СТУДЕНТКА КЛАВА
После получения аттестата зрелости дома встал вопрос о дальнейшем пути Клавы. На семейном совете было решено поступать ей в ААСИ, то есть, в Алма Атинский Архитектурно строительный институт на архитектурный факультет. Почему именно туда? Ну, во первых, потому что жили они в городе Алма Ата. А во вторых, потому, что на архитектурном факультете там был творческий конкурс, а Клава ведь, худо бедно, но все-таки, училась в художественном училище. Правда, она не закончила его, но училась-то успешно. Т
Тем более, что Клаве очень нравился город, где она родилась и где она выросла и который был плодом труда Советских архитекторов. Город был практически заново и полностью отстроен после Революции и превратился из заштатного кишлака в современный и красивый город. И построен он был по замыслу именно архитекторов, а не каких-то там других специалистов. И это был запоминающийся город. Город неповторимо красивых домов и прекрасных общественных центров, город больших площадей и широких проспектов, город зеленых парков, зеленых скверов, город больших и малых фонтанов, город свободно журчащих ручьев, текущих по искусственным руслам улиц. И она решила стать одним из тех специалистов, которые строят города.
Так оно и получилось. Клава легко прошла творческий конкурс на отделение «Дизайн архитектурной среды», где она рисовала гипсовую голову, делала натурную композицию из десятка геометрических тел и чертила деталь в трех проекциях по аксонометрическому ее виду. А после успешного творческого конкурса, на котором чуть ли не половина абитуриентов была сразу же отсеяна, сдать вступительные экзамены для нее оказалось проще простого. В 1988 году Клава стала студенткой группы ДА Архитектурного факультета ААСИ. В группе их было двадцать пять человек, из которых десять оказались казахами, а остальные – русские, украинцы, узбеки, таджики, армяне и даже корейцы.
Клава легко вошла в студенческую среду. И не только потому, что оказалась в числе лучших по результатам творческого конкурса и вступительных экзаменов, но еще и потому, что здесь она впервые в своей жизни оказалась своя среди своих. Никто здесь не обращал внимание на нелепость ее имени, на ее стеснительность, на ее замкнутость, на ее постоянную угрюмость, на неумение свободно вести себя в компаниях и неумение общаться с этими же компаниями.
Студенчество – среда сверх свободная и сверх общительная. Ни на какие условности нынешнего мира она не собирается обращать своего «незашоринного» внимания. Студенчество живет по своим законам, по своим критериям и по своим желаниям. Тем более, что это была еще и творческая среда! А раз творческая, значит, самая беззаботная, самая неконтролируемая, самая непредсказуемая и самая безалаберная. Жаль только, что Клава жила дома, а не в общежитии, где свобода студенческого общения достигала своего апогея. Но в общежитии она бывала часто. Тем более, что в их группе большинство жило в общежитии.
В институте Клава вдруг с удивлением для себя обнаружила, что она, несовременная абсолютно девушка, бывшая в школе девушкой изгоем, девушкой «парией», бледной тенью настоящей девушки, здесь является объектом мужского внимания. Причем, довольно интенсивного внимания. Студенты разных факультетов и разных групп с ней старались познакомиться, с ней стремились пообщаться, узнать ее мнение о своих творческих работах. Для нее это было ново, для нее это было необычно и конечно же, очень волнительно . Но она абсолютно не знала, как себя вести в подобных ситуации и элементарно терялась.
Ведь опыта общения с парнями своего возраста у нее не было совсем. Не считая того случая на выпускном вечере под лестницей, от которого у нее осталось странное и не совсем понятное впечатление. Ей было одновременно и приятно, и стыдно его вспоминать. И почему-то хотелось о нем вспоминать. Особенно вечерами в постели, когда она ложилась спать
А потом ее подруга, знакомая еще по художественной школе, свела его с одним парнем, студентом третьего курса строительного факультета группы «промышленного и гражданского строительства» или ПГС. Оказывается, этот студент уже давно заприметил в институте Клаву и очень хотел с ней познакомиться. Звали его Сергей, а фамилия Сырбаев. Он пригласил их двух в кафе «Достык», что находилось недалеко от института и они просидели там часа три, не меньше.
Они пили кофе, ели пирожные и болтали. Клава расслабилась, раскраснелась, было оживленной, радостной и очень даже красивой и активно участвовала в разговоре. Она была довольна. Ведь ее впервые в жизни пригласили в кафе. Пусть днем, не вечером, но ведь пригласили. Причем, пригласил ее молодой человек и, если откровенно, то довольно симпатичный молодой человек, хотя и с явной примесью азиатской крови. Таких здесь было много. Высокий, внешне эффектный, чуточку скуластый и чуточку раскосый, с пышной копной слегка вьющихся темно каштановых волос, свободно падающих на плечи. Видно было, что кровей в нем было по намешено много всяких, и европейских, и азиатских. Так оно впоследствии и оказалось.
Сергей стал каждый день встречать Клаву после института и провожать ее домой. Он оказался настырным молодым человеком и очень скоро оказался у нее в квартире и познакомился с ее родителями. Родители приняли Сергея благосклонно. Давно пора было уже завестись у их дочери парню.
Все бы оно ничего, но не тянуло Клаву к нему. Общаться она с ним была не против. Просто общаться. Чисто дружески. И поговорить, и посмеяться, и сходить куда-нибудь с ним можно было бы. Но вот на дальнейшие отношения молодого парня и девушки, широко распространяющиеся в те времена даже здесь, в Средней Азии, она ступить не могла. Ей даже обниматься и целоваться с ним было непросто, скорее даже трудно – словно какая стена стояла между ними и мешала, не позволяла ей ичего лишнего. Все клеточки ее девичьего тела даже от обычного прикосновения его рук сразу же напрягались и она инстинктивно отбрасывала его руки. И ничего с собой Клава поделать не могла – ее тело упрямо ей говорило о том, что Сергей не ее парень, не ее мужчина. Короче, очень скоро Клава убедилась, что никаких любовных чувств к нему она не испытывает. И вряд ли когда сможет испытать.
Надо было что-то делать. Но Сергей прилип к ней намертво. Он ничего даже слышать не хотел о разрыве их отношений и ходил за ней, как привязанный, умоляя выйти за него замуж. Так продолжалось больше года. А потом она махнула на все рукой и дала согласие на брак. Сергей к тому времени вышел на диплом и на майские праздники они решили сыграть свадьбу. Ведь семейным студентам, родители которых жили в Алма Ате, можно было рассчитывать на распределение и в самой столице Узбекистана. Тем более, что Сергей шел работать по вызову в одно из стройуправлений города, где работал старшим прорабом его отец. А она уже заканчивала третий курс.
***
Училась в институте она с удовольствием. Ей нравилось здесь учиться. Помимо чисто технических общеобразовательных дисциплин типа «Высшей математики», «Технической механики», «Сопромата» или «Начертательной геометрии», здесь было много творческих дисциплин, связанных именно с самим процессом проектирования отдельных жилых помещение, целых жилых районов городов и даже самих городов.
Причем, проектированием не только с точки зрения удобства жизни и отдыха будущих их жителей, но и с точки зрения оптимального функционирования всех звеньев хозяйственной структуры района в целом. Здесь рассматривались также и транспортные системы проектируемых объектов, и сантехнические, и электрические, и их парковые зоны и эстетически «дизайновые» его характеристики. То есть, простора для необузданной фантазии молодых архитекторов было больше, чем предостаточно
И Клава училась взахлеб, настолько ей было интересно учиться. И она всерьез была убеждена, что архитектура – это именно ее профессия. Единственно, что ее отвлекло от учебы, так это ее свадьба с Сергеем, согласие на которую она все-таки дала, понадеявшись на старую народную женскую мудрость – стерпится, слюбится. Да, он ей, как мужчина, не нравится, да, она его не любит, да, ее к нему не тянет. Ну и что? Многие женщины выходят замуж, не испытывая к своему избраннику ничего, кроме чисто человеческого уважения. И что из этого? Да ничего! Живут годами! Рожают детей. Воспитывают их. Выводят в люди. И она также сделает. Ведь выбора у ней особого нет. Кроме Сергея никто ее больше не домогается.
Свадьбу сыграли на майские праздники. Свадьбу играли в одном ресторане города. Свадьба, как свадьба, ничего особенного. Как миллионы других подобных студенческих свадеб в Советской стране. Единственная ее особенность заключалась в том, что замуж Клава вышла девственницей. Не смогла себя пересилить и на половой акт с Сергеем не пошла. Целовать, обнимать себя, ласкать руками она еще научилась позволять Сергею. Но на большее – нет и еще раз нет!
И Сергей отстал. Не стал настаивать. Не стал домогаться. И не сказать, чтобы он так уж и расстроился. Наоборот, его мужское самолюбие было на вершине самолюбования, если не сказать - блаженства! Как же, ему досталась жена девственница. Такого сейчас и не бывает! Такое сейчас никому из парней и присниться не может! Скажи – не поверят! И пусть не верят! Ему плевать на их точку зрения. Свое мужское дело он сделает в их первую официальную брачную ночь.
Однако в их первую брачную ночь у него ничего не получилось. Хотя Клава не сопротивлялась совсем. Она сама хотела испытать то, отчего по рассказам подруг и по литературным данным балдели все женщины мира, испытать настоящую половую близость с мужчиной. Однако ее тело забастовало и воспротивилось ее желанию. Причем, воспротивилось оно как бы отдельно от нее, помимо ее воли и ее сознания. Как только Сергей лег на нее, она сама раздвинула ноги, стараясь помочь ему хоть в чем-то. Однако ее тело сразу же напрягалось, а все мышцы ее таза и промежности словно бы окаменели и стали совершенно неподатливыми, и не позволяло Сергею сделать то, что должен делать мужчина в минуты половой близости с женщиной.
Женщиной она стала лишь недели через две после свадьбы. И ничего кроме сильной боли она во время полового акта не испытала. И с тех пор секс с мужем стал для нее неприятной супружеской обязанностью, на который она, естественно же, соглашалась, но соглашалась всегда с большим для себя внутренним сопротивлением. В источник радости и наслаждения секс с мужем для нее так не перешел..
***
Жить они стали у родителей мужа. Отец его работал старшим прорабом в тресте «Алма Ата-строй», мать кастеляншей в городской гостинице «Центарльная». Отец сильно пил и часто приходил домой пьяный, скандалил, ругался, бил жену и посуду. В этом же тресте стал работать и ее Сергей. Но где-то через год Сергею, как молодому специалисту, дали двухкомнатную квартиру в одном из девятиэтажных домов города, построенных их трестом, и они стали жить одни.
Поначалу она все надеялась забеременеть от Сергея, чтобы родить ребенка, всерьез считая, что сексуальный интерес к мужу после родов у нее проснется. Ведь бывает же так у других женщин! Может, и у нее точно также получится. Слишком уж мучительны были для нее эти постоянные половые акты мужем. Еле терпела. И она намеренно не предохранялась. Но когда где-то через год она в действительности забеременела, то сразу же испугалась. Она вдруг с удивлением для себя обнаружила, что не хочет иметь детей от мужа. Не хочет, и все тут! Хоть тресни, но от мужа у нее детей быть не должно! !
И она, воспользовавшись недельной командировкой мужа в Ташкент, сделала себе мини аборт на четырехнедельном сроке беременности. Сделала через мать гинеколога одной своей подруги студентки Муж ничего не заметил и все прошло благополучно. Потом еще было два таких же аборта. Потому что муж вдруг неожиданно воспылал желанием заиметь детей от нее, перестал предохраняться и даже выкинул все презервативы из дома.
А потом с сексом у Сергея начало становилось все хуже и хуже и где-то года через три, как раз в год защиты ее диплома, сексуальные отношения у них прекратились практически совсем. Она тогда перешла жить во вторую их комнату, где поставила себе кульман, сославшись на ночную работу над дипломом.
Однако после защиты диплома в супружескую постель она уже не возвратилась. Во первых, неприятно и больно. А во вторых смысл ушел! С сексом у Сергея стало совсем плохо. Ему бы надо было обратиться в специальную клинику со своими сексуальными проблемами. Ведь ему еще и тридцати не было. Рановато в импотента записываться . Но в больницу он не пошел, но зато потянулся к бутылке и частенько теперь возвращался с работы домой основательно поддатым.
Так они и жили в одной квартире, два молодых человека, мужчина и женщина, муж и жена теоретически, но практически два посторонних и чужих друг другу человека, соединенные в одну семью лишь только на бумаге. Спали они раздельно. Хотя во всем остальном представляли собой обычную Советскую молодую ИТР-овскую семью. Хозяйство было у них общее, деньги общие и продукты в холодильнике тоже лежали общие. Даже завтракали и ужинали они вместе. Обедали, правда, раздельно, на работе. Но по выходным они и обедали вместе. Причем, как завтраки, так и ужины и обеды дома готовила она. И получалось, что внешне они были семьей, хотя семьей, как таковой, они уже и не являлись. Ведь свои супружеские обязанности друг с другом они не исполняли. Но если не друг с другом, то – с кем? А ни с кем! Так и жили они пустой, никчемной жизнью.
Жили в основном тихо и мирно. Хотя порой, как с цепи срывались. То она, то он, то сразу оба. Но в основном словесно. Без рук. Однако с битьем посуды. То чашку, то тарелку. То еще что! И столько за это миг грязи друг на друга выливали, что становилось не по себе. Обоим не по себе. Но на развод не подавали. Все равно жили вместе. По словам матери, «как два сведеныша». Почему? А кто его знает! Хотя могли свою «двушку» спокойно разменять на две «однушки» и жили бы себе по отдельности. Каждый своей жизнью. Могли, но не делали. Такова она видно была их судьба, их доля.
На работу ее направили в проектный институт под названием «Казгражданпроект», где она стала работать в отделе программного обеспечения проектных работ в современном градостроительстве. Работала с помощью многопроцессорных электронно-вычислительных машин типа «Эльбрус», первых советских компьютеров. Работала себе и работала. Без удовольствия и без особой радости. Ведь ей самой хотелось проектировать. Но…на работе и так было достаточно своих архитекторов.
А потом институт закрыли и началось неизвестно что. Хотя сейчас уже известно – начались девяностые годы. И вместо громады института образовалось куча фирм и «фирмочек», которые не работали, но во всю использовали проектную документацию бывшего своего института, как свою собственную рабочую. И здесь им нужна была Клава для перевода графических проектных работ на компьютерные носители. В таких «фирмочках» она проработала несколько лет. А потом один начальник такой фирмы или «фирмочки», после безуспешной попытки заняться с ней сексом в своем рабочем кабинете, прямо сказал:
-- Я тебя сокращаю за строптивость. И пошла вон из моего кабинета. Как опомнишься, можешь приходить. А судиться со мной не советую – раздавлю, как козявку! Имей в виду - у фирмы денег намного больше, чем у тебя! Разоришься совсем!
Но Клава не опомнилась и снова в трест не вернулась. Работала на случайных работах и на случайных рабочих местах. Тогда в Алма Ату начали массово поступать импортные компьютеры на рабочие места фирм. Но основная масса новых хозяев и новых начальников не знала, что с ними делать и как с ними обращаться, и здесь опыт Клавы был очень даже кстати. Она и работала в основном с компьютерами в различных фирмах, вплоть до «копирайтеров» в супермаркетах и рекламных фирмах. Про архитектуру и строительный дизайн даже и думать забыла.
У мужа тоже начались проблемы с работой. Массовое жилищное строительство в Алма Ате прекратилось совсем. И их трест закрылся. Но зато в городе началось строительство индивидуального жилья, различного рода коттеджей, вилл, замков и эксклюзивных «многоэтажек» в элитарных и престижных районах города по зарубежным индивидуальным проектам. Рабочими на строительстве надо было как-то руководить и здесь его опыт профессионала прораба сгодился вполне.
Так они и жили, если эту их совместную жизнь можно было назвать жизнью.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ:
http://proza.ru/2012/12/19/1615