торговаться.
Перемирие заключили на один час. Появилась возможность отдохнуть физически и поработать мозгами на тему - что можно предпринять?
Среди восточных разгорелся спор, мнения разделились.
- Черт с ней, с этой вашей Альманой, - говорил Райн ребятам со Второй линии, - она подружка Элла, а он сейчас в ариаторах. Ей не повезло. А нам комната нужнее.
- Нельзя так, - вступился Лостик, - комнату можно отвоевать. Сама Аль в этом поможет. Она хороший боец.
- Комната нам трудно далась, - стоял на своём Райн.
- Может, отобьём девчонку? - осторожно спросил Хайрол.
- Мы не знаем, где они её держат, - недовольно ответил Райн.
- Я выясню, - с этими словами Лостик пошёл в сторону южных.
- Эй, куда он? - не понял спьяну Сомил. - Перемирие ведь.
- Лостик сильно экистала нажрался, как бы его отбивать не пришлось, - сделал заключение Райн.
- Да, перебрали мы сегодня, - заметил Сомил.
Тем временем, Лостик остановился на линии границы.
- Эй, как тебя там, Рип! - обратился он к толпе южных, стоявшей на изрядном расстоянии. - Слушай, мы уходим из "Технологической". Отдай Альману мне.
- Что-то я не вижу, чтобы вы уходили?
- Слушай, чурка ты с глазами, тебе никто не поверит, что Аль у тебя. Ты её хоть покажи для начала.
- Хорошо, - миролюбиво согласился Рип.
Трое южных отправились за пленницей.
Но её не было. В комнате нашли только Базала, левая нога которого, была привязана к дверной ручке струной от лиры.
Лира - женский музыкальный инструмент. Её двадцать седьмая струна - страшное оружие. Тонкая и прочная, при хорошем ударе она могла нанести серьёзное увечье. Некоторые девушки вшивали её в свою одежду так, чтобы при случае она легко извлекалась. Вот и Альману спасла именно такая струна.
Когда сознание девушки прояснилось, она задумала побег. Выяснив, что её охраняет всего один хиленький парнишка, она поманила его к себе:
- Дело есть, парень.
Он с опаской приблизился. Альмана резко вынула струну и нанесла два сильных и точных удара по ногам незадачливого охранника. Он взвыл от боли, выругался и свалился на пол, словно мешок с мукой.
Альмана прочно привязала своего надзирателя к дверной ручке.
- Полагаю, твои тебя отвяжут, если ты их очень хорошо об этом попросишь, - пошутила она.
Свобода! Альмана пробиралась домой через кварталы Южного сектора. Этот район всегда был для неё загадкой. Она впервые оказалась в самом центре беднейшего района Вантарии, впервые увидела жизнь и быт городской бедноты так близко. Полуразрушенные здания, которые, тем не менее, были жилыми. Убогие гаражи для убогих машин. Пьяные люди, спящие на баках для мусора. Сами баки, из которых мусор не вывозился месяцами. На Альману всё производило удручающее впечатление.
Она продвигалась по сектору наугад, приблизительно ориентируясь по номерам улиц и по виду на холм Ниокадис. И вот она вышла на восьмую линию Восточного сектора. Здесь не так страшно. Она шла по знакомой дороге к своему дому. Можно было радоваться, но она не могла. Силы покидали её с каждым шагом. Травма колена, недавнее воздействие дозы коренса, просыпающееся чувство голода - всё давало о себе знать. Она почти дошла, но приступ сильной головной боли заставил её опуститься на траву. Альмана легла и уснула. Так и нашёл её инженер Ансол.
Он её разбудил и привёл домой, сознание к ней вернулось лишь частично. Она услышала голос отца, но не поняла, о чём он говорил. Ансол ушёл, она видела, как закрылась дверь. Альмана лежала на полу, не было сил подняться самой. Жиллес произносил длинный монолог в своей излюбленной манере. Это убаюкивало. Он не стал поднимать свою дочь с пола, и она пролежала так до утра.
- Проснулась? - услышала она утром.
На этот раз отец помог ей подняться.
- Радуйся, что жива. Где тебя так накачали? Я сделал анализ - три сотни эсов.
Альмана не слушала. Она с трудом поднималась в свою комнату.
В десять часов утра пришла Лима - домработница Жиллеса. Она помогла Альмане умыться и переодеться. Потом Лима приготовила завтрак. Сидя за столом, Альмана отрешённо смотрела в одну точку и ни к чему не прикасалась, хотя была голодна.
Вошёл отец.
- Альмана, - сказал он с какой-то новой, непривычной интонацией и сразу замолчал.
Альмана вопросительно посмотрела на него.
- Лима, налей мне чарры, - распорядился он и присел рядом с дочерью.
Альмане казалось, что отец чем-то взволнован. Жиллес пытался это волнение скрыть, но ему это плохо удавалось.
- Черт, не думал, что будет так сложно, - сказал он.
- В чём дело-то?
- Альмана, ты выходишь замуж.
- Как же это?! - удивилась Альмана.
- Ну, замуж, понимаешь?
- Я-то понимаю, но... сейчас ведь не первые века, чтобы так... Мне ведь ещё десяти нет.
- Скоро будет. Свадьба состоится в день совершеннолетия.
- А жених?
- Будет. Вернее, он есть. Квет Ройлис - молодой, подающий надежды учёный. Представляешь, он уже...
- Я его не знаю!
- Познакомитесь. Я его пригласил...
- Ты нормальный?
Жиллес, резко схватив стакан, выпил чарру и сказал:
- Да, я нормальный. Я выдаю тебя замуж - это нормально. Что мне ещё делать? Ждать пока тебя изобьют, придавят, прирежут или отравят эти мерзавцы с которыми ты водишь дружбу?
- У меня хорошие друзья.
- Например, ариаторы.
Альмана насторожилась.
- Элл? Откуда ты узнал? Тебе кто-то сказал?
- Этот парень приходил…
- Приходил сюда?! Неужели его отпустили? Говори! - казалось, что Альмана набросится на отца с кулаками.
- Он ариатор, Аль, и его отпустили только на день, даже не совсем понятно для какой цели. Он ариатор, а через неделю у нас Большие игры. И, если честно, парню осталось жить чуть больше недели.
- Почему это?
- На Больших играх будут поединки с кунгурами.
- Это ещё кто такие?
- Новая разработка. Моя лаборатория принимала участие... Зверь похож на слона и на собаку, покрыт густой шерстью, имеет хобот. У него есть бивни, есть клыки, когти, костяные шипы - всех прибомбасов хватает. И есть у него ещё одно свойство - он разумный.
Разум его, конечно, с человеческим не сравнить, но мыслит он достаточно сильно, в поединке работает сознательно, в тактике разбирается.
- И у него нет слабых мест?
- Есть, но ариаторы о них не знают. Твоему парню не повезло, и ты можешь забыть о нём со спокойной совестью. Выходи замуж за Ройлиса и...
- Как всё просто! - с гневом возмутилась Альмана. - Человека убили - ему не повезло. Элла сожрёт зверь - дико! Я должна выйти замуж - пошло! Как всё дико и пошло... Я не хочу знать твоего Ройлиса!
Жиллес и не ждал от неё сиюминутного согласия.
- Да, - сказал он, - совсем забыл, этот парень оставил тебе сообщение. Приглашает на Большие игры. Хочешь увидеть кунгуров?
- Почему ты не сказал ему о слабых местах этих тварей? Его бы это спасло.
- Не счёл нужным, - холодно ответил Жиллес, - да он меня и не слушал. Как и ты.... Вы ведь такие: вечно перебиваете старших, к советам не прислушиваетесь, сами всё знаете - вот результат. Как он попал в ариаторы?
- Крупно проиграл.
- Когда играл, естественно, ни с кем не советовался. И родители его, вероятно, даже не знали о его игре.
- Не знали.
- Вот видишь, он сам виноват.
Альмана встала, завтракать она уже не могла. Подошла к огромному окну, посмотрела на холм Ниокадис - одно из красивейших мест Вантарии.
- Ройлис будет завтра вечером, - раздался голос отца, затем послышались его приглушённые ковром шаги и громкий хлопок двери.
Альмана плакала. Вантарианки это делают крайне редко.
(продолжение следует)