В каждом человеке намешано всего понемножку, а жизнь выдавливает из этой смеси что-нибудь одно на поверхность.А и Б.Стругацкие .
Объявление о конце света висело давно. Подходили, читали. Кто возмущался и проклинал все на этом самом свете, сам свет, кто спокойно отходил, крестился и поднимал глаза вверх, смиренным поклоном их опуская в пол. Губы беззвучно шевелясь шептали, можно было даже прочитать кто умеет
-Господи прости меня грешного, три раза с поклоном в Ультракрасный, почётный угол. Обращаясь к якобы находящемуся там лику заступника, Бога, как его тут называли. Концовка обращения звучала иступляющей просьбой
- и помоги, не оставь, звучала особенно жалостно. На лицах при этом появлялась безысходность. Свет гас.
Кто то читал всю молитву, стоя в ряд к Объявлению. Было видно, как они боятся. Да и было чего.
Три дня мрака, мракобесия, страшных мультов на улицах, предречённые Объявлением на многих наводили тоску, ужос.
-Ну вот. Строили, строили. Думали они все это время их нахождения здесь.
- Вот построим и заживём. Ан нет. Все заканчивалось срочно, так и не начавшись по сути. Подбивать барыши, сворачиваться. Опять строить где то. Что и где строить никто не знал. Им не сообщили, а сами они не в состоянии были понять. Видели кирпичи. Видели раствор между кирпичами. К Полной картине Стройки никто допускался. Да из них в общем то и не хотел, не мог в принципе по ряду сложившихся обстоятельств. Им сказали довольно строго, голосом сверху. Неумолимый Кто То, допуская к строительству
- глаза не поднимать. В вверх не смотреть. Они покорно приходили, складывали кирпичи. Типов кирпичей было два.
Кирпич Один. Раствор. Кирпич Два. Раствор. Первый. Раствор. Второй.
Все кирпичи были пронумерованы. На всех стоял номер. Один, либо Два. Раствор подавался сверху тонкой струйкой. Его нужно было брать маленькой лопаткой, аккуратно, не расплёскивая класть на номер один. На номер два запрещалось. Надсмотрщики строго следили. Работники стояли в ряд, ожидая своей очереди положить кирпич. Нумеро Два –менее почётно. Двоек было много. Нумеро Один –повышение. Особенно почётно было класть номер Один. Для строящих означало продвижение по службе.
Номеров было только два. В номере Два все галдели, перебрасывались дурацкими шутками, отталкивая друг друга в очередь за кирпичом. Номеру Один уже было больше видно. Очередь за кирпичом Один была поспокойнее. Лучше прибраны, даже расчёсаны на прямой пробор посередине. От этого лица строящих с номером Один приобретали какую-то благостность, божественность что ли. Но факт оставался фактом. Всю картину строительства не видел никто.
Константинова наконец то причислили к номеру Один. От этого его жизнь на этой Планете нисколько не поменялась внешне. Все тот же барак, все те же стены. Правда внутренности стали спокойней. Не перекатывались при каждом кирпиче от страха, правильно ли положится кирпич. Согласно стандарту, или нет. Руки при кладке перестали дрожать. Стопочка кирпичей номер Один выходила ровной. Раствор не вылазил наружу. Клался именно в пазлы внутри кирпича. Нареканий не было уже давненько. Константинов внутренне радовался преобразованиям Стал спокойней. Он всегда знал, что конец наступит. Их предупреждали с самого начала. Дату правда скрывали до последнего. Оставляя их в радужном, временном неведении. Меньше знаешь, лучше спишь. Спасть Константинов стал больше. Просыпаясь в середине ночи, чувствовал, что Кто То работает с его оболочкой. Руки горели, горела спина. Все время ночи подавались Кем То команды. Разъяснения. Что делать в случае “если что”. Дышать из Сердца. Центр грудины ощущался отчётливо. Константинов даже поглаживал его во сне, слегка запутываясь пальцами в обширном волосяном покрове именно в этом месте. Почёсывая пятки, обвисший за время здесь пребывания желейный живот, руки сами возвращались в центр. Ногтями цепляясь за проросшие там волоски, больно дёргались, когда рука убиралась.
Магазинов как и все Двойки стоял в очереди к Объявлению. Он тоже знал, что что то будет, тоже готовился.
Со слегка запотевшими от страха очками он наконец то добрался до Объявления.
Три дня темноты все-таки будут. Как он не уговаривал себя, что это будет не скоро, что Бог не оставит, вот черным по белому. Три дня наступают. Руки задрожали от напряжения. Дужка очков скользнула ниже по носу. Нос был мокрый от потного страха , волнами накатывающего по всему телу . Страх гулял свободно в его пространстве , скручивая все тело в колбасу с вонючей начинкой . Были минуты отдыха. Страх отпускал. Магазинов успевал приходить в себя. Тянул руки ко лбу креститься, и только донося до лба, уже в районе носа ощущал новую коварную волну, тяжёлой вибрацией проходящую по всему телу, опять скручивая его в бараний рог.
-Ну что ж такое. Что же делать то.
В конце Объявления мелкими буквами, при прочтении превращающимися в огромный, чёрный, зловещий шрифт писалось что надо делать. Если что.
Каждый отходя начинал делиться увиденным в Объявлении, понятым на свой лад.
-Не будет электричества. Но плоскость их существования не повредиться. Это значит их барак останется.
-Нужно заготавливать воду и боеприпасы. Магазинов так понял. Будет нужно отстреливаться. От кого он не знал, но вспомнил про берданку, глубоко запрятанную в подсознании.
-Вытащить. Протереть. Оставлять в боевой готовности.
-Воды, раз Света не будет, тоже не будет. Закупить на всю оставшуюся не удастся, но необходимое количество в принципе можно запасти, налив в общественный бассейн. Ее правда пить невозможно. Магазинов знал, что все плавуны при случае мочились в бассейн. Тайно. Что бы никто не заподозрил закрывая глаза при действе. Можно было определить, посмотрев на закрытые от удовольствия глаза купающихся. Закрывали глаза многие. Так что бассейн от длительного употребления не по назначению был весь в накипи, ржавчине мочевины. Нещадно сердил. Что бы пить из него нужно было сначала вычистить.
-Будет ли время, мелькнула мысль и сразу ушла.
-Наверное не моя, решил Магазинов, опять углубляясь в поиск информации по случающемуся. Интересно что до прочтения злополучного Объявления он внутренне был спокоен. Бродили по телу обычные, привычные для него маленькие завихренья страха. Он с ними свыкся, привык, что они есть. Даже научился слегка регулировать.
Сейчас же он везде натыкался на предметы, разговоры о конце света, которые вызывали в теле кручение. Было конечно не комфортно, но жить можно было. Теперь получалось что и эта сносная по здешним меркам жизнь заканчивалась.
- Ну и что, сказал он себе, и не жизнь была. Всего бояться, от всех шарахаться при встрече. Он так устал от этого.
-но все-таки жизнь. Существование. А тут получается и ее не будет.
-Чем же я буду заниматься то, спросил себя Магазинов. Поискал ответ в роящихся непрерывным потоком сумбурных мыслей в своей голове. Не нашёл.
-Нет, ответа не было.
Можно было конечно спросить у тех, кто клал раствор, но их бараки находились совсем далеко, под усиленной охраной и вышками, или глубоко в бункерах. Там находились особенно одарённые.
- У них то перебоев с электричеством не будет, завистливо подумал Магазинов, даже с некоторым укором посмотрев в угол, обращаясь к стоящему там якобы Кому То, вопрошая
-Почему, почему такая несправедливость. Я всю жизнь клал кирпичи, не пропустил ни одного дня, усердно клал, как было сказано, выполнял все заповеди. Тщательно отвешивал поклоны на ночь глядя в угол. Что же теперь, все коту под хвост. Почему им Свет подаётся, а нам перекроют.
-Надолго ли им то. Мысли опять табуном побежали в страх.
Запастись консервами. Консервы выдавали строго по назначению. Как ими запастись Магазинов не знал. Можно было взломать огромный на всю стену бункер со съестными припасами. Но ящички были все строго пронумерованы. Каждому полагался свой консерв. И что одному помогало выжить в их благополучных, как называли сверху в рупор условиях, для других могло послужить причиной преждевременного исчезновения. Смерти в здешнем понятии не было.
- Как найти там свои, полезные, нужные ему, Магазинову консервы, он не знал. Даже фамилию свою на стене никогда не видел. Поднимать глаза во время кормёжки было запрещено. Он и не поднимал.
-Может нужно было. Он прогнал эту уже бесполезную мысль.
-Может. Может. Константинов поднимал. Его переместили, повысили можно сказать в Первые. Можно было найти Константинова и спросить у него, что будет, если поднять глаза к небу. Он же поднял. Вот живёт лучше прежнего. Можно сказать с повышением. Ему даже меньше теперь приходилось стоять у стены в ожидании пищи. Тот питался Праной. Ее было много. Везде. Магазинов без пищи не мог. Поэтому решил не рисковать.
- Шут его знает, рискнёшь, улетишь в Абсолют. Там он точно знал, никого не было. Что бы пробиться обратно на поверхность нужно было пилить и пилить в безвоздушном, бездушном пространстве. Одному. Пока не наткнёшься на что то приличное, более менее пригодное для существования в твёрдом.
В теле ему все равно больше нравилось. Плазменным, бесформенным образованием было скучно. Никого нет рядом. Даже не с кем поговорить, обменяться мыслями, словом обмолвиться.
-Да, нет, рисковать он не будет. Не его это дело рисковать. Ему приходилось постоянно бояться, шарахаться от всего. Но сытно и тепло. Он бы по своей воле ничего не менял бы. Клал бы свою стопочку кирпичей положенное время. Зато потом можно было покупаться со всеми в бассейне. Получить тёплое, у всех одинаковое белье с начёсом. У каждого отдельная с подогревом кровать с экраном. Перед засыпанием всем крутили картины реальности другой плотности. Можно было наблюдать за людьми. На экране мелькали знакомые по прошлым жизням лица. Много лиц. Разрешалось просматривать все предыдущие жизни. Свои, и чужие, если повезёт. Можно было подглядывать за другими экранами. Это тоже запрещалось. Но если осторожно, то можно. Он наблюдал, не разу не засекли. В общем жизнь в их плоскости была почти сносной.
И вот. Объявление. Три дня мрака. Страшные картины на небе.
-Кто туда будет смотреть, если запрещено.
-Наверное будут. Раз предрекают, значит можно. Хотя в Объявлении предлагалось завесить все окна.
- Чем завешивать то. Окна находились на такой высоте, что бы их завесить, сколько Материи надо. Плотной. Темной. Материей заведовали Растворщики, кто клал раствор. Им не надо будет смотреть, они и так все уже видели. Значит нужно непосредственно нам. Доступа к Материи у него не было. Что делать.
-спросить у Растворщиков. Опять же так далеко бежать с этим вопросом. Не впустят во внутрь их бункера скорее всего . Это он знал точно .Вопрос отпал сам собой . Не будет смотреть. Можно просто закрыть глаза. Не открывать их. Он прожил так, с закрытыми глазами достаточно долго. Вот только начал их открывать. Опять не вовремя и не к месту. В общем то как и все в его неудавшейся жизни, существовании в этой заклятой, забытой Богом плоскости. Другой правда не намечалось совсем. Похоже и эту прикроют.
-Легче не открывать, чем так рисковать.
-С Материей решено. Не открывать.
Константинов тихо сидел в уголке, перебирая картинки его-таки удавшейся жизни. Сначала там внизу. Он в общем то научился за долгие спирали существования не роптать. Находить лучшее в самом худшем. Быть довольным тем малым, что ему, как ему казалось само валилось с неба. Разрешали открывать глаза . Сначала он щурился от неожиданно яркого Света .Долго привыкал .Привык . Стал многое видеть. Пелена потихоньку спадала. Такая тоненькая пелёночка на всем, к чему он не прикасался. Скользкая на ощупь, покрывающая все предметы этой реальности. Она сильно искажала что к чему. Но если долго смотреть, можно увидеть суть, реальное изображение. Он долго учился не щуриться, открывая глаза шире и шире. Стал видеть чем занимаются другие в другой плоскости на экране. Увидел Других. Интересное дело Вирт. Его вроде и нет и вот он. Есть. Только нужно не испугаться, открывая глаза. Первый момент. От темноты к Свету. Он и не пугался.
По началу глаза болели от яркого, необычного, вроде тёплого, а вроде холодного Света. Потом понял. Свет и тепло снаружи зависели от его внутреннего состояния. Поняв механизм, он вычистил все нутро. Протёр, почистил до хрустального блеска линзы. Потому что в тепле было уютнее, комфортнее что ли. Нужно было сделать над собой усилие и вот.
Мир, его окружение сияло. Горело. Грело. Это нужно было понять. Все. Так что Константинов уже не боялся, зная, что все зависит в общем то от него самого. Умел координировать внешнее с внутренним, переключая тумблер сознания с негативного на позитивный. Особенно приятно быть в состоянии Ноль. В общем то тумблер последнее время переключался сам, автоматически. Константинову оставалось только данные сообщать с датчика.
Ноль. Ноль. Ноль.
Объявление его по правде совсем не испугало. Принял его автоматически. Спокойно. В Состоянии Ноль. Нуле. .
Магазинов закрыл глаза. Боялся. Собрал пожитки. Достал берданку. Протёр буллит. Положил на кровать рядом с собой.
Сложил в аккуратно стопочкой, как всегда он это делал с кирпичами, консервы. Оказалась приличной высоты.
-Хватит надолго, если что, сказал он, обращаясь к своему, снова нахлынувшему вырубающей волной страху. Пробьёмся. Куда и чего пробивать он не знал. Подготовился как мог, как умел, как знал, или не знал. Внутренне пытаясь справиться с новой волной. Консервы грели. Глаза закрыты. Что ещё он Магазинов мог.
-ах да. Вода.
Магазинов закрыл поплотнее глаза, что бы ничего внешнего даже случайно в них не попало. Мало ли что.
Взял щётку. Таких как он, со щётками оказалось неожиданно много. Щётки были сырые, пахли плесенью. Он пошёл на запах. Как всегда.
Мысль вернулась к стабильности. Грела. Пока стабильности. Мелкими шажками на ощупь, перебежками Магазинов пробирался к бассейну, резервуару с водой. Спустился по лестнице вниз. Нащупал накипь, вековые отложения закристолизовавшейся временем мочи, уриновые отложения ржавчиной покрывали стенки бассейна. Уже не смущало.
-Какая разница. Надо, так надо. Начал тереть. Очистив, они сообща нальют воду в бассейн. Хватит на долго.
-Йой, забыли вылезти. Не успевали. . Свежая, родниковая, неизвестно откуда взявшаяся здесь вода фонтанным источником била откуда то с низу, отовсюду, заполняя бассейн с находящимися в нем со щётками наперевес сущностями. Глаза их были закрыты. Они не видели уровень поднятия жидкости, заполнения. Скоро вода накрыла их всех. Они так и не рискнули открыть глаза.
Константинов стоял на берегу неоткуда взявшегося вдруг водохранилища. Озера. Вода прибывала, но и берег сам поднимался.
Забавный элеватор устроил Творец. Само сохраняющееся пространство. На небе сияло огромное, значительно больших размеров по сравнению с прошлым Солнце. Птицы горланили во всю мощь.
К нему подходил Олень с раскидистыми во весь небосклон ветвистыми рогами. Он продолжал смотреть. Видеть.
Солнце. Планеты, выстроившиеся по случаю в одну цепочку.
-Сейчас что то будет, услышал он голос сверху.
-Оставайся в себе.
-Спокойствие.
Глаза его были широко открыты. Он чувствовал, наслаждался Светом. Вот какое может быть существование. С ласковой улыбкой на лице в полнеба на него смотрели глаза Создателя. Он улыбнулся в ответ. Не щурясь.
Красота.
Поехали .
Пространство
Понеслось.