Рейс или «борт», как говорят северяне, на ноль часов с копейками. Дело к вечеру. Погода мерзкая – начало февраля и, вдруг, гнилая, туманная оттепель. Снег просел, подмок снизу, посерел от выхлопной копоти. С голых ветвей от собственной тяжести и суетливого перепархивания синиц срываются прозрачные капли влаги.
Сергей покурил у стеклянных дверей аэровокзала и потопал через площадь и сквер к недалёкому зданию гостиницы. Когда ещё там стюардессы по взлёту предложат что-то пожевать, а после хорошего ужина всё веселее. На втором этаже огромный, по всему периметру здания, и почти пустой зал ресторана. Выбрав столик у окна, откуда просматривался аэродром с мигалками тягачей и взлетающих самолётов, полистал меню. Не отрывая глаз, заметил перед столом крохотный белый фартучек с кармашком. Боже мой! Фартучек был пристроен на небольшой, точёной, изумительно изящной фигурке официантки. Не девочка, но молодая женщина, спокойно и доброжелательно, чуть приподняв бровки, смотрела на Сергея, держа в руках миниатюрный блокнотик. И выглядела вся она настолько ладненькой, упруго гуттаперчевой, что Сергею невольно захотелось вскочить, пристукнуть пару раз подошвой ботинка и громко выдать что-то вроде протяжного: «И-и-го-го-о-о...». Ничего этого он, конечно, не сделал и, насколько мог, располагающе улыбнувшись, попросил девушку принести хорошую отбивную с картофелем, салатик свежий и графинчик коньяку. Не успел выкурить сигарету, как появился внушительный ломоть мяса, присыпанный зеленью, обложенный «соломкой», аппетитно нарезанные помидоры и янтарно мерцающий графинчик. Всё это быстро и бесшумно расположилось на тёмной столешнице, и только слегка звякнули о салфетку мельхиоровые приборы. Как-то забылась сырость за окном, не очень хорошее настроение последних дней отпуска. Пять месяцев пролетели незаметно, впечатлений, выпитого, съеденного – не перескажешь. Но всему приходит конец, а впереди двести смен по двенадцать часов без выходных и праздников. И пурга лютая и комариный зуд короткого лета, но такая жизнь старательская –работай до упаду, гуляй до упору. Насильно в артели никого не загоняют, а в хорошую и вообще попасть проблема. Да ещё и вступительный взнос приличный заплатить нужно. Но, тем хорошая и отличается – знаешь, за что горбатишься шесть-восемь месяцев в году. Кормежка – на убой, общежития не на всяком прииске такие, и теплицы, и ремонтная база – только работай! А осенью с пачкой аккредитивов на материк, и чёрт тебе не брат и королю ты кум. В такой артели Сергей и работал уже почти десяток лет, головой, руками заслужив уважение товарищей, начальства. Руководил бригадой на добыче оловянной руды - касситерита, вкладывая в дело душу и силы, потому, как по-другому работать его не научили. Всякого насмотрелся за долгие северные годы: хорошего, плохого, женитьбу неудачную пережил. Ладно, хоть детей не успел завести. Плохое как-то из головы выветривалось, а хорошее помнилось долго и грело душу...
Официантка, между тем, промелькивала изредка у столика, и Сергей, набравшись храбрости, остановил её каким-то вопросом. Слово за слово, посетители не донимали, выяснилось, что зовут девушку Таней и живёт она в родительском доме с маленькой дочкой, с десяток километров от аэропорта. Работа, дом, в котором то доска отвалилась, то пол прогнил. Сергей о себе кое-что рассказал и пожалел, что через пару часов рейсом Москва – Норильск – Певек улетает на работу до осени. В Таниных глазах промелькнуло что-то грустное, невысказанное и так от этого защемило у Сергея где-то внутри, так жать стало эту почти девочку с её неустроенной жизнью в сером деревянном посёлке, в дыму и липких взглядах подгулявших посетителей ресторана... Может и Сергей чем-то приглянулся женщине. Посетовала Таня на недостаток времени и сказала, что с удовольствием увидела бы его осенью. Искренность её намерений подтвердил листок из блокнота с адресом, который Сергей бережно упрятал в бумажник. Дальше их короткие разговоры прервались, т.к. за соседним столиком обосновалась компания горластых, видимо, голодных молодых мужиков. Парни, трое в штатском и один здоровущий армейский капитан, громко обсуждали свои проблемы, загоняли Таню с подносом, а Сергей грустно посматривал на часы и всё никак не мог перехватить её ещё на пару слов. Но пора... Уже, подходя к лестнице на первый этаж, поймал на себе немного грустный, ласковый Танин взгляд и сбежал к раздевалке. Не застёгивая дублёнку и держа шапку в руках, побрёл к сияющему аквариуму аэровокзала. На огромных часах стрелки показывали двадцать два. Пора прихватить чемодан из камеры хранения, попутчиков знакомых поискать, а там и регистрация. Отвлекшись своим, не понял, какой рейс откладывается по метеоусловиям и только на повторе услышал, что его, на Певек до девяти утра следующего дня. К зданию гостиницы Сергей мчал, как хороший спринтер. Взлетел на второй этаж – в зале никого. В кухонных лабиринтах перехватив одну-другую девочку, узнал, что Таня недавно побежала на какой-то последний проходящий автобус. Но ведь есть же адрес и целых десять часов времени!.. Уж как удалось Сергею вымолить из запасов официанток бутылку коньяка, мелочь. Хуже, что никто из таксистов не хотел ехать в сторону от Москвы. Только минут через двадцать Сергей плюхнулся на переднее сиденье старенькой «Волги». Пожилой водитель деньги потребовал сразу и, наверное, тройной тариф. Через пару километров свернули с шоссе на наезженный просёлок, а вскоре, по сплошным ухабам въехали в тихий, тёмный посёлок. Фонарей просматривалось два-три, но в свет фар попала эмалированная табличка, с названием нужной улицы, и Серёга вышел. Туман разошёлся, над сонными домами опрокинулось чёрное бездонное небо с блёстками звёзд. От тишины ломило уши и не верилось, что совсем недалеко живёт своей громкой, яркой жизнью огромный аэропорт, а дальше не затихает днём и ночью гигантский человеческий муравейник, под названием - Москва... Подсветив пару номеров на калитках, выяснил, что надо топать в другой конец улицы, туда, где сквозь голые ветви редких деревьев, виднелась похоже, освещенная веранда. Чем ближе, тем более уверялся Сергей, что это дом Тани, что она там прибирается по хозяйству на ночь, и думал, как удивится, как, наверное, обрадуется его неожиданному появлению. От провисшей калитки шла слабо натоптанная тропинка к ступеням веранды. Сквозь незанавешенные стёкла было видно, что это она, Таня, над чем-то склонилась в дальнем углу, беззвучно шевеля губами. И так Серёге стало хорошо, так уютно от света небольшой голой лампочки на проводе, тишины и необъятности ночи... Он тихонько отворил дверь и позвал: «Таня». Сказать об удивлении на её лице, значит, ничего не сказать. Столько там было разного на милом округлом личике. Но это не главное. Около двери, ведущей в глубь дома, аккуратно составленные, покоились огромные, не меньше сорок пятого, армейские ботинки с заправленными, почему-то во внутрь шнурками, в блестящих капельках только растаявшего снега. На газовой плите, с приставленным красным баллоном, в сковороде шипела яичница, и начинал тихонько шуметь чайник. Картина Репина «Не ждали». Вариантов, практически, не было. Таня, правда, пыталась выдвинуть версию о внезапно приехавшем двоюродном брате. Какой брат, хмыкнул Сергей, когда мы друг против друга час сидели. Они тихонько вышли из калитки, и Серёга попросил показать направление к аэропорту. Уяснил, что слабое свечение за темневшей вдали рощей - это кирпичный завод, а уже от него покажется зарево огней аэродрома. Таня, довольно искренне, лепетала ещё какие-то извинения, но Серёга махнул рукой и пошагал мимо последних домов к далёкому зареву. Мыслей особых не было, так, обрывки про женский пол вообще, наказуемую инициативу, и не в меру раскатанные губы у некоторых. Порядочно отойдя от посёлка, вдруг обратил внимание на излишнюю тяжесть в левом внутреннем кармане. Боже мой, ведь там хорошо угретая бутылка коньяка! На душе стало легче после пары добрых глотков. Дорогу Сергей уже не искал. Ненадолго попадал на какие-то попутные тропки, а, в основном, топал напрямую, проваливаясь иной раз по колени в сырой, тяжёлый снег. В ботинках давно чавкало, но на ходу ноги не мёрзли и, в общем, всё было не так плохо. Время от времени, прикладываясь к бутылке, уже как бы со стороны смотрел на своё маленькое приключение, вспоминал Танюшкино растерянное лицо, огромные ботинки у двери, и ухмылялся, качая головой.
Звёзды понемногу смещались к Западу, было тихо и лишь где-то далеко изредка взбрехивали собаки. Уже близко от аэропорта очередная тропинка вывела Сергея на шоссе... В круглосуточно работающем туалете, прополоскал тёплой водой носки, ботинки, ладонями, как мог, отжал и отгладил брюки. Пара чашек горячего кофе с бутербродами окончательно восстановили душевное равновесие, а ровно в девять красавец ТУ-154, пробежав по взлётке, легко оторвался от бетона, унося незадачливого искателя приключений в сторону далёкого заполярного Певека.