На самом деле у нас колодцев было два, где мы брали воду... Один возле продуктового магазина и клуба, который называли «Заровский». Другой на Сахалине. И мы чаще всего ходили на Трусов колодец. Вода была в нём не просто чистой и холодной до зубной ломоты, она по вкусу напоминала берёзовый сок.
Деревянный сруб уходил на несколько метров вглубь земли, длинная жердина с противовесом – так называемый журавль. Был у этого колодца и хозяин, дед Василий Трусов. Так колодец получил своё название.
Дом Трусовых стоял рядом, за изгородью из горбылей и простых прожилин, шагах в пяти, в котором и жила ничем не приметная семья. Крыша дома была покрыта дранкой и рубероидом, которую приходилось часто ремонтировать. Небольшие оконца с занавесками, рядом с домом огород и сад в несколько плодовых деревьев. Под одной крышей сарай и помещение для скотины, подвал, где хранились зимние припасы. Как у всех. Дом строился своими руками и по возрасту был немного моложе своих хозяев...
Старики много трудились, чтобы прокормить живность и себя. Дед Василий был занят на строительстве мостов, которых требовалось немалое количество. Дороги, по которым предстояло вывозить древесину, шагнули далеко за посёлок Марьинский, упёрлись в границу с соседними районами, и бригада мостостроителей была всегда занята. Все работы выполнялись вручную. Строить мосты умели, завозили строительный материал, готовили место. Мосты, сработанные дедом Василием, могли служить не один год.
А баба Настя занималась домашним хозяйством. Работа не менее напряжённая, чем на производстве. Зимой деревня позволяла себе отдохнуть подольше, но сразу после нового года начинались отёлы у скотины, и тогда уже было не до сна. По своим каким-то приметам баба Настя узнавала, когда её Звёздочка принесёт праздничный подарок – малыша, которые у коровы получались крупными. Для Трусовых корова была самым главным кормильцем и требовала к себе особого внимания. Деревня ещё спит, а в окнах дома Трусовых уже горит свет. А когда коров начинали выгонять на пастбища, работы прибавлялось. Потом огороды, заготовка кормов.
Баба Настя настраивала косу и уходила за окраину посёлка. Тут у неё были приметные лесные полянки, на которых и готовилось сено из молодых трав. К середине июля, когда начиналась массовая заготовка сена на лугах, на которую мы получали разрешение уже на полном основании, у Трусовых уже стояли два-три небольших стожка готового продукта для коровы.
Детей у стариков не было и потому им приходилось рассчитывать только на свои силы. Всегда и везде вдвоём. Баба Настя впереди, дед Василий следом шагает тяжёлой походкой. У него всегда болели ноги, иногда хозяин залезал на горячую русскую печь и теплом выгонял простуду. Но больше помогали отвары из трав, которые баба Настя готовила только по ей известным рецептам. В комнате всегда стоял густой запах лугов и лесных полян от пучков растений, развешанных по стенам.
Трудно сказать, чем была вызвана эта болезнь, нам казалось, что причиной была работа в постоянной сырости, а дед Василий считал, что это последствия войны. Мужчина был скупым на рассказы, но когда с соседом Ионом возвращались из магазина, они всегда спорили на военные темы. Сосед, маленький и крепенький старичок, чем-то напоминающий коренастый гриб-боровик, легко одолевал путь до дома, а деда Василий подводили ноги, и мы частенько ему помогали. Брали под руки, отрывали от земли или усаживали на салазки, если дело проходило зимой. Вот тогда наш сосед и предавался воспоминаниям, как жарко было на Халкин-Голе, как трудно давалась победа в Великой Отечественной. Стариков Трусовых и Нечаевых многое роднило. Василий и Ион служили в армии и воевали вместе. Вместе парнями ухаживали за будущими жёнами. Строились рядышком, жили обычными сельскими заботами...Даже солдатские боевые награды были у фронтовиков похожие.
Из учебников истории мы знали о событиях весны-осени 39-го года, как о каком-то небольшом конфликте, а тут слышали как о войне с большими человеческими жертвами, с боями на земле и в воздухе. Номон-Хан-Бурд-Обо – гористое местечко на границе, откуда и зародилась эта война с Японией. Сначала провокации, а в мае 1939 первые сражения. Дед Василий служил пограничником. А потом была другая война. Трусов был женат, обещал своей Настёны вернуться. И он уцелел в очередной раз.
Старик в такие моменты не вспоминал, он жил тем временем, рассказывал, где и как хоронил своих друзей, как выходили из окружения под Борисовом в Белоруссии, как оставляли раненых в одной из деревни. Фашисты шли по пятам, и в этом был большой риск. Но другого выхода не было.
Дед Василий говорил-говорил, спешил, будто куда-то торопился, и мы ему верили. «Ну вот, опять ты набрался?» - начинала причитать баба Настя. Говорила она без злобы и грубости в словах, в них было больше заботы и переживания, что Василий не бережёт себя, что завтра не сможет встать…
Она не боялась работы, она уже давно привыкла к подобным нагрузкам, но болезнь Василия её пугала. «Случись что со мной, он ведь никому не будет нужен!»
В нашем посёлке было всего несколько семей, где постоянно ставили на постой молодых девчат по окончании педучилищ, которые свою педагогическую судьбу начинали с нашей 8-летней школы. Выбирали для этих целей чаще всего дом Трусовых. Спокойные, мудрые, нескандальные...
...Время шло, и Трусовы продолжали жить и трудиться. Когда подходило время, и колодец требовал ремонта, дед Василий отправлялся на конец улицы в дом Андрея Игнатова, и заводил разговор о том, что пора колодец обновить. Так колодец становился местом всеобщего строительства. Завозилась осина, назначался день…И по посёлку разносилась весть: на Сахалине ремонтируют Трусов колодец.
Андрей Михайлович был молод годами, но ему верили, доверяли, знали, если за дело взялся Игнатов, работа пойдёт дружно и организованно, и что важно, будет выполнена качественно. Столяр, плотник, хороший руководитель, смекалистый специалист…Не было дела в Марьинском, к которому Игнатов не приложил бы руки. От него всегда пахло стружками и столярным клеем…Всегда в движении, даже во время разговора мужчина выписывал руками фигуры…
Появились первые телевизоры, и люди потянулись к Игнатову. Сделать антенну-«восьмёрку», поднять мачту над крышей. Сигнал приходил из Брянска, и высокие антенны приходилось поднимать всем миром. Новая школа, здание магазина, ремонт старого клуба, строительство домов. За всё Игнатов брался с охотой. Достаточно было сказать, что он родом из Ясенка, и дополнительные вопросы отпадали само собой. Деревня славилась своими плотниками…
Вот и колодец объединял людей, делал их добрее. Люди спешили, прихватив с собой, кто что мог. Пилу, топор, ломики, горсть гвоздей.
Смех, шутки, веселье... А работа у Трусова колодца тем временем набирает обороты. Игнатов опускается в колодец и изнутри подаёт советы. Заговорили пилы, зазвучали удары топоров… Все прикоснулись к всеобщему празднику. Мальчишки подбирают мусор и сносят его в отдельное место. Женщины стоят в сторонке...Нарядные...
Дед Василий слёг среди зимы…Такое случалось и раньше, но через день - другой баба Настя одолевала хворь, и старики выходили на улицу. Усаживались на лавочку и заводили разговор о чём-то своём.
На этот раз всё было намного серьёзнее. Все испробованные методы не помогали. А когда дед Василий не смог сам опуститься с горячей русской печи по лестнице, баба Настя затревожилась. Её стали реже видеть соседи, свет горел ночами, а когда пришлось звать в помощники Марину Чекмарёву, соседку, живущую через дорогу, баба Настя поняла, что ей скоро оставаться одной. Она впервые остро ощутила, как трудно бывает без близких родственников.
Трусов ушёл из жизни в самый канун весеннего женского праздника.
Посёлок стал быстро терять свою притягательность. В стране начались реформы, от которых шагнула беда и в наш посёлок. Баба Настя осталась совершенно одинокой, утратив привычный ритм жизни. А потом и её не стало.
Провожали Трусовых всем миром до самой околицы посёлка, у дома Соколовых....Сначала деда Василия, затем бабу Настю... Останавливались в последний раз, прощались под слёзы и причитания, поставив гроб с телом на двух табуретках. Дорожка из живых свежих еловых веток говорила о том, что из жизни ушёл ещё один хороший человек и заменить его будет неким... Затем гроб устанавливали на машину, а взрослые и дети ещё долго стояли, провожая взглядом человека в последний путь.
...Баба Настя перед своим уходом всё предусмотрела. Отдала корову Звёздочку в добрые руки...Разлука была тяжёлой для обоих: животное длительное время подходило к дому, голосом подавало знак, и они тихо беседовали.
Было оговорено в какой одежде хоронить, в каком месте надо будет искать деньги...Будто баба Настя торопила момент, когда будет со своим Василием снова вместе...
А на следующий год не стало и колодца, вода из него ушла по неизвестным причинам. Приехавшие из района специалисты пытались поставить такой же колодец рядом, но из этой задумки ничего не вышло.....
Приезжая в Марьинский среди лета, мне всегда хочется пройтись по знакомым тропинкам посёлка. Тяжёлая тишина от мысли, что на своём пути уже никого не встретишь - посёлок опустел, обезлюдел, полуразрушенные постройки поглотил молодой лес и бурьян, но желание побывать на малой родине осталось. От родного и далёкого по-прежнему исходит тепло и радость...
... .Недавно узнал, вокруг старенького домика начались строительные работы. Какой-то дальний родственник решил оживить намоленное стариками место. Кто знает, может отсюда начнётся возрождение посёлка.