Цепкий Всадник (предыдущая глава) http://www.proza.ru/2012/12/09/588
ДГ13 Цена за Желаемое
Жизнь - это лаборатория неопытного алхимика. Одна ошибка - и все взрывается тебе в лицо. Но, если не экспериментировать, то как узнать что к чему, и стать опытным?
Хенессада думает какое-то время, и потом поднимается с уверенностью.
- Ты можешь взять старый энергетический след, Изиран?
- Нет такого понятия, как "старый" след любимого человека. След любимого человека - свежий всегда.
- Вот с этого и начнем. - Пророчица берет плащ, и надевает его.
- Какой след? - Лерн удивленно смотрит на меня. - Вы чуете, как собака? Вам нужно дать понюхать что-то из его одежды?
Лиатрис смеется, и указывает Лерну на выход.
Мне почему-то вспоминаются слова отца Релемилла: "Мы не можем быть сплетены из ненависти. Если темные нити лезут в ковер вашей души, найдите причину их отвергнуть, а не оправдание их туда пригласить."
Слова режут по живому. Если мое подсознание вытаскивает из памяти такие предостережения, то впереди у нас тревожный, и непредсказуемый путь.
Воздух – бодрящий, и почему-то горький. Отовсюду доносятся звуки улицы, ржание лошадей, и лай собак. Лиатрис скрипит сапогами по мерзлой земле, направляясь к карете со знаком ортосезериса на дверцах - цветок с острыми листьями, дружно стремящимися вверх, означает слово "мидландори" - "сопротивление". Это его вечная суть.
Когда мы подходим к карете, Хенессада отстает от Лиатриса, чтобы поравняться со мной.
- Я вижу его, Изиран. Он где-то заперт. Но где? Веди нас.
Карета трогается с места. Где-то втайне я надеюсь, что смерть настигнет меня, и прекратит все мои страдания. Боль в душе невыносима. Это даже не боль. Это чавкающая пустота.
Пророчица гладит мою руку.
За окном проносятся дома, и вскоре мы выезжаем за ворота города в общем северном направлении, по которому должен был уехать Дотристиар.
- Я все бы сейчас отдал за шприц с нейротоксином из запасов Ари. Или за прикосновение сиана. Или за стрелу в сердце.
- Держись. - В глазах Хенессады - сверкающие спирали двух галактик, медленно врезающиеся друг в друга, в завораживающем, смертельном танце. Ей стало труднее воспринимать окружающую реальность после видений, обрушившихся на нее в космическом корабле.
- Когда мне было плохо в детстве, и я даже не знал, почему, Дотристиар сидел со мной часами, и держал за руку, и вытирал мои слезы. Мне будет невыносимо узнать, что его уже нет в живых.
- Мы должны успеть. Ищи, ищи. Вспоминай все сны, связанные с ним, все видения – все!
Тот единственный раз, когда Дотристиар явился ко мне после отъезда, был во время того, как Намигур меня заклеймил. Мой учитель тирского плакал, и просил прощения. За что? И есть ли в этом ключ к разгадке?
Мне нужно взять себя в руки. И, как только я это делаю, лошади ускоряют бег, а запах Дотристиара, до этого почти неуловимый, становится сильным и ярким.
Мой прекрасный, талантливый, терпеливый, милосердный учитель. Я найду тебя, чего бы это ни стоило.
Лошади переходят на бег, и карета несется по лесной дороге. Я беру их сознание под контроль, и направляю на Антейн. Лиатрис кивает мне, и кричит кучеру дать лошадям свободу.
Почему я раньше не выяснил ничего о его судьбе? Как я мог так неблагодарно забыть его неистощимую заботу, его пронзительный интеллект, и неотвратимость его конца, которому я стану косвенной причиной?
Час спустя мы влетаем в открытые ворота Антейна, столицы соседней провинции Рейенкерен. Я спрыгиваю в стылую воду лужи, отразившей боль и одиночество Дотристиара. Он был на этой улице. И пошел направо.
Увлеченный следом, я не сразу замечаю, что вокруг меня - одни незнакомые лица, а сзади раздаются крики, и шум драки.
Бегу назад, и вижу, что какой-то человек в тяжелом, обитом мехом плаще, кричит, указывая на Хенессаду:
- Это она, воровка! Говорю вам, это она и есть!
Какие-то здоровые мужики уже схватили подругу Мидландори, и тащат ее через толпу. Лерн Нивирель вытаскивает меч, и безуспешно атакует третьего, высокого и агрессивного мужчину, который с легкостью отбивает его выпады. Лерн неумело пропускает каскад ударов, и меч чиркает его по плечу. Он с криком отшатывается к стене.
Мидландори пробивается сквозь народ, чтобы добраться до Хенессады, но людей слишком много - всем интересно поглядеть на внезапно вспыхнувшую драку.
Я умудряюсь протолкаться ближе, чем Лиатрис, чтобы поймать взгляд пророчицы. Из уголка рта у нее течет кровь, но взгляд - напряженно сосредоточенный. Она не произносит ни слова, и не сопротивляется уводящим ее мужчинам.
Так или иначе, они скрываются за углом слишком быстро. Я бросаюсь к Лерну, и осматриваю его рану. Она совсем неглубокая, но крови много, а он сам рыдает от боли и неожиданности произошедшего. Судя по тому, что я увидел, он совершенно не умеет владеть мечом, и носит его более для острастки, нежели для серьезной защиты.
Лиатрис, наконец, пробивается к нам.
- Я видел, куда они пошли! Оставь парня, мы справимся даже вдвоем!!! - Он осекается, нахмурившись на выражение моего лица. - Почему мы не идем ее спасать?! Как ты можешь бросить мою Хенессаду на растерзание этим мерзавцам?!
- Она знала, что это случится. И позволила этому случиться. Формула достижения цели говорит о том, что если я чего-то хочу, то я должен быть готов заплатить цену. Она увидела, что я шел в тупик, и нашла другой способ, включавший цену за желаемое.
Мой добрый друг и соратник в изнеможении сползает по стене дома, у которой уже сидит Лерн, держась за раненое плечо.
Пасмурное небо становится темно-нефритовым, погружая город в мерцающую зеленоватую полутьму. Становится ясно, что вот-вот хлынет дождь легендарных пропорций.
- Я не могу потерять Хенессаду, гоняясь неизвестно за чем! - Лицо Лиатриса искажается мукой, а голос дрожит от глубоких, болезненных чувств.
- Вы ее не потеряете. Во всяком случае не этой зимой. Лето и пламя заберет ее у вас.
Мидландори смотрит на меня, от ужаса даже приоткрыв рот, но я замолкаю, и не говорю больше ничего. Это не моя тайна.
- Пойдемте, нам нужно где-то переночевать. – Я помогаю Лерну встать, и Лиатрис идет вслед за нами, подавленный, и до крайности расстроенный как случившимся, так и услышанным.
Делая вид, что знаю, что происходит, я уверенно стучу в дверь первого же попавшегося постоялого двора. Но, входя в неуютность чужого дома, ловя враждебные взгляды сидящих у стойки, осознаю, что зловещая змея страха пробралась и ко мне в душу. Я больше не слышу запаха Дотристиара, и не вижу ситуации с Хенессадой.
Кто-то берет меня за руку с нежностью и теплом.
- Лерн нашел комнату с камином. Утро вечера мудренее. – Мидландори улыбается мне, как и в тот день, когда мы подписались под клятвами Северного Альянса. Эти клятвы нерушимы также, как и наша древняя, таинственная связь.