Почему-то неожиданно больно и трудно об этом писать.
Действительно любимые фильмы, мультики, сериалы и музыка давно уже скачены и по многу раз пересмотрены. И вот именно из-за этого они, любимые, как-то стёрлись, скукожились и мирно улеглись на харде и в памяти.
А были какие-то совсем глупые песни вроде «Страны Лимонии», проходные мультсериалы, наподобие «Капитана Зеда», "Роботека", "Приключений Тедди Ракспина" или «Топо Джиджио» – и нарисовано так всё себе.
Но почему-то именно при их упоминании ёкает сердце.
Не в самой картинке и мелодии, конечно, дело, а в том, что на них, как на плёнку, записались чувства и эмоции моего взросления.
Получилось так, что у меня все первые гормональные соки и первые укусы плода с Древа Познания происходили сами по себе, не приложенные ни к кому и ни к чему. А то, что я тогда смотрела и слушала, было безмолвным и безучастным свидетелем того, как раскрывается внутри, в невиданной и не подозреваемой глубине, огромный и невесомый пылающий цветок. Как будто невидимые и неуправляемые крылья тянут вверх и одновременно вот-вот упадёшь вниз, без тела, без веса, в никуда.
И что с этим всем делать – непонятно. Спросить – некого. Да и о чём, собственно, спрашивать?
Да какое – рассказать? Спустя столько лет мне и писать-то об этом стоило больших усилий, в то время как я запросто рассказываю про секс, про любовников и любимых, как-то оно не стыдно и не секретно ни разу.
А за то, детское – стыдно. Наверное, потому что оно настоящее, бесценное, неповторимое и невозвратимое, как невинность, но не та кожная плёночка, из-за которой всегда было столько шума, а то, что можно передать словом innocence.
Дело в том, что это самый первый шаг в область, о которой ты вообще не подозревал, Да, потом ты там много дорожек исходишь, много шишек набьёшь, и туда, как и в одну реку, дважды не войдёшь тоже, но ведь изучишь некоторые законы, обзаведёшься путеводителями, нащупаешь нетвёрдые дорожки - научишься пользоваться этим ненадёжным компасом - женской интуицией и вековой мудростью.
Но то, первое – оно всегда бывает только раз.
А с каждым новым любовником становишься жёстче, циничнее, расчётливее, всё больше смотришь на вещи и людей реально, без прикрас, всё больше ценишь себя, всё чётче работают приборы «женской мудрости».
И только в ранней юности можно вот так отдаться и раствориться в чувстве, пусть даже и не нашедшем себе объекта.
Есть ведь даже теория, что мы не являемся вершиной пищевой цепочки и где-то «там, наверху» питаются вот этими пылающими цветами и сладостными полётами в никуда. Наверное, для них сорвать каждый такой первый цветок – слаще, чем для Казановы соблазнить очередную красавицу.
В нашем мире всё с ног на голову поставлено. Человека насильно загоняют в армию и учат убивать, и не является это чем-то постыдным. А говорить о чувствах, о любви, о сексе – неприлично. Хотя нет, о сексе давно уже прилично, и чем циничнее, тем лучше – это демонстрирует успешность. Наверное, потому что в убийстве и власти человек кажется сильным, а в любви часто – уязвим и смешон.
А что касается тела, в чём-то эти ценители девственности правы. Оно ведь тоже всё помнит, и лучше, чем голова, и эту память ничем не сотрёшь. Я пытаюсь нарисовать некоторых героев, и рука сама проводит нужные линии, в то время, как я вообще не помню, как кто там выглядел.
Неужели тело вот так всё помнит, всегда?