Символ любви — вовсе не розы или там сердечки. На белых, тонких сатиновых простынях мы любили друг друга тем давнишним жарким летом, и были они насквозь мокрые от нашего счастливого пота, от моих бесконечных слез, что мало — всего три дня — мы выгрызли у этой жизни, составленной из запутанных отношений, дурацких обязательств, невнятных обещаний. Твой друг оставил нам эту квартиру и ушел с лицом священника Лоренцо, обвенчавшего Ромео и Джульетту. Осиянный нашим светом, он уж не мог врать в тот день, как обычно, и был милосерден ко всякой твари. Впрочем, вскоре это у него прошло…
«Моя розовая раковинка», — говорил ты и целовал требовательно, и ловил меня на кухне, в коридоре, и тащил в постель на белые влажные простыни. Я читала тебе цветаевское «Никто, в наших письмах роясь…», ты пел мумийтроллевское «Мы ляжем по разные стороны пола». Наши тела прощались каждую ночь: мое — с надеждой на новую встречу утром, твое — на быструю смерть во сне.
…Тогда мы не знали, что промучимся так еще долгие шесть лет.
...Никто, в наших письмах роясь,
Не понял до глубины,
Как мы вероломны, то есть -
Как сами себе верны.