Нога совсем перестала работать. Я ж её еще и подвернул. Еле хожу. А они мне поспать не дают. Для больного человека что главное? Я, вот, убедился, — не еда, не вода, а сон. Я же не могу на улице спать! Лето вон какое выдалось паршивое: то тепло, то холодно. А они не пускают, говорят — нет Божьего благословения. Мест у них нету...
Да мне бы хоть на скамье, лишь бы не под открытым небом. Говорят, сам я виноват, что до такой жизни дошёл. Раньше надо было думать, на что потом жить. Я знаю. Я и вины своей не отрицаю. Виноват...
Меня подруга из дому выгнала, больного... Пользуется тем, что я у неё не прописан. Конечно, на кой я ей нужен, парализованный? Поняла, что с меня взять нечего. Денег я с одной рукой ей много не принесу. А раньше, значит, нужен был, когда деньги носил, кормил её, одевал. Обидно! Бросила меня в беде. Что, даже переночевать не пустишь, пока брат не приедет? Нет! Я брату-то написал письмо. Я ж её не бросил, когда ей почку вырезали. Тоже сказал бы: на кой ты мне сдалась, старуха, с одной почкой? А у неё совести нет...
Сейчас думаю, как я таким стал? Вообразить сложно. Паспорт потеряли мой. Из больницы выкинули — не можем, мол, держать тебя больше, курс лечения прошёл и до свидания! Привезли к церкви, сумки кинули. Я в них рылся, искал — нет паспорта. Тряпки одни, мокрые. А на кой мне тряпки эти? Идти некуда — я в церковь. Работал здесь раньше. Увидел знакомого, разговорились. Помоги, говорю, дайте перекантоваться. Он мне супу дал. А что мне его суп? Они меня в туалет-то ихний не пускают! А как я буду с одной рукой, да с ногами больными в туалет под кустом ходить? Зачем он мне суп-то давал? Это же издевательство — кормить, а в туалет не пускать! Жалко им для меня туалета... Гости там какие-то приехали. Это для них туалет. Так ладно, — говорю — поспать хоть дайте! Так нет. Упадешь со скамьи, отвечать еще за тебя! Нет, уж! Не положено. Сам виноват! Вот Бог тебя и наказывает. Только говорят о милосердии, а сами...
А Бог что-то совсем от меня отвернулся... Только и остается ждать, чтоб сердце остановилось...
Обидно, просто. Ты извини, парень, что я все тебе это говорю. Накопилось, а сказать-то и некому.