Солнце купалось в теплой воде, весело прыгая по озерной глади и манило окунуться. Веселина сидела, упершись подбородком в колени, и прищурившись следила за рябью. Мысли топили, загоняли в прошлое и она устало поддалась зову памяти.
Сон отказывался забрать ее к себе, на душе тоскливо скрипела не смазанная дверь, кошки остервенело скребли и прятали все то, что не успели закопать за день. Хотелось вторить зимней вьюге за окном и выть. Выть, задрав голову к бледной, замороженной луне. Счастье по капле вытекало из опухших глаз. Было больно... Душа корчилась в агонии, распадаясь на тысячи гаснущих искр. Боль душила и выворачивала на изнанку. Разрушая… Разрушая то, что совсем недавно было таким нежным, трепетным и хрупким. Она выдыхала ЕГО, пытаясь избавиться, и снова вдыхала, возвращая по крупицам. Сегодня она умирала… Умирала не во сне, как раньше бывало, а наяву. Она все чувствовала… мысли, эмоции, желания…. Его, свои - их… И от этого становилось ещё больнее. Она ощущала себя уродом, неудачным генетическим скоплением молекул. Она с детства знала, что особенная, что не такая как все и что будет одиночкой среди людей и не людей тоже. Липкие грязные пальцы отчужденности схватили за горло, сдавили. Легкие тщетно силились расправиться. Голова кружилась, а на животе стянулся тугой широченный ремень. Веселина упала на колени, уткнувшись лбом в пол. Тошнило.
Серая тень плавно скользнула из угла, красные угольки глаз вспыхнули в темноте. Тень присела возле скрючившейся девушки. Костлявая рука неуверенно протянулась к русым волосам, нежно прикоснулась, погладила. Веся замерла. Сердце, повинуясь инстинкту выживания, трепыхнулось, но подчинившись впустило холод. Мир исчез, остались только красные заботливые глаза. Смерть просачивалась в измученное тело, сковывая и даря покой.
Веселина знала, что утром родится вновь. Страха не было. С первыми лучами солнца она грубо соберет метелочкой острые осколки разбитой души и слепит из них новую себя. Черствую, бесчувственную, жестокую. Так уже было раз… И так будет утром… А сейчас холод выдавливал пожиравшую изнутри боль, с каждой секундой жизни становилось все меньше. Сердце последний раз стукнуло в груди. Губы посинели. Девушка всхлипнула, сворачиваясь клубочком, обхватывая колени зябкими пальцами. Это был не дар – это было ее проклятье... Знать и чувствовать. И умирать.