Начало: http://www.proza.ru/2012/11/27/993
Я и сам не заметил, как очередной мой сон сменился замысловатой пляской огненных сполохов от печки на черном оконном стекле. Дрова в печке горели мерно, с тихим шуршанием, как газ в газовом котле. Багровело не только окно, ну и углы в моей тёмной сторожке, одеяло и потолочные доски надо мной.
Из головы не выходил друг. А точнее стакан водки с краюшкой хлеба на нем и сигарета. Почему я не выпил? Ах да, я же бросил пить. Бросил пить и курить…
Выбил меня из привычной моей жизни этот его визит. Я поднялся с топчана, кинул во чрево печки очередную порцию сушняка и вышел на улицу. Яркие звезды в осеннем небе сверкали сквозь редкие кроны деревьев и напоминали мне огни последнего вагона уходящего поезда. В этом поезде я только что нёсся по неведомым мирам, с лёгкостью перескакивая из одной вселенной в другую, минуя чёрные дыры и огибая красных карликов. Визит друга выдернул меня из полёта и швырнул сюда, на Землю, где, оказывается, осталось после меня множество проблем и нерешенных задач.
Я скользнул взглядом по освещенной ровным небесным светом крыше своей избушки и обнаружил, что это скорее полуобвалившаяся землянка, грозившая превратится в едва приметный холм, чем жильё человека. Сбоку от входной двери, на железном крюке, висел достаточно свежий венок из железных цветов. А я – то думал, что это железный обруч от рассохшейся бочки, в которых лесники обычно делают свои засолки. Венок это оказывается, вот что!
Конечно, замечательно, кто будет спорить – неведомые миры, чудесные полёты и путешествия вне времени и пространства. Ну, а если вот на это посмотреть другим взглядом, то получается, что я тут гнию, а Хорь продолжает бесчинствовать? Хорь, которого я, как мне казалось, придавил и укротил, выдрал его клыки и заточил в клетку, продолжает нести людям зло, попирая всё то, чем я дорожил, попирая мою жизнь!
Как был одет, в помятом и старом, тонком, не для осени, костюме, в несколько запылённом галстуке, в кожаных, когда-то модных туфлях, я пошёл по натоптанной лесной дороге в сторону, откуда, как мне казалось, приезжал на своей машине мой друг, следователь по особо важным делам Лаптев Иван Сергеевич, пошёл туда, где меня ждал Хорь...
Хорь был изворотливым, циничным и жестоким, он сознательно шёл на преступление. Но об этом я узнал только после нескольких месяцев предварительного расследования по одному жестокому убийству, сопряженному с изнасилованием. А поначалу, когда только мои поиски привели к нему, я увидел перед собой старого знакомого, невысокого, щуплого с виду паренька, работавшего электрослесарем ЖЭУ №8. Опера привели его ко мне, потому что он недавно освободился из колонии, где отбыл, как говорят, от звонка до звонка, срок за изнасилование несовершеннолетней, привели среди прочих бывших насильников, подлежащих проверке. Пять лет назад, тогда еще не Хорь, а Слава Вантулло, пришел по заявке устанавливать на одну квартиру радиоточку. Дверь ему открыла, на свою беду, четырнадцатилетняя Ирочка…Слава тогда недоумевал, что он сделал не так? Разве девушки не хотят секса, как хотят его парни? Хотят, еще как хотят! Только стесняются говорить об этом. Поэтому он, как настоящий парень и взял инициативу в свои руки. Ну да, девчонка немного покочевряжилась – ну это только по своей женской дурной природе!
Слава Вантулло тогда в моём кабинете постоянно ухмылялся, без конца оглядываясь по сторонам (я, разумеется, думать не думал, что довольно скоро судьба снова сведет меня с ним). Кривая усмешка не сходила с его маленького звериного лица - не лица, а мордочки. Редкие, торчащие в разные стороны усики, длинный нос только усиливали его сходство с грызуном. Когда он понял, что ему не отвертеться, и посидеть за колючей проволокой за изнасилование несовершеннолетней Ирочки всё-таки придется, он принялся хвастать:
– Ну, а что я поделаю, если так устроен! Жена плачет и просит меня пожалеть её. Говорит, что я её затрахал. Даже подругу свою мне как-то у нас же дома подсунула, только бы я отстал, но и та, после нескольких встреч, стала избегать меня – слишком большой, говорит, у тебя! Боится, видите ли, что травмирую её...
И вдруг, без всякого перехода, он оборвал тогда себя на полуслове и, глянув на меня исподлобья, сказал:
– А вы не боитесь, что я отомщу вам?
– Мне? Каким образом?
– Говорить не буду. Есть много способов. Взять хотя бы такой – накидаю вам в квартиру через замочную скважину радиоактивного вещества и всё, гуд бай, товарищ следователь!
И тут же, не давая мне опомниться, он снова вернулся к делу, точнее к своей обиде на потерпевшую.
– И вы хотите сказать, что она была против? Да быть этого не может!
Пять лет отсидки не прошли для него даром. Теперь это был не тот дурачок Слава Вантулло, а хитрый Хорь. И на этот раз он, научённый опытом тюрьмы, не стал оставлять в живых жертву изнасилования. И наловчился крутиться на допросе изворотливым хорьком, оправдывая свою кличку.
– Да я же только что отсидел! Товарищ следователь! Да зачем мне кого-то насиловать и тем более убивать! Я теперь уже не тот Славик Вантулло, который после жены, да после её подруги идет ещё в ванную и играет там сам с собою в пять против одного! Я теперь больной человек, замученный вашей долбаной системой! Какие мне еще левые тётки – с женой суметь бы управиться!
Редкие деревья, которые только издали напоминали лес и моя сторожка, только вблизи напоминавшая жильё, а со стороны глядевшаяся полуобвалившейся могилой – остались позади. Дорога неожиданно нырнула с низкого, размытого водой бережка, в реку, над которой, до самого неба, клубился густой туман, скрывший в себе контуры другого берега. Мне в голову не пришло снять с себя туфли и костюм – я как шел по лесу, так и вошел в реку. Медленно, по колено в воде, устремился к скрытому в тумане противоположному берегу.
Погрузившись в туман, я забыл обо всём, забыл о себе, забыл о Хоре, забыл о его жертвах и о том, куда и зачем иду и только ощущал, что бреду по ровному дну и вода не поднимается выше моих колен, в какую бы сторону я не повернул. Вдруг, совсем неожиданно, словно я вынырнул из воды, я увидел в ясной дали берег. Он был ровный, без всякой растительности на нём, и светился каким-то рассеянным светом под нависшим над ним чёрным небом. Но мне совсем не захотелось выходить на него – там повсюду, насколько хватало моих глаз, лежали тела мёртвых собак и кошек. Я пошел дальше по руслу реки. С одной стороны от меня клубился густой туман, с другой стороны – простирался берег с трупами домашних животных.
Наконец я увидел, что-то подобие дороги, выходившей из реки на берег и петляющей среди холмов, усыпанных останками животных. Возможно, это вовсе не было дорогой, но мне просто уже надоело идти по бесконечно ровному, совершенно не меняющемуся руслу реки и мой глаз сам наметил дорогу. Я шёл по долине, усеянной неподвижными мурками, барсиками, жучками, полканами и уже догадывался, что скоро увижу то, что искал.
Ожидание не обмануло меня. На окраине долины, за которой простиралась пугающая меня мгла, стоял самый обычный дом, из тех, что примелькались моему глазу с детства – самый заурядный щитовой домик, которые обычно временно возводят геологи и которые стоят вечно. Заглянув в окно, я увидел ту самую комнату, в которую еще совсем недавно привозил меня мой друг.
На этот раз Иван не был готов к встрече со мной. Спал на диване, рядом с которым на полу лежала пепельница, заполненная окурками. Я легко проник в дом. Через открытую форточку. Уж и сам не знаю, почему через форточку, ведь входная дверь была рядом. Я не стал будить Ивана, решил дождаться, когда он проснётся сам. Мне было приятно ходить по его жилищу и неожиданно, как открытие, находить в нём что-то привычное для себя.
Обстановка для меня была одновременно знакомой и незнакомой, но что бы мне не попадалось на глаза – беспорядочно лежавшие на столе книги, висевшая на спинке стула одежда, пустые пивные бутылки в углу маленькой кухоньки – всё заставляло меня живо вспоминать дни своей жизни, когда я был рядом с другом. Учёба в институте, а затем и общая работа в одном следственном управлении, общие друзья…Последние яркие впечатления от его визитов ко мне в больничную палату с фруктами и минеральной водой. Совместная поездка к Хорю в тюрьму для меня прошла будто в тумане, как во сне. Да и сейчас у меня кружилась голова, и я с трудом концентрировал своё внимание на отдельных предметах, словно я продолжал ещё грезить в своей лесной сторожке.
Я ходил по комнате друга, и меня всё больше и больше охватывало то волнение, которое мне было присуще, когда я получал в своё производство новое уголовное дело. Где теперь то спокойствие и душевная уравновешенность, в которые я был погружён еще совсем недавно, до визита ко мне моего друга? Взбудоражил он меня, возмутил мой мечтательный сон!
– Иван, подъём! – крикнул я.
Но Иван и ухом не повёл.
– Подъём, тебе говорят. Вставай, пора кончать с Хорём.
Но Иван не шелохнулся, словно я не стоял у его изголовья и не взывал к его постоянной решимости искоренять зло. Сейчас я чувствовал, что смогу ему помочь.
Склонившись совсем низко, я прошептал ему в самое ухо:
– Хорь готовит новое убийство!
http://www.proza.ru/2012/12/22/1575 (Продолжение )