Здравствуй, кто ты?

 
                Знать себя - значит знать все.


    Курить ему не хотелось, учитывая, что за последние полчаса он выкурил пять сигарет, шестая явно была лишней. Но он машинально потянулся к пачке. Какая разница? Сигарета отнимает пять минут жизни, а работа  - 12 часов. Почувствуйте разницу! К черту все, напьюсь сегодня, все-таки 40 лет не каждый день случается. Отключу телефон, закрою дверь и напьюсь. Один!
Олег потер шею, словно его давило тесное и жесткое ярмо. Поясница тоже болела, как и все тело вообще – по большому счету.  Напиться в одиночестве – это симптомчик, ну и хрен с ним!  40 лет – это вам не бирюльки.  Достало всё, и все,  и вообще, - «На свете счастья нет, но есть покой и воля».  Покой – где он? Покой – это вовсе не отсутствие движения, а воля – это не то, когда ты на автопилоте встаешь на работу. Нет у меня ни покоя, ни воли, ни счастья,  только волосы в ушах и седина в бороде. Все! Аллес! Приехали! И тебе, мужик, не 70, тебе только сороковник стукнул.  А может просто лечь спать и забыться? А завтра встать как обычно,  и черт с ним с юбилеем. Мы сделаем вид, что мы его не заметили.  Притворимся, что нас нет дома, хе-хе… пусть стучится и звонит, а мы ляжем на дно, и будем созерцать свою точку ци.. или как её там, в нашей харе – в смысле, в животе.
 
 Пошел и сделал, как хотел:  запер дверь, отключил дверной звонок, выключил мобильник, и ещё зачем-то повыдергивал все шнуры из розеток. Он решил, что вся эта техника создает нездоровое магнитное поле, а никакая инородная субстанция его сейчас не прикалывала, - ни поле, ни луг с овечками, ни лес с медведями. Буду, как перст, один, ну просто совершенно один, и пусть весь мир подождет!

   Аккуратно вытряхнув пепельницу в мусорное ведро, он вымыл руки, особенно тщательно закрутил кран – чтоб ни одна капля! – и, умиротворенный, двинулся в комнату.  Завалюсь на диван, выгоню все мысли и буду просто спать!

Но при ближайшем рассмотрении его любимый диван оказался занят – окончательно и бесповоротно. На нем, вытянувшись во весь рост и закинув руки за голову, лежал какой-то мужик, смутно знакомый. 
– Однако! – вырвалось у Олега. Вообще-то он не знал, как надо реагировать в подобной ситуации, и поэтому среагировал рефлекторно, - выругался по матушке и пнул мужика в бок. Так, несильно, все-таки тот лежал, был расслаблен, а лежачих не бьют.
- Ну не мешай! Сам же хотел лежать и ни о чем не думать, вот я и лежу!
- Так это ж я хотел! И это мой диван. Ты ту при чем? – опешил Олег. – И вообще, кто ты такой?
- Я – это и есть ты. Дай спокойно полежать.
Олегу показалось, что он ослышался, а впрочем…. Он присел у дивана на корточки и стал пристально рассматривать лежащего. А ведь и правда, похож! Одежда моя, и вихор этот вечный над левым ухом, и родинка, и ямка на подбородке. Все-таки вживую оно не так, как в зеркале. Непривычно, блин. И ведь не пил!
 - И ты тоже Олег?
 - Не задавай глупых вопросов.
- И что ты здесь делаешь?
- Живу я здесь!
- Не, ну  в смысле… а как же мы теперь…
- Не суетись.  Я исполняю твои самые заветные желания, сокровенные, самые настоящие.
- Именно сегодня? На день рождения заявился?! Ну-ну... а где ты раньше был все сорок лет?
- Там же, где всегда. Исполнял твои желания.
-Да ладно! Так-таки исполнял?
-Да.
-Хреново как-то ты их исполнял,  – крякнул Олег и осел на пол.
Олег-2 повернулся на бок, оперся на руку и презрительно процедил: - Желать толком не умеешь! Вот, например, сейчас, чего ты пожелал? Лежать и разлагаться? Вот я и разлагаюсь.
- Да? А почему я не испытываю от этого удовольствия?
- А ты никогда не испытываешь удовольствия!
Олег хотел бурно возразить, но не стал. – Ну, иногда, все-таки... – попытался оправдаться он.
- Нет! Суррогат. Подделка. Фарс.  – Двойник резко приподнялся на локте:
- Нет, ну скажи, когда ты в последний раз искренне и непосредственно радовался жизни?
Олег смотрел в свое родное, такое незнакомое лицо, и мурашки пошли у него по спине от этого взгляда.  Инквизитор!
- Ну ты того… не ори на меня! Ты же – это я, значит…
- Ничего это не значит! Я – это тот ты, которому ты жить не даешь, сил нет уже, честное слово! Все ему не то и все не так. Что у нас там, - депрессия, кризис среднего возраста, интеллектуальный запор, духовный тупик? Что за беда? Заперся, как скупой рыцарь над своим сундуком выдуманных  бед, и сидишь, страдаешь. Что тебе надо, Олежек?! – яростно и четко проревел «двойник».
- Ну ты же – это я,  сам должен знать.
- Ни черта я не знаю! Потому что и ты сам не знаешь, какого рожна тебе надо! Болезнь 21 века – вселенская тоска, утрата смысла жизни, потеря ориентиров, плутание в своих собственных надуманных страхах. Вся скорбь еврейского народа у него на челе. То напиться его тянет, то застрелиться, всего две извилины и те деформированы. А ты пробовал не думать, а жить? Просто жить! Убери свою голову!
- Куда я её уберу? – испуганно спросил Олег.
- В тумбочку! – рявкнул «двойник».
Олег удобнее уселся на полу, привалившись к дивану, если уж он оказался занят им самим,  взялся за голову, сказал тихо:
- Не бубни. Думаешь, Америку открыл? Что-то новое мне сказал? Я все это и без тебя знаю.  Но, видишь ли…. Все как-то не выходит жить нормально. Чего-то не хватает. Адреналина что ли?!.
 - Ремня тебе не хватает!... адреналина…
- Может с парашютом прыгнуть?
- И отбить себе последние мозги?
- Не, ну правда, драйва нет, тока, понимаешь, тока нет.
- Так пусти ток! Ты сам – целая электростанция! Сделай уже что-нибудь с удовольствием!
- Ну, так что, с парашютом? Или это, как они называются, крылья такие, надеваешь и несешься как птица, ловя потоки ветра! Драйв!
- Остроты жизни не хватает? – ядовито спросил «двойник» - Все слишком пресно? Скучно? Серо? Сходи в онкологическое отделение детской больницы!
- Зачем?  - отшатнулся Олег.
- Хорошо мозги вправляет.
- Да ладно, мне эти рождественские сказки, все эти розовые сопли, О’Генри выискался!
- Розовые сопли? Там дети умирают чуть не каждый день, медленно и мучительно. А они, знаешь, как хотят жить! Они не знают, зачем и в чем смысл жизни, их не парит твоя вселенская дурь – они ловят каждый миг, как подсолнухи ловят луч солнца…
Олег поднялся, рывком содрал свое альтер-эго с дивана, тот от неожиданности споткнулся, запутался в одеяле, чуть не упал.
- Какого!... – вырываясь, крикнул он.
- Нет, ну вот зачем ты мне это сейчас сказал, а? Я что – урод, садист какой-то? Мне тоже жаль этих детей, но что я могу сделать, что ты предлагаешь, черт возьми!? Поменяться с кем-то из них судьбой, принести им конфет, пожертвовать на больницу? Какого дьявола ты приплел это?
- Для того, чтобы ты перестал ныть!
- Я и не ною.
- Ноешь, я же слышу. Ты ноешь внутри себя.
И тут Олегу стало не по себе. Он смотрел в свои глаза, в свои собственные яростные глаза, и не понимал, что происходит. Мир потек, как растаявшее суфле, границы размылись, грани стерлись, все буквальное и реальное размокло, потеряло форму, расползлось, а дотоле нереальное, невозможное, невидимое стало необычайно ярко и четко, как идеально отфокусированный снимок. Он видел свои глаза и больше ничего, но в этом «ничего» было так много всего! Столько запрятанного, невысказанного, выболевшего, одинокого, столько его самого, словно он смотрел в самый центр себя, в самую глубинную точку себя, встретившись, наконец, с собой, словно вернувшись домой. Видение было потрясающе ярким и сильным. Но… мгновение прошло, Олег вынырнул из морока, и, не оборачиваясь, поплелся на кухню. В холодильнике была уполовиненная бутылка водки, сейчас – как раз вовремя.
- Давай-давай, продолжай в том же духе! – раздалось с дивана, видимо Олег-2 опять улегся, - напиться и забыться, уйти на новый виток, давай-давай, бегай по кругу, как мышь!
- Заткнись! – пробурчал себе под нос Олег, при этом незаметно сменив траекторию, и не доходя до кухни, свернул в ванную. Там он прильнул к зеркалу и принялся внимательно разглядывать свое лицо.  Что ни говори, а в зеркале мы не такие, как наяву. Вот так живешь всю жизнь и не знаешь, кто ты.
Говорят, у людей случаются инсайты и по более пустяковым поводам, а тут – встретился с самим собой, и хоть бы одна светлая мысль! Это же охренеть можно, встретиться с собой, а тут – ничего! Никакого внутреннего толчка, никакого  просвета. Глухо, как в танке.  В голове хаос и бардак. Ну и как дальше жить?
- А что ты ноешь, как беременная бегемотиха? Как жить?! Весело и ярко!  Как говорится, - проснись и пой! Проснись уже, проснись! Ты видишь затяжной страшный сон под названием жизнь. Ты маешься и тяготишься этим сном. Проснись! Встряхнись! Сделай уже что-нибудь, ты же мужик!..

…Будильник  звонил уже минут пять. Проснись, проснись! Сегодня понедельник, на работу… Будильник он вчера забыл выключить, старый советский будильник с омерзительным дребезжащим звонком.  Обычно он просыпался и от легкого зуммера на мобильнике, но сегодня мобильник был отключен, и прозвенел будильник, который обычно он успевал отключить до его противного дребезжания. Проснись и пой, - откуда это? Двойник… сороколетие. Приснилось мне все это? Олег встал с дивана, оглядел себя, - спал он, не раздеваясь, что было ему не свойственно.  С чего бы это меня вчера так рубануло? Нашел под кроватью тапки, обулся, поплелся в ванную.  Пустил воду, стоял и смотрел на свое отражение.  Здравствуй, кто ты?

Вода лилась, создавая приятное ощущение тепла и уюта. Почему-то Олегу всегда нравился шум падающей воды.  Ну вот, сороколетие прошло, как проходит Новый год, и слава богу. Сегодня новый день, обычный день, когда не нужно думать о датах и достигнутых высотах. Просто новый день. Иди, живи!

На кухне Олег открыл окно, взял сигарету, поставил чайник.  Кофе был горячий, ароматный, дым сигареты согревал теплом.  За окном серело утро. Ты живой, ты можешь выбирать свои пути. Ну что ж, затягиваясь, подумал он. Новый день – это не так уж и плохо.
Иди! Живи!