На новогодних утренниках мы с Наташкой играем Деда Мороза и Снегурочку. А наш приятель Алексей, вроде бы и не при деле. Был. Пока мне в голову не пришло и ему роль найти. Ну, его все Лёшей зовут. А Наташка, та - Лешим. И когда спросил Лев Николаевич – директор наш, «а какого лешего Алексей-то на утреннике делать будет?», я и сообразил: «Какого Лешего? Нормального. Будет требовать елку в лес вернуть… Экология, биосфера и всё такое... А дети, выкуп за елку: стихи, песни…». Лев Николаевич рукой махнул: мол, поступай, как знаешь.
А я так скромно про себя: «Ну, не гений ли? Станиславский и Немирович-Данченко в одном флаконе!» Тем более Лёша и так на лешего похож, как его дети рисуют. Если же выпьет - особенно… Кстати он такой и пришел на первый утренник. Мол: «для храбрости». Но прошло всё просто на «бис». И больше всех и детям, и родителям как раз Леший понравился.
А Наташка взвилась: «Всё, я больше с ним играть не буду. От него чесноком пахнет. Он чесноком запах водки перебивает!». А я ей: «Так чем ещё от лешего должно пахнуть? «Шанелью»? «Наполеоном»? Он в лесу живет. Ты просто завидуешь, что он лучше нас играет. Раньше на тебя все дети и родители пялились, особенно папы, а теперь на него, что-то родное чувствуют. Да и мам он, однозначно, привлекает».
Наташка психанула: «Ну и целуйся со своим Лешим, а я больше с вами играть не буду». Думала, ее уговаривать будут. А я ей: «Целоваться с ним не буду, не та ориентация, а без тебя уж как-нибудь обойдемся».
Ляпнул, а сам думаю; да как же это мы без неё обойдемся? Лешему-то всё до лампады. Он ещё принял, «стресс снял» и хотел завалиться тут же, под елкой. «Не, Леший, - говорю, - ты виноват, ты и расхлебывай! Теперь ты будешь Снегурочкой. Вон Наташка и парик рыжий оставила, а голос у тебя и так писклявый. Ты парик примерь, и отдыхай, бороду только и зеленые водоросли не забудь отцепить. И без допингов! Хочешь, пойдем в буфет, там кофе. Не хочешь – как хочешь. Но - чтобы по первому зову».
А в буфете – никого. Тёть Настя пасьянс карточный раскладывает. Вроде занята, а сама тут как тут: «Вы чегой-то, никак с Наташкой поссорились? Выскочила, аж косу отцепить забыла!»
- Не, - отвечаю, - она на другую елку побежала. Отыграет - вернется…
Попил кофе. И снова гениальная режиссерская находка: а может тёть Настю попросить Снегурочку сыграть? А Леший, пусть лешим и остается.
Возвращаюсь: «Тёть Насть, вот вы говорили, что в драмкружке занимались. И даже Отелло вас душил. Тёть Насть, если Наташка опоздает, выручите?
- Э, милый, когда это было… И не Дездемону, а городничиху в «Ревизоре». Я тогда сама могла любого Отелло задушить! За мной эти Отеллы толпами бегали… Не смейся над бабушкой.
Нет, думаю, не уговорить…
И вот выхожу я к елке, как на заклание. Лешего не нашел… Наташка трубку не берет…
Ну, с детьми о том, о сем. Тяну время. Мол, чтобы елка зажглась, надо Снегурочку позвать: она волшебное слово знает. А сам думаю: какую Снегурочку? Наташки нет. Леший, гад, стресс снял, спит где-то и море ему по колено.
Говорю: «Дети, давайте еще раз позовем Снегурочку!»
Покричали, покричали…
«Нет, - говорю, - дети, наверное, Снегурочка в лесу заблудилась. Я попробую ее по мобильнику найти». Звоню Наташке. Не отвечает. Обиделась крепко.
«Ну что, дети, давайте еще раз крикнем».
А дети уже почти плачут, какой-то умник крикнул: ее волки съели. Ага, еще кто кого съест!
«Не, дети, - говорю, - все волки в зоопарке, Новый год празднуют. Давайте-ка еще раз позовем Снегурочку, да погромче».
Вижу и родители готовы к чадам присоединиться. Они-то думают, что всё идет как надо.
Безнадёга полная...
Краем глаза замечаю, на балконе Лев Николаевич появился со свитой. Похоже, Новый год они уже встретили и тоже покричать не против. А ребята не хилые. И на счет: «Три!», аж лампочки на елке зазвенели, замигали, но не зажглись... А под ней сугроб взметнулся, и выскочило чудо, не в перьях - в вате, зеленое, да еще и в рыжем парике.
Лёха! Бороду зеленую не отцепил, а парик Наташкин уже напялил. Он спросонья-то не врубился, кто он, леший или Снегурочка? И своим дискантом завопил: «Я хозяин в лесу, Елку в лес я унесу. Если елку не вернете, заморожу, затрясу! Отдавайте елку!». Я ему в бок: «Остынь, Леший, ты - Снегурочка!». А он таращится, лохмотья одергивает и опять: «Я хозяин в лесу…» - так в роль вошел! И тут то ли начальство заметил, то ли дошло, что он теперь из-за Наташкиного вероломства – Снегурочка! Лёха перевоплощается, прямо по Станиславскому:
«Разрешите мне представиться: Я – Снегурочка - красавица».
Красавица! Тогда Баба Яга – Мисс Вселенная! Зелёный, морда опухшая, тоже зелёная, парик рыжий набекрень. Не дай Бог, такая Снегурочка приснится!
Дети - в слезы, родители рвутся меня терзать. Хорошо борода искусственная! Отбиваюсь посохом. А на балконе ржачка! Лев Николаевич сценария не видел, думает очередная моя режиссерская находка. Находка! Его бы на мое место!
А тут и теть Настя! На выручку! Совесть заговорила! Как была в рабочем халате, и - на сцену: «Я Снегурочка! Я знаю, где елка включается! Мне завхоз сказал…»
Я едва не рыдаю: «Какой завхоз? Волшебное слово надо!»
«Да, знаю, слово, знаю! Только просто так не скажу, мы его разыграем!» - и карты свои тасует…
Машинально. От волнения.
Не только дети, родители обалдели. На балконе и то дошло, что что-то не так. Все замерли на месте. Прямо как в «Ревизоре», где теть Настя городничиху играла!
Тишина. Слышно как снежинки в окна стучаться!
И тут: «С Новым годом, друзья! А Снегурочка-то я!»
Наташка! Самый милый на свете голос!
А карты Лев Николаевич назвал «режиссерской находкой». Теть Настя и не подозревала, что «остроумно исполнила роль цыганки». Разубеждать Льва Николаевича мы не стали.
Он премию всем обещал. Даже Лешему.
В этом году в наличии только Дед Мороз. Придется все-таки Лёхе и за Лешего, и за Снегурочку отдуваться. Наташка замуж вышла, скоро мамой станет. Врачи говорят - девочка. Снегурочка! Снегурочек же всегда не хватает!
За кого Наташка замуж вышла? Как за кого? За меня!