Аннотация.
Один из будних рабочих дней уже заблиставшей в Голливуде великой Хеди Ламарр. А также несколько интересных фактов из Её американской жизни! Впервые на русском!
(Перевод с английского В. Биттибальди)
Небесным телом в "Небесном теле" не является тело самой Хеди Ламарр, хотя она и играет главную роль в фильме с таким названием.
Имея не меньшую власть, офис Сены получил от Метро-Голдуин-Майер подтверждение того, что разрешенное название фильма никак не связанно с людьми, а является чисто случайным. Но если "Небесное тело" на первый взгляд звучит как-то лицемерно, то это становится не так, когда выясняется, что упомянутое тело является кометой, обнаруженной Уильямом Пауэллом, супругом Хеди в данной картине. Таким образом, начинаем рассказ.
Билл Пауэлл - астроном, добросовестный ученый, жена которого спутана с псевдонаучной для него астрологией. И это приносит Биллу большие трудности.
В одном из зданий МГМ есть точная копия одного отделения Паломарской обсерватории, которая в картине и будет задействована в самой Паломар. Сначала это казалась замечательно, что кинокомпания может достигнуть столь правдоподобного эффекта, но в самый момент дубляжа в Паломар (куда мы вышли вместе с комитетом с Хеди), мы были расстроены простой банальной проблемой - не было солнца.
Тогда вся компания перебралась во внешний двор дома Ламарр-Пауэлла, являющийся скоромной вагонеткой под извивающимися синтетическими локонами оливковых деревьев. Однако, директор Александр Хол, (один из правообладателей веселых голливудских комедий "Здесь приезжает г-н Джордан" и "Моя сестра Эйлин"), был мрачен как полевой телефон.
"Вы доверились личному солнечному метеорологу?", вдруг явно кто-то съязвил.
Хол тускло улыбнулся: "Мы подождем ещё с полчаса, иначе я сдамся. Четыре дня сплошного ожидания - кто бы мог подумать..." Он скептически посмотрел ввысь, словно оценивая плавно струящийся туман.
Хеди Ламарр же находилась в своей раздевалке, где и отдыхала. За всё прошедшее время съемок в этой комедии для неё это явилось настоящей неожиданной привилегией. Даже в день своей свадьбы она принимала душ на работе! Одетая в купальный костюм и окутанная теплым веяньем пара, она словно была вся пропитана искусством. Когда она вышла из душа, она надела свой лучший костюм из черного бархата. И она была в нем стоя у окна в доме покойной госпожи Вейдт перед своими немногочисленными друзьями, включая леди Элис Мендл с супругом Сиром Чарльзом, госпожи Гертруды Кислер (её матери), и судьи Сесилом Д. Холлэндом. Она сказала всем, (даже мужу господину Джону Лодеру): "Я в работе".
Она заговорила о тех четырех неделях идиллистического медового месяца, которых она провела в высокогорном курорте в Сан-Бернардино. Рассказывая об этом в сем вынужденном перерыве, её лицо словно светилось: "Это было просто небесно. Вы знаете, когда Вы преодолеваете тот миг, когда наконец оказываетесь на вершине горы, на вас снисходит просто неописуемое блаженство.
У нас была небольшая каюта. Благодаря ей мы могли совершать вылазки к ближайшему магазинчику госпожи Берк, где ради забавы скупали всё молоко и дюжины яиц. Но больше всего я люблю свои синие джинсы, хоть они сейчас и приобрели некий несвежий вид".
У личного платяного шкафа Хеди есть три отличных подразделения. Её уличная форма - неизменно черно-белая - она как будто дань тем временам, когда она носила такие униформы в девичьих школах Европы. Из иного, это веселые крестьянские блузы и платья, в которые она облачается в каждую пятничную ночь, посещая одно из голливудских столовых. Они также являются её обычной одеждой для дома и сада. Но в данное время она предпочитает недавно озвученные ею синие джинсы.
Хеди обожает гулять по улицам. "Я люблю природу", говорит она на полном серьезе. "Я действительно люблю её. Я люблю, но знаю, что неизбежно должна дрейфовать назад в сторону своего барака."
Хеди встретила Джона Лодера в одной из голливудских столовых в Рождественскую ночь, когда оба обслуживали посетителей. Их роман оказался первым, что зацвел в таких спонсорских столовых.
"В течении всего дня Джона окружали подарки. Дома в Счастливое Рождество", продолжает Хеди, "но к вечеру, когда он отправился спать, я оказалась одинокой.
Конечно у меня были раздумья куда пойти, но ведь по пятницам моя дежурная ночь в столовой, и я представила то, что какое же удовольствие окажу себе и мальчикам, если немного послужу в эту
Рождественскую ночь.
Из актеров, конечно только Джон был там. Мы вскользь сталкивались друг с другом, но никогда меж собою не обменивались больше чем пару-тройку слов. Только теперь, к нашему общему удивлению, мы обнаружили то, что у нас было много того, чего бы могли сказать друг другу. Хотя мы уже тогда, все же чувствовали некое доброе предзнаменование, когда встречали Рождество.
После этого мы стали встречаться ежедневно, так как в то время мы оба были свободны от дел. А ведь когда Вы работаете, то по вечерам на беседу с человеком обычно уходит всего один-два часа. Но в момент полной свободы вы гораздо лучше узнаете друг друга, как это произошло у меня с Джоном.
Шесть месяцев спустя, мы уже знали друг о друге всё, и поэтому больше не было никакой причины откладывать нашу свадьбу. Нам иногда бывает жаль, что мы не поженились гораздо раньше, но с другой стороны мы рады, что этого не произошло. Ведь сейчас мы зато гораздо ценнее относимся к друг другу." (Это уже третье супружество для каждого из них (?).)
Для Хеди, свадебные подарки оказались вне всякого времени, ибо один из её коллег по работе как-то сказал: "Чего же мы можем дать Мегазвезде, которая итак всё имеет?". Ну и каждый выкручивался в оригинальности как мог. Например, один заместитель подарил Хеди личный номер для её обуви - 17. Личный диалектик отдал целую коробку пустяков, которые символизировали удачную дорогу брака. Другой напарник вручил ей пакет с чаем, и зная её пристрастия к сладкому, преподнес к ней коробку конфет.
Но ныне её медовый месяц окончен. Словно стройная роза завернутая в теплый плед, Хеди возлегла на кушетку и расслабилась в раздевалке. Она побоялась мять свой костюм, состоящий из белой блузки и черной драпированной юбки с урезанными оборками прекрасного черного шнурка. Она также была осторожна дабы не испортить прическу своих тщательно ухоженных волос. Она также дала отдохнуть и своим глазам - накрыв их большими стеклами темных очков. Когда же, спустя некоторое время она сняла их, мы увидели то, что её глаза поразительно серые. Не серо-голубые или серо зеленые. Просто серые.
Хеди, оказавшаяся замурованной в своей раздевалке, поразительно напомнила ту маленькую девчонку, которой запрещали уходить дальше забора собственного двора - и это в то самое время, когда весь мир ждет её появления. Но на этом схожесть ситуации оканчивается. В Хеди больше ничего нет от той юной девчонки.
Теперь она статная женщина, обладающая средним ростом. Она прекрасный пример того, сколь искусно может творить красоту сама природа. Но она ещё сильнее улучшила этот её дар. Она есть само воплощение красоты. Она есть Совершенство. Она считает, что женщины, которые хотят быть красивыми, должны использовать свою косметику с максимальным эффектом. Одно из её собственных небольших предпочтений это помада, которую можно купить в магазинах всего за 10 центов. Однако, хоть Вы видите её в роли супруги юморного южноморского островитянина, хоть тут, расслабленно лежащей на кушетки раздевалки, Вы постоянно ощущаете равномерные приливы её очарования.
Чтобы быть другом Хеди Ламарр, вы должны стать отменным ходоком. Ибо она - знакомая фигура, которая исходила все холмистые дороги, что окружают её дом. Район Хеди - сельский район, в котором даже почтовые ящики взгромождены на всяческие возвышенности. Любой почтальон должен быть настоящим горным козлом, чтобы там доставлять почту на дом. Например, почтовый ящик Хеди расположен в доброй миле от её дома, и она, когда есть время (стягивая волосы в крестьянскую прическу, взяв лишь носовой платок, надев слаксы и обувь для ходьбы), не делает для себя особого положения, а сама направляется к нему. Случайные похожие иногда не осознают того, что лицезреют в таком необычном положении девушку, являющуюся самой очаровательной из всех очаровашек Голливуда.
Когда Хеди ложиться спать она включает музыку. В доме она загружает свой фонограф любимыми пластинками (Чайковский, Франк, Сибелиус, Гершвин и др.) - и позволяет им играть даже тогда, когда делает работу по дому, рисует, озеленяет сад, или просто отдыхает.
В своей последней поездке в Нью-Йорк она обедала с двумя друзьями - Ричардом Кольмэром, продюсером и звездой мюзикла "Рано, чтобы спать", и госпожой Колльмэр (обозреватель Дороти Килгаллен). Дик подарил Хеди пластинки с его недавним ударным шоу "Юпитер". Хеди столь много ставила их, что они почти стерлись у неё.
В настоящее время, статус гражданства у Хеди несколько неопределенный. "С дня на день я ожидаю окончательное решение по поводу этих бумаг", призналась она мне. "Уже прошло почти шесть лет с тех пор как я приехала в эту страну, хотя просила о гражданстве сразу как в неё прибыла. Первым делом я тогда раскупила все книги, благодаря которым и изучила всё о Соединенных Штатах. Например, я очень восхищаюсь Линкольном, но не спрашивайте меня о том, кто был седьмым или девятым президентом. Именно чтобы не забыть, я всё остальное оставила до той самой последней минуты, когда мне придется отвечать на выпускном экзамене".
"Обычно я не из тех людей кто изменяет свою национальность", продолжила она, "но я думаю, если Вам новая страна оказала большое гостеприимство и подарила успех, то последнее, что Вы можете сделать в ответ, это принадлежать данной стране. Признаюсь, что Австрия больше не моя страна, а когда я вышла замуж за Джона (Лодера), то стала британкой, ибо начала мыслить английскими законами. Таким образом, я предполагаю теперь, что у меня в итоге может оказаться своими слишком много стран".
Произнеся последнее, она засмеялась.
Родившись в семье директора венского банка, Хеди Ламарр имела имя Хедвига Ева Мария Кислер. Но Хедвига скоро была укорочена до Хейдл - именно так её и до сих пор называют все её близкие и знакомые.
Ещё совсем в раннем возрасте она положила глаз на киностудию, но родители отдали её на обучение в специальную частную школу, т.к. это делали и остальные семьи из высших социальных статусов. Однажды, когда мать выписала для Хеди отгул на час, она приписала к единице ноль, и практически на десять часов была официально свободна от школьных занятий.
Именно имея те свободные 10 часов, она представила себя Сашиной студии и получила работу девочки из массовки, через которую и стала изучать технику игры у основных актеров. И вот, сообщение о том, что студии нужна девочка для небольшой роли секретаря, не заставило ждать Хеди. Она добровольно пошла на пробы и получила эту роль.
Уже той ночью, её 10-ти часовой "отпуск" истёк. И когда она дома сообщила родителям о своей новой работе, то столкнулась с их слезами и гневом.
После нескольких маленьких ролей в несущественных картинах, Хеди Кислер всё же признала потребность в учебе. Но вдруг её заметил сам Макс Рейнхардт (тогда являющийся самым громким именем в европейских театрах) и таким образом, Хеди продолжила обучение уже в Берлине.
Спустя несколько лет, уже в Лондоне, Хеди Кислер договорилась о встрече с Луисом Б. Майером (главой МГМ), с которым и отплыла на совместном борту. Прямо там был составлен контракт, который давал ей полгода на то, чтобы она смогла приспособиться к жизни в Америке.
Тогда Хеди и покончила с европейской Хедвигой Кислер. Пересекая Атлантику, она избрала своим именем Ламарр. "Факт очевиден", объяснила Хеди, "мы были в море. La mer - это море. А я люблю море. Lamarr - это хорошее имя".
Прибыв в Соединенные Штаты, Хеди стала пытаться полностью оамериканить себя. Одной из первых вещей, которых она очень хорошо добилась в этом - мастерство её английского языка. Когда Вы слышите её речь с экрана или радио, то в ней нет и следа того тяжелого акцента, которого так до конца и не смогли преодолеть множество иных актеров и актрис.
У Хеди и раньше была расположенность к языкам. Когда она была маленькой, её личная медсестра Николь преподавала ей французский и итальянский языки. Однако, Хеди никогда не тешила себя той иллюзией, что обучение английскому будет ей также даваться легко.
Она обнаружила то, что просматривая американские кинофильмы, стало для неё большой помощью в этом - ибо там было и действие и диалог. Особенно её восхищает Бетт Дэвис - она постоянно просматривала с ней фильмы, обучаясь и действию и дикции. По сей день она не пропускает ни одной картины с Бетт Дэвис.
Хотя она всегда ненавидела большие группы, Хеди все же приняла от них приглашения, ибо вынуждена говорить на английском языке с незнакомцами. Она должна была внимательно слушать каждое слово не менее 10 раз. Инстинктивно ей всегда хочется ответить на какой-либо вопрос то на немецком, то на французском языках, но она старается сдерживать себя, чтобы выбрать и ответить на английском. Видя у визави поднятую бровь, озадаченное выражение лица или даже смех, она сразу догадывалась о том, что видимо, произнесла какую-то фразу не столь правильно. Часто она возвращалась домой измотанной, но никогда не покидала веру в то, что все равно добьется успеха.
Даже своё обучение английскому она превратила в забавную игру. Например, каждый раз когда она невольно произносила фразу на чужом языке она "выписывала" себе штраф в 25 центов, которых клала в специальную небольшую баночку. Монеты быстро наполнили её. Тогда она стала "выписывать" себе штраф в 10 центов, затем перешла на никель, но, тем не менее, все баночки в её доме были заполнены монетами.
Дома она всегда настраивала радио на тот эфир, где говорили комментаторы, дикцию которых она для себя считала лучшей. Именно тогда она обнаружила записи шептуний Джека Смита, речи которого, имитируя и подражая, она достигла наибольшего прогресса.
Всё это было в характере Хеди Ламарр. Её мать вспоминает, что однажды маленькая Хейдл без памяти влюбилась в того мальчика, который был настоящим асом в математике. "Пока какое-то время между ними были споры и прения, у Хейдл всегда были наилучшие показатели по умножению", призналась мне Гертруда Кислер.
Хотя Хеди успешно прошла пробы уже в те первые два месяца, после того как была в Голливуде, ей все же пришлось долго ждать пока, для неё была бы подобрана наиболее подходящая роль - в особенности учитывая её индивидуальность, а не из-за способностей в диалоге. Её знакомство с американской публикой состоялось в фильме Вальтера Вагнера "Алжир". Ей повезло в том, что исполняющий главную мужскую роль Чарльз Бойер тоже испытывал трудности в английском языке - в нем она сразу нашла друга по "несчастью", и когда им становилось слишком уж трудно в лингвистике, они переходили между собою на французскую речь.
Несмотря на то, что Хеди для своей Судьбы избрала американский путь, она так и не чувствовала себя частью американской нации, пока не совершила поездку по стране продавая облигации военного займа. Она никогда не скидывала свою речь в "корыто", дабы не пугать этим море лиц, взирающих на неё. Однако, она начала продавать облигации ездя на автоприцепе. И именно тогда, когда она столкнулась лицом к лицу с миллионами американцев, она вдруг обнаружила что на какое-то время забыла что является голливудской звездой, ибо думает о сложившейся ситуации также (о Второй мировой) как и самый обычный американец. Именно после этого успешного тура, она окончательно приобрела в Америке твердую уверенность в себе.
Находясь в Вашингтоне, в кабинете Казначейского здания рядом с Кей Кайсер, Хеди была поглощена раздачей автографов связистам - увидев её, секретарь Мордженто сбавил шаг, а затем и вовсе встал,
заворожено наблюдая за ней.
Один из представителей студии заметив это, сказал ему: "Господин секретарь, хотите, я остановлю её и скажу что вы здесь?"
Мордженто улыбнулся и покачал головой: "Нет. Она делает хорошую работу. Позвольте ей продолжать это".
От косо спадающего вечернего света, темная смоль волос Хеди поблескивала красивым мерцанием, а от жаркой вашингтонской температуры её светлая блузка соблазняюще обхватила её тело. Раздавая автографы, она временами одним лишь только жестом подзывала к себе представителя, и он вручал ей очередной носовой платок, которым она вытирала постоянно выступающий пот со лба.
Независимо от того, сколько было использовано носовых платков, Хеди делала свою работу. Если они кончались, представитель студии срывался с места, и словно спасительным подарком доставал для неё новые. Его положение было незавидным, поскольку у Хеди не было времени, а ему нужно было всегда доставлять для неё только добрую дюжину самых изящных носовых платков.
Хеди Ламарр возвратилась из своего тура Надежды, обогащенная хорошим опытом. Она встретилась с Америкой лицом к лицу и нашла её публику доброй и понимающей. "Да это было так, ведь люди без конца подходили ко мне и выражали свое одобрение. Даже когда я была просто измотана, они говорили мне что я проделала хорошую работу", призналась мне она.
Но все же вернемся к съемкам, так как в этот момент помощник директора "Небесного тела" просунул свою голову в дверь раздевалки. "Мы возвращаемся к 23 стадии - снимаем сцену в гостиной", произнес он нам.
И тут же словно по волшебству, всё выплеснулось наружу: замелькали огни камер, поплыли декорации, заработали погрузочные грузовики, выступила вперед сама наша партия.
Изменения произошли и с Хеди Ламарр. Она вновь будто стала маленькой девчонкой, которой разрешили выйти за пределы собственного дома.
(1943 г)
Оригинал: http://www.hedy-lamarr.org/articles/?p=54