Коктебель

            
                Коктебель


           Уезжаем, слезы, едем. Последний взгляд с горы на лодочку в серебре моря. Она так далеко, и не верится, что полчаса назад я качалась рядом с ней на поднимающихся широкими валами  синих волнах и была один на один со всем этим космосом - Карадагом, рыжими холмами бедлендов, небом, ветром… Позади - разговоры с Наташей Невзоровой вечерами за нашими столиками над морем,  поездки в Старый Крым, кружевной лес Сурб-Хача, все наши походы по Коктебельским горам и берегам, наша чудная комната на обрыве, где нам было так хорошо…  И даже магазин «Фора» вошел в нашу сказку (представьте супермаркет в сказочных декорациях – это «Фора»).

            И еще одна сказка - напоследок, вслед (волшебник Кара-Даг прислал).         В Джанкое очень   захотелось есть, но мы поехали дальше, хотя впереди были одни крымские степи. И я уже думала, что умру с голода и начала ныть – и вдруг среди этих степей у дороги – оазис с белыми хризантемами, красивыми столами, королевскими занавесями на окнах, фантастическим -  Гумилевским - серебряным леопардом и желтым жирафом….

            А мы перед этим ехали и слушали стихи Гумилева (песни), я вся была в них. И вдруг такое… Прямо наколдованное это все было…  Мираж…  Как колодец в пустыне в «Маленьком принце». Есть, потому что нужен… Есть, потому что о нем мечтали.  Мы сидели за столиком и шептались, что наверное когда мы отъедем,  все это исчезнет…. Последняя крымская сказка, только для нас. Мы уезжали, боясь оглянуться.

            Уходили под колеса уже не синие, а асфальтовые  мили, мы пролетали полосы  сначала милых легких акаций, потом уходящих в небо  южных тополей с белыми стволами. Вставали на горизонте белые города – Харьков, Белгород, Орел… Неустанно заботились о нас хитрые украинские гаишники.

             Когда проезжали Белгород, помахали издали рукой Наташе…

             До свидания, Коктебель!  Нас не будет, а ты все так же будешь катить свои волны, шуршать по ночам галькой на пляжах. Так же будут веять ветра над твоим Космосом.  Придет зима, обледенеют причалы и зонтики, на Кучук-Енишаре будет лежать (фантастика!) белый снег. И по этому белому снегу по-прежнему  будет виться черная ниточка – тропинка на вершину, к Поэту.

               В Новый Год взорвутся  феерверки  над всеми гостиницами.

              А потом придет весна, и твои «иудейские спаленные  холмы» станут вдруг зелеными (так странно!), и на них, говорят,  даже вырастут тюльпаны и маки.

              Но это всё не по-настоящему, ненадолго. Так, дань горы «могучей природе».  Моему сердцу вы всё-таки милее «цвета мёда и роз» - такими вы становитесь вдруг на несколько минут, на закате, когда солнце садится за  Сюрю-Каю.  Каждый вечер мы старались не пропустить эти несколько минут и    кто–нибудь из нас первый кричал: «Смотри, смотри, цвет мёда и роз!». И мы  поворачивали головы, замирали и смотрели на  вдруг ставшие совсем  метафизическими  Енишары.
             
         До свидания, Коктебель.  Я хочу вернуться.  Возьми меня обратно, люби меня.