Размысел. Продолжение рассказа Звонарь

               
   Будто весь, что ни на есть, народ в Очинске собрался нынче у двора
боярской дочери Ульяницы. Толпятся, гомонят, лезут на высокий забор,
подсаживая один другого, ищут щёлки промеж крепким горбылём,
норовят заглянуть по ту сторону.
   Молодой парень в толстом кафтане протолкался вперёд и вертится
вокруг крупного мужика, приникшего к щели в заборе.
   - Чево там, дяденька? Чево? - теребит он мужика.
   - Пушка там, вот чево,- не оборачиваясь отвечает тот. - Пушка об осьми
стволах.
   - Об осьми?- удивляется парень.- Да не быват же таких! Об осьми...-
недоверчиво повторяет он.
   - "Не быват" - передразнивает дядька и поворачивает сердитое лицо.
- Не быват, а вот она, стоит и на нас щерица.
   - Ну дай же глянуть, дядька,- молит молодой,- дай же глянуть!
   Мужик глядит молча на парня, потом чуть отодвигается от забора:
   - На, только миг один...
   Парень крепко приникает лбом к забору.
   - Ну-у! Ну-у! Ну-у! - повторяет он. - Ох, и добра пушечка, ох, и грозна!
Дулы-то какие! А колёсы! А оглоблины, ну здоровы! И правда, осемь дул...
А кто ж около её стоит такой сердитый? Да вот и ещё двое с им...
   - Да ты что, парень, нездешний?
   - Так и есть нездешний,- охотно объясняет парень, - вечор только и
прибыл в градок ваш.
   - Ет тот самый дьявол и есть,- растолковывает мужик,- што содеял пушку
сию, Фатьян. И помощники ево - Аким да Никитка, оба с кузнецкой стороны.
   - А откуда ж взялся в Очинске мастер такой, Фатьян?
   - Да вовсе и не очинский он,- недовольно говорит мужик. В прошлый
 Покров свалился Бог знает откудова на нашу голову, кинулся в ноги князю,
сказался размыслом добрым...
   - Размыслом - широко раскрывает глаза парень. А кто ж ето такой, дядька?
   -Ну учёный человек,- отвечает мужик,- умеет кой колокола лить голосистые,
 оружье деить доброе
   - Так вот,- продолжал он,- хвастался Фатьян-ет, што учился у самого маэ-
стро Альберти - учёнова фрязина, и посулил князь Василию исделать пушку
невиданну - об осьми стволах, кои бить будут единым разом. Соблазнился
князь, кликнул боярина сваво ближнево Беспалова, приказал выдать размыс-
лу что надобно. А Фатьяну посулил, коль исделает чудо- пушку - награду
щедрую, а как обманет - казнь жестокую. Беспалый, вельми злой боярин,
каркал всё - обманет, мол, размысел сей. Ан, нет, исделал Фатьян-таки
пушечку, - и мужик снова приник к щели в заборе.
   - Вон он! Вон он! - загудели вокруг. - Сюда идёт! Ишь, волк лобастый!
 Волосищи до самых плеч! А глазищи-то, глазищи-то - злы-е!
Послал нам Бог етова нечистова за грехи наши!
Дьявол-ет, чистый дьявол...
                -----------------------------------------

   Голоса и гомон вокруг отрывают Фатьяна от мыслей его.Поднимает он взор,
глядит на забор островерхий, что отгородил трёх пушкарей от любопытных
очинцев. Поверх забора торчат головы: лохматые, бородатые, усатые и безусые -
много голов, и все глядят на него.
   И вспоминаются Фатьяну такие же головы на заборах родного города, когда
полонили его татары поганые. Только взоры у тех голов были погасшие, а губы
 безмолвные.
   Стряхивает Фатьян мысли печальные, и не спеша идёт к гудящему забору:
интересно, что же говорят о нём гражане?
   - А чево ж он с пушкой сей деить будет? - слышит Фатьян молодой голос.
   - Чево? - отвечает грубый мужицкий бас,- Зелья подсыпет, вобьёт орешки
каменны, да зачнёт палить...
   - В ково ж палить-то? - спрашивает молодой.
А откуда-то издалека гудит надтреснутый пропитой голос:
 -  А как взбеленитца сей пушкарь, повернёт стволы свои, да зачнёт огненну
игру на избах наших, да на хоромах княжеских! Га-га-га- хохочет он.
   - У, гунька кабацкая,- шепчет Фатьян, зло оглядывая лица неприветливые.
   И под взглядом его закрываются рты злоязыкие, прячутся за забором головы.
   А Фатьян быстро возвращается к пушке своей. Глядит на чудо-пушку, и
щурятся глаза его от удовольствия, занимается дух, словно влез он на
дерево высокое.
   Вот оно, деяние рук Фатьяновых, творение мысли его: стоит возок на
двух колёсах-великанах, а на возке,  промеж железин тяжёлых, в два ряда
лежат восемь стволов-отливочек в полпяди толщиной да в два аршина
длиной. Чёрным оком глядит каждый ствол пушечки, и в каждом стволе
таится смерть могучая.
   - Аким! Никитка! - оборачивается Фатьян к своим помощникам. - А нутко,
прикройте её, родимую, рогожами. Неча глазеть всякой нечисти.
   Фатьян беспокойно оглядывает двор. Что-то тревожит душу его. Будто
кто следит за ним. Осматривает он сарайчик в углу двора, глядит на хату,
затем взор его бежит вдоль забора. И вдруг пошёл, пошёл Фатьян в дальний
угол двора, словно что-то потянуло его. Подошёл к ограде и остановился,
вглядываясь в островерхий забор.
   И тут прямо перед ним острик один в  ограде качнулся и отошёл в сторону.
В открывшейся щербинке увидел он лицо Ульяницы. Молодая хозяйка стояла
на своей половине двора и задумчиво глядела на него.От взгляда медовых
глаз её закружилась у Фатьяна голова, и потупил он взор свой.
   - Што, Фатьяне,- заговорила Ульяница,- скоро дело своё закончишь?
   - Утресь готово будет,- отвечает Фатьян.
   Девушка оглядывается по сторонам и, стараясь поймать взгляд Фатьяна,
говорит взволнованно:
   -Брось, Фатьяне, затею свою. Не дело ты задумал. Послухай, што народ
говорит! Злодеем тебя кличут, нехристем! Сказывают, в геенну огненну
ввергнешь ты всех. Нет ни от кого благословенья делу твому. Один князь
пушки твоей желат. Послушай мя, Фатьяне! И самому тобе одно горе от сего
будет, чует сердечко моё. Вот и в очи мне смотреть не смеешь. Потому- сам
чуешь, дурное затеял.
   Молчит Фатьян, во все глаза глядит далеко куда-то, за спину Ульяницы.
Потом говорит еле внятно:
   - Оглянись скорей, Ульяница! Кто ето стоит там, за воротами твоими?
   - Где, где?- вглядывается она. - Да нет никого!
   - Да вон же он стоит на взгорочке, - шепчет Фатьян прерывисто, - высокий
такой, с чудно расставленными глазами. Ходит и ходит вкруг двора, всё
 следит за мной. Одёжа навроде мнишеской, а в руке посох мирской, изукра-
шенный.
   - Смеёшься надо мной,- покачала головой Ульяница.
   Снова качнулся острик в заборе, качнулся и закрыл щербинку. За оградой
пробежали быстрые шаги девушки.
   А Фатьян, постояв немного, напряжённо вглядываясь в даль, отирает пот
со лба и снова подходит к пушке.
   - Аким, возьми самострел, да сторожи пушечку. - Всяко может быть,- тихо
говорит он, поглядывая за забор, и добавляет погромче: - А я пройдусь тут
недалече.
Выходит Фатьян за калитку. Идёт вдоль пёстрых заборов очинских. Ускоряет
и ускоряет шаг, и скоро выходит к узкому перелеску, что клином врезался в
край города. Нашёл широкий пенёк, и устало опустился на прохладный срез
его. Прикрыл Фатьян веки, и тут же представилась ему пушка его. И занялось
дыхание в груди, и замерло сердце, и задрожали руки: принесёт она ему всё,
о чём мечтал - и славу великую и почести княжеские...
   Но что это? Открывает Фатьян глаза и вскакивает с места. Стоит рядом с ним
тот самый надоедный старец. Уж не чудится ли? Нет. Старец подходит и кладёт
руку на плечо Фатьяна.
   - Не бойся мя, славный размысел. Одно добро на уме у меня.
   - Поди за мной, Фатьян, - продолжает старец,- хотят тебя видеть особы вельми
важные. Можешь заслужить ты у них великую честь. Верь мне, Фатьян, худа тебе
 я не сделаю.
   Глядит на старца Фатьян, и в глазах его загорается надежда новая. Ведёт его
старец через редеющий лесок, выводит на дорогу не шибко разъезженную. Там
крытый возок стоит. Садятся они в возок, старец вскидывает вожжи, и конь ровно
мчит их по сумеречной дороге.
   Вожжи натянулись, и конь круто стал у высокого строения - навроде монастыря.
Старец отворил тяжёлые двери и повёл Фатьяна коридорами гулкими, лестницами
крутыми да покоями богатыми.
   В конце палаты сводчатой открылись перед Фатьяном дверцы, и оказался он в
просторной комнате с высокими потолками. Посреди комнаты - длинный стол с
тяжёлой столешницей из тёмного дерева, с толстыми резными ножками. Вкруг
него на стольцах приземистых люди сидят в небогатых одёжинах - толи пастыр-
ских, толи мнишеских.
   Старец подходит к столу и что-то тихо говорит. Все оборачиваются. 
   - Подойди ближе, добрый человек! - разносится по комнате гулкий голос.
- Садись за стол наш, размысел.
     Садится Фатьян и видит перед собой важного старца, сидящего на высоком
резном тронце. Светлые глаза старца из-под крутых надбровий глядят на него
внимательно. Видно по всему, что старец этот - главный здесь.
   - Выслушай мя, Фатьян,- говорит он. - Токмо добра тобе хочу, и яз сам и братие
мои, - и он поводит рукой вокруг.
   - Слышал я уже,- обрывает его Фатьян.
   Старец глядит на него с осуждением и, помолчав немного, продолжает:
   - Замкни уста, Фатьян, открой уши, напряги разум свой. Яз не назову тобе ни
имён наших,ни прозвищ, ибо прежде времени это. Придёт пора, откроем тобе
не токмо имена, но и души свои, если западёт тобе в сердце гребта наша и оставит
в нём печать свою. А пока што, Фатьян, открою тобе дело наше и помыслы
 наитайные, поведаю тобе притчу стародревнюю...
   В комнату вошёл человек в сером балахоне. Он поставил по концам стола два
ветвистых подсвечника с зажжёнными свечами. Стало теплей и уютней.
   - Поболе тыщи лет тому,- заговорил Главный старец,- как жил в далёкой
индийской земле император Ашуха. Император тот молод был и тщеславен вельми.
А чем славу имать младому рыцарю, как не подвигом ратным! И порешил он войну
почать с соседом своим. А штоб не просто победу ратну одержать, а славу добыть
всесветную, задумал он пушку сделать невиданну, што огнём сжигала всё кругом,
 словно дракон многоглавый, што живёт в горах индийской страны. Кликнул Ашуха
размыслов мудрых, пушкарей да оружейников, и велел им сделать пушку по ево
разумению. И сделали пушкари ему пушку огнедышащу. Собрал император войско
и заратился с соседом своим.
   И в битве жестокой у великой индийской реки побил Ашуха всё войско вражеское,
пожёг, спалил своими пушками.
   Радовался он несказанно. Гонцов разослал во все концы земли - рассказать о
победе невиданной. Песенников созвал - пусть песни о нём слагают. Пир приказал
устроить на всё войско победное.
   И вот в разгар пира весёлова увидел Ашуха в стороне от столов с яствами женщину
печальную. Не стара ещё и красива, а волосы наполовину седые. А по лицу горькие
слёзы бегут. Подошёл к ней Ашуха и молвит:
   - Кто ты, женщина, и отчего грустишь? Дай утешу тобя, скажи желанье своё, и я
исполню ево.
   А женщина в ответ:
   - Я мать народа того, что поверг ты в жестокой битве, о победитель! На поле, что
у ног твоих, многие сыны мои лежат. А желание моё только одно есть: пройди со
мной по полю бранному, загляни в лица убиенных тобой, погляди на дело рук своих.
И утешусь я, о победитель!
   Смутился Ашуха. Никогда не ходил он по ратному полю после битвы кровавой. Но
пришлось идти, ибо твёрдо слово императорское, даже всуе данное.
   Идёт Ашуха по полю бранному, глядит на трупы обгорелые, руки да ноги опалённые,
нос затыкает от духа тяжёлова. А женщина идёт около да подсказывает:
   - Глянь сюда, победитель! Приглядись к этому воину. Посмотри на глаза его от жара
повылезшие, на грудь его до мяса прожжённую...
   И дрожит Ашуха, отворачивается от страшного зрелища.
   - Вдаль погляди, победитель! - трогает его женщина. - Видишь, бредут по полю
жёнки несчастные, да девки младые, да матери слезучие. Ходят, нагибаются, повора-
чивают тела простёртые, вглядываются в опалённые лица воинов, ищут - кто кормильца
сердешного, кто жениха любимова, кто сыночка родимова...
   Ноги у Ашухи подгибаютца, лицо дёргаетца, колет и жжёт в груди ево.
   - Всё это ты, о победитель,- твердит ему в ухо женщина,- всё ты с пушками своими
драконовыми!...

   Старец умолкает и вздыхает так, что трепещут огненные языки над свечами.
   - Со словами этими исчезла женщина,- продолжает он,- а Ашуха вернулся в шатёр
свой в великой печали.
   А на утро утопил он в великой индийской реке пушки злосчастные,
распустил войско могучее и вернулся домой, не пожав плодов победы
ратной.
   Три дня и три ночи сидел Ашуха во дворце своём. Спал ли император,
бодрствовал ли - всё стояло перед ево глазами лицо несчастной матери,
всё свербило в носу от запаха мертвецкого, всё виделись пушки ево огне-
дышащи.
   И призвал он к собе восемь князей ближних, что заедин с ним мыслили,
и поведал им печаль свою. Долго совет держал Ашуха с князьями теми,
долго все вместе думу думали, как искупить перед Богом грех свой крова-
вый. И на заре другова дня составили они докончальную грамоту, в коей
поклялись все девятеро боронить людей от всяково оружья смертоубий-
ственнова. Дабы не лилась по земле кровь человеческая, не текли слёзы
жёнок и матушек. Уговорились они дело сие в глубокой тайне держать,
и назвали дружину свою "Уния девяти неизвестных".
   Летело время крылатое, умер император Ашуха, полегли в землю сыны
и внуки ево, но жила на свете ево Уния, переходя к дедам от прадедов, к
сынам от отцов. И появились скоро такие же Унии и у свеев коварных, и
у немчинов мудрых, и у фряжцев лукавых.По всему свету пошло дело
Ашухино. Многую пользу принесла ево выдумка. Тысячи тысяч народу
спасла Уния, сотни горячих голов остудила словом разумным...
   Снова вошёл человек в сером балахоне, поправил свечки, снял с них
нагар. Дождавшись пока он выйдет, старец опять заговорил:
   - Предки наши, древние русичи, не отстали от мудрецов иноземных,
составили свою Унию, и с охотой и тщанием служили доброму делу.
   - Все, ково зришь ты за столом сим,- Главный старец повёл рукой вокруг,
- частицы есть святой Унии. Строго чтим мы дела и обычаи их, и противо-
борство всякому делу смертоносному есть дедина наша и отчина.
   - Донёс нам как-то верный брат наш,- продолжал Главный старец,-
будто объявился в градке Очинске некий размысел, кой посулил князю
Василию пушку невиданну, што стрелять будет враз многими ядрами.
Порешили мы было, што мошенник он: поживёт у князя, подкормитца,
да и сбежит потом. Но вскоре увидели мы, што посульщик сей - истинный
размысел, и што пушка ево и вправду грозна есть.
   - А теперь, Фатьян, слушай мя со вниманием,- старец поднялся с тронца
своего. Поднялись за ним и другие. Встал, головы не поднимая,и Фатьян.
   - Ведаешь ли ты, што будет, когда дьявольская пушка твоя попадёт в
руки князь Василию?
   Молчит Фатьян, по сторонам озирается.
   - Алчен вельми Василий и славолюбив. Повернёт он пушечку ту супротив
соседей своих. И потекёт кровушка русская. Почнёт Василий полонять да
разорять града большие и малые, а потом подберётца к самой Москве,
што по камушку складывает из Руси нашей крепость единую. Чуешь, што
будет тогда, размысел?
   - Уйми, Фатьян, гордыню безмерную, - гудит на всю обитель Главный
старец,- отгони от сердца лесть суетную, откажись от затей пагубных.
Отдай пушку свою на волю нашу, и сам иди в нашу братию. Найдём мы
дело ума твоего достойное, и хлеб тобе будет и любовь наша... Што
скажешь, размысел?
   Отворачивается Фатьян, прячет глаза от грозного старца.
   - Коли хочешь, можешь время взять на решенье своё,- неохотно гово-
рит тот. - Завтра пришлю к тобе за ответом.
   Главный старец, а за ним все вокруг стола - складывают руки на груди
и склоняют головы.
   А Фатьян поворачивается и бежит прочь- через коридоры гулкие да
покои богатые.

                -----------------------------

   - Фатьяшка! Фатьяшка!- боярин Беспалый поднимается в стременах и
стучит в окно кнутовищем. Конь под ним нетерпеливо переминается.
   На крыльцо выходит заспанный Фатьян:
   Сколь раз говорить тобе, боярин, не кликать меня холопским именем.
Не холоп яз!
   - Вcяк, кто сидит на земле князя, тот и холоп ево,- усмехается боярин,
-а яз - правая рука князь Василия...
   - Рука, да беспалая,- перебивает его Фатьян.
   - Остерегись, смерд, крамолы своей,- багровеет боярин,- придёт время...
   - Говори, с чем пришёл,- снова обрывает его Фатьян.
   Беспалый отводит коня и говорит громко:
   - Приказал тобе князь днесь же показать пушку в деле. Гость у ево,
Владимир-князь. Желат Василий удивить гостя потехой огненной.
   Заскрипели крылечные ступеньки под ногами Фатьяна, сцепил он руки
за спиной, глядит в глаза боярину дерзко:
   - Не готова пушка моя. Передай князю, завтра смотреть будем. В полдень
у крепостцы Полесской, под Данилиной стеной.
   - Опомнись, Фатьян! Не любит князь, когда ему встречь говорят. Разгне=
ваетца.
   - Ты кто есть?- вскидывает голову Фатьян. - Ты есть посыльник княжий
к оружейнику Фатьяну.Дал тобе князь приказ передать волю ево, ты и передал.
А теперь неси обратно весть от меня князю: не можно днесь пушку пробовать.
Завтра потеха огненна будет! 
   Беспалый обошёл конём вкруг двора, злобу свою успокаивая, остановился у
прикрытой рогожами пушки.
   - Покажи-ка пушку, смерд!- кричит он Акиму, кой примостился у возка с само-
стрелом своим.
   Аким смотрит на Фатьяна. Тот ухмыляется:
   - Вперёд князя боярин не лазит. Завтра увидишь.
   Беспалый разворачивает коня и скачет за ворота.
   - Утресь коней пришли, боярин, пушку тянуть! - кричит ему вслед Фатьян и
вразвалку идёт по двору. Подходит к пушке. Аким поднимается навстречу ему:
   - И пошто ты всё дражнишь болярина? - вздыхает он.- Чево бы не показать
пушечку? Всё ведь готово ужо...
   - Пусть походят, покланяюца,- зло шепчет Фатьян,- пока сила моя. Кто знает,
што завтра будет...
   - Не пойму яз тобя, Фатьян,- говорит Аким,- и пошто ты повсюду врагов собе
делаешь - где нужно и где не нужно?
 Фатьян молча идёт к крыльцу. Аким, вдруг оживившись, обгоняет его, загляды-
вает в лицо:
   - Фатьян, а Фатьян! Давай погуляем, раз так вышло. Давай, Фатьян! Пушку
окрестим, имечко дадим ей православное, а то вдруг не выстрелит?
   -Цыц ты, чёрный глаз,- пугается Фатьян,- чево несёшь!
   - Да я так, я так, Фатьяне,- оправдывается Аким, и снова канючит: - Ну давай
омоем пушечку, нельзя вить без етова...
   И видя, что Фатьян молчит, Аким поворачивается и кричит срывающимся голо-
сом:
   - Никитка! Тащи медовуху с погреба, квасок с хреном, да прикуску, какая есть
- пировать будем!
   И вот уже сидит Аким за столом и причмокивая тянет медовуху из ковшика.
Никитка попивает квасок с хреном, а Фатьян с достаканом в руке тревожно
глядит в окно на свою пушечку.
   - И пошто ты, Фатьян всё смурый такой,- придвигается к нему Аким,-пошто
 не весёлый? И вить всё у тобя добре: и пушка вышла добра, и князь тобя не
обижат, и девки засматриваютца, а ты всё не весел. А уж как мы с Никиткой
тобя любим! - нетвёрдым языком продолжает Аким. - Што хошь для тобя исде-
лаем. Хоша и суровый ты мужик, шибко суровый. Ну скажи, Фатьян, чево для
тобя исделать? Как развеселить тобя, чем порадовать? Как улыбку твою хоть
 раз увидать? Хошь, Ульяницу призову? Хошь? Вмиг прибежит, я знаю.
   - Не лезь! - Фатьян ударяет кулаком по столу так, что квас выплёскивается
из кувшина. - Не лезь, Акимка!
   - Ну ладноть, ладноть,- успокаивает его Аким,- не буду.
   Фатьян отворачивается к окну и опять глядит на свою пушку. Аким усердно
тянет медовуху. Никитка притих в углу. Фатьян оборачивается вдруг и глядит
в глаза Акиму:
   - А ну-ка, Аким, расскажи, што там было в крепостце Полесской? Пошто
стена в ней Данилиной зовётца?
  - Да ни к чему, Фатьян,- отнекивается Аким,- давай опосля. Пошто нам головы
печалью туманить!
   Но Фатьян тормошит и тормошит Акима, и тот придвигает столец к стене, при-
слоняется к ней спиной и начинает рассказывать.
   - Как помирал старый князь очинский - Изяслав, оставлял после собя двух
сыновей: старшова - Василья, корыстнова да лукавова и молодшева - Данилу ,
разумнова да доброва. Василью князь завещал стол очинский с тремя градками
да с многими деревнями, а Даниле - токмо лишь маленькую крепостцу Полесскую
вблизи стольного града.
   И зажили братья всяк по своему.  Данила - тот крепостцу свою снаряжает да
разубанчивает. Настроил домов новых - высоких да крепких, обнёс крепостцу
Полесскую стеной каменной, лучше , чем у самово Очинска.
   Любил народ Данилу-князя за нрав тихий, за догляд хозяйский за градком
своим и народцем.
   А князь Василий властью своей тешитца, над челядью куражица, да косица
на земли соседские - как бы урвать себе лишний кусок.
   Многий народец бежал от гнева князь Василья на службу к брату ево. А Ва-
силью, ясно, не по нраву пришлись и слава Данилы добрая, и крепость ево дуже
баская да крепкая. Шибко на Данилу он гневался. Всё искал Василий случая,
штоб смирить, сломать брата постылова. Но жил Данила смирно, Василья слушал
во всём, в ратях помогал ему исправно, и не было к нему зацепочки.
   Но настигла всё ж Данилу кара божия - што хотел он быть лучше брата старшово.
   Приглянулась ему дочка младшая князя Литовскова, Агнесса-красавица, еретичка
и латынянка. Заслал он сватов  на землю Литовскую. Князёк тот был роду захудалова,
 не знатнова, и дал своё согласие. Князь Василий же, узнав о сём, прислал брату при-
каз: мол я тобе отца вместо, и посему запрещаю в жёны брать латынянку сию. А Да-
нила в ответ ему: в делах государственных ты и вправду мне старшой, а в делах сер-
дешных я сам себе голова. Привёз он свою латыняночку, призвал отца Евфимия - По-
лесского и обвенчался с Агнессой по всему православному обычаю.
   А князь Василью только тово и надобно. Кликнул он дружину свою и повёл её к
крепости Полесской. Изгоном налетел он на градок Данилин - в самую ту пору, што
шумела ещё свадьба братца ево. Схватил он Данилу вместе с Агнессой , да и снял их
непокорные головы. Земли Данилины Василий под себя взял, а крепостцу Полесскую
пожёг, разорил всю.  Остался от неё лишь кусок стены каменной, што возвёл Данила
вкруг градка сваво. Не смог Василий порушить тот краешек ни пушками громкими, ни
орудьями стенобойными. И по сию пору стоит стена та, и зовётся Данилиной...
   Замолчал Аким , и в избе стало тихо.
   - А скажи, Аким,- обернулся от окошка Фатьян, - злой человек-ет Данила был?
   - Ни-ни,- замахал руками Аким,- добр и мягок сердцем княжич сей был, мухи не
обидел.
   - Может, руки тянул к столу княжему? - сердито спрашивает Фатьян.
   - Завсегда соблюдал он права князь Василия, и стол ево силою своей подпирал.
   Задумался Фатьян, а потом опять заговорил:
   - А штоб было, кабы все князья православные латынянок в жёны собе брали?
Аким не отвечал.
   - Ересь по земле пошла б и басурманство,- сам ответил Фатьян.
   - Может и так,- согласился Аким.- Ну да Бог с ним, с Данилой,-махнул он
рукой,- мы ж хотели пушку свою крестить, а сидим, токмо глотки промыва-
ем. Никитка, тащи жбан на двор! - и Аким, подхватив кувшин с медовухой,
пошёл из избы.
   Вдвоём с Никиткой скинули они с пушки рогожины, и Фатьян снова поди-
вился на свою пушечку.
   - А ну-ко отойди, Фатьян,- отстранил его Аким,- сей час оросим её, родную.
   - Принимай, желанная! - тонко крикнул он и плеснул из ковша пьяной
медовухи. Жёлтые ручейки побежали по стволам, по колёсам.
   - Принимай, родимая! - Аким плеснул светлого квасу.
   - Ой,- испуганно вскрикнул он,- што ж ето мы: в купель  положили, а имя
дать забыли! Фатьян, наречь надыть пушечку!
   - Нареки,- отозвался Фатьян.
   - Назовём её Божидар,- предложил Аким. - Знал я одново болярина с таким
прозвищем, ох и добрый болярин был!
   - Божидар...- повторил Никитка,- баское имя.
   - Ну как, Фатьян,- улыбнулся Аким,- доброе имя?
   Фатьян смотрел на него задумчиво. Вдруг в глазах его мелькнула какая-то
мысль. Он посомневался немного, а потом сказал решительно:
   - Нет, Божидар тут ни причём. Мы ево наречём... Фатьян сделал паузу и
бросил взгляд на Акима и Никитку:
   - Наречём Драконом.
   - Драконом,- повторил Аким. - Больно грозно,- потом глянул на Фатьяна:
   - Да ладно! Драконом так Драконом. Многая лета тобе, Драконушка! -
озорно крикнул Аким и выплеснул два ковшика над пушкой. А когда капли
пробарабанили по стволам, предложил:
   - Ну теперь надобно выпить за крестничка!
   И в этот миг поднял Фатьян глаза и увидел за оградой привычного уже
старца с изукрашенным посохом. И заторопился Фатьян к калитке.
   - Ну што, размысел,- спросил старец,- как решил?
    Глаза Фатьяна беспокойно побежали по калитке, потом по островерхому
забору.
   - Пошто молчишь? Сказывай! - торопит старец.
    - Завтра будет мой ответ,- произнёс наконец Фатьян. - Завтра в полдень.
   - Ну што ж, завтра так завтра,- вздохнул старец. - Но смотри, Фатьян! Не
обмани Унию. Не простит она сево, всё одно дело своё сделает.
   Повернулся и ушёл. А Фатьян  поспешил к избе и, боязливо оглядываясь,
зашептал Никитке:
   - Живо беги до князя. Скажи: как сговорено - завтра в полдень. Ещё скажи,
пусть охрану добрую возьмёт. Дуже добрую.
   - Аким! Прикрой Дракона рогожками, да глаз с ево не спущай. Яз сосну ча-
сец, потом сменю тобя.
   И с оглядкой вошёл в избу.

                -------------------------

   Поверх стволов Драконовых Фатьян оглядывает холм, где стояла когда-то
крепостца Полесская. Огрызок стены Данилиной белеет на макушке холма
средь кострищ прогоревших, куч щебня да мусора всякого.
   Внизу, в редкой рощице, толпятся людишки очинские, неотрывно глядят
на пушку грозную и трёх пушкарей возле неё.
   Слева от холма - князь Василий с гостем своим князь Владимиром, оба на
конях, в одёжинах праздничных. А вокруг - бояре да челядь княжеская.
   Беспокойно оглядывает Фатьян холм и рощу под ним, всматривается в
челядь княжескую: не видать ли где старца настырного?
   Тряхнул головой Фатьян, так что длинные волосы мотнулись в сторону, и
кивнул Акиму: давай!
   Дружно поднесли они горящие витени к стволам и вмиг отскочили. В пушке
зашипело, потом она вздрогнула вся, и раздался грохот выстрела.
   Дрожь прошла под ногами, над головами пронёсся ветер. Пригнулись дере-
вья в рощице. Фатьян увидел,как присела и шарахнулась лошадь под боярином
Беспалым, и шапка боярская горшком покатилась по траве.
   Только улеглись клубы пыли на вершине холма, как над рощей разнёсся крик
многоустый: всю верхнюю часть стены Данилиной будто срезало. Куски камней
продолжали, словно нехотя, отваливаться от остатков стены.
   Фатьян увидел, как радостно замахал руками князь Василий, что-то объясняя
гостю своему, вертясь вкруг него на рыжем коне.
   Потом утихло всё у рощи, успокоились князья и бояре. Через поле к пушкарям
пронёсся на коне боярин Беспалый.
   - Скачет княжий холоп,- обернулся Фатьян к своим помощникам, - щас настав-
лять будет, чево нам дальше деить.. А ну-ко, оружейнички, давайте пониже нацел
сделаем!
    Подскакал боярин Беспалый и, круто осадив коня, прокричал:
   - Давай, Фатьян ишшо раз вдарим, да так, штоб от стенки Данилиной и следа
не сыскать! Слышь, Фатьян?
   - Добрый нацел исделали,- проговорил Фатьян, будто не слыша, и потом только
обернулся к боярину:
   - Скачи-ка отседа, Беспалый, да рысью. А то как дунем со всех дул - так с коня
и скинешься.
   Боярин прорычал что-то в ответ, развернул коня и ускакал.
   - Аким! Никитка! А ну, чисть дулы, да заряжай Дракона! - крикнул Фатьян. - Да
 не торопитесь шибко-то,- добавил он,- дайте остыть ему - Дракону Горынычу.
 Погодят князья.
   А пока Аким с Никиткой готовили пушку, Фатьян всё с тревогой смотрел по сто-
ронам.
   - Пора, Фатьян,- тронул его за плечо Аким,- уж князь сердица,- и протянул ему
запалённый витень.
   Фатьян поднял витень над головой и оглядел поле под холмом. Замерли в ро-
щице людишки очинские. Неотрывно глядят на Фатьяна оба князя, бояре, их че-
лядь многолюдная.
   Обождал ещё Фатьян и кивнул Акиму. И в другой раз вздрогнул Дракон. Громом
огласил всё поле и откатился назад, выбросив из всех дул клубы дыма.
   А как рассеялся дым,увидели все, что не стало стены Данилиной, не осталось
от неё ни камушка.
   Многогласый вскрик над рощей раздался. И боль была в крике том, и трепет
перед силой могучей.
   А Василий князь снова заюлил на коне вкруг князя Владимира. Руками замахал,
закричал что-то, так что визгливый голос его долетел аж через всё поле.
   Аким подошёл к Фатьяну, прислонился к плечу его, заговорил с дрожью в голосе:
   - Ну, Фатьян! Вот вдарил наш Дракон! Вот вдарил! Будто сдул с холма стенку
Данилину!
   И Никитка тут как тут. Обошёл кругом пушки, огладил её, тёплую со всех сторон,
подошёл к Фатьяну и встал по другую руку его.
   А Фатьян смотрел на опустевший холм, где стояла когда-то крепостца Полесская,
и думал: вот так же его Дракон снесёт не только стену градскую, а и целую крепость,
и великое множество градов и крепостей, и целые княжества и государства! И удумал
эту чудо-пушку он - великий размысел Фатьян! И гордостью наполнилось сердце его,
поднялась в волнении грудь, раздулись гордо ноздри.
   Но снова от мыслей его оторвал боярин Беспалый. Подскакал он с двумя другими
боярами, и нагнувшись с коня, уже говорил Фатьяну голосом тихим и уважительным:
   - Ступай, Фатьян к князю, кличет тобя Василий.
   Глянул Фатьян в ту сторону и видит: выступил вперёд князь Василий, по праву руку
от него Владимир-князь, по леву - место для Беспалого, а со стороны, от возка кня-
жеского, спешат к нему четыре воя, несут на копьях лари тяжёлые, кованые.
   Улыбнулся Фатьян в полрта и произнёс:
   - Пошли, пушкари, получать славы-почести!
   И двинулись они втроём через поле некошенное к князю Василию.А чуть позади
них - три боярина знатных, свита почётная.
   Уж прошли они полполя зелёного, как вдруг будто вдарил кто кулаком в грудь
Фатьяна. Встал он, точно конь осаженный, повёл взор по холму дымящему, и за-
мерло в нём сердце. Стоит на макушке холма старец злосчастный, глядит чудными
глазами своими в душу прямо. А может, ему только видится это?
   Застыл Фатьян, не может взора отвести от видения недоброго. Будто поднял
старец посох свой, кажет на пушку Фатьянову. Только оглянулся Фатьян на Дракона
своего, как грохот послышался. Грохнуло так, будто десять Драконов враз грянули.
Из-под пушки Фатьяновой словно молния в небо вдарила, огонь вырвался. И поле-
тели в разные стороны куски стволов разорванных, железины расколотые, спицы
колёсные, оглобли расщеплённые...
   Пригнул Фатьян голову, а когда поднял её, то на месте Дракона многодульного
увидел только стволик один покорёженный да привалившуюся к нему половинку
колеса с дрожащим на ветру ободом.
   И тихо стало вокруг. Бросился Фатьян к своей пушечке, опустился на колени
перед единственным стволиком, и слёзы побежали из глаз его.
   А поле под холмом криком наполнилось. Загудело,застонало всё вокруг. И
через поле летит на рыжем коне своём князь Василий. Хлыстом машет, кричит
визгливым голосом:
   Вор! Мошенник! Утопить! Сжечь поганого! В землю живьём закопать!

                ----------------------------------

   Солнце неумолимо льёт лучи свои с безоблачного неба, вспыхивает в жёлтом
зеркале главы церкви очинской, в пыль иссушает землю горячую.
   Притихли улички, замолкли ряды ковалей-стучальников, затих, обезлюдел
базар очинский.
   Зато полна народу площадь перед палатами княжескими. Стоят гражане боль-
шим кольцом, глядят в середину площади, руками туда кажут, переговариваются.
   А в серёдке кольца людского, на самом жарком месте площади, прямо из земли
торчит голова.
   Длинные волосы в колтун свалялись, лицо иссечено, исцарапано, губы запек-
лись коркой кровавой. Глаз один заплыл синью и чернотой, другой глядит по
сторонам ненавистью последней.
   Только и осталось у Фатьяна мочи голову держать прямо, чтоб не упала она,
будто срубленная.
   Солнце печёт и печёт. Голова гудит, словно огромный колокол. Связанные руки
и ноги онемели и не болят больше, не ноют. Вечный холод обступает тело. Закры-
вает Фатьян глаза, и тогда голова начинает быстро кружиться, и одолевают его ви-
денья.
   То вспомнилась матунька - будто тихо качает его в люльке и поёт что-то доброе
и красивое.
   То привидилась Ульяница. То возник вдруг злой старец с посохом...
   А потом почудился топот копыт. Несётся через поле к нему князь Василий. Под-
скакал к Фатьяну и хлещет по лицу больным хлыстом.
   В страхе открывает глаза Фатьян и видит перед собой стражника княжеского с
бердышом в руках и толпу вокруг - шумную, кричащую.
   Пошто радуются они? Отчего довольны так люди, когда с другими беда приклю-
чается? Истинно татаре говорят: сегодня это со мной, завтра с тобой...
   Но вот шум прошёл по площади. Через толпу всадник пробирается. Боярин Бес-
палый! Щас измываться зачнёт. И Фатьян устало прикрывает глаза.
   - Што, смерд, получил своё? - слышит он злорадный голос. Враз я смекнул: вор
ты есть и крамольник. Говорил князю, гнать тобя надо, аки пса паршивова!
   Беспалый направил коня своего на торчащую, словно гриб, голову, потом натя-
нул уздечку, поднял коня на дыбы и снова отпустил, норовя потоптать Фатьяна.
Копыто чиркнуло по щеке его, конь взоржал и испуганно скакнул в сторону от
живой головы.
   И вдруг сквозь гул толпы прорвался голос девичий:
   - Уйди, боярин! Уйди от греха, Беспалый!
   Совсем близко прошуршали лёгкие шажки.
   - Против Бога грешишь ты, мученику огня добавляешь! Смертный грех сие! -
узнал Фатьян голос Ульяницы.
   - Но, но, пошла отседа, девка! -проговорил боярин неуверенно.
   - Истинно, грех сие! - раздались голоса из толпы. - Грех, боярин!
   Ещё раз изругавшись,боярин процокал прочь.
   Фатьян открыл глаза. Перед лицом его мелькнул подол летника Ульяницы. А в следу-
ющий миг она опустилась на колени, и он увидел её очи - жёлтые, посветлевшие от
стоящих слёз.
   - Ладый мой, - шептала Ульяница, вытирая платком лицо его, смачивая ссадины при-
ятной прохладой. - Ладый мой, што ж деить теперь нам? Как подсобить тобе, как вызволить?
   - Ну будет, будет,- раздаётся голос стражника,- не велено подходить к ему. Ступай отседа!
   - Сей часец, миленький,- заторопилась Ульяница,- вот надену только колпак ему, дуже
солнце топит.
   - Не можно етово,- оборвал стражник, и скинул колпак с головы Фатьяна бердышом своим.
   С тоской смотрел Фатьян во след Ульяницы, пока она не скрылась в толпе.
      А народ всё глядел на него, но теперь молча. Не было ни крику, ни гомону.
Может, вспомнилась пословица татарская, а может,ещё что подумалось...
   От жгучего солнца в голове у Фатьяна трещит всё и рвётся. Тело уж вовсе не чувствуется,
онемело совсем. И кажется, одна только голова и осталась у него. Живёт себе,
без рук-ног,без тулова. Живёт, думает, мучается.
   И будто начала вдруг голова его расти, расти... Сперва стала с лошадиную, потом с возок
небольшой , после - в избу добрую... Поднялась голова до церкви очинской, потом стала
вдруг лёгкой и пустой, будто бычий пузырь. Оторвалась от земли, поднялась высоко над
площадью. Мельтешат внизу людишки надоедные, ползут по дорогам телеги гружёные,
избы под ним словно ребячьи чурки рассыпаны.
   Летит голова Фатьяна над миром, треплет ветер его русые волосы, холодит лицо воспа-
лённое. Глаза сами собой закрываются, расправляются на лбу морщины глубокие, отлетают думы печальные...
   Всё выше и выше взвивается голова. Вот уже по земле словно жуки да муравьи ползут-
переползают... А потом всё исчезло, будто растворилось, утонуло в глубине бескрайней...