МОРЕХОДЫ ЖИВУТ НА ЗЕМЛЕ
(повесть)
Посвящается стопятнадцатилетию со дня основания Одесского
мореходного училища им. А.И.Маринеско ОНМА
МАРШ МОРЕХОДОВ
Слова Кирсановой З.Г.
и Чванова П.П.
Музыка:Ерёменко А.М.
Стоит, возвышаясь над морем,
Чаруя, как южный рассвет,
Седой монолит мореходки,
Которому сто десять лет.
Сто десять годов эти стены
Хранили от бури юнцов,
Растя мореходов умелых,
Отважных и смелых бойцов.
Они уходили в походы,
Они покоряли моря,
И в годы войны мореходы
Стояли всегда у руля.
Сражаясь бесстрашно и дерзко
И на море и под водой,
Наш бывший курсант Маринеско
Героем вернулся домой.
И имя его не забыто,
Его не забыты дела,
Теперь на груди монолита
Горит золотая звезда.
Звезда Маринеско сияет.
Звезда золотая зовет
Безусых мальчишек на подвиг
В суровый и дальний поход.
Надев легендарную форму
И сразу солиднее став,
Они как военную клятву
Морской изучают устав.
В тельняшку одетое время,
Как чайка над морем летит
И вот вам уже не мальчишка,
А штурман на вахте стоит.
И даже седым капитаном
Тихонько взгрустнется ему,
И он соберет мальчуганов,
И вспомнит родное ОМУ.
Мальчишки зажгутся мечтою
И даже в космический век
Навек породнятся с волною,
С училищем и с ММФ
ПРЕДИСЛОВИЕ
В большом портовом городе Украины Одессе, в самом начале улицы Канатной, стоит красивое здание под номером 8, специально построенное в прошлом веке для училища торгового мореплавания по проекту талантливого архитектора Льва Львовича Влодека.
Улица Канатная начинается с тупика, огороженного решеткой, которая стоит у кромки каменистого обрыва, а внизу под обрывом расположился порт. Сверху через широкие просветы между стержнями решетки видны портальные краны, складские помещения, суда у причалов, а на внешнем рейде – Воронцовский маяк и синяя гладь Одесского залива, густо покрытая силуэтами судов, ожидающих разрешения на вход в порт или на выход в открытое море. Архитектор не был одесситом. Он приехал в Одессу в 22–летнем возрасте, но прославил город своим талантом и трудолюбием, построив в Одессе свыше тридцати прекрасных зданий. Наиболее впечатляющие среди них – дом на улице Гоголя, 5 /с атлантами /, гостиница “Большая Московская” на Дерибасовской улице, гостиница и торговый центр “Пассаж” на Преображенской и другие, а, будучи уже в почтенном возрасте шестидесяти лет, он построил здание Одесского училища торгового мореплавания.
Вряд ли в Одессе найдется хотя бы один настоящий мужчина, который ни разу не побывал у стен этого старинного здания, увенчанного красивыми белыми колоннами, напоминающего корму огромного парохода, приготовленного к спуску на воду, не любовался величием этого памятника старины и не смотрел с завистью на стройные колонны юных моряков, скрывающихся за стены этого здания по утрам и, как волны Черного моря, выплескивающиеся оттуда в предвечерние часы. Множество антенн и других непонятных для непосвященного устройств, и особенно ажурная антенна с флагом на гафеле, ещё более усиливает это сходство. При возвращении из плавания многие моряки не раз отмечали это. Кажется, оно вот–вот сорвется со стапелей и отправится в далекое плавание. И каждый, кто так подумает, будет не так уж далек от истины. Ведь это известное и близкое сердцу каждого одессита, и не только одессита, красивое здание – одесское Мореходное училище имени А.И Маринеско, ОНМА* Это «судно» стало колыбелью множества великих мореплавателей и известных деятелей Министерства морского флота. Именно здесь, в стенах этого училища, получили свое первое морское образование 5 Героев Советского Союза: С.А.Бесчастный, М.Г. Губанов, А.И. Маринеско, П.В. Томасевич и И.А Чернец; 15 Героев Социалистического Труда: О.А. Баканов, А.А.Барановский, К.Н. Голубенко, К.А. Гонтарь, А.Е. Данченко, С.Л. Дондуа, Р.И. Евграшкин, В.И.Колпаков, Н.И. Никитин, А.Ф. Ротар, А.К. Следзюк, Д.И. Сорока, А.Г. Третьяк, Е.Л. Титов, Н.А. Тымунь; 3 адмирала флота: А.Н. Кирток, Я.Г. Резниченко, В.А. Яросевич; 5 начальников морских пароходств:
А.Е. Данченко, Г.А. Мезенцев, П.М. Макаренко, А.В. Техов, А.Н. Шунин, а также множество заслуженных капитанов дальнего плавания, адмиралов, начальников портов и их заместителей, в том числе одна женщина Алексеева Т.Ф. – заместитель начальника ЧМП. Здание, в котором в 1898 г открылся морской техникум, было специально построено знаменитым архитектором Влодек Л.Л.
В истории Одесского мореходного училища отчетливо просматривается три основных периода его развития и становления: первый период – организация классов торгового мореплавания в 1898 году, просуществовавших до 1901 года; второй – создание в 1901 году училища торгового мореплавания на базе этих классов, действующего до 1920 года; третий – с 1920 года – техникум водных путей сообщения, а с 1931 года – морской техникум, по статусу относящийся к высшим учебным заведениям, готовившим инженеров узкого профиля.В 1944 году решением Государственного Комитета обороны СССР техникум реорганизован в Мореходное училище Министерства морского флота СССР закрытого типа, которое принято на полное обеспечение государства. С 1991 года училище перешло в систему народного образования Украины.
В этой книге в хронологической последовательности изложены события, которые касались жизнедеятельности училища, основанные на фактах, подтвержденных многочисленными документами, сохранившимися в архивах, литературными источниками и воспоминаниями преподавателей и выпускников, окончивших училище в разное время. Именно это славное учебное заведение в 1933 году закончил бывший юнга с торгового судна Саша Маринеско, ставший впоследствии знаменитым подводником и Героем Советского Союза и давший ему свое имя. Училище неоднократно меняло свои названия, профиль и систему обучения и воспитания своих выпускников. Скоро одесское Мореходное училище имени Маринеско А.И. и вся Одесса будут отмечать 115 лет со дня рождения этого училища, давшего путевку в жизнь десяткам тысяч моряков, ставших гордостью российского и украинского флотов. Поэтому вполне естественно начать эту повесть с краткого описания жизни и деятельности героя, чьим именем оно названо.
ЧАСТЬ 1. МОРЕ ЗОВЕТ
Глава 1. Личный враг бесноватого фюрера
Саша Маринеско родился 15 февраля 1913 года в городе Одесса. В этом солнечном южном городе все дышало морем. Его детство, как и детство большинства мальчишек Одессы, прошло на горячих пляжах Южной Пальмиры. Он просто не мог мечтать ни о чем другом, как о неведомых землях и дальних походах. Шестнадцатилетним юношей, окончив 105 школу в г.Одессе, он нанялся юнгой на небольшое торговое судно. Специфика морской жизни и любовь к морю подсказали юноше, что морская профессия требует не только любви и романтической натуры, но и больших знаний. Летом 1930 года он поступил на первый курс Одесского морского техникума. Сразу после окончания морского техникума А.И. Маринеско попал на должность помощника капитана парохода «Красный флот» и стал штурманом дальнего плавания. В ноябре 1933г. его призвали на службу в РККФ*, назначив штурманом на подводную лодку Щ–306, и направили на высшие курсы командного состава подводников в Ленинград. При сдаче выпускных экзаменов Саша показывает отличные знания материальной части и отличные навыки в управлении подводной лодкой. После окончания высших курсов старший лейтенант А.И. Маринеско назначается командиром малой подводной лодки «малютки»– «М–96»
Став командиром подводной лодки, Саша продолжает совершенствовать свое мастерство и углублять знания. Экипаж «малютки» под командованием молодого командира показывает отличные результаты. Так, при нормативе «срочного погружения» ПЛ – 30 сек он умудряется погрузиться за 19,5 сек. При проверке боеспособности подводной лодки в 1940 году «малютка» выполняет торпедные стрельбы на «отлично», за что командующий флотом награждает капитан–лейтенанта Маринеско А.И. золотыми именными часами.
Началась Великая Отечественная война. В первые же дни войны находясь на боевой позиции в западной части Балтийского моря, Александр Иванович уничтожает немецкий транспорт. В августе 1942 года он пополняет свой боевой счет и уничтожает фашистский транспорт «Хелене» водоизмещением 1850 регистровых тонн.
За успешное ведение боевых действий на море командир подводной лодки награждается орденом Ленина. Взбешенное успехами советских подводников, фашистское командование прилагает все усилия, чтобы закупорить их в Финском заливе. С этой целью в устье Финского залива они выставили глубокоэшелонированные минные заграждения и оборудовали в устье Финского залива и Ирбенского пролива минно–артиллерийские позиции. На коротком участке островов Гогланд, Большой Тютерс и Найсаар – Порккалауд было выставлено более 11000 противолодочных якорных, донных, контактных и неконтактных мин. Кроме того, в районе Нарген – Порккалауд были выставлены сплошные противолодочные сети. Каждый выход подводных лодок на боевые позиции был сопряжен со смертельным риском. Деятельность подводных лодок КБФ была полностью парализована. В период вынужденного безделья отношения командира подводной лодки «С–13» с командованием бригады ПЛ значительно ухудшились. После успешной атаки «Хелене» удача изменила боевому подводнику. Больше года его боевой счет не пополнялся. Только в средине 1944 года подводные лодки снова активизировали свою боевую деятельность.
И вот новая победа. В октябре 1944 года подводная лодка «С–13» под командованием Маринеско А.И. уничтожает фашистский транспорт «Зигфрид» водоизмещением 563т. Ему присваивается очередное воинское звание капитан 3 ранга. Дивизион подводных лодок, в который входила «С–13», базировался на порт Турку (Финляндия). Основным методом использования подводных лодок в этот период было крейсерство в заданном квадрате в районах Лиепаи, Виндавы и на подходах к Данцигской бухте.
Вечером 30 января 1945 г. Подводная лодка «С–13» под командованием капитана 3 ранга Маринеско А.И. осуществляла поиск противника в надводном положении.
–Транспорт, слева по курсу в охранении сторожевика! – доложил сигнальщик. Огромный транспорт фашистов, вышедший из бухты Данциг, приближался к банке* Штольпе. Решение пришло мгновенно.
–Боевая тревога, торпедная атака! – скомандовал Маринеско. – Атакуем в надводном положении! Оба, полный вперед! Пользуясь плохой видимостью, командир принял решение атаковать противника со стороны берега. Чтобы занять выгодную позицию, надо было увеличивать скорость.
–Оба, самый полный вперед! – следует очередная команда в машинное отделение.
–Товарищ командир, дизеля требуют текущего ремонта. Могут не выдержать, 18 узлов – это предельно допустимая скорость,– докладывает старший механик, но командир стоит на своем.
Как утверждает писатель Леонов Б.Г. атакуемый транспорт шел в сопровождении мощного охранения, в состав которого входили миноносец «Леве» и тральщик–торпедолов ТК–19, следом за лайнером вышел крейсер «Адмирал Хиппер», эскадренный миноносец ТС–36 и три тральщика.
Даже в крейсерском положении подводная лодка сидит в воде не очень–то высоко. Фашисты принимают её за свой сторожевой катер. Она полным ходом несется к берегу, не выключая ходовых огней. В 23 часа 15 минут, заняв выгодную позицию, с расстояния 12 кабельтовых подводная лодка производит трёхторпедный залп. Все три торпеды попадают в цель. Атакованное судно идет ко дну. Как выяснилось чуть позже, жертвой этого залпа оказался лайнер «Вильгельм Густлов» водоизмещением 24 тысячи тонн. На борту потопленного лайнера находились около 9 тыс вражеских солдат, матросов и офицеров,
в том числе около 4000 подводников, эвакуировавшихся из Данцига,
которыми можно бы было укомплектовать экипажи 70 подводных лодок. Главнокомандующий фашистской армией А.Гитлер, узнав об этой
потере, приказывает объявить трехдневный траур по всей Германии.
Говорят, что командира подлодки, потопившей лайнер «Вильгельм
Густлов», он назвал врагом Рейха №1. Такая версия имеет под собой довольно серьёзную основу, так как «строительство лайнера проводилось по личному заказу фюрера фашистской Германии Адольфа Гитлера». Назвав таким именем суперсовременный лайнер Гитлер хотел увековечить имя своего сподвижника из Швейцарии нациста Вильгельма Густлова. Строительство нового лайнера водоизмещением 25484 брт. было завершено перед самым началом Второй мировой
войны. Это было комфортабельное пассажирское судно, рассчитанное
на 1800 пассажиров. Экипаж судна насчитывал 1465 человек. На нём
имелись каюты первого и второго классов и «люкс». Помимо кают для
высокопоставленных партийных функционеров на судне имелась каюта для бесноватого фюрера НСДП Адольфа Гитлера. Все каюты для лиц «высшего света» Германии были отделаны с особым шиком. Помимо шикарных кают на судне имелся громадный театральный зал, танцевальный зал с паркетным полом, спортивный зал и громадный бассейн с системой подогрева воды. На каждой пассажирской палубе имелись бильярдные залы, курительные салоны, бары и рестораны.
Первый рейс пассажирское судно «Вильгельм Густлов» совершило
в апреле 1938 года на Канарские острова. На его борту находились
главари СА, СС и СД. В одном из последующих рейсов «Вильгельм
Густлов" совершил специальный заход в английский порт Тильбери,
где его с нетерпением ожидали немцы, проживающие в Англии, но поддерживающие агрессивную политику фашистской Германии. Забрав на борт приспешников фюрера, «Вильгельм Густлов» взял курс в открытое море, предоставив им возможность участвовать в плебисците по захвату Австрии.
В начале Второй мировой войны «Вильгельм Густлов" был переоборудован в госпитальное судно, а в1942 году стал плавучей базой флотилии подводных лодок Германии На нём были установлены зенитные орудия, тренажеры и кабинеты для занятий и тренировок курсантов-подводников. Большинство пассажирских кают были переоборудованы под каюты офицерского состава и кубрики для курсантов–подводников. Нетронутыми остались только апартаменты Гитлера. Они дожидались «лучших времен», которые так и не наступили для бесноватого фюрера. Роскошный лайнер вместе с его обитателями 30 января 1945 года ушел на дно Балтики.
Вскоре боевой счет капитана 3 ранга А.И.Маринеско и экипажа ПЛ «С–13» увеличился ещё на 14660 тонн. 10 февраля 1945г. «С–13» атаковала и утопила, поразив двумя торпедами, транспорт «Генерал Штойбен», на борту которого находилось около 3 тысяч немецких солдат и офицеров. За эти успехи все члены экипажа легендарной подводной лодки «С–13» были награждены орденами и медалями. Александр Иванович был награжден орденом Красного Знамени. Большинство подводников уничтожение лайнера «Вильгельм Густлов» считали «атакой века».
Официальные правительственные круги считали по-своему. Ассоциация подводников Одессы неоднократно направляла свои предложения о присвоении подводнику № 1 звания Героя Советского Союза в партийные и советские органы, но неизменно получала отказ или вообще не получала ответа.
Все попытки пробить эту стену молчания оканчивались неудачей. Наконец городские власти милостиво разрешили установить мемориальную доску на стене общеобразовательной школы № 105. Инициативная группа под руководством бывшего командира подводной лодки «М-351», автора книги «Как я не стал адмиралом», капитана 1 ранга Белозёрова Ростислава Алексеевича установила мемориальную доску из белого мрамора на стене ОСШ № 105. Окончив работу, они решили сфотографироваться на фоне стены под вновь открытой мемориальной доской в честь легендарного подводника А.И.Маринеско. 10 членов инициативной группы, одетых в парадную форму, стали полукругом. Перед ними на стульях разместились пятеро женщин- учителей школы, они же жёны подводников.
Фотограф тщательно выдержал все условия проявления и закрепления плёнки и отретушировал её. Фотография получилась на славу. Не фотография,а шедевр фотоискусства. Каждый член инициативной группы получил по одному экземпляру фотографии. Вдоволь налюбовавшись удачной фотографией, один из членов инициативной группы предложил вручить её кому-то из членов Политбюро ЦК КПСС с ходатайством о восстановлении исторической справедливости и награждении А.И.Маринеско звездой Героя Советского Союза. Долго судили и рядили, как это сделать. Встретиться с партийным функционером такого ранга в те далёкие времена было так же сложно, как выиграть миллион по облигации трёхпроцентного займа. Один из присутствующих даже рассказал анекдот:
Однажды мыши, удручённые участившимися случаями нападения местного кота, собрались на совет. Главным и единственным вопросом Совета был вопрос о нейтрализации активности кота и исключения потерь среди мышиного населения.
-Кота надо как можно скорее уничтожить, - заявил первый из выступавших.
- Уничтожить кота нам не по плечу, - заявил другой. – Надо просто привязать к хвосту кота пустую консервную банку, чтобы он не мог незаметно появляться в нашем мышином царстве. Мыши дружно зааплодировали. Когда бурные аплодисменты затихли, на сцену поднялся маленький, глупый мышонок.
- А кто привяжет к хвосту кота консервную банку? – спросил он.
В зале наступила гробовая тишина.
Вдруг один из членов инициативной группы робко спросил:
-А текст обращения к Правительству СССР разработан?
-Конечно, - ответил Ростислав Алексеевич. – Даже целых три экземпляра.
- А можно мне с ним ознакомиться? - всё так же нерешительно попросил тот.
- Да ради бога, как говорят атеисты, - улыбнулся Белозёров, достав из портфеля, лежавшего чуть в отдалении, листок бумаги с печатным текстом.- Когда придумаете что-нибудь путное, поделитесь своими соображениями.
Как бы там ни было, но многолетние усилия группы энтузиастов всё-таки увенчались успехом.
5мая 1990 года по ходатайству общества подводников и требованиям общественности Александру Ивановичу Маринеско было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Его именем названы корабли, учреждения и улицы. На памятных зданиях установлены мемориальные доски.
Указом Президента СССР двадцати пяти гражданам нашей страны присвоено Звание Героя Советского Союза. Восемнадцати из них это звание присвоено посмертно. Первым в этом списке стояло имя нашего земляка – Александра Ивановича Маринеско.
Училище, которое в свое время оканчивал Александр Иванович, тоже названо его именем.
8 мая 1999 года в Одессе установлен памятник герою–подводнику. На этом памятнике высечено стихотворение другого командира подводной лодки Героя Советского Союза И.И. Фисановича:
Нет выше счастья, чем борьба с врагом,
И нет бойцов, подводников смелей,
И нет нам почвы тверже под ногами
Чем палубы подводных кораблей.
После присвоения звания Героя Советского Союза слава о
подводнике №1 стала достоянием всё более широких масс общественности. Большую роль в этом процессе играет одесская Ассоциация подводников имени А.И. Маринеско, которым руководит капитан 1 ранга в отставке Лифшиц Е.С.
Глава 2. РОЖДЕНИЕ ГОРОДА МОРСКОЙ И БОЕВОЙ СЛАВЫ
Основные вехи в истории развития Одесского мореходного училища тесно связаны с историей портового города Одессы. Поэтому есть необходимость обратиться к историческим событиям более чем двухвековой давности, которые расскажут нам о зарождении и развитии порта Одесса, деятельности морских учебных заведений в нашем городе, а также о судьбах людей, которые имели честь в них учиться.
Залив, расположенный в северо-западной части Черного моря, был известен ещё древнегреческим мореплавателям как удобное убежище для судов. В 1Х–Х111 веках территория Северного Причерноморья входила в состав древнерусского государства. Через него проходил важнейший торговый путь «из варяг в греки».
В начале ХV века на месте сегодняшней Одессы возникло поселение Хаджибей, которое со временем вошло в состав Турции.
К началу ХV111 века Россия представляла собой огромное государство, простиравшееся от берегов Балтийского моря до Тихого океана. В условиях крепостнического строя в стране началось бурное развитие промышленности и торговли. Однако побережье Балтийского моря, захваченное шведами и побережье Чёрного моря, выход в которое контролировали кочевники–татары, не давали России развивать культурные, промышленные и торговые связи с Европой и другими странами. Выход России в исторически короткий срок на берега Балтики в конце ХV11 века и Черного моря – в начале ХV111 века и создание мощного военно-морского флота на берегах Балтийского и Черного морей, дали толчок к развитию морского судоходства. Началось строительство отечественных верфей и подготовка собственных кадров, способных водить корабли и морские суда. Конечно, в первую очередь перед государством стояла задача создать мощный военный флот. Следуя этой необходимости, правительство России занялось созданием центров кораблестроения на Балтийском и Чёрном морях. На Балтике таким центром стал Санкт-Петербург, а на Чёрном море – Херсон, основанный в 1778 году. Здесь были созданы Адмиралтейство, верфи, магазины и различные портовые сооружения. Наряду с линейными кораблями и фрегатами херсонские судоверфи начали строительство парусных и гребных судов. Офицеры и матросы первое время присылались с Балтийского флота, а в 1787 году в Херсоне был основан Морской корпус, готовивший морских офицеров для Черноморского флота. Рядовой состав кораблей Военно-морского флота комплектовался путём рекрутских наборов. Он подразделялся на матросов, пушкарей и морских солдат. Вот они–то после демобилизации со временем и стали резервом для пополнения команд торговых судов. Вслед за Херсоном на Чёрном море появились ещё две базы Черноморского флота Таганрог и Севастополь (1783 год), ставший впоследствии главной базой Черноморского Флота.
Во время русско-турецкой компании (1787 – 1791г.г.) 14 сентября 1789 года крепость Хаджибей была взята штурмом и вошла в состав России.
Первый проект строительства Одесского порта и города на месте крепости Хаджибей составил инженер–полковник русской армии Деволан. В проекте, представленном русской императрице Екатерине Второй, он отмечал особо удобные подходы и места для стоянки кораблей и возможность их захода в гавань в любое время года. Одесский залив не замерзал.
27 мая 1794 года последовал Указ Императрицы Екатерины II
“Рескрипт Де-Рибасу”:
“Уважая выгодное положение Гаджибея при Черном море и сопряженные с этим пользы, признали мы нужным устроить тамо военную гавань, купно с купеческою пристанью. Для перевозки оных в Гаджибей, можете брать суда из гребного флота, из которого и служителей к производству проведенных работ употребляйте, без изнурения их однако же излишними трудами, производя по вашему рассмотрению плату заработанных денег. По прочим же надобностям вашим имейте вы во всем относится к упомянутому генералу графу Суворову – Рымниковскому и требовать его наставлений, как в самом производстве работ, так и в пособии на оные деньгами, могущими оставаться, по хозяйственному его распоряжению, от сумм вообще для крепостных строений отпускаемых, для чего и отчеты в издержках ему представлять имеете”.
Русский и украинский народы возвращались на свои исконные земли, на места поселения древних славянских племён.
Первым начальником порта был назначен вице–адмирал Иосиф Де–Рибас. Одновременно была учреждена особая экспедиция “Строение гавани и города Гаджибей с купеческой пристанью”
Краткая справка: Де–Рибас Иосиф Михайлович родился в 1749 году. Основатель города и первый одесский градоначальник /1794 – 1797/, вице – адмирал. На русскую службу поступил по предложению фаворита Екатерины II графа Орлова. За участие в сражениях с турецким флотом (захватил остров Березань, чем облегчил штурм города Очакова) он награжден орденом Святого Владимира III степени.
В 1998 году было закончено строительство здания морского пассажирского вокзала, к стене одного из павильонов которого была прикреплена мемориальная доска с надписью: “Здесь 22 августа (2 сентября) 1794 г. были заложены первые сооружения, положившие начало строительству порта и города Одессы”.
Грузооборот порта растет не по дням, а по часам. Через одесский порт вывозится хлеб, овощи и фрукты, вино и кожи, производимые в Новороссии. Главным предметом морских перевозок был хлеб. В интересах купцов и крупных помещиков юга страны царское правительство вынужденно было выделять средства на укрепление и развитие одесского порта.
В 1802 году русский император Александр I специальным Указом установил статус города Одессы, как портового города. В 1803 году в одесский порт заходили 500 иностранных кораблей из 900, посетивших Черное море. А в 1805 году в порт заходили уже 666 иностранных и 496 каботажных судов. Было вывезено 7 миллионов пудов пшеницы.
Значительную роль в развитии порта и превращения города в крупный транзитный порт для иностранных товаров сыграло учреждение в Одессе порто – франко /вольной гавани/, просуществовавшей с 1819 по 1859 год. Разрешение беспошлинного привоза привело к тому, что Одесса стала пунктом для складирования сравнительно дешевых иностранных товаров, распространявшихся отсюда по всей России, открывались банкирские дома, богатело купечество. Для развития же отечественной промышленности введение порто – франко было крайне невыгодным и усиливало зависимость России от иностранного капитала.
В 1828 году между Одессой и Евпаторией начал впервые курсировать пароход “Одесса”. В последующие годы было налажено морское сообщение между Одессой и кавказскими, а затем и дунайскими портами.
Развитие судоходства и возросшее экономическое значение Одессы предъявляли новые, все более значительные требования к порту, но он их удовлетворить не мог. Порт был тесным. Уровень погрузочно-разгрузочных работ был крайне низок.
В 1833 году было создано первое “ Черноморское пароходное общество”, имевшее в своем распоряжении два парохода, команды которых в основном состояли из иностранцев. С целью ограничения количества иностранцев в судовых командах были организованы “цеха вольных матросов” с освобождением добровольно вступавших в них от оброков, рекрутских наборов и прочих феодально-крепостнических повинностей. На этих же условиях в порту организовывались артели стивидоров* и грузчиков.
Наличие этих льгот и сравнительная дешевизна иностранных товаров, обуславливающих существование порто – франко, создали Одессе ложную репутацию вольного города и она рисовалась раем для всех. Однако в действительности уже с первых лет своего существования Одесса была городом больших социальных контрастов. В городе на
всех улицах стояли заваленные товарами лавки купцов. В роскошных особняках и ресторанах растрачивались богатства, созданные народом. Огромные прибыли получали фабриканты, заводчики, коммерсанты и маклеры. А на окраинах города, в наполовину ушедших в землю лачугах, мазанках и сырых подвалах ютился рабочий люд. В отбросах на свалках рылись в поисках чего–либо съестного изголодавшиеся тряпичники – люди без определенного места жительства (бомжи).
Еще одно пароходство, так называемая Одесская (Новороссийская) пароходная экспедиция, ведавшая торговым мореплаванием и на Черном, и на Азовском морях, /основанная в 1844 году/ имела в своем распоряжении пять пароходов, построенных в Англии. Для внешнеторговых сообщений фрахтовался главным образом иностранный флот. В 1851 году паровой флот Одесского филиала Новороссийского пароходства состоял из 12 единиц. Но дальнейшая торговля морем и рост города и порта были прерваны на несколько лет Крымской войной 1853 – 1856 гг.
В мае 1857 года было основано Русское общество Пароходства и Торговли (РОПИТ), сыгравшее большую роль в развитии отечественного торгового мореплавания и оборудования портов на Черном и Азовском морях.
Огромное экономическое значение Одесского порта требовало неотложных мер по усовершенствованию портового хозяйства. В середине ХIХ столетия Одесса заняла первое место в Европе по вывозу хлеба.
Значительный приток в Одессу пришлых людей способствовал быстрому увеличению численности населения города. В 1849 году в Одессе проживало 86 тысяч человек; в 1897 году по данным первой всероссийской переписи, число жителей города возросло до 403,8 тысяч, а в 1904 уже достигло почти 500 тысяч человек.
В 1865 году город был связан первой железнодорожной линией с югом Украины, а в 1866 году Карантинная железнодорожная ветка соединила Одесский порт с транспортной сетью Украины.
В Одессе семидесятых годов Х1Х столетия, кроме крупных судоремонтных и железнодорожных мастерских насчитывалось свыше 132 фабрик и заводов, в которых было занято 2751 человек. В мастерских города работало 8 тысяч ремесленников с учениками. На 593 пароходах, баржах и на 2034 парусных судах, заходивших в 1870 году Одесский порт, было занято 21 тысяча матросов. В самой же Одессе в 1899 году уже насчитывалось 35 тысяч рабочих, причем не менее 30 процентов их этого числа составляли портовые рабочие.
Среди предприятий города, а их в 1903 году в Одессе насчитывалось 430 фабрик и заводов, крупнейшим был порт. Территория порта была распределена между различными царскими ведомствами и торговыми компаниями. Отдельные пристани предназначались для Русского общества пароходства и торговли, для пароходств Добровольного флота, Русского Дунайского пароходства, “Мессаджери Мариттим’’, “ Северо–Германского Ллойда”, “Мариттима Италиана” и других. Часть Нового мола находилась в пользовании Российского транспортного и страхового обществ, грузовые и пассажирские пароходы которых поддерживали сообщение между русскими портами Черного моря. Часть мола была отведена для пароходства Карапатницкого, суда которого ходили из Одессы в Азовское море. А дальше шло такое же распределение по частям Практической набережной и Военного мола между пароходствами Коваленко, Шавалде , Васильева , “Георгий и Орион” и тому подобное. Пароходству Фальцвейна, суда которого совершали рейсы по линии Одесса – Херсон, также принадлежала часть территории порта.
За годы первой мировой войны, иностранной военной интервенции и гражданской войны порт пришел в упадок. Почти все сооружения были уничтожены, а приписанные к Одесскому порту суда в большинстве своем были взорваны, потоплены или уведены за границу. Отсутствие грузовых и пассажирских судов, бесконечные войны и разруха окончательно омертвили порт. Грузчики и моряки разбрелись в поисках работы. Значительная часть рабочих Одессы продолжала еще воевать на Польском и Врангелевском фронтах, боролась с бандитизмом.
Глава 3. ВОЗРОЖДЕНИЕ ОДЕССКОГО МОРСКОГО ПОРТА
Только в 1920 году началась самоотверженная работа по восстановлению разрушенного порта. В помощь восстановителям из городов России шли эшелоны с необходимым оборудованием. В порт стали возвращаться грузчики, стивидоры, матросы. Они занимались приведением в порядок всего сохранившегося в порту имущества.
Огромная задача стояла перед коллективом порта. В тот период грузооборот порта продолжал фактически оставаться на нуле. Большая часть судов, непригодных к плаванию, стояли на приколе и нуждались в серьезном ремонте. К концу 1920 года портовики совместно с рабочими судоремонтного завода произвели ремонт нескольких судов и успешно провели частичный ремонт портовых сооружений. В этом же году были подняты из воды и отремонтированы пароходы “Ильич”, “Димитрий”, “Севастополь”, «Георгий Чичерин»,пролежавший 5 лет на морском дне под Трапезундом. Это было одно из красивейших почтово–пассажирских судов РОПиТа. Одновременно были подняты со дна и отремонтированы много барж и катеров. Часть судов поступила с Балтики. Один из них – пароход “Димитрий” сразу же начал курсировать по Крымско-Кавказской линии.
В 1922году создается Государственное Азовско-Черноморское пароходство (ГОСЧАП), которое по сути дела стало возрождением некогда крупнейшего на Чёрном море пароходства РОПиТ.
Радостно приветствовали моряки спуск на воду первоклассных пассажирских судов, построенных на отечественных судостроительных заводах. Это были комфортабельные пароходы “Украина”, “ Абхазия”, “ Аджария”, “Армения” и другие. Одновременно в строй вставали новые грузовые суда, строились новые причалы, расширялась сеть складских помещений, совершенствовалось подъемно–транспортное оборудование порта. Планировалось довести грузооборот порта до 12 миллионов тонн в год.Но творческая жизнь портовиков, охваченных единым созидательным порывом, была прервана нападением фашистской Германии на СССР. Началась Великая Отечественная война.
Глава 4. МОРСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ
История мореплавания в нашей стране уходит своими истоками в глубь веков. Известны морские походы славян в VI – VII веках нашей эры. Без карт, иногда даже без компаса, наши предки совершали многомильные морские переходы, пользуясь только наставлением старших моряков. Безграмотность, царившая в средневековой России, тормозила развитие мореплавания. Проходили столетия, а наука судовождения оставалась прежней. Никаких сведений о каком–либо учебном заведении в допетровской России нет.
Первая “Навигацкая школа” была учреждена указом Петра I в 1701 году в Москве. Она способствовала развитию морских наук в России, но кадров для торговых судов не готовила. Кроме того, в Петербурге в 1715 году была создана Морская академия, которая готовила только командный состав кораблей ВМФ.
Подготовка штурманов и шкиперов специально для торгового флота началась в конце ХVIII века. Однако первые русские штурманы получали образование не в морском учебном заведении, а в школе геодезистов, основанной в Иркутске в 1753 году. Некоторые воспитанники этой школы плавали на торговых судах по Байкалу и Охотскому морю.
С 1768 года купеческие суда с дипломированными шкиперами – иностранцами стали направлять русских матросов в Навигационную школу, которые после получения “Одобрительного свидетельства” от хозяина допускались к экзамену при адмиралтействе и получали аттестаты на звание шкипера, штурмана или боцмана.
В 1786 году в Петербурге по приказу Екатерины II было основано училище, названное “Городской школой кораблестроения и водоплавания ”. Рассчитано оно было всего на 30 человек. Но опыт оказался неудачным. Из–за плохой постановки учебной работы и финансовых затруднений в 1803 году училище было закрыто. Желающих стать шкиперами торгового флота прикомандировывали к Кронштадтскому или Николаевскому штурманским военно–морским училищам.
К началу XIX века стала ощущаться острая потребность в кадрах для морских судов. Правительство сочло возможным решить этот вопрос за счет привлечения морских специалистов из числа иностранцев. В Письме Александра I герцогу Ришелье говорилось:
“Всеми поощрениями и льготами должно привлекать людей полезных: художников, мастеровых, торговцев, матросов…” .
В 1804 году итальянские негоцианты братья Ларовихово подали генерал–губернатору Новороссии герцогу А.Э.Ришелье “Проект о вызове из Генуи, Ливорно и других итальянских портов целыя семейства мореходцев”.
В 1806 году барон Компенгаузен выступил с ходатайством об учреждении лоцманского училища. Ходатайство было удовлетворено: 13 июля было “повелено в Николаевском штурманском училище воспитывать 13 пансионеров для обращения их, по окончании наук, на купеческие суда”. Дальновидный А.Э.Ришелье велел содержать их за счет одесских таможенных доходов.
В России первым крупным долговечным учебным заведением стало Петербургское училище торгового мореплавания, открытое в 1829 году. Оно готовило шкиперов, штурманов, а также кораблестроителей. На учебу принимались дети купцов и мещан в возрасте 15–17 лет. В 1832 году для училища построили первое в России учебное судно–бриг “Граф Конкрин” грузоподъемностью 140 тонн. Летом воспитанники отправлялись на практику, как на свое учебное судно, так и на купеческие суда.
В 1848 году училище было переподчинено Морскому министерству, передано в Кронштадт и переименовано в роту торгового мореплавания.
Подобное учебное заведение было учреждено в 1834 году и в Херсоне. Оба училища были закрытого типа. Воспитанники находились на государственном содержании или учились за свой счёт. За обучение последних плата вносилась родителями или теми, кто направил их учиться. Обучение продолжалось четыре года, из них два – в младших классах, в приготовительном отделении; и два – в старших классах, в навигационном отделении. В младших классах изучали арифметику, алгебру, геометрию, плоскую тригонометрию, чистописание и такелажные работы. В старших классах – алгебру, сферическую тригонометрию, навигацию, астрономию, лоцию, морскую практику, корабельную архитектуру и корабельное черчение. Кроме того, изучали географию, рисование, русский, немецкий и английский языки. В Херсонском училище, вместо немецкого и английского языков изучались французский, итальянский, греческий и турецкий. Начиная с 1857 года, в Кронштадтской роте начали читать курс коммерческого права. Оба училища отличались серьезной организацией обучения. Строгая дисциплина и обширные программы, особенно по предметам математического цикла, позволяли готовить в них квалифицированных судоводителей. Но качественного прорыва в подготовке морских кадров достичь не удалось, и 25 марта 1841 года в рапорте начальнику Городского Морского штаба Меньшикову адмирал М.П. Лазарев констатировал: “Важные недостатки, особенно в пароходах, долженствующих ходить за границу, унизили в глазах иностранцев ту степень образованности в морском искусстве, на которую Россия должна и вправе стать среди первоклассных морских держав”.
Осталось невыполненным указание Николая I от 12 февраля 1830 года: “Дозволяется иметь на российских кораблях матросов иностранных по 1840 год не более трети гостей, с 1840 года, а течении 10 лет не более половины, а с 1850 года уже не более четверти. Шкипера* же и штурманы до 1840 года могут быть иностранными и русскими, а потом шкипер всегда должен быть российским”. Увы, сенатор Жемчужников в 1844 году отписывал царю: “Шестая часть шкиперов российскоподданные, остальные иностранцы”.
Наиболее остро стал вопрос о судовых механиках и машинистах. Адмирал М.П.Лазарев писал в 1847 году: “При размножении пароходов в России русские механики столь же необходимы, сколько и самые пароходы”.
В середине XIX века стали появляться статьи, осуждающие систему подготовки моряков торгового флота и предлагавшие различные реформы морского образования. В пользу таких реформ говорило многое. Во-первых, учебные заведения закрытого типа дорого обходились государству. Во-вторых, ввиду своей малочисленности и ограниченного количества мест в каждом училище они не удовлетворяли потребности торгового флота в квалифицированных кадрах. В результате на русских судах было много шкиперов–практиков без морского образования или же иностранцев.
Кроме того, училища были заполнены людьми, поступившими в них не по призванию, а только для получения дарового образования. Учеба же для детей моряков и рыбаков была практически недоступна. И в довершение всего неправильное барское воспитание в стенах училища закрытого типа было причиной того, что из них выходили белоручки, которые, столкнувшись с тяжелой работой на море, скоро ее бросали и устраивались работать на берегу.
В печати тех лет часто встречаются воспоминания о недружелюбном, а подчас прямо враждебном отношении шкиперов к выпускникам училищ. Объяснялось это не только тем, что последние не имели достаточных навыков в управлении судами, но и боязнью шкиперов, большей частью людей малограмотных, за свои места.
В 1860 году чиновнику по особым поручениям при Морском министерстве статскому советнику В.Дорогобужинову было поручено заняться изучением уровня развития мореплавания за границей и описанием состояния русского торгового флота. Эта работа продолжалась несколько лет. И, наконец, в 1867 году был опубликован закон об учреждении мореходных классов взамен существовавших закрытых учебных заведений. Они могли быть открыты с разрешения министерства финансов в любом городе или даже селе. Община брала на себя расходы по их содержанию, а государство давало субсидии в размере до 500 рублей. Для поступающих ОТМЕНЯЛИСЬ ВСЕ СОСЛОВНЫЕ И ВОЗРАСТНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ. Поступающий был обязан лишь иметь опыт плавания на судах и уметь читать и писать. Преподавание в классах велось преимущественно в зимние месяцы. Делились они на 3 разряда: 1- й разряд – для подготовки штурманов каботажного плавания; 2-й – для подготовки шкиперов каботажного плавания; третий – для подготовки шкиперов и штурманов дальнего плавания.
Основным положительным качеством мореходных классов была их доступность, кроме того, увеличилось число выпускаемых судоводителей. Однако недостаток средств не позволял обеспечить классы необходимыми пособиями и содержать высококвалифицированных преподавателей. Они долгое время не инспектировались и были полностью предоставлены самим себе. Вскоре выяснился еще один изъян. По замыслу авторов реформы, классы предназначались для людей, связанных с морем: рыбаков, матросов, недипломированых шкиперов. На деле получилось иначе. В них поступало много совершенно случайных людей, стремившихся получить диплом, освобождающий их от воинской повинности. Кроме того, здесь имели возможность завершить свое образование лица, исключенные из других учебных заведений за неуспеваемость или плохое поведение. Все это, конечно, не могло пройти бесследно и по уровню своих знаний ряд лиц, окончивших классы, стоял исключительно низко. Недаром один из публицистов назвал мореходные классы “Пигмейскими школами”.
Вот несколько цитат из газеты “Южанин” того времени: “Мореходные классы вообще нельзя считать учебными заведениями. Общее впечатление, вынесенное из ближайшего ознакомления с Николаевскими мореходными классами, таково, что контингент воспитанников его в громадном большинстве представляет недисциплинированный сброд молодых людей, нисколько не интересующихся ни наукой, ни той специальностью, которую они сами выбрали. Нужны закрытые учебные заведения со сроком обучения 5–6 лет, а мореходные классы преобразовать в матросские классы”.
В печати всё чаще стали появляться статьи, авторы которых предлагают различные системы подготовки моряков торгового флота, все резче становится осуждение мореходных классов. Закрытые в 1867 году Кронштадтское и Херсонское училища, признаются теперь действительно нужными и полезными.
Несколько лет обсуждался проект реформы мореходного образования. Только 6 мая 1902 года состоялось учреждение Положения о мореходных учебных заведениях, которые теперь делились на мореходные училища дальнего и малого плавания, мореходные школы, готовившие судоводителей для парусных судов, курсы мореходных знаний, предназначенные для лиц, имеющих определенный опыт плавания и подготовительные мореходные школы, которые судоводительского образования не давали. Для учеников мореходных учебных заведений вводилась форменная одежда.Одновременно вводились новые судоводительские звания: капитан и штурман, причем каждое из них имело четыре разряда. Всего, таким образом, было 8 судоводительских званий, которые имели право занимать определенную должность.
Новая система морского образования, на создание и обсуждение которой понадобилось несколько лет, сразу же после своего обнародования была встречена острой критикой. Резкими нападками на нее пестрили страницы морских журналов и газет. Возражение вызывало ничем не оправданное большое число разрядов судоводительских званий, а также разнотипность учебных заведений.
В декабре 1912 года состоялось совещание, в котором участвовали начальники портов и мореходных училищ, представители пароходных обществ. Обсуждался новый проект преобразования морских учебных заведений, учреждавших четырехклассные мореходные училища дальнего плавания /поступавшие должны были иметь образование в объеме городского училища и шестимесячный плавательный ценз/ , мореходные школы разных типов и курсы мореходных знаний для подготовки судоводителей парусных судов вместимостью от 20 до 100 регистровых тонн. Как видно из проекта многопрофильность морских учебных заведений, которая являлась одним из недостатков прежней системы, сохранялась.
Глава 5. МОРСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В ОДЕССЕ НА РУБЕЖЕ XIX–XX ВЕКОВ
4 июля 1898 года Председатель Госсовета Великий князь Михаил утвердил “Мнение Госсовета об учреждении классов торгового мореплавания при коммерческом училище в городе Одессе”. Сразу же определились цели нового учебного заведения: давать молодым людям, готовившимся к исполнению обязанностей капитанов и их помощников на торговых судах дальнего плавания, соответствующее теоретическое и практическое образование.
Заведующим «Классами торгового мореплавания» был утвержден действительный статский советник Логгин Логгинович Гавришев, известный как автор учебников для штурманов дальнего плавания, знаток мореходной астрономии.
Классы относились к разряду средних специальных учебных заведений с трехлетним сроком обучения и состояли в ведении Министерства финансов по Департаменту торговли мануфактурой. Курс каждого года делился на теоретический и практический. В течение практического курса ученики плавали на учебном судне, принадлежащем классам, а также и на судах торгового флота. К обучению в классах принимались молодые люди всех состояний и вероисповеданий, находящихся в русском подданстве, достигшие 16 лет и годные к морской службе по состоянию здоровья. Серьезное внимание обращалось на зрение. Поступающие должны были предъявить свидетельство об окончании курса общих классов коммерческого училища и прошения родителя приблизительно такой формы:
Господину заведующему классами
торгового мореплавания
/от такого–то/
Прошение.
Желаю дать сыну моему /имя/ специальное морское образование для службы на торговых судах дальнего плавания. Имею честь просить Вас о допущении его к установленным: медицинскому освидетельствованию, приемному испытанию и пробному плаванию и зачислению затем в число учеников вверенного Вам учебного заведения.
При этом прилагаются документы, а именно: / перечисляются документы, необходимые для поступления/.
Подпись
Дата, полностью имя, отчество, фамилия просителя и точный адрес.
Для поступления в классы было необходимо: пройти 2–х месячную практику на судах, успешно сдать экзамены по математике, иностранному языку и заплатить за обучение 125 рублей золотом за год. Учебник и пособия приобретались на деньги учеников. При таких условиях обучения, в училище могли обучаться лишь дети состоятельных родителей.
Классы торгового мореплавания размещались при коммерческом училище имени императора Николая I в доме канатного фабриканта А.Н.Новикова на Греческой улице, 5.
Для занятий были выделены три комнаты под аудитории, в двух комнатах разместились кабинеты наглядных пособий и физический кабинет. Была и библиотека, в ней числилось 1629 книг.
Классы располагали 583–мя учебными пособиями по изучаемым предметам судоводительского отделения. На оборудование классов, приобретение учебного судна Одесское городское общественное управление отпустило 235 600 рублей из суммы полукопеечного сбора принадлежащего городу Одессе. Недостающие средства были назначены из средств Государственного казначейства. Главным управлением торгового мореплавания и портов был утвержден “Устав классов торгового мореплавания”.
ЗАНЯТИЯ В КЛАССАХ НАЧАЛИСЬ 11 ИЮЛЯ 1898 ГОДА. ЭТОТ ДЕНЬ И ПРИНЯТО НАЗЫВАТЬ ДНЁМ НАЧАЛА МОРСКОГО ОБРЗОВАНИЯ В ОДЕССЕ И ДНЁМ ОТСЧЁТА «НАЧАЛА ПЕРВОГО СТОЛЕТИЯ РАБОТЫ ОДЕССКОЙ МОРЕХОДКИ».
В программе занятий были такие морские науки: навигация, лоция, девиация компаса, мореходная астрономия. Эти дисциплины вели офицеры военно–морского флота. Общеобразовательные и “коммерческие” науки преподавали учителя коммерческого училища.
В классах изучали: закон божий, русский язык и словесность; английский язык, французский или немецкий языки; коммерцию с элементарными сведениями по политической экономике и бухгалтерию; физическую географию, устройство и теорию корабля; морскую практику, пароходную механику, коммерческую географию, товароведение, законоведение, гигиену.
За хорошие успехи в течение года ученики переводились на следующий курс по постановлению педсовета без экзаменов. Остальные все должны были сдавать экзамены. Не сдавших экзамены оставляли на второй год на том же курсе.
В период обучения в классах учащиеся не имели ни столовой, ни общежития. Они жили на частных квартирах. Каникулярных отпусков не было.
Обучение в классах было платным /120 рублей на судоводительском отделении и позднее 30 рублей на механическом/. Важнейшее значение придавалось ежегодной
практике. Она началась сразу же в 1898 году и проходила на пароходе “Юнона” принадлежавшего РОПИТу /русскому обществу пароходства и торговли/. Каждому ученику классов следовало непременно пройти 2–х месячную практику.
В силу нравственной ответственности перед самим собой каждый ученик классов должен был иметь отличное поведение, быть исполнительным, почтительным и точным в несении обязанностей службы, которую он избрал. Без этого он не был достоин стать членом морской семьи, вступить в которую он готовился. В числе практических занятий в течение дня по 2–3 часа с учениками, свободными от вахты, проводились занятия по морскому и штурманскому делу: измерение вертикальных и горизонтальных углов секстантами, астрономические и навигационные вычисления в пределах пройденных ими курсов, упражнения по бросанию лота и гребле, управление гребными судами, определение места судна по береговым ориентирам и по небесным светилам.
Один из вахтенных учеников должен был вести вахтенный журнал и в течение всей вахты проложить на карте истинный курс и отмечать место в море и при плавании в виду берегов.
“О всех занятиях и поведении учеников Вы предоставите мне отчет по окончании плавания. О приходе в каждый порт ВЫ мне телеграфируйте и вкратце сообщайте письмом о ходе плавания и занятий с учениками.
Врачу классов раз в две недели производить медицинский осмотр, составляя акт о результатах с подписью врача и Вашей”, предписывал заведующий Классами торгового мореплавания капитанам судов, на которых ученики проходили практику. Плата за содержание одного учащегося в плавании составляла 65 рублей.
Время показало, что для успешного овладения морскими навыками классам надо иметь собственное судно. В июле 1898 года Классы торгового мореплавания покупают в Англии за 9 тысяч фунтов стерлингов клипер – учебное парусное судно, построенное в 1873 году на судоверфи в Гринкоке и совершавшее ранее постоянные грузопассажирские рейсы. Одновременно на нем могли находиться 120 учеников. Судно называлось “Гесперус”. Клипер был переименован в “Великую княгиню Марию Николаевну”. Он располагал навигационными приборами, картами, инструментами, лоциями и атласами того времени. Им стал командовать Павел Захарович Балк, состоящий на государственной службе при классах.
Учебное судно имело один бот, два вельбота, две верейки и одну гичку*. Забегая вперед, скажем, что с 1908 года по 1909 судном командовал известный капитан–парусник Дмитрий Афанасьевич Лухманов. Когда Клипер прибыл в Одессу, Лухманов учился в Керченских мореходных классах. В своей книге “Жизнь моряка” он рассказывает о своей плавательной практике. Он несколько раз находился на волосок от гибели, судно, на котором он плавал, брали на абордаж пираты, он бежал из пиратского плена, менял пароходы. Судьба занесла его в Сидней, где власти арестовали команду во время стоянки потому, что наблюдалось массовое бегство моряков с судов на золотые прииски в Болларт. Лухманов сумел добраться до родного дома и в 1908 году окончить Одесское училище торгового мореплавания.
Итак, шкиперская служба начиналась с испытания, с пятимесячного плавания на практике, а сентябрь в наших широтах – сезон устойчивых штормов. Случалось, что наплававшись за свои кровные, налазившись по вантам под свистки и нелепые замечания боцманов, не выдержав качку, учащиеся теряли блеск в глазах и уходили на берег. Год был штормовым. И иногда на потоке после отсева задерживалось лишь четверо парней. Отсев не смущал Логгвина Гавришева: из оставшихся, как правило, выходили настоящие моряки.
Затем у Классов торгового мореплавания появились и другие учебные суда “Великая княгиня Ксения Александровна’’, “Иван Сусанин’’, “Экватор” , “Горизонт”. Последние суда были приобретены уже тогда, когда Классы были реорганизованы в Училище.
Успешно сдавшие выпускные испытания в Классах торгового мореплавания по теоретическому и практическому курсам курсанты получали аттестат и удостаивались личного звания – Почетного гражданина, если они не принадлежали к высшему сословию. Отличники сверх того награждались золотыми и серебряными медалями и их имена заносились на мраморные доски. В декабре 1898 года “Главное управление торгового мореплавания и портов” поручило Л.Л.Гавришеву разработать проект организации судомеханического отделения.
Судомеханическое отделение было учреждено 1–го июля 1901 года. Занятия же в нём начались 3–го сентября 1902 года, по окончании приёмных экзаменов. На первом году обучения ученики проходили теоретический курс младшего класса механического отделения, сопровождаемый практическими работами в мастерских Одесского училища торгового мореплавания. Готовило отделение механиков – паровиков, поскольку основной силовой установкой на судах в начале века был паровой котёл с паровой машиной. Когда на смену им пришли поршневые двигатели внутреннего сгорания, мореходные училища начали готовить механиков – универсалов. “Классы должны готовить знающих дело механиков – практиков, способных управлять новейшими машинами самых больших размеров”, – писалось в циркуляре. И ещё: “Ученики должны быть так наставлены, чтобы они не гнушались начать службу с плавания в должности машинистов с тем, чтобы через 2 – 4 года занять должности механиков”. И не гнушались. На плавательную практику устраивались самостоятельно, юнгами, матросами, кем возьмут, «харчами не перебирали», ведь коммерческих судов было немного.
В начале ХХ века потребность в кадрах стала возрастать. В то же время неудачно составленные программы обучения в классах торгового мореплавания, малоквалифицированные преподаватели, нехватка учеников поступающих в классы предрешили их судьбу. 7 мая 1901 года было получено разрешение о преобразовании Классов торгового мореплавания в Училище торгового мореплавания. Увеличивался контингент учащихся. В связи с этим стало ясно, что без собственного здания училищу не обойтись. Выход был один, необходимо строить здание училища. В марте 1901 года было получено разрешение и отведен участок для строительства здания училища.
25 мая 1902 года на улице Канатной, 8, на участке земли, который принадлежал изготовителю морских карт Тебту Де–Мариньи, была произведена закладка и освящение дома Училища торгового мореплавания. При этом присутствовали градоначальник Одессы генерал – майор Шувалов, представители всех ведомств и купечества города.
Граф Шувалов посылает на имя последнего российского императора Николая 11 телеграмму следующего содержания: “Сего числа 25 мая в Высокоторжественный день рождения Государыни Императрицы Александры Федоровны, после благодарственного Господу Богу молебствия, состоялась в присутствии представителей всех ведомств города и купечества закладка нового здания первого в России Одесского училища торгового мореплавания”.
26 мая 1902 года на Имя градоначальника генерал–майора Графа Шувалова пришла телеграмма за подписью Николая Второго, в которой царь поручает ему передать населению города Одессы благодарность за присланное 25 мая поздравление и выраженные чувства и высочайше начертал: “Дай Бог с полным успехом довести до конца устройство в Одессе первого училища торгового мореплавания, столь нужного для процветания Отечественного торгового флота”.
Это царское послание было объявлено Попечительскому совету и администрации училища как ответ на телеграмму в торжественный день рождения императрицы Александры Фёдоровны к которому была приурочена закладка училища.
Попечительский Совет, заслушав содержание телеграммы российского императора, попросил министра финансов о ходатайстве перед императором, чтобы содержание его телеграммы начертать на мраморной доске и водрузить её в актовом зале училища вновь строящегося здания, дабы царские слова были бы “постоянным светочем, ведущим к намеченной Его Императорским Величеством цели – процветании Отечественного торгового флота”.
15 июня 1902 года император дал согласие на установку этой мраморной доски в актовом зале училища, а председатель Попечительского Совета удостоился получить телеграмму от Великого Князя Александра Михайловича:
“Искренне радуюсь, что закладка училища торгового мореплавания – совершились. Дай Бой, чтобы оно выпускало достойных и полезных деятелей столь нужной России морской торговли”.
Важным событием для жизни училища стало высочайше утвержденное 6 мая 1902 года мнение Государственного Совета о реформе мореходного образования империи: “Ученики Одесского мореходного училища, окончившие курс мореходных отделений сих училищ, приобретают судоводительские звания по выполнении законом требуемого плавательного ценза, не подвергаясь дополнительным испытаниям”.
До выхода в свет этого закона ученики, окончившие курс одесских Классов торгового мореплавания для получения судоводительских званий должны были сдавать экзамены в портовых комиссиях.
О том, сколь основательное образование получали в стенах Одесского училища торгового мореплавания, говорит даже путеводитель тех лет: “В настоящее время это ещё пока единственное учреждение в России, дающее серьезную подготовку морякам торгового флота”. Там же отмечается высокое качество знаний и профессиональный уровень педагогов.
Кроме сохранившего свой пост вплоть до революции 1917 года Л.Л. Гавришева, в училище преподавали М.В. Васильев, С.В. Придатко, В.И. Алымов.
По новому закону, изданному весною 1902 года, окончившие курс Одесского училища, получали дипломы на судоводительские звания без дальнейших испытаний в правительственных комиссиях, а лишь по выполнении определенного плавательного ценза. До 1905 года требовалось 24 месяца плавания для получения диплома штурмана дальнего плавания, равносильного диплома штурмана 2 – го разряда, а с 1905 года – 36 месяцев. До звания ответственных должностей помощников на судах торгового флота, надо было еще поплавать, достаточно долго, приобретая практические навыки в дополнение к их основам, заложенным в училище. Приходилось для получения диплома штурмана плавать просто в качестве ученика на пароходе, а после получения диплома – в должности штурманского ученика, как то было определенно уставом русского общества пароходства и торговли.
Вся деятельность училища протекала под бдительным надзором Попечительского совета, куда входили влиятельные в Одессе люди. Председателем совета был директор РОПИТа коллежский секретарь А.К.Тимрот, членами совета – начальник Одесского порта надворный советник В.В.Давыдов, заведующий конторой Добровольного флота капитан 2 ранга Д.Ф. Компаниан, генерал-майор И.А. Манжелей. Под неусыпным оком отцов попечителей училище за 20 лет /1898 – 1917/ выпустило из своих стен 120 судоводителей и 106 судомехаников.
Комиссия Попечительского совета рассматривала заявления и принимала решения об освобождении от оплаты и о зачислении некоторых учеников стипендиатами.
Таким же образом ученики освобождались или получали отсрочку
от воинской повинности. Получив удостоверение ученика училища торгового мореплавания, они предъявляли его в органы МВД г. Одессы.
Училище непрерывно контролировало поведение своих питомцев. На основании результата этого контроля предъявлялись строгие требования преподавателей по отношению к ученикам, нарушающих основы морали и нравственности. На них налагались взыскания, начиная с замечаний, выговоров и включая аресты и понижения отметок за поведение.
Ученики училища торгового мореплавания могли жить на частных квартирах. После их заявления на имя начальника училища им выдавалось удостоверение личности, где указывалась, что ученику разрешается свободное проживание в городе Одессе. Шли годы, наступило время, когда надо было решать вопрос о реорганизации училища. Отдел торгового мореплавания Главного управления учебными заведениями поручил Педагогическому комитету училища представить материалы об улучшении организации судоводительского отделения училища. В свою очередь Педагогический комитет поручил подготовку материалов по этому вопросу Особой комиссии.
По этому же вопросу Л.Л.Гавришев направил письма Генеральным консулам: Австро-Венгрии, Великобритании, Германии, Италии, Франции, Соединенных Штатов Америки и Нидерландов следующего содержания:
“В целях реорганизации училища и улучшения постановки учебного дела, Педагогический комитет желает воспользоваться вашим опытом заграничных мореходных заведений, для чего просим Вас о высылке нам законоположений, программ, учебных планов и отчетов, касающихся высших типов мореходных школ, как по судоводительской, так и по мореходной части.
При сём препровождаю: законоположение об училище, программы теоретического и практического курса обеих отделений”.
В 1908 году начальником училища составлена программа практического плавания на учебном судне Одесского училища торгового мореплавания “Великая Княжна Мария Николаевна”. Программа одобрена Педагогическим комитетом училища 4 февраля 1908 года.
В 1920 году училище было переименовано в “Техникум путей сообщения”. В него принимались в первую очередь участники гражданской войны, дети рабочих морских предприятий и потомственных рыбаков, небольшое количество гимназистов, реалистов, учащихся коммерческих училищ и дети “спецов” – инженеров и ученых. Группы слушателей были большие. Они делились на основные и параллельные.
Техникум располагал хорошими учебными кабинетами: физики, химии, морской практики и по специальным дисциплинам для судомехаников. Были учебные мастерские по слесарной, токарной, кузнечной и литейной подготовке, а для судоводителей – такелажный, судомодельный и столярный цехи. Программы были рассчитаны на получение полного среднего образования по специальности штурмана дальнего плавания либо судового механика II разряда. В Украине такое образование в техникуме засчитывалось как высшее – узкое.
Преподавательский состав отличался высоким уровнем знаний. Первым директором техникума был назначен Гриневецкий, затем его возглавил профессор Курсий. На судоводительском отделении преподавали опытные моряки, известные на Чёрном море: Л.Л. Гавришев, М.В.Васильев, М.Ф.Шаповалов, Ставинский, Лазаренко. Такелажные работы преподавал известный яхтсмен Вицман. На судомеханическом отделении преподавали инженеры–механики: Будников, Г.Ф.Мумзи, П.К.Нудьга, Руденко, Зданович, Теннисов и другие. Общеобразовательные предметы вели Китайгородский, В.М. Никольский, Якобсон.
Все слушатели в основном являлись жителями Одессы, для иногородних имелось небольшое общежитие на улице Гоголя, 3.
Первую плавательную практику судоводители проходили на паруснике “Кодор” и на яхте “Майна”. Но уже в 1925 – 1926 годах Черноморский торговый флот пополнился многими, хотя и не новыми судами, и вышел на мировой фрахтовый рынок. Открылись пассажирские линии в Херсон, Николаев, порты Крыма и Кавказа, Ближнего Востока. С появлением крупнотоннажных судов, такие как “Трансбалт” и “Декабрист”, началось плавание на Дальний Восток.
На всех этих судах была представлена возможность осуществлять плавательную практику для слушателей морского техникума, особенно на учебном парусном судне – барке “Товарищ”, которым командовал капитан дальнего плавания Э.Фрейман.
Выпускники техникума стали впоследствии известными на флоте капитанами и старшими механиками. Из капитанов можно назвать Г.А. Мезенцева, В.Э.Цильке, М.И.Григора, Ф. Родионова, Л. Магнера, Ф. Иванова, Б. Баглая, А Кремлянского, Шабля, Померанца;
старшие механики С. Безрученко, Н. Лиманчук, А.С. Беспалов, И. Врублевский, Герой Социалистического труда А. Следзюк и многие другие.
В 1931 году техникум был переименован в “Одесский морской техникум”, а по своему статусу был отнесен к высшим учебным заведениям, готовящих инженеров узкого
профиля. В этом же году техникум стал систематически пополняться преподавателями из числа молодых советских специалистов морского флота для подготовки командных кадров для морского транспорта.
Послереволюционный период в истории училища хорошо описан в книге выпускника училища 1927 года прославленного капитана Михаила Ивановича Григора “Море – моя судьба”. Его воспоминания характеризуют труднейшие годы учёбы в училище после гражданской войны.
Решено в кратком изложении опубликовать эти воспоминания данной книги, чтобы понять атмосферу того давнего периода становления советской власти в стране, когда воспитывались и мужали на трудностях будущие моряки торгового флота.
Глава 6. “МОРЕ – МОЯ СУДЬБА”.
Из воспоминаний капитана М.И. Григора.
За двадцать лет советского периода Одесский морской техникум выпустил 1649 высококвалифицированных специалистов: штурманов дальнего плавания, судомехаников, радиотехников, судостроителей, гидротехников и эксплуатационников. Эти мужественные, смелые люди беспредельно преданные Родине, вписали яркие страницы в историю отечественного мореплавания, работая в Черноморском, Азовском, Балтийском, Тихоокеанском и Североморском пароходствах. Выпускники морского техникума помогали революционной Испании в борьбе с фашизмом. Выпускник техникума капитан дальнего плавания Г.А.Мезенцев командовал Легендарным теплоходом “Комсомол”, который осуществлял рейсы братской помощи к берегам испанской республики*.
ГЕРОИЧЕСКАЯ ОБОРОНА ОДЕССЫ
Форштевнем разбивая толщу вод,
На вахте трудовой мы все бессменно
Но, если Родина на подвиг позовёт,
Торговый флот становится военным.
Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз прервало мирный созидательный труд советского народа. Как и все отрасли народного хозяйства страны, морской транспорт, включавший к началу войны 870 судов общей грузоподъемностью 1.8 млн. тонн, 51 морской порт и 27 судоремонтных предприятий с общим контингентом 132 тысячи работников, подчинил свою деятельность военным нуждам. Война потребовала от транспортного флота активного участия в боевых действиях, операциях и перестройки промышленных объектов, обеспечения огромного объема воинских перевозок, так как морские коммуникации в ряде случаев остановились основными и даже единственными путями снабжения не только отдельных армий, но и целых фронтов.
Значительно возросла роль морского флота в общей транспортной системе страны, поскольку железные дороги оказались или разрушенными, или чрезвычайно перегруженными. Для улучшения руководства морским флотом на черноморском театре военных действий Черноморское и Азовское сухогрузные пароходства объединились в одно пароходство Черноморско-Азовское. Вся работа была направлена на обеспечение стойкой обороны приморских городов, портов, военно-морских баз и эвакуацию на восток промышленных предприятий и населения. Все морские службы Черноморского пароходства и Одесского порта с первых дней войны привели в действие мобилизационные планы, по которым флот был переведен на военное положение. Вся работа проводилась в новых военных условиях. В боевую готовность были приведены и военные корабли, базирующиеся в военной гавани порта Одесса. Общее руководство подготовкой Одесского порта и судов к действиям в условиях военного времени осуществлял Пахом Михайлович Макаренко, старый моряк, выпускник Одесского мореходного училища 1931 года, прошедший путь от простого матроса до капитана дальнего плавания. Начальником Одесского морского порта он был назначен в 1939г. Весь период 73–дневной героической обороны Одессы он руководил портом и одним из последних ушёл на маленьком лоцманском катере «Сиваш» в Севастополь с пятью работниками порта и ценными документами.
Военная обстановка сложилась так, что Одесса, не находившаяся в непосредственной близости к государственной границе, вскоре после начала войны стала прифронтовым городом. Ценою больших потерь противник быстро приближался к Одессе. В первых числах июля по решению Государственного Комитета началась эвакуация из города Одессы и области важнейших предприятий. В порту скопились тысячи автомашин и вагонов, груженых станками, ценными сырьем и материалами. Приходили эшелоны эвакуированных людей из Молдавии, Западной Украины, для доставки их в Новороссийск, Мариуполь, Ростов и другие порты на Чёрном и Азовском морях.
Утром 22 июля на порт и город был совершен первый массированный налёт вражеской авиации. Были нанесены повреждения портовым сооружениям, холодильнику и судам, стоявшим у причалов. В этот же день в порт пришёл караван судов под прикрытием крейсера “Коминтерн”. В момент захода в порт теплохода “Курск” /капитан выпускник Одесского морского техникума В.Я.Трущ/ налетели немецкие самолеты. “Курск” получил значительные повреждения от осколков бомб. В корпусе судна было насчитано 180 осколочных пробоин. С этого дня начались регулярные налёты вражеской авиации на порт. Невзирая на продолжительность воздушных тревог и частые бомбардировки, работы на причалах не прерывались, быстро грузились большие и малые суда и смело выходили в море.
22 июля в Новороссийск вышел теплоход “Кубань”. Вел судно выпускник Одесского техникума капитан Г.И.Вислобоков. В трюмах судна было оборудование холодильника.
24 июля вышел из порта теплоход “Ворошилов” /капитан выпускник техникума А.Ф. Штанцберг/ нагруженный до отказа заводским оборудованием и принявший на борт около 3000 пассажиров из числа гражданского населения.
В течение июля из порта было отправлено 46000 раненых бойцов и командиров и эвакуируемых граждан. Всего за июль портовики обслужили перегрузочными операциями 67 судов.
Большую работу по эвакуации народнохозяйственных грузов из Одессы и планированию доставки боеприпасов на фронт провел командир водных перевозок при штабе Черноморского флота выпускник Одесского техникума А.Е.Данченко.
Весь период первого этапа обороны, характеризующийся маневренными оборонительными боями на подступах к Одессе, порт продолжал работать бесперебойно, так как железнодорожное сообщение прекратилось. Порт остался единственной транспортной артерией.
Убедившись в невозможности взять город с ходу, противник продолжал атаковать наши части, решил уничтожить порт дальнобойной артиллерией и парализовать морскую коммуникацию. Для портовиков наступили особенно тяжёлые дни. Теперь непрекращающиеся бомбардировки порта сочетались с ожесточенным артиллерийским обстрелом. Несмотря на это портовики продолжали работу по погрузке на суда раненых защитников Одессы.
28 августа к причалам военного мола пришвартовались теплоходы «Армения», капитан В.Я. Плаушевский – выпускник Одесского морского техникума/ и “Грузия”, капитан Габуния В.А. Потребовалось всего 2.5 часа, чтобы погрузить на эти суда 10 тысяч раненых и несколько тысяч тонн грузов и отправить их по назначению.
Попытки гитлеровцев взять город рушились одна за другой. Преодолевая все препятствия, прорвались в осажденный город героические экипажи судов “Курск” (капитан В.Я.Труш), «Калинин» (капитан И.Ф.Иванов), “Ногин’’ (капитан П.Л. Безайс), “Белосток” (капитан И.М.Письменный), “Крым” (капитан Р.Ю.Слипко, “Ураллес”(капитан И.Ф.Короткий, “Кубань” (капитан Г.И.Вислобоков), «Фабрициус» (капитан М.И Григор), «Армения» (капитан В.Я.Плаушевский), Ворошилов» (капитан А.Ф.Шанцберг) “Василий Чапаев”, “Ташкент” и другие. Большинство капитанов, - выпускники Одесского морского техникума. Экипажи этих судов включались непосредственно в разгрузку и погрузку судов, стояли сами у лебёдок, стропили тяжеловесы, отражали налеты вражеской авиации.
Экипаж старого пассажирского судна “Пестель/ капитан – выпускник Одесского морского техникума С.Н.Кушнаренко/ только за один рейс шесть раз подвергался атакам бомбардировщиков врага. Сотни бомб и снарядов посылал враг на пароход “Курск”, но он продолжал ходить по маршруту Одесса – Севастополь, а 24 августа экипажем “Курска” был сбит бомбардировщик противника.
Оборона Одессы сыграла выдающуюся роль в общем ходе Отечественной войны и способствовала выполнению стратегических планов нашего командования – приостановить натиск фашистских войск и подготовить начавшееся в декабре контрнаступление частей Красной Армии на важнейших направлениях.
30 сентября 1941 года Верховное Главнокомандование приняло решение об эвакуации Одессы и переброске частей одесского оборонительного района на помощь войскам, защищавшим Крым. Военный совет оборонительного района разработал подробный план эвакуации. Планирование подачи транспортов и обеспечение их безопасности в море осуществлялось штабом Черноморского флота.
Портовикам и экипажам судов была поставлена трудная и ответственная задача. Им предстояло вывезти тысячи граждан, рабочих и инженеров заводов, работавших до последних дней на оборону, героических воинов гарнизона.
16 октября 1941 в 05часов 10 минут последний транспорт, на борту которого находился арьергард воинских частей оборонявших Одессу, вышел в море. Меры оперативной маскировки оказались настолько эффективными , что после ухода из Одессы последнего эшелона противник ещё в течение шести часов обстреливал передний край обороны и наносил авиационные удары по городу и порту. Несмотря на летную погоду, последний конвой был обнаружен немецкими самолетами только во второй половине дня.
Всего из Одессы было вывезено около 86 тысяч человек личного состава с вооружением и техникой и 15 тысяч граждан Одессы.
Только к вечеру 16 октября фашисты решились войти в город Одессу.
3 ноября 1941 года в Одессе были расклеены объявления, требовавшие от всех работников водного транспорта немедленной регистрации в оккупационной морской военной организации, помещавшейся по улице Гоголя, 3. За отказ от регистрации румынская власть грозила арестом и расправой. Жертвами этих репрессий стали сотни тысяч одесситов. Было уничтожено свыше 200 тыс.человек.
В разрушенном порту начались строительно–восстановительные работы. Использовался только ручной труд, механизмов не было. В порту ощущался большой недостаток рабочей силы. Одесситы не хотели работать на оккупантов. Тогда губернатор Алексяну издал 18 марта 1942 года приказ об обязательной трудовой повинности и о наказаниях длительным тюремным заключением и ссылкой в концлагеря за нарушение такового. Этот приказ оккупанты проводили со свойственной им жестокостью. Положение одесситов, прибывших на работы в порт по приказу было очень тяжёлым. Рукоприкладство считалось нормальным явлением. На работу надо было являться чуть свет, а домой отпускали поздно ночью.
В длинной цепи преступлений фашистов особое место занимал насильственный угон в рабство в Германию мирного населения страны. За годы оккупации в рабство в Германию было угнано 56 тысяч человек взрослых и 22 тысячи детей. Через Одесский порт доставляли на баржах на запад молодежь из других районов страны.
Летом 1942 года оккупационные власти опубликовали в местной одесской печати объявление о наборе в мореходную школу “Шкуале Марине де коммерчиалле”, которую разместили в помещении Одесского мореходного техникума на улице Канатной, 8. Так при румынах стали называть улицу Свердлова. Школа была частная, принимали юношей с семиклассным образованием на судоводительский и судомеханический факультеты. Молодежь, мечтавшая о получении морского образования еще при советской власти и не желавшая тратить время зря в период временной оккупации, решила , что лучше учиться, чем быть отправленным в рабство в Германию или отбывать трудовую повинность в Одессе. Так несколько десятков одесситов оказались в румынской мореходной школе: были укомплектованы две группы: судоводителей и судомехаников по 25 человек в каждой. Эта мореходная школа существовала недолго. В связи с наступлением советских войск на Одессу, школа была закрыта.
Каких – либо официальных документов о работе школы не сохранилось. Румынская администрация школы, покидая Одессу, всю документацию сожгла. О том, чем занимались учащиеся, рассказывал Владимир Сергеевич Ланг и Иосиф Иосифович Басюркин, бывшие ученики этой школы:
– Преподаватели в школе были те же самые, что преподавали в Одесском морском техникуме до войны. Судоводительский факультет возглавлял
В разрушенном порту начались строительно–восстановительные работы. Использовался только ручной труд, механизмов не было. В порту ощущался большой недостаток рабочей силы. Одесситы не хотели работать на оккупантов. Тогда губернатор Алексяну издал 18 марта 1942 года приказ об обязательной трудовой повинности и о наказаниях длительным тюремным заключением и ссылкой в концлагеря за нарушение такового. Этот приказ оккупанты проводили со свойственной им жестокостью. Положение одесситов, прибывших на работы в порт по приказу было очень тяжёлым. Рукоприкладство считалось нормальным явлением. На работу надо было являться чуть свет, а домой отпускали поздно ночью.
В длинной цепи преступлений фашистов особое место занимал насильственный угон в рабство в Германию мирного населения страны. За годы оккупации в рабство в Германию было угнано 56 тысяч человек взрослых и 22 тысячи детей. Через Одесский порт доставляли на баржах на запад молодежь из других районов страны.
Летом 1942 года оккупационные власти опубликовали в местной одесской печати объявление о наборе в мореходную школу “Шкуале Марине де коммерчиалле”, которую разместили в помещении Одесского мореходного техникума на улице Канатной, 8. Так при румынах стали называть улицу Свердлова. Школа была частная, принимали юношей с семиклассным образованием на судоводительский и судомеханический факультеты. Молодежь, мечтавшая о получении морского образования еще при советской власти и не желавшая тратить время зря в период временной оккупации, решила , что лучше учиться, чем быть отправленным в рабство в Германию или отбывать трудовую повинность в Одессе. Так несколько десятков одесситов оказались в румынской мореходной школе: были укомплектованы две группы: судоводителей и судомехаников по 25 человек в каждой. Эта мореходная школа существовала недолго. В связи с наступлением советских войск на Одессу, школа была закрыта.
Каких – либо официальных документов о работе школы не сохранилось. Румынская администрация школы, покидая Одессу, всю документацию сожгла. О том, чем занимались учащиеся, рассказывал Владимир Сергеевич Ланг и Иосиф Иосифович Басюркин, бывшие ученики этой школы:
– Преподаватели в школе были те же самые, что преподавали в Одесском морском техникуме до войны. Судоводительский факультет возглавлял Михаил Фёдорович Шаповалов, он же читал слушателям школы астрономию, навигацию, лоцию, теорию девиации. Морскую практику читал капитан дальнего плавания А.А.Фёдоров. Судомеханическим факультетом руководил Павел Корнеевич Нудьга. Директором школы был Алексей Александрович Алексеев. К преподавателям бывшего морского техникума добавился священнослужитель, который читал Закон Божий. Учащиеся носили на гражданской одежде нарукавные знаки с аббревиатурой “SMC” /мореходная школа/. Это помогало при встречи в городе с румынскими военными патрулями избегать ареста юношей с целью угона в Германию.
10 апреля 1944 года войска 3–го Украинского фронта освободили Одессу. Одесский морской техникум возобновил прием студентов. Первым исполняющим обязанности директора Одесского морского техникума после освобождения города Одессы от немецко-фашистских захватчиков остался М.Ф.Шаповалов.
Всех бывших учащихся румынской мореходной школы пропустили через мандатную комиссию и призвали в Советскую армию. Часть учеников, которые не достигли призывного возраста, перевели на судостроительное отделение. Некоторые из этих учеников, закончив Одесский морской техникум, переквалифицировались и стали судоводителями. Из них получились прекрасные судоводители, а трое из них: Ланг Владимир Сергеевич,1925г. рождения, Басюркин Иосиф Иосифович,1927 г. рождения и Дёмин Сергей Сергеевич стали капитанами дальнего плавания. При этом Дёмин С.С.,
после списания на берег ещё 31 год проработал в Одесском высшем мореходном училище, окончил аспирантуру и успешно защитил кандидатскую диссертацию.
Получив звание профессора, он несколько лет проработал заведующим кафедрой “Управление судном”. Он написал десятки научных трудов и стал соавтором учебника “Управление судном” для морских вузов страны.
Глава 7. РЕОРГАНИЗАЦИЯ МОРСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Близился исторический день Победы над фашистской Германией и её сателлитами. Для победоносного завершения войны советский народ отдавал фронту все силы. Советское правительство, предвидя огромное значение морского транспорта в восстановлении и развитии экономики страны, принимает решение о реформе морского образования.
5 марта 1944 года вышло постановление Государственного Комитета Обороны “О мероприятиях по подготовке командных кадров Морского
Флота”, которое предусматривало создание сети морских учебных заведений.
В июне 1944 года приказом Народного Комиссара Морского флота СССР все морские техникумы страны были реорганизованы в мореходные училища, а Ленинградский и Владивостокский техникумы – в высшие мореходные училища. В приказе Наркома Морского флота говорилось:
–Немедленно начать набор курсантов в училища, широко их популяризируя, для чего: дать объявления в газеты и по радио; установить на улицах стенды и плакаты; прочитать доклады в школах и провести для их выпускников “День открытых дверей”. Особое внимание обратить на прием детей моряков и детей лиц, погибших на фронтах Великой Отечественной войны”.
Этот пункт приказа положил начало широкому комплексу мероприятий по привлечению молодежи в училище.
В это же время в Одессе на базе Одесской мореходной школы было организовано Одесское высшее мореходное училище, которое вскоре перебралось на улицу Дидрихсона, 13, и продолжило свое существование уже самостоятельно. Одесская мореходная школа превратилась в Одесское высшее мореходное училище.
Начало было нелёгким. В считанные месяцы требовалось провести набор курсантов, обеспечить их жильем, продовольствием и вещевым имуществом, утвердить штаты командно–преподавательского состава, разработать и утвердить новые учебные планы, программы обучения курсантов, правила внутреннего распорядка, положения о прохождении производственной практики, о военно–морской подготовке, подготовить учебные классы, аудитории, кабинеты, лаборатории и производственные мастерские.
Большая заслуга в подготовке училища к успешному началу деятельности в новом качестве принадлежит преподавателям В.М.Захарову, П.К.Нудьге, И.С. Заморокову, В.М. Никольскому и Г.С. Сачковскому.
Летом 1944 года в Одессу съехались много молодых людей, привлеченных романтикой морских странствий. В вагонах теплушках со всех концов необъятной страны советов они стекались в Одессу.
Многие из них никогда не видели моря и как моряки увидев после долгого пребывания в море кричат :
–Земля! Я вижу землю.
Так и многие будущие курсанты, впервые увидев море, исступленно кричали:
–Море! Я вижу море!
Они радостно обнимались, швыряли в воздух свои убогие кепчонки и навсегда прирастали душой к этой загадке природы.
–Правда, когда мы перевели свои взгляды на Одесский порт,– вспоминает один из первых бывших курсантов Одесского мореходного училища первого послевоенного набора Б.Г.Леонов, впервые увидевший море, – радость погасла. Эйфория сменилась болью от вида разрушенных бомбами и снарядами портовых сооружений, рухнувших в воду портальных кранов. На акватории порта не было видно ни одного судна или хотя бы маленького катера. Когда мы оказались на Приморском бульваре, в глаза бросились до основанья вырубленные деревья на его склонах. Фашисты очень боялись партизан и не пощадили даже деревья.
Прямо “ с колес” кандидаты для поступления в училище, размещались в экипаже, расположенном на улице Греческая, 9, ставились на котловое довольствие и на следующий же день шли на вступительные экзамены. В тот памятный 1944 год конкурс на различные специальности был от 15 до 20 человек на место. Город ещё находился на военном положении. Действовал комендантский час. Ночью соблюдался режим затемнения. Электроснабжение в ночное время отключалось. Время от времени вражеская авиация делала попытки бомбить город. Фашистские стервятники никак не могли успокоиться, что при бегстве из города не успели уничтожить Оперный театр. Теперь их авиация пыталась наверстать упущенное. К счастью это варварство им не удалось.
После успешной сдачи вступительных экзаменов, кандидаты для поступления в училище проходили мандатную комиссию и лишь после этого имели право участвовать в конкурсе. Те, кто после мандатной комиссии проходил по конкурсу, зачислялся в училище, после чего вновь принятые в училище курсанты, отправлялись в ближайшие районы области на заготовку на зиму для училища картошки, капусты и других овощей.
1 сентября 1944 года в Одесском мореходном училище официально начался первый учебный год. В честь этого события состоялось торжественное построение всего личного состава училища, на котором присутствовали представители партийных и советских органов города Одессы.
Первые годы существования училища в новом качестве были очень трудными. Не хватало учебников, наглядных пособий, оборудования в классах и мастерских. Преодолевать эти трудности курсантам помогали опытные педагоги и наставники. Многие из них преподавали ещё до войны в Одесском морском техникуме. Среди гражданских преподавателей и офицеров не было лиц с учёными степенями, но с первых же дней существования училища вопросам качественного обучения и воспитания курсантов уделялось огромное внимание.
Глава 8. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЛАДИМИРА ШИФА ПРЕПОДАВАТЕЛЯ ОМУ им. А.И.МАРИНЕСКО ОНМА
Вот как описывает послевоенные годы обучения в Одесском мореходном училище его выпускник, а в последующем и преподаватель отделения механизации портов Владимир Шиф, который летом 1944 года не прошёл по конкурсу при поступлении в Ростовское мореходное училище и решил повторить попытку поступить в такое же училище в своем родном городе:
Жарким августовским днём я впервые переступил порог Одесского мореходного училища. Сразу же я попал в прохладу парадного вестибюля, и оказался у подножия широкой лестницы, которую все называли парадным трапом, мраморные ступени которого вели на второй этаж. Сразу у входа, справа, за массивными каменными перилами была узкая площадка. Над ней висела надраенная до зеркального блеска судовая рында. Вахтенный курсант каждые полчаса перекладывал винтовку с примкнутым штыком на левую руку и отбивал одинарные или двойные склянки.
Через несколько дней состоялось заседание мандатной комиссии, которую возглавлял начальник училища «морской волк» Захаров Владимир Кузьмич. Абитуриенты, ожидавшие решения своей участи сидели на ступеньках парадного трапа. Обычно и курсантам, и абитуриентам запрещалось не только сидеть, но и ходить по этому трапу, но в этот день никто не обращал на это внимания. Абитуриентов вызывали по одному. Начальник специальности зачитывал анкетные данные, оглашал результаты вступительных экзаменов и медицинской комиссии. Члены комиссии задавали абитуриенту различные вопросы. Выслушав ответы абитуриента, начальник училища отпускал его, не объявляя результата. Сразу же заходил следующий. Меня вызвали одним из последних. Я так намаялся, дожидаясь своей очереди, что даже не помню, кто и о чём меня спрашивал. Через несколько дней на училищной доске объявлений был вывешен приказ начальника училища о зачислении абитуриентов, прошедших мандатную комиссию, курсантами и постановке их на все виды довольствия. Из этого приказа я узнал, что зачислен в первый взвод 7 роты эксплуатационного отделения и должен прибыть в училище 31 августа. Чтобы не принести в казармы вшей и какой-нибудь инфекции всем зачисленным курсантам предписывалось постричься наголо, пройти санобработку и сдать все вещи на прожарку в дезинфекционный пункт на улице. Старопортофранковской, 10. Со справкой, полученной от санитара дезинфекционного пункта, новички прибывали в училище. Глядя друг на друга, они беззлобно подшучивали друг над другом, над епривычно оголенными головами, смешно торчащими ушами и
резко изменившимися профилями их голов. Наиболее раскованные, отпускали друг другу «шелабаны»* и соленые шутки.
Утром 31 августа новобранцы были построены в две шеренги. Командир 7 роты капитан–лейтенант Строчков, высокий худощавый офицер, произвёл ранжировку* и разбил нас на на два взвода по тридцать человек в каждом. Это были ребята разных возрастов и из разных городов. Я попал во второй взвод. В нашем взводе оказалось много ребят из недавно расформированной Одесской школы юнг. Тут же нам представили старшину роты Гену Карпинского и помощника командира нашего взвода Володю Сорокоумова.
– С этой минуты вы курсанты Одесского мореходного училища. Вам предстоит в кратчайший срок освоить азы огневой и строевой подготовки, изучить и научиться выполнять распорядок дня. Вы должны научиться нести вахтенную службу. Для этого вам дается два месяца, которые называются организационным периодом. Только по окончании этого периода вы сможете увольняться на общих основаниях в город, а пока до 7 ноября вам объявляется казарменное положение, – объявил командир роты.
После этого нас отвели в полуподвальное помещение, в котором находился вещевой клад. Там каждый из нас получил рабочее платье, то есть синие хлопчатобумажные брюки и такую же рубаху – голландку. К рубахе пристёгивался на пуговицах синий форменный воротник с тремя узкими белыми полосками по контуру.
Курсанты почему–то называли его «гюйс»*. Кроме того, выдали по комплекту нательного белья, бескозырку без ленточки и грубые рабочие ботинки, которые старожилы почему–то называли «гадами», хотя многие из ребят, через головы которых прокатилась война, впервые за многие годы надели настоящую, надёжную обувь. Особый восторг у всех без исключения вызвали легендарные «тельняшки». Наголо остриженные в одинаковой форме мы стали очень похожими друг на друга, отличаясь только ростом. К обеду, досыта намучившись с примеркой и подгонкой обмундирования, мы отправились строем в экипаж. Два здания экипажа находились в Лермонтовском переулке. Кубрики 7 роты находились на втором этаже дома № 9. В каждом из них на двухъярусных койках
размещалось по два отделения, то есть по 15 человек. На каждой койке висела табличка, на которой каждый из нас должен был написать свои фамилию и инициалы.
Получив матрасы и другие постельные принадлежности, мы сразу же приступили к тренировкам по заправке коек. Старшины и командир роты придирчиво осматривали качество заправки и терпеливо объясняли, как правильно содержать койку, заправлять тумбочки и поддерживать порядок в помещении. До ужина время пронеслось галопом. Наконец командир роты признал состояние кубриков удовлетворительным и приказал строить роту для перехода на ужин. С этого момента все переходы на прием пищи совершались только строем. После ужина одесситов отпустили домой, чтобы отнести свои цивильные вещи. Остальные курсанты побросали своё тряпье в мусорный ящик, оставив только самое приличное. Оставшиеся вещи были сданы в камеру хранения. Держать в кубриках «гражданку» запрещалось.
Первого сентября в 07– все курсанты были построены во дворе экипажа. На правом фланге выстроился училищный оркестр во главе с дирижёром, хромым Янусом. Все курсанты старших курсов были в белых форменках и белых бескозырках. Новобранцы на фоне бравых старшекурсников выглядели неуклюжей серо–синей массой.
Дежурный по училищу, также одетый в белую фуражку и белый китель, из–под которого выглядывала чёрная кобура пистолета, стоял на левом фланге, наблюдая, как командиры рот и старшины наводят порядок в своих ротах.
–Равняйсь! Смирно! – вдруг громовым голосом прокричал он. – Равнение на–ПРАВО!
Оркестр грянул встречный марш. В дверях экипажа появился начальник ОРСО, подполковник Рачковский. Четко печатая шаг, дежурный по училищу пошёл навстречу ему. Начальник ОРСО тоже перешёл на строевой шаг. Они встретились точно посредине строя, одновременно остановились в трёх шагах друг от друга и чётко приложили руки к своим головным уборам. Оркестр замолк.
–Товарищ подполковник Одесское мореходное училище к переходу в учебный корпус построено, – всё также громко и отчётливо доложил дежурный по училищу.
Приняв доклад, и не отнимая руки от мичманки*, начальник ОРСО повернулся лицом к строю и придирчиво осмотрел его.
– Здравствуйте товарищи!– громко крикнул он.
–Здравия желаем, товарищ подполковник! – громко и дружно ответил строй.
–Ведите курсантов в учебный корпус! – негромко приказал он повернувшись к дежурному по училищу.
–Училище, на пра-ВО! Шагом – МАРШ! – скомандовал тот.
Курсанты дружно повернулись направо. Оркестр с места рванул марш «Прощание славянки». Помимо воли в душе плеснулась горячая волна и мы впервые в жизни ощутили свою причастность к флоту. Оркестр играл марши, в лучах утреннего солнца ярко сияли начищенные до блеска трубы. Чуть-чуть растянувшись и четко печатая шаг мы прошли по улице Белинского, повернули на Успенскую, а затем на Канатную. Прохожие на тротуарах
останавливались, заворожено глядя на моряков. В 07-50 колонна уже втягивалась во двор учебного корпуса на улице Канатной, 8. Каждая рота и оркестр имели на плацу строго определенные места, заняли их и застыли в ожидании. Вдруг в абсолютной тишине раздаются 4 сдвоенные склянки, что означает, стрелки часов в Одессе показывают 8 часов утра. Дежурный по училищу командует:
–Училище, на флаг СМИРНО! Флаг ПОДНЯТЬ! Красное полотнище медленно ползёт по флагштоку и, наконец, замирает у самого клотика, чтобы подставить себя утреннему ветру и гордо затрепетать. Звучит команда: –ВОЛЬНО! По-ротно, первой роте на завтрак, остальным – РАЗОЙДИСЬ!
Столовая находилась в полуподвальном помещении, как раз там, где в 60-х годах двадцатого столетия размещались кабинеты и лаборатории механизаторов. Размеры столовой не позволяли принимать пищу всему училищу одновременно, поэтому ели в 2-3 смены.
Завтрак в училище состоял из пшенной, гречневой и редко рисовой каши с реденькой мясной подливой, чая и хлеба с маслом. Масло подавалось кубиками, строго по количеству курсантов. Хлеб подавался на тарелках без всяких ограничений. Сразу после завтрака, после небольшого перерыва начинались занятия в аудиториях. Наручных часов ни у кого не было. Сигналы о начале занятий, перерывах между уроками и их окончании подавались с помощью электрического ревуна.
Подавляющее большинство преподавателей были мужчины. Занятия проводились по системе принятой в вузах. Каждый день у нас было по 7 уроков: три предмета по два урока подряд и четвертый – один. Седьмой урок, проходил уже после обеда.
Обед и ужин почти ничем не отличались друг от друга. Они состояли из трех блюд: закуски, первого, второго и компота. Первые блюда подавались заранее до прихода роты в алюминиевых бачках, из которых «бачковой»* разливал его тяжеленным ковшом (чумичкой) по алюминиевым тарелкам. За каждым столом назначался старший, который следил за тем, чтобы каждый курсант по очереди побывал «бачковым». Вторые блюда и компот приносили на подносе официантки в алюминиевых мисках и компот из сухофруктов тоже в алюминиевых кружках. В целом питание в училище было вполне приличным и нравилось большинству курсантов. Поэтому на седьмом уроке большинство курсантов засыпали, не дотянув до половины урока. Чаще всего это были общеобразовательные дисциплины. Особенно запомнились уроки истории, которые вёл замполит училища Метёлкин. Он отличался небольшим росточком и довольно зычным голосом. Правда, преподавательские способности у него были ниже «средних» и курсанты бессовестно «дрыхли» на его уроках. Сон на занятиях после обеда мы называли «прослушивание шума винтов подводной лодки» Когда количество уснувших достигало угрожающих размеров, Метёлкин прерывал своё скучное повествование и громко кричал:
–Сон – могучая сила!
От неожиданности все вздрагивали, а спящие просыпались.
После окончания классных занятий три раза в неделю командиры рот вели своих подчиненных в парк Шевченко для отработки строевых приемов.
После окончания строевой подготовки курсанты возвращались в учебный корпус. Распорядком дня была предусмотрена обязательная самоподготовка, на которую отводилось три академических часа.
Один раз в неделю проводилась общеучилищная строевая подготовка. Занятия проводились в парке Шевченко или на улице Маразлиевской со стороны Барятинского переулка. Руководил общеучилищной строевой подготовкой начальник ОРСО подполковник Рачковский, которого курсанты между собой иногда величали «штарушкой». Будучи участником боевых действий, он потерял почти все зубы и заметно шепелявил.
– Шиф, ты штанешь хорошим шпециалиштом, – однажды заявил он, услышав от командира роты о моих успехах в учёбе и примерном поведении.
Кроме эксплуатационного отделения в то время в училище были судостроительное, судоводительское и судомеханическое отделения, которые соответственно готовили техников–судостроителей, штурманов и судовых механиков – паровиков. Эксплуатационное отделение готовило техников, специалистов по организации погрузки
Война совсем недавно закончилась, но Советское правительство считало, что угроза войны не ликвидирована и не забывало готовить кадры для ВМФ. Все командиры рот, большинство преподавателей, начальник ОРСО и заместитель начальника училища по военно–морской подготовке капитан 1 ранга В.С. Шиканов, участник операции по высадке десанта на мыс Мысхако, были кадровыми военными. Были и гражданские преподаватели. Особенно запомнилась нам преподаватель математики молодая, симпатичная Ю.А.Маркина, жена замполита Метёлкина, который был намного старше её. Юля могла сойти за его дочку. У неё было красивое, одухотворенное лицо, которое не портила даже широкая щель между верхними зубами–резцами, как у Аллы Пугачевой. Она прекрасно знала свой предмет и умела четко и доходчиво объяснить любую тему. Как говорят « Не красна изба углами, а красна пирогами». По-моему, славу учебному заведению создают его преподаватели. При той примитивной учебной базе, которая была в то время в училище, выпускники нашей мореходки очень высоко котировались по всем параметрам на фоне других учебных заведений не только в городе, но и на всех морских бассейнах СССР. В этом главная заслуга командно–преподавательского состава училища.
Вхождение в новый коллектив для меня, да, наверное, и для большинства людей является не простым делом. Правда, на сей раз, задача упрощалась тем, что весь коллектив оказался в одинаковых условиях. Тем не менее, я долго присматривался к своим новым товарищам. Большинство из них были старше меня, а некоторые выросли практически без родителей. Война обездолила многих из них. Больше всех из новых знакомых мне навился одессит Валя Дубовой. Он был ротным запевалой, любил и умел петь прекрасно. У него был приятный баритональный тенор. Когда выдавалось свободное время, между концом самоподготовки и ужином, мы выходили во двор, и Валя начинал петь:
Мы вдвоем в поздний час,
Входит в комнату молчанье,
Сколько лет всё у нас
Длится первое свиданье
Его песни никого не оставляли равнодушными. Слушая эту песню я представлял себе комнату в одесской коммунальной квартире, где–то на улице Маразлиевской. Тусклый свет проникает в неё через распахнутую на балконе дверь. Неслышно колеблется тонкий кисейный занавес.
Были у него в репертуаре и морские и патриотические песни. Иногда он становился в загадочно–мечтательную позу и с чувством пел:
Они стоят на корабле у борта.
Он перед ней с надеждой и мольбой.
На ней прекрасный шёлк, на нем бушлат матроса,
Он в даль показывал протянутой рукой.
Пропев этот куплет, Валя обычно менялся в лице, и на смену мечтательным приходили жесткие и решительные черты.
А море грозное, ревело и стонало
На скалы с грохотом валил за валом вал,
Как будто море чьей–то жертвы ожидало,
Стальной гигант кренился и стонал.
Такого запевалы не было ни в одной роте. Вскоре седьмая рота стала одной из самых «поющих» рот в училище. У Вали была толстая тетрадь с песнями. Вскоре подобные тетради были почти у всех курсантов роты. Благодаря таланту Вали Дубового процесс адаптации и сплочения коллектива прошел безболезненно.
В конце октября нам выдали суконное обмундирование и ленточки к бескозыркам с надписью: «Одесское мореходное училище». Раньше мы ходили в бескозырках без ленточек, вызывая насмешки и пренебрежительное отношение старшекурсников. Теперь мы ничем не отличались от остальных курсантов. Эту ленточку я храню до сих пор. Накануне празднования 31 годовщины Великой октябрьской социалистической революции мы сдали все зачеты по строевой, огневой и общей подготовке и нам объявили об окончании организационного периода.
7 ноября, после праздничной демонстрации и праздничного обеда мы впервые за два месяца были отпущены в увольнение. Теперь каждую субботу, если не стоял в наряде, я имел возможность уходить до утра следующего понедельника домой. О, как же дороги
были эти золотые дни и как быстро они пролетали. Только после длительного пребывания на казарменном положении по-настоящему начинаешь ценить свободу.
Начальником эксплуатационного отделения был Г.Г. Подзолов. Он читал нам «Морскую транспортную географию», но вскоре он заболел и его сменил В.М. Никольский, преподаватель русской литературы. Преподаватели у нас в основном были сухими и педантичными. Многих из них мы даже не всегда знали, как их зовут. Мы обращались к ним «товарищ преподаватель», а они к нам «товарищ курсант». Лишь некоторые из них надолго оставались в курсантской памяти, чаще всего, как правило, в связи с исключительными обстоятельствами. Так наша математичка Маракина Ю.А. прославилась на всё училище не только благодаря своему высокому профессионализму и личному обаянию, но и в связи с инцидентом, который произошел у неё с самым высоким курсантом нашей группы по кличке «Мишаня», по настоящему его звали Виктор.
У него всегда были проблемы и с обувью и с одеждой, так как он имел не только очень высокий рост, но и не пропорциональную фигуру. Поэтому, он постоянно ходил либо в слишком коротких, либо в слишком широких в поясе брюках. Так было и на сей раз. При замене рабочего платья Мишане достались узкие, короткие брюки, которые порвались в проймах перед самым уроком математики. Мишаня кое-как заштопал их и, конечно, опоздал на занятия. Чтобы как-то наказать курсанта, Юля вызвала его к доске и задала трудную задачу. Мишаня начал её решать и вдруг единственный кусок мела вырвался из руки и покатился под стол преподавателя. Мишаня резко нагнулся, чтобы подхватить мел и брюки с треском снова распоролись. Курсанты засмеялись. Чтобы учитель не заметил, что произошло, Мишаня зажал ноги и стал, как тюлень передвигаться вдоль доски.
– Что с вами, товарищ курсант? – спросила учительница, услышав смешки курсантов. –Да у него там шпора, – услужливо подсказал кто–то с задней парты.
–Товарищ курсант, положите шпаргалку на стол!– строго промолвила учительница.
–Да, нет у меня никакой шпаргалки, – покраснев, заверил Мишаня.
–Не пререкайтесь, – продолжала настаивать на своем Маракина. –Раздвиньте ноги!
Мишаня раздвинул ноги, и класс задрожал от хохота.
Большинство преподавателей прошли суровую школу войны и страдали различными физическими недостатками: один хромал, другой шепелявил, третий страдал после контузии повышенной возбудимостью. Курсанты знали причины этих недостатков, жалели их, ценили их высокий профессионализм. Тем не менее, почти каждый из преподавателей имел среди курсантов свою кличку. Так подполковника Рачковского нарекли «штарушкой», преподавателя физики Заморокова Исаака Соломоновича, потерявшего на войне половину левой ноги, за глаза звали «ЗИС полтора». Первые три буквы, соответствовали названию автомобильного завода имени Сталина и инициалам Заморокова , а полтора означали полторы ноги.
Глубокое уважение к своим наставникам и учителям не мешало нам соблюдать свои тайные курсантские интересы, даже в ущерб их авторитету и служебному росту. Так, например, химию у нас вела очень грамотная, спокойная и деликатная, любимица большинства курсантов Горовник Валентина Сергеевна. Когда подошло время сдачи экзаменов по химии, кому–то из лодырей пришла в голову мысль отпечатать второй экземпляр билетов по химии. Наша группа шла сдавать экзамены последней. Все знали, что у меня была пишущая машинка с точно таким же шрифтом, как и в училище. Я химию знал прекрасно, и заниматься таким неблаговидным делом очень не хотелось, но коллектив есть коллектив, и я легко сдался на уговоры. Мошенничество удалось на славу. Каждый курсант шёл на экзамен со своим билетом, и, взяв любой билет со стола, называл номер, билета, который лежал в его кармане. Он бодро воспроизводил, выученные наизусть вопросы, получал задачу и садился за стол, где и менял взятый со стола билет на билет из кармана.
Предпоследним сдавать экзамен шел курсант Веселовский. Он решительно взял билет № 22, внимательно прочитал его и, повернувшись к членам комиссии, четко доложил:
–Билет номер 22, первый вопрос: валентность и способ определения валентности с помощью таблицы Менделеева.
Вдруг он с ужасом понял, что назвал фактический номер билета, а вопросы декламирует из «своего», смешался, покраснел и начал лепетать что–то невразумительное. Преподаватели сразу же проверили оставшиеся билеты. Обман раскрылся. Всей группе пришлось снова сдавать экзамен по химии, но за счёт своего отпуска. Меня спасло только чистосердечное раскаяние, моя отличная дисциплина и успеваемость и то, что я пошел на подлог не для себя. После тщательного расследования, я отделался «выговором» от начальника училища.
Некоторые преподаватели не только превосходно владели искусством преподавания, но и имели много других достоинств. Черчение и «Судовые силовые установки» у нас преподавал Г.С. Сачковский. Он умел так доходчиво и ярко объяснять самые сложные вещи, что они помимо нашей воли крепко оседали в нашей памяти. Кроме того, Григорий Семенович виртуозно играл на мандолине и был талантливым художником–маринистом. Одна из его картин с морским пейзажем маслом долго висела в вестибюле училища. Много лет спустя, когда я набрался опыта работы в порту, окончил ОИИМФ и вернулся в «свою» мореходку уже в качестве преподавателя, Григорий Семенович занимал должность начальника судомеханического отделения. Если учёба в мореходке давалась мне легко, то жить по военным канонам было гораздо труднее. Только к началу второго семестра я полностью втянулся в полувоенную жизнь училища: переходы строем, подъёмы и отбои, обязательная самоподготовка и прием пищи по командам и в установленный срок. Хуже обстояло дело с нарядами. Я редко получал наряды вне очереди, но и очередные наряды доставляли немало хлопот. Особенно ночные патрулирования и вахта у ворот училища, и особенно в холодное время года. Надо было трижды в сутки отстоять по 4 часа в тяжеленном полушубке, валенках и с легендарной «трёхлинейкой», знаменитой винтовкой Мосина образца 1893/ 1930 года на плече, либо в положении «у ноги». Чтобы дежурный по училищу знал, что вахтенный не задремал, надо было каждые полчаса отбивать склянки.
Незаметно пролетели первые два семестра обучения в мореходке. После окончания весенней экзаменационной сессии начались краткосрочные учебные сборы. Руководил сборами уже немолодой, старший лейтенант Заборовский. Каждый день мы ходили строем в Отраду, которая в то время представляла собой дикую,
безлюдную пустошь, заросшую чертополохом. Тем не менее, Заборовский неукоснительно требовал выставления оцепления – курсантов с красными флажками, чтобы кто-нибудь случайно не забрёл на стрельбище. Он перенес контузию и «пылил» при малейшем нарушении техники безопасности.
–Оружие раз в год может и само выстрелить, – назидательно говорил он, а если замечал, что кто–то из курсантов, стоящих в оцеплении отвлекался, страшно ругался, но почему–то никого не наказывал. Патронов не жалели и вскоре почти все курсанты научились прилично поражать неподвижные мишени.
Переходы из казармы на стрельбище и обратно использовались для отработки строевых приемов в составе роты. Однажды при возвращении со стрельбища на широком каменном заборе производственного комбината Черноморского пароходства появилась бродячая собака. Встревоженная грохотом шестидесяти пар ботинок она вдруг принялась отчаянно лаять. Курсант Жора Терзиев, в обязанности которого было носить одну из винтовок, из которых велась стрельба, неожиданно вскинул винтовку и с криком:
– Смерть фашистским оккупантам! – выстрелил в собаку.
Этот дикий случай стал предметом обсуждения на строевом и на комсомольском собрании. Курсант Терзиев за недостойное поведение был отчислен из училища.
После окончания учебных сборов началась складская практика в Одесском порту. Моим начальником практики был назначен старый портовик, преподаватель предмета «Морские порты» Андрикевич мужчина маленького роста с выпирающим из под форменного кителя животиком и типичной профессорской внешностью. Он как мячик проворно катался по территории порта от склада к складу, контролируя деятельность курсантов. Я проходил свою первую практику на складе № 30, в котором хранились много сортов индийского чая. На практику я ходил с большим удовольствием. Я пристально всматривался в стальные корпуса и надстройки океанских судов, нависавших над причалами, вдыхал запахи пряностей привезенных из далеких стран и сложенных штабелями на причалах, в ожидании отгрузки на другие суда или перевозки на склад.
В 1950 году отделение судостроителей было расформировано, а в нашу 7 роту перевели из Ленинграда взвод механизаторов.
Второй год пребывания в училище запомнился не только появлением в нашей роте третьего взвода, но и новыми предметами, и новыми преподавателями. В частности прибыл новый преподаватель математики Дворовенко Владимир Иванович. Он ходил в офицерской форме без погон, в совершенстве владел методикой обучения и воспитания курсантов и, как нам казалось, слишком много задавал примеров и задач «на дом». Частенько мы сетовали на это, на что Дворовенко неизменно отвечал:
–Солдат не должен роптать и жаловаться на трудности походной жизни, – хотя прекрасно знал, что мы не солдаты.
Это крылатое выражение запомнилось многим на всю жизнь. Когда Дворовенко перешёл в педагогический институт, мы очень сожалели. В педине Владимир Иванович защитил диссертацию и стал заведующим кафедры физики. Многие наши преподаватели впоследствии стали кандидатами и докторами наук, доцентами и профессорами. Среди них можно назвать преподавателя электротехники, впоследствии перешедшего в ОИИМФ и ставшего кандидатом наук, Захарова (однофамильца начальника училища), Топчия С.М. Преподаватели менялись довольно часто. Это происходило чаще всего из-за болезни. Война здорово подорвала здоровье поколения – ровесников революции, но были и другие причины. Особенно нам не везло на «историков». Как я уже отмечал ранее, историю на нашем курсе преподавал заместитель начальника училища по политчасти Метёлкин. 1 сентября 1948 года умер крупный партийный деятель А.А. Жданов. Ритуал похорон члена ЦК КПСС комментировался по радиотрансляции. По распорядку дня в это время должна была начаться самоподготовка, но курсанты не торопились уходить со двора. Они, покуривая, внимательно слушали радио. На ту беду Метелкин, проходя через двор, накричал на курсантов и загнал их в классы. Какое–то время спустя, Метелкин был вызван в райком партии, его обвинили в политической близорукости, и он вынужден был уйти из училища. На его место прислали нового преподавателя истории. Не прошло и месяца, как начальник училища Владимир Кузьмич Захаров и его заместитель по учебной работе Георгий Ануфриевич Мицевич решили посетить его занятие. Новый преподаватель не рассчитал время и вместо того, чтобы использовать его для закрепления нового материала, вдруг обратился к начальнику училища:
–Владимир Кузьмич, может, Вы хотите, что-нибудь добавить?
Больше мы этого преподавателя не видели, но у меня на всю жизнь остался в памяти этот эпизод, как пример преподавательской несостоятельности. Вместо него историю стала преподавать Раиса Израилевна Эпштейн. Она любила при проведении урока сопровождать чуть ли не каждую фразу жестами или притопом, например:
–Маркс написал, Ленин говорил и я утверждаю (хлопок ногой), что конъюнктура мировой ситуации…, – и так далее.
В 1950 году в системе ММФ были введены специальные звания и форма одежды со знаками различия для гражданских преподавателей. Теперь они щеголяли в строгих черных костюмах с серебряными или золотыми нашивками на рукавах. Даже секретарь учебной части Анастасия Львовна Куршинская получила звание главного старшины административной службы.
В процессе обучения курсанты довольно часто отвлекались на работы в колхозах и совхозах области и на другие работы. Так однажды в воскресенье вместо увольнения, нас посадили на грузовики, и мы отправились на Пересыпь, где строилась Одесская ТЭЦ. Каждому курсанту отмерили на земле квадратик.
– Это ваше задание на сегодня, – заявил командир роты. – Это границы траншеи глубиной в один метр, которую вы должны выкопать сегодня. Пока все до одного курсанта, не выкопают свою норму – домой не пойдем.
Все наши начальники отделений помимо организационной работы одновременно преподавали различные предметы. Так М.Ф.Шаповалов, начальник судоводительского отделения, преподавал судовождение, начальник эксплуатационного отделения Л.А.Гринберг – транспортно–экспедиторское дело, начальник судомеханического отделения, А.П. Сапрыкин – устройство и эксплуатацию водотрубных и дымогарных котельных установок, а начальник судостроительного отделения Я.А.Резников – теорию устройства и живучести судов. Начальники отделений не имели своих кабинетов. Обычно они сидели в актовом зале, каждый в своем углу. Посредине зала стоял огромный письменный стол. Во главе этого стола обычно сидела Куршинская Анастасия Львовна, наш бессменный секретарь учебной части. Она занимала эту должность с 1945года по 2003 год. Сразу после окончания второго курса руководитель отдела практики в училище Поздняков Олег Викторович отправил наш взвод на практику на судостроительный завод в город корабелов – Николаев.
Небольшой пароходик «Прут», важно сопя, отходит от Карантинного мола Одесского порта. Я заглядываю в машинное отделение. Оттуда слышен тёплый запах машинного масла и перегретого пара. Сияет надраенная медь. Я с восхищением разглядываю конструкцию паровой машины тройного расширения, о которой рассказывал нам Сачковский. Дежурный моторист искоса поглядывает на меня, но не прогоняет. Удовлетворив своё любопытство, я поднимаюсь на верхнюю палубу. Слева по борту проплывают очертания острова Березань, на котором ждал решения своей участи легендарный лейтенант Черноморского флота Петр Петрович Шмидт (1867–1906), руководитель восстания на крейсере «Очаков» (1905г.).
По прибытии в Николаев нас разместили в казарме Николаевской мореходной школы. Нам выделили отдельный кубрик и поставили на котловое довольствие. На работу каждый день ездили на трамвае, который весело бежал через центр города, а потом долго петлял среди одноэтажных маленьких домишек, прежде чем доставить нас в порт. Николаев в то время был закрыт для посещения иностранцами. Судов в порту было очень мало. Погрузочно-разгрузочные работы велись крайне вяло. По–видимому основной поток грузов шёл через Одессу. Старшим группы был Андрей Фомин. Он был переведён к нам на втором курсе из судоводителей. Это был толковый, целеустремленный парень. После окончания училища, которое окончил с отличием, Андрей поступил в Высшее военно-морское училище в Ленинграде, окончил его, работал в каком-то номерном КБ, защитил кандидатскую диссертацию.
Однажды, прибыв на работу, я встретил очень симпатичного парня, который, стоя возле тележки портального крана, внимательно осматривал её. Разговорились. Оказалось, судьба свела меня со сменным механиком, недавно окончившим Батумское мореходное училище. Он с увлечением рассказывал о мощном подъемно транспортном оборудовании порта и о перспективах развития механизации портов. Он покорил меня своей основательностью взглядов на суть работы механизатора, степенностью движений и широтой взглядов. Именно тогда во мне и созрело решение после окончания мореходки поступить в институт и стать инженером-механизатором, специалистом по подъёмно-транспортным машинам. Так незаметно пролетели два месяца практики. В Одессу нас доставлял тот же самый трудяга – «Прут».
На третьем курсе мы вплотную приступили к изучению своей специальности. Вместо общеобразовательных дисциплин мы стали изучать два основных в нашей специальности предмета: «Организация грузовых перевозок» и «Организация движения флота».
Предмет «Организация движения флота» нам читал тихий, даже застенчивый портовик из Дунайского пароходства Старостенко. В это время на экранах города шли популярные по тому времени фильмы «Дитя Дуная» и «Девушка моей мечты», в которых танцевала и пела известная актриса Марика Рёкк. Старостенко мгновенно получил среди курсантов кличку «Дитя Дуная». Старостенко оказался талантливым рассказчиком. Мы с огромным интересом слушали его лекции, но почему–то его вскоре сменил зять начальника мореходного училища Андронов, который тоже не задержался и на его место пришел аспирант Водного института Топчий С.М. Он-то и довёл нас до самого выпуска. Позже он защитил кандидатскую диссертацию, перевёлся в Водный институт, который был переименован в ОИИМФ, там он защитил докторскую диссертацию и стал профессором.
Кроме того, третий курс стал очередной вехой в нашем возмужании тем, что все, годные по состоянию здоровья к военной службе курсанты, стали заниматься на военном цикле. Начальник цикла подполковник Терехов одновременно являлся заместителем начальника училища по военно-морской подготовке. Преподаватели цикла ВМП капитан 3 ранга Хомутов Николай Дмитриевич, старший лейтенант Дмитриев Геннадий Александрович и другие отличались высоким интеллектом, культурой общения и отменной строевой выправкой.
Г.А. Дмитриев был родом с Поволжья, неторопливым в движеньях и, как все волжане, заметно окал. Он вёл предмет «Военные сообщения» или сокращенно ВОСО. Медленно перемещаясь по классу, он, не торопясь, доходчиво и основательно раскладывал всё «по полочкам». После его лекций почти не приходилось что–то зубрить на самоподготовке. Позже, обучаясь в институте, я вспоминал старшего лейтенанта, слушая лекции по гидравлическим машинам, которые читал доцент Чебыкин, пожилой, грузный дядька, который никогда не расставался с толстой суковатой палкой. Откуда бралась такая же основательность у молодого офицера, просто уму непостижимо. При этом у него всё получалось естественно, как бы само собой. Он мог, слушая ответ курсанта, по-бабьи вплеснуть руками и, окая, заявить:
–Да у тебя чердак не в порядке.
А иногда он, слушая невразумительные ответы, мог с огорчением сказать:
– Да у тебя котелок совсем не варит, – что означало, что курсант вообще не соображает, о чём говорит.
В 1951 году судостроители были полностью переведены в Астраханское мореходное училище. Их помещения были переданы военно-морскому циклу, который превратил их в аудитории и специальные кабинеты, в которых курсанты готовились стать офицерами ВМФ.
При обучении и воспитании будущих офицеров большое внимание уделялось не только специальной, строевой и физической подготовке, но и вопросам повышения культурного уровня курсантов. Каждую субботу в холле учебного корпуса устраивались встречи с писателями, учеными и выдающимися партийными и комсомольскими деятелями. Эти встречи всегда заканчивались танцами, на которых обязательно присутствовали офицеры цикла и ОРСО. Они внимательно следили за поведением курсантов и их отношениями с девушками, которые изредка приглашались в училище из различных учебных заведений и с предприятий. А в основном курсанты сами приглашали знакомых девиц, которые с удовольствием принимали участие во всех культурных мероприятиях. Кроме того, командиры рот и курсовые офицеры довольно часто организовывали культпоходы в театры и кино. Даже в новогодний вечер, часть курсантов ходили в оперный театр. В сердце надолго останется впечатление от балета Минкуса «Дон Кихот», который мы смотрели в тот вечер и великолепной игры неподражаемой примы балерины А.В.Рындиной. Вскоре после новогодних праздников я тяжело заболел, почти не ходил на занятия, но старался, как мог, не отставать от своих однокурсников. Большую помощь в этом мне оказывали товарищи по группе, особенно Валя Радич. Он регулярно приносил мне конспекты по всем предметам, а по ВМП рассказывал только то, что было можно. Тем не менее, годовые экзамены я сдавал уже после того, как наши ребята ушли на учебные сборы по военной специальности. Учебные сборы проходили на бывшей плавбазе подводных лодок, или, как тогда называли, «матке подводных лодок». Теперь это было учебное судно «Волга». Поэтому мне пришлось оформляться на учебные сборы индивидуально через военкомат водно-транспортного района. Он тогда находился на Военном спуске, сразу за Сабанеевским мостом. Военком, Герой Советского Союза полковник Шейкин, отнесся к моим проблемам очень внимательно. Не смотря на то, что я был приписан к Кагановичскому РВК, он помог мне за сутки оформиться и убыть на учебные сборы. Когда я на попутной шлюпке добрался до учебного судна «Волга», рабочий день уже шёл к концу. Учебное судно «Волга», когда-то входило в состав ВМС Испании. В период испанской революции республиканцы захватили его и перевозили на нем оружие, боеприпасы и продовольствие из СССР в Испанию. Из Испании республиканцы доставляли в Советский Союз раненых, женщин и детей, которым на их Родине грозили аресты и смерть. Бывшая плавбаза подводных лодок смотрелась очень эффектно. Она горделиво стояла на внешнем рейде, выкрашенная, как и все корабли ВМФ СССР, в шаровый* цвет. На верхней палубе были видны мощные орудия. Кроме того, на ней были установлены новейшие системы управления артиллерийским огнем и навигационные приборы, в том числе гирокомпас, который совсем недавно стал поступать на вооружение кораблей ВМФ.
Однокурсники встретили меня очень сердечно, как будто мы не виделись сто лет. Они были все размещены в носовом трюме, переоборудованном под жилые помещения, Вместе с курсантами ОМУ на учебном судне «Волга» проходили практику и курсанты Севастопольского ВВМУ, и слушатели Московской политической академии.
Нас расписали по боевым постам и каждому выдали книжку « Боевой номер», в которой были подробно расписаны обязанности каждого по любой тревоге. Это позволяло в кратчайший срок освоиться со своими обязанностями и не чувствовать себя лишним во время тревог. Распорядок дня на учебном судне мало, чем отличался от распорядка в мореходном училище, не считая множества приборок и довольно частых учений и тренировок на боевых постах. Это была настоящая школа мужества. В тот же день, поздно вечером учебное судно снялось с якоря и вышло в открытое море. В течение нескольких суток учебное судно курсировало вдоль побережья Крыма и Кавказа. Наш путь большей частью проходил в видимости берегов, и каждый курсант имел возможность применить на практике знания по судовождению, полученные на ВМЦ. Тогда я впервые услышал такие названия как мыс Лазарева, Камышовая бухта, Пицунда, мыс Мысхако, хоть и вырос в приморском городе. Безвестная, дикая и пустынная Пицунда вскоре превратится в фешенебельный морской курорт с мировым именем.
На траверзе мыса Мысхако, известного из истории Великой Отечественной войны, как «Малая земля», учебное судно «Волга» стало на якорь. День был солнечный и ветреный. Все курсанты в парадной форме были построены в две шеренги на левом шкафуте, лицом к Флагу. Перед строем был установлен длинный узкий стол, принайтовленный к палубе цепными креплениями. На столе лежали стопки бумаги, на которой крупными буквами был написан текст Военной присяги. По этому случаю курсантам выдали карабины с примкнутыми штыками. Началась торжественная церемония принятия Военной присяги. Командир роты вызывал курсантов по списку. Каждый курсант выходил из строя на два шага, брал один экземпляр текста присяги, поворачивался лицом к строю и торжественно зачитывал текст, потом ставил под ним свою подпись, сдавал его командиру роты и получив от него поздравление, становился в строй. После принятия курсантами Военной присяги состоялся торжественный обед и на судне был объявлен праздничный день. Завтрак, обед и ужин на корабле почти ничем не отличались от училищного. Та же система бачков, те же бачковые и, почти одинаковый, по сравнению с курсантским, паек. Также как и в училище «бачковые» заранее накрывали столы и выстаивали в очереди перед камбузом. Как только по трансляции раздавалась команда:
– Команде руки мыть! Бачковым столы накрыть! – бачковые стремглав неслись на камбуз*, чтобы меньше стоять в очереди и не слушать недовольных высказываний своих товарищей в случае задержки с приемом пищи. После окончания приема пищи бачковые должны были тщательно вымыть всю посуду, высушить и уложить её в рундуки*
Служба на корабле в целом мне показалась и не такой уж обременительной, как иногда рассказывают некоторые любители «морской травли», хотя я и понимал, что «учебное судно» оно и есть учебное. Правда, когда подходила моя очередь идти в наряд на камбуз, мысли становились гораздо прозаичнее. В этот день надо было вставать в 5 часов утра, перетащить из холодильника на камбуз сливочное масло в картонных коробках, замороженные свиные или говяжьи туши и бутыли с постным маслом. Мясные туши были холодными и скользкими. Но самым противным были чистка и мытье котлов, особенно с моим малым ростом. Приходилось одной рукой держаться за край жирного, скользкого огромного котла и маневрировать, чтобы не влететь в него полностью. Одновременно другой рукой надо было умудриться тщательно вымыть котел.
После месячного прибрежного плавания мы получили хорошую практику определения места судна по береговым ориентирам, изучили устройство корабля, научились бегать по трапам, принимать участие в стрельбах корабельной артиллерии по береговым, воздушным и морским целям и, наконец, получили
«добро» зайти в Севастополь. При подходе к Севастополю нам почему–то вход в бухту не разрешили, а приказали стать на якорь на внешнем рейде, на траверзе устья реки Бельбек. Пополнив запасы продовольствия, учебное судно «Волга» снова взяло курс к берегам Кавказа Настроение у нас с каждым днем становилось всё хуже. Ребята стали раздражительными, несговорчивыми, ссорились по пустякам. Иногда дело доходило до мелких драк. Потом ребята не могли понять, почему возникла та или иная коллизия. Лишь много лет спустя, прочитав «Фрегат Паллада» А.И. Гончарова, я узнал, что при длительном отсутствии смены впечатлений и пребывании мужских коллективов обособленно, люди становятся раздражительными и несправедливыми друг к другу. И действительно, стоило нам зайти в порт Батуми и побывать «на берегу», как настроение ребят резко поднялось. Прекратились всякие склоки и обиды. Сход на берег оказался эффективным лекарством от хандры. По истечении двух месяцев пребывания в учебном плавании учебное судно «Волга» зашло в Южную бухту порта Севастополь и ошвартовалось у Графской пристани. В Севастополе мы простояли двое суток. Отвыкнув от земной тверди, мы в раскорячку ходили по чистым светлым улицам Севастополя, не веря самим себе, что под ногами асфальт, а не зыбкая палуба. На второй день нас повели в Дом офицеров на концерт солистов московского Большого театра. Особенно мне запомнилась Фирсова в роли Розины из «Севильского цирюльника» Россини. На этом наша штурманская практика окончилась. Нас перевели на легендарный крейсер «Красный Кавказ», который принимал участие в высадке исторического десанта в районе Григорьевки.
Этот десант был высажен по приказу Ставки Верховного Главнокомандования в период героической обороны Одессы. Шёл 48 день обороны города у моря. Фашисты яростно теснили защитников Одессы. Фашистские пушки уже могли спокойно обстреливать порт и окраину города. Отряд боевых кораблей, в который входили крейсеры «Красный Крым» (командир капитан 2 ранга Зубков А.И.), «Красный Кавказ» (Командир капитан 2 ранга Ерошенко А.М.); эскадренные миноносцы «Беспощаный» (командир капитан-лейтенант Негода Г.П.), «Безупречный» (командир капитан-лейтенант Буряк П.М.) и «Фрунзе» (командир капитан-лейтенант Бобровников П.А.); а также канонерская лодка «Красная Грузия» и более тридцати единиц морских охотников, торпедных катеров и баркасов* с двумя тысячами морских пехотинцев на борту, двинулся из Севастополя в направлении Григорьевки. Подойдя к линии берега на расстояние около трёх километров оба крейсера, стали на якорь и открыли артиллерийский огонь из всех орудий. Ровно в 01–30 после полуночи 22 сентября 1941г, после пятнадцати минутной артиллерийской подготовки, началась высадка десанта. Одновременно в тылу противника, в районе села Шицли, был выброшен воздушно–десантный отряд в количестве 50 человек. Десантники серьёзно нарушили связь фашистских войск с их штабами и посеяли в панику тылу врага. Морские десантники с помощью торпедных катеров, морских охотников и баркасов, а также корабельных катеров и шлюпок, успешно высадились на побережье в районе Григорьевки, и с ходу атаковали фашистов. Одновременно с запада по противнику ударили силы 421 и 157 стрелковых дивизий, которые прорвали оборону противника в районе дислокации войск противника в Чабанке, Старой и Новой Дофиновке. В результате совместных действий сухопутных войск и бригады морской пехоты, высадившейся в Григорьевке, фашисты были отброшены от Одессы на 10 километров, и были лишены возможности обстреливать город и порт. Моряки захватили много трофеев, в том числе одну из дальнобойных пушек. Десантники на стволе орудия написали:
–Она стреляла по Одессе. Больше стрелять не будет!
Это орудие они провезли на лошадях по всем улицам Одессы, облегченно вздохнувшей после нескольких суток обстрела вражеской артиллерией.
Завершение штурманской практики было рубежом, перейдя который, мы становились выпускным курсом.
Глава 9. ВЫПУСКНИК
Переход на последний курс ознаменовался чтением новых предметов, таких как «Морское право», «Экономика» и ещё несколько коротких курсов которые, как правило, читали преподаватели из ОИИМФа. «Морское право» читал Ясиновский Василий Афанасьевич, который обладал феноменальной памятью и знал множество примеров из жизни страны и порта и умел ярко и доходчиво дать им правовую оценку. При этом он всегда подчёркивал, что при одних и тех же обстоятельствах, одни и те же факты могут стать нашими друзьями, а могут, наоборот, навредить нам. Главное, как их понимать и в каком свете представить их проверяющим или дознавателям. Уже на следующем занятии он знал всех нас по имени и фамилии. Его родной брат был в Одессе известным профессором – терапевтом.
«Экономику» у нас читал институтский преподаватель, который запомнился нам большими наручными часами с решёточкой, защищающей их стекло. Он любил диктовать отдельные положения. Окончив диктовать, он обычно говорил:
–Поставим точку и таким образом мы убьём сразу двух медведей, если запишем ещё вот это. В нашей группе был прекрасный художник Жора Малярчук. Классная доска была подвешена так, что могла поворачиваться вокруг вертикальной оси. Однажды на большом перерыве Жора развернул доску обратной стороной и нарисовал двух медведей и охотника, целящегося в них из двустволки. Начался урок. Преподаватель исписал всю лицевую сторону доски и развернул её, чтобы закончить писанину. Класс напряженно замер. Преподаватель внимательно осмотрел рисунок.
–Талантливо, – спокойно заметил он.– Жаль, что у нас не картинная галерея. Дежурный, сотрите, пожалуйста, с доски.
Это был наглядный урок грамотной реакции преподавателя на необычные обстоятельства.
Его сменил Иван Савватеевич Голованов. Недавний фронтовик, он отличался особой скрупулезностью в изложении материала и повышенной требовательностью к курсантам. Впоследствии он стал начальником заочного отделения, где проработал до начала девяностых годов прошлого столетия.
Несмотря на старший курс, мы по–прежнему должны были строго выполнять распорядок дня, посещать занятия и самоподготовки. Строки о беззаботной жизни студентов «от сессии до сессии живут студенты весело» были не для нас. Главным развлечением выпускников стали танцы. Чуть ли не каждый выпускник считал своим долгом научиться танцевать. Многие курсанты в этом преуспели и страшно были довольны. Мне это искусство долго не давалось. Тогда в училище ещё не было клуба, и танцы проводились в коридоре учебного корпуса. По субботам старшекурсники приглашали своих девушек и кто, как мог, демонстрировал свои танцевальные способности. Я очень хотел научиться танцевать и не пропускал ни одного танцевального вечера. Но, как только начинала звучать музыка, я тушевался и старался быстрее выйти из зала.
Каждая учебная группа имела свой кабинет, в котором на стене вывешивались графики нарядов и табель успеваемости курсантов по всем предметам. В этом табеле в алфавитном порядке стояли фамилии курсантов, а против них оценки по всем предметам. Я почти всегда учился только на «отлично». Вдруг в верхней части таблицы какой–то шутник вывел графу «танцы» и против моей фамилии появились сплошные «двойки». Когда кто–либо из преподавателей обнаруживал в табеле мои «двойки», класс начинал дружно смеяться. В конце концов, мне это надоело, и я решил преодолеть свою робость и научиться танцевать. Помощник командира взвода Андрей Фомин взял надо мной шефство. На танцы приходили девушки, которых курсанты величали «танц–крошками». Эти девицы уже не один год протирали паркет училища своими туфельками. Андрей поручил меня одной из них. В то время современные танцы вальс, фокстрот, танго руководством училища не поощрялись, как буржуазные, поэтому их «разбавляли» бальными танцами па-де-катр, па-де-грас и другими, которые где-то кому-то казались приличными. Я не умел танцевать ни тех, ни других. Все танцы для меня были «па-дэ-что?». Однажды, по совету Андрея, чтобы снять напряжение, я зашел в подвальчик, который был на углу Канатной и Греческой улиц, который у курсантов носил кодовое название «Метро», выпил там стакан какого–то крепленого красного вина и после этого только рискнул выйти на танцы. Вино ударило мне в голову, и я решился пригласить «крошку». Вернее она по просьбе Андрея спровоцировала меня на танец, названия которого я сейчас не помню, только помню, что отдавил ей обе ноги. Тем не менее, первый урок не пропал даром. Я «загорелся» танцульками и стал с нетерпением ждать танцевальные вечера. Вскоре я в танцах почти ни чем не отличался от остальных, хотя до конца преодолеть себя так и не сумел.
Четвёртый курс мы начали с диспетчерской практики в порту. Все курсанты были расписаны по своим участкам и сменам. Я попал в Главную диспетчерскую Одесского порта. Мне достался Центральный пульт оперативного управления портом. Начальником смены у нас был старший диспетчер порта, в прошлом судоводитель по фамилии Безман невысокий, плотный, чем–то очень похожий на известного киноактера Марка Бернеса.
Однажды, во время ночной смены я задремал и, получив входящую телефонограмму, записал её в журнал исходящих. Безман, обнаружив эту ошибку, не кричал и не ругал меня. Он только укоризненно покачал головой и сказал:
–Больше ты никогда не спутаешь Гегеля с Бебелем.
После окончания практики он дал мне прекрасную характеристику, заверив меня, что из меня получится хороший эксплуатационник. Но я твёрдо решил после окончания мореходки идти учиться в ОИИМФ на механизаторский факультет. Ведь и бывший министр морского флота Тимофей Гуженко был выпускником механизаторского отделения ОИИМФа.
После окончания диспетчерской практики я увлёкся оперным и балетным искусством и стал почти еженедельно посещать Театр оперы и балета, в котором выступали не только одесские артисты, но и коллективы Москвы, Ленинграда, Киева и других крупных городов. Я слушал знаменитого Огнивцева, видел обаятельную танцовщицу Раису Стручкову и Лапаури в «Бахчисарайском фонтане» Асафьева. Особенно, мне нравились такие оперы как «Русалка» Александра Даргомыжского, «Травиата» Джузеппе Верди, опера Гуно «Фауст» и опера Бизе «Кармен» с незабвенной Микаэлой, исполнявшей главную роль.
Последний семестр в ОМУ начался с плавательной практики. Несколько курсантов нашего взвода и я, в том числе, попали на пассажирский турбо–электроход «Вячеслав Молотов». Каждый курсант был прикреплен к одному из членов экипажа, которого он должен был дублировать. Мне выпала честь дублировать рулевого. Как оказалось, эта простая на вид специальность требует глубокого понимания сути маневра судна и определенных навыков, даже в тихую погоду. А на волне вообще, судно ведет себя «непредсказуемо», то есть «рыскает» то влево, то вправо. Неопытный рулевой непрерывно перекладывает руль с борта на борт, вызывая ещё большую нестабильность поведения судна. О таком рулевом говорят:
–Ну, парень, ты здорово расписался!
Результатом такой росписи становится значительное удлинение пути судна и соответственно увеличение времени его пребывания в море, и увеличение количества израсходованного топлива. Правда, о перерасходе топлива говорилось только из любви к справедливости. В те времена топливо никто не экономил и оно стоило копейки. Более того, вместо экономии топлива механики больше переживали о том, чтобы проверяющие не обнаружили «недорасход» топлива. Каждому типу судна каботажного плавания устанавливался лимит расхода топлива на год. В случае обнаружения «недорасхода» топлива, этот лимит могли урезать. Судовые механики из корпоративных соображений иногда завышали его расход и щедро делились топливом с рыбаками–колхозниками. Во время той практики нам удалось побывать в Ялте, Новороссийске, Сочи, Туапсе, Батуми и Севастополе.
При посещении Батуми запомнилась экскурсия в Ботанический сад. Мы долго бродили между множества диковинных деревьев. По окончании экскурсии каждый из нас срезал себе на память по длинному удилищу из бамбука.
В Новорссийске наше судно попало в бору. Так называется ураган, который периодически проносится над Цемесской бухтой. Под действием ураганного ветра и мгновенно образовавшейся волны судно, стоящее на якоре, вздымалось на высоту шестиэтажного дома, резко накренялось и падало вниз. Капитан судна, Лойдовский капитан Гогитидзе, который в то время командовал судном «Вячеслав Молотов», ни на минуту не покидал ходовой мостик. Как будто не замечая сумасшедшей качки, он, протирая глаза, морщился и говорил:
–Фи, какой нэ вазможный пиляка!
Чего–чего, а «пыляки» в Цемесской бухте всегда хватало. Цементная пыль почти всё время висела над бухтой, если ветер был со стороны суши. Источником пыли были цементные заводы, которыми изобиловал Новороссийск. После окончания плавательной практики мы вернулись в училище, но жить стали не в экипаже, а на училищном учебном судне «Иван Сусанин». Мы его в шутку называли «Полтитаника», так как в отличие от «Титаника», имевшего 4 трубы и 2 мачты, «Иван Сусанин» имел 2 трубы и одну мачту. Время бежало быстро. И вот уже выпускные экзамены. На государственные экзамены были вынесены английский язык, теория устройства и живучести корабля, морские порты, организация и механизация грузовых работ, организация морских перевозок и Военно–морская подготовка. Председателем государственной экзаменационной комиссии был бывший начальник ЧМП Пахом Михайлович Макаренко.
Все государственные экзамены я сдал на «отлично» и в выписке к диплому у меня не было ни одной оценки ниже «отлично». За успехи, достигнутые при обучении в ОМУ в том году на мраморную доску почета училища были занесены фамилии пяти выпускников, в том числе и моя.
КОНЕЦ 1 ЧАСТИ
Учебное парусно–моторное судно "Товарищ"