2012 год нашей эры, начало декабря.
Краснодарский край, город Краснодар.
— Она просто свершается. Никого не наказывает. Это ей не свойственно. Не мстит. Это чуждо
даже мне. Для газели стать пищей гепарда — это просто стечение обстоятельств. Человек
умрёт, случайно погибнет — это для него плохо. А для трупных червей хорошо. Разница лишь в
том, что черви не придают событиям эмоциональную окраску. Ни жизни, ни смерти. Эту удел
человека. Случилось и случилось.
Кей отошёл от окна и посмотрел на картину, висевшую в приёмной. На ней был запечатлён коллаж из фотографий, сделанных с интервалом в два часа. Солнце скользило над линией горизонта, не заходя за него целый день. «Midnight Sun». Над входом висели часы. Было без двадцати восемь.
— Первые посетители уже пришли и даже заняли очередь в ожидании приёма. Не будем же их заставлять ждать. Приглашай всех.
Его помощница покорно кивнула, но деликатно добавила:
— Но приём сказали начинать ровно в восемь часов.
Кей Асакава вспомнил себя. Как он был пунктуален, точен. Поборник строго регламента и механической вежливости. Он усмехнулся сам себе. Тому, кем он был. Сейчас к нему пришла уверенность, что произошедшие изменения положительны.
«Насколько же хорошо видно всё со стороны», — подумал Кей. Он поправил свой костюм.
Галстука на нём не было. Его наставник их надевал всегда. Многие манеры и детали самурай
перенял от него. Но ему была предоставлена полная свобода выбора — отбирать только то,
что не отсеивалось на фильтре «не моё». И это он ценил превыше всего.
— Приём начнём вовремя. Но стоять в холле им необязательно. Пригласи, предложи им чай.
Сегодня на улице холодно. Пусть располагаются здесь на диванах. Они никому не помешают,— спокойно дал указания самурай.
Через пять минут в приёмной сидели пять человек.
— Кто первый? — спросил он незаметно у помощницы.
Та передала ему маленькую папку с заявлением Кузнецовой Анны. Её сына задержали и
нашли наркотики. Фотографии прилагалась. Сведения по делу тоже. 228 статья.
— Что там на самом деле? — спросил Кей.
— Подбросили. Вот эти добрые люди в погонах. Утром 20 июля.
Она ловко помогла открыть нужную страницу в подготовленном досье. Ей были открыты
все пароли, все двери. Тем более по утрам. На заре воздух был пропитан энергией. Одни и
те же понятые в разных делах умудрялись к тому же за день побывать и в суде при вынесении аналогичного приговора.
— Приговор обвинительный, — добавила и тут же стала тише воды, — там всё «решено». Но удалось подать на обжалование. Там у нас вероятный союзник — М. В. Куньих. На него можно рассчитывать. Именно он писал кассационные представления.
— Хорошо. Кто следующий?
— Представитель долевых участников. Самовыдвиженец. Дом построен. Но собираются сносить. Нет всех необходимых разрешений. Застройщик исчез в известном (:нам:) направлении
— У чиновников в этой стране нет других забот, кроме как разрушать и выселять обманутых людей с детьми на улицу, — с неприязнью произнёс Кей. — В крайнем случае, могли бы отдать в пользу жилищного фонда для тех, кто в нём нуждается.
— Им нужна показательная акция. Вот распечатка телефонного разговора заинтересованных лиц. Пытаются вытеснить тех, кто предлагает людям доступное жильё. Недобросовестная конкуренция. Им надо, чтобы люди шли к ним. Почти в пожизненную завуалированную кабалу. Сейчас это называют ипотекой.
Она говорила робко, быстро, исключительно по делу.
— Жильцы не знали некоторых тонкостей законодательства.
И договорив, становилась ниже травы.
— Тут такие законы — что кажется, порой, будто их составляли душевнобольные. Или чтобы их невозможно было исполнить. Незнание закона не освобождает от ответственности. Такая чушь. Знали бы они про зако-ны, которые действительно существуют в этом мире. Они их не знают. И нарушают. За это же они наказания не несут. Планета их терпит.
Он замялся. И решил, что этим делом займётся профессор Лайтбрингер. Ему вопрос, касающийся недвижимости, возможно, будет интересен.
— Что ж те, кто проповедует такой бред — пусть и не надеются сыскать ни милости, ни милосердия и попадут в свою же яму — каждому по вере его, как говорится.
Кей почувствовал, что раздражается, и стряхнул с себя эмоции.
В руках у него оказалась третья папка. Бледно-лиловая.
— Женщина жалуется, что никто не хочет рассматривать её дело. Осталась с ребёнком. Муж уклоняется от уплаты алиментов.
— И что она от нас хочет.
— Чтобы мы обязали уполномоченные органы выполнить свои обязанности.
— Этим делам заниматься не будем. Она сама выбрала себе такого спутника в жизни. Законы, придуманные людьми, меня лично не волнуют. Ребёнок — её. Вырастит, воспитает и получит опору для себя.
— Она могла бы рассмотреть это дело, — последовало предложение с надеждой в голосе.
В помещении кроме их небольшого кабинета, отделённого лёгкой перегородкой, были
две двери. Помимо входной, естественно. За одной из них сидел профессор Лайтбрингер.
Если войти в приёмную, то его просторный кабинет располагался по левое плечо. Главная
сидела справа. В кабинете поменьше, который выбрала сама. Кей подумал и ответил:
— Нет. Следующее.
Помощница опечалилась. Что-то решила для себя. И подала четвёртое дело, не проронив ни слова.
Изучение заняло пару минут.
— Этим займусь лично, — довёл до сведения своей помощницы самурай своё решение.
В деле речь велась о детском доме. Писала воспитательница из района, расположенного
к северу от Краснодара. Сама она, видимо, явиться не смогла, но и по почерку было видно
волнение и состояние тревоги. Он посмотрел на часы — было без десяти восемь.
— Отлучусь — надо проверить работу обслуживающего персонала.
Перед выходом он удостоверился, что вода в специальном аппарате есть, лампы все
горят и не мерцают. До этого он проверил, что ручки пишут. Бланков для новых заявок
достаточно. Везде прибрано и чисто. При необходимости он сам был готов вымыть пол,
плинтуса и поменять лампы. Асакава проверил санитарно-техническую комнату. Он дал
указания провести полный ремонт. Лично проследил за выполнением и проверял всё, вплоть
до мелочей. Мыло, бумагу, освежители, наличие тёплой воды. Кей считал, что именно по
уборной можно судить, насколько хорошо организовано на предприятие делопроизводство.
Это же было справедливо и для оценки страны. Когда исполняется и отслеживается даже
что-то незначительное. Это было залогом аккуратности и полноценности при выполнении
основных обязательств. Давая указания, отслеживал их выполнение. Снабжение было
безупречным. Ровно в восемь начался приём. Первое дело ушло в маленькую комнату.
Вторым занялся Лайтбрингер. Представитель жильцов прошёл. Поздоровался и не знал,
что делать дальше. Комиссар европейской комиссии стоял к нему спиной и смотрел в окно.
— Усаживайтесь, господин Сонин.
Приглашённый пододвинул стул и сел перед столом на неудобную деревянную конструкцию с прямой спинкой.
— Вот скажите мне, любезнейший. Ведь вы, несомненно, знали, что столкнётесь с трудностями при регистрации. На что же надеются в таких ситуациях люди. Авось да небось? Это, право, опрометчиво.
Лайтбрингер прошёл и сел в своё комфортабельное кресло.
— Вы сами поставили себя в незавидное положение. Знали, что рисковали.
Сонин ответил:
— Но застройщик уже сдавал подобные объекты и ранее. Мой давний знакомый переехал сюда. И обращался к тому человеку. Предыдущий дом удалось в судебном порядке ввести в эксплуатацию.
Рассказ о формальностях был выслушан с неохотой.
— Я спрашиваю о другом. Вся ваша жизнь — это скитания с места на место. В надежде обрести своё место в этом мире, так?
Профессор достал синюю папку из своего стола и положил перед несостоявшимся новосёлом Сониным.
— Вы считаете, что хорошо там, где Вас нет. Переезжаете. Хотите попасть и жить в мире, построенном в ваших мечтах. Но сами на себя ответственность не берёте за создание своего будущего, которое связано и с окружающим Вас миром. Большинство из людей ждёт, пока мир таковым сделают другие, ждут пока их проблемы решит кто-то — цитировал знаменитое выражение профессор.
Профессор поднялся из своего кресла, снова прошёлся к окну и продолжил:
— Уважаемый, Вы никогда не задумывались над тем, что богатство Вашей страны принадлежит Вам. Именно Вам, народу, государство образующему. Все ресурсы, недра, богатства земли — это всё ваше. И только ваше. А не узкого круга людей, которые почему-то распоряжаются ими. Вам не достаются даже крохи. Вы остаётесь ещё и должны. Должны, за свой счёт обеспечиваете благополучие этих эксплуататоров. Практически
тот же самый круг людей, как ни удивительно, законно закрепил, Ваши права на это. А Вы хотите, чтобы такие мелочные вопросы, затрагивающие небольшое количество людей, решили более глобальную задачу. Им на Вас наплевать. Они потребляют Вас как тех же самых кур и овец. Они высасывают Вас, забирая все, что они могут забрать. По праву сильного, а Вас уверяют, что это сделано на законном основании.
— А что же я могу сделать? — разводя руки, оправдывался флегматичный* Сонин.
— Один, думаю — ничего. Но, объединившись с людьми, которые хотят жить лучше, хотят справедливости. В честном мире. Вы сможете многое, но только вместе. Выделиться и быть если не в передних рядах, то по крайне мере стать силой, с которой начнут считаться. Будьте сильнее, объединившись, станьте умным — поняв, что Вы не одиноки в своих устремлениях и желаниях. Сейчас же Вы довольствуетесь глотком воздуха, в то время как Вас душат. По одному. И никто из Вас ничего противопоставить системе, часть которой и
являетесь, не может. Вы имеете то, что заслуживаете. Сонин опустил голову. Он был подавлен ощущением безысходности, так как понимал, всё, что было сказано — копилось в его голове. Он думал и переживал. Но его натура не давала ему действовать.
— Вот что Вам скажу, любезнейший. Вам будет, возможно, дан последний шанс построить новый мир, не ломая предыдущего. Сейчас самое время!
Лайтбрингер вернулся к своему столу и по громкой связи вызвал Кея, передал папку с делом Сонина и других обманутых дольщиков.
— Разъяснительная работа проведена, — пренебрежительно и разочарованно сказал профессор, — уведите его.
И добавил: «И позаботьтесь о застройщике».
Кей вышел, передал поручение своей помощнице, а сам тем временем стал ознакамливаться
с пятым делом. В нём некий Н. Е. Хозяйчик жаловался на то, что в общежитие рядом с его
домом незаконно проживают выходцы то ли из Вьетнама, то ли ещё откуда. Кей не стал
откладывать дело в долгий ящик. Он пригласил заявителя в свой кабинет.
— Вы понимаете. Одно мученье от них. Никакого покоя, — с ходу начал повествовать о своей проблеме Никита Егорович.
Когда оба уселись друг напротив друга — включилась автоматическая система
кондиционирования, сделанная в Китае, за ней ионизирующая люстра советского учёного
Чижевского, сделавшего многое для своего многонационального Союза Социалистических Республик, жившего некоторое время в Караганде. Заиграла на фоне тихая инструментальная
концертная программа. Звуковоспроизводящее оборудование, собранное в разных странах Азии,
великолепно передавало игру малоизвестной талантливой арфистки. И в этой атмосфере были
выслушаны жалобы и призывы к радикальным действиям.
Ответ Кея был таков:
— У Вас хорошее имя. И дурной характер. Вы живёте в одиночестве. И не выходите из своего дома. Никому из тех людей, которыми себя окружили, Вы не нужны. Среди тех, кто теперь является Вашими соседями, непременно отыщутся хорошие люди. Они переехали в эту страну не от хорошей жизни. А в поисках лучшей доли. Вы и сами, случись послезавтра такое, что заставило бы Вас переехать, стали бы вынужденным мигрантом.
Хозяйчик после этого уже расценивал Кея Асакаву как того же поля ягоду и строил жуткие теории заговора. Кей еще немного подумал:
«Может не стоит? Хотя никто вопрос о стоимости не поднимал… пусть и зря, но скажу. Каждому. И если хоть один для себя вынесет что-то новое для будущего — уже будет лучше. Хотя нет — каждому не смогу». Самурай быстро прочувствовал, каков Никита-сан, и напоследок только смог дать ему дельный совет.
— Мы не хозяева на этой планете. Она наш общий дом. Мы все здесь гости. У Вас трёхкомнатная просторная квартира. И впереди ничего...
Посетитель его слушал уже как вражеского шпиона.
— Вы могли бы попытаться наладить контакт с ними. Среди них есть те, кто с радостью будет у Вас учиться русскому языку. Даже за деньги. Кто придёт в Ваш дом, и станет воспринимать Вас как благодетеля. И всю жизнь будет чувствовать обязательства перед Вами. Можете их заинтересовать русской культурой и тем, чем сами интересуетесь. Построить с ними отношения. Уверен будут те, кто через время станет Вам добрым другом. Вместе лучше идти по жизненному пути. Никто не знает, куда повернёт судьба...
Посетитель удалился недовольный.
Кей снова сбросил эмоциональный груз.
«Недопустимо». Совершенно недопустимо переносить эмоциональную атмосферу от одних людей и выплёскивать негатив на других. Надо учиться разграничивать эти "сферы".
Ему вспомнился случай, когда он наблюдал за человеком. Дела у того не ладились.
Ему грубили. И в один день он, уже доведённый до предела, следовал к себе домой, справедливо проклиная людей, своих соотечественников — тех, что оказались хуже врагов. И гораздо менее благородными. В тот вечер он столкнулся с другим человеком. В задний бампер автомобиля на выезде из города он получил удар. Он мог выйти и справедливо
обругать и накричать на того, кто добавил ему проблем. Вместо этого он улыбнулся и построил своё общение так, что у него появился новый хороший знакомый.
«Так рождаются боги», — таковы были мысли самурая.
И он принял из рук помощницы шестую жалобу. Крайнюю. В ней участник общественного
экологического движения Федосеев Валерий излагал факты уничтожения природных заповедников
и красивейших мест Кубани. Кей напрягся. Он не знал, по чьей части это дело. Он знал,
что на самом то деле не стоит беспокоиться — есть существа и есть ресурсы, чтобы из
самой критической ситуации вывести окружающую среду.
— Я созванивался, — поспешил добавить Валерий.
— Да. Вы разговаривали со мной, — внёс ясность Кей и представился.
Их разговор оказался обстоятельным и продолжительным.
Но у Кея из головы не уходила мысль: «Представь себе. Ты старался больше четырёх
миллиардов лет. И создал уникальное творение. Ты дашь кому-то разрушить его?» Вспомнился
Карибский кризис и как ловко его тогда разрешили.
Зашла помощница и сообщила, что дело первого заявителя принято в работу.
— Валерыч, — именно так назвал себя визитёр, — прошу Вас. Мы займёмся данным делом. Здесь много пунктов. Но сейчас надо решить более важный вопрос.
— Если что — то меня просто просили передать эти бумаги.
— Но Вы же являетесь участником этого движения и разделяете взгляды своих друзей?
— Ну да. В некотором роде.
Когда они проходили через приёмную, из своего кабинета вышел Лайтбрингер.
У Асакавы было несколько немаловажных вопросов к нему, но беспокоить профессора при
посторонних он не стал. И лишь поклонился. Кей проводил Валерия в маленький кабинет.
Всё это время посетитель не расставался с чашечкой чая и своим рюкзаком. Она прочитала
краткую выдержку из дела и звонко произнесла с энтузиазмом в голосе.
— Хорошо.
— Кому поручить это дело? — вежливейшим тоном поинтересовался самурай.
— Ему.
Она указала на Валерыча.
— Мне?! Не, пацаны, я не смогу.
Кей был удивлён не меньше, но был спокоен. Ему хоть и редко доводилось чему-то удивляться, но за последнее время уже привык и к этому.
— Давай чай освежу.
Она забрала из его рук чашку и принесла новую порцию чая. И, прочитав его мысли,
предложила две шоколадки на выбор. Горький шоколад с перцем и белый молочный с изюмом.
Самый любимый и самый нелюбимый.
Выбор был очевиден, и он взял выбранный со словами благодарности.
Она изложила свои мысли о войнах за ресурсы и почему мало кого волнует экология.
— Предлагаю сделать так, как хочешь. Готова выслушать предложения. Слушаю же...
Началась затяжная беседа в жизни «случайного» человека, «случайно» по просьбе
друга зашедшего в здание с высокими потолками. «Случайности не случайны». «Случайности
это непонятые закономерности». «Случайность — это частный случай закономерности».
Дополнить список может каждый, кто размышлял над течением жизни. Кей присутствовал
только в начале. Поклонился трижды. По разу на каждый отступающий шаг к двери и, не
разворачиваясь спиной, пятясь, вышел из кабинета, чтобы более подробно изучить информацию
в красной папке по четвёртому делу. Когда он выходил, излагался целый монолог.
— ...Сколько раз уже были произнесены слова, предвещающие гибель России. Только те, кто поднял меч, почему-то сам оказался в могиле. Не кажется, что какие-то тайные могущественные силы охраняют этот народ и землю?...
— Никогда об этом не задумывался.
— Тогда, давай лучше поговорим о Федосееве Валерии. Живёт, работает, посещает тренировки, изредка ходит в походы. И всё. Ну фильмы смотрит, музыку слушает. Хорошо, но жизнь не наполнена чем-то лучшим. Людей губят две вещи: незнание лучшего и незнание худшего. В данном случае — жизнь пуста. Она не наполнится сама собой. Надо открывать новые горизонты, и тогда увидишь, почувствуешь настоящую жизнь. Не откладывай на завтра. Сделай так, чтобы напоминание оповещало тебя ежедневно. Каждый твой день бесценен — нельзя его купить. Жизнь стоит бесконечно много. Бесконечность, поделённая на любое
количество дней, отведённых человеку, равна бесконечности. Каждый день значим и более чем ценен! А тратить их, жалеть об упущенных копейках и при этом не жалеть о потере несоизмеримо большего...
Она была в «ударе», говорила быстро и даже не могла подобрать правильные слова.
— Стань интересным. Начни прямо сейчас. «Завтра» будет уже поздно. Хоть крестик у себя на руке нарисуй, будильник поставь — толкайся, ищи единомышленников.
— И что надо для этого делать-то?
— Живи, твори, представь ребёнка, ничего не знающего и задающего вопросы. У которого тяга превыше даже собственной безопасности. Обжигайся. Почему теряете это, взрослея? Вспомни свои детские мечты. Осуществи их. Что угодно! Изучение иностранного языка, игра на музыкальном инструменте, любой жанр рисования. Создавай, стремись, ищи...
Валерий был в плену вкрадчивого и увлекающего за собой голоса, переполненного добром, мягкостью и желанием поделиться чем-то неведомым. Она хотела воцарения добра, но понимала, что для этого надо растормошить тех, кто изо дня в день живёт пресной жизнью и думает, что всё наладится само собой. Сделать этот мир интересным, манящим, захватывающим и не отпускающим.
В обеденный перерыв, когда ещё не вернулся профессор, в приёмную зашли сначала двое представительных крепких ребят, за ними, по всей видимости, какаято местная шишка административного аппарата, а за ним — ещё двое «быков».
Самурай был на полторы головы ниже самого низкорослого из них, но он уже догадывался,
Кто сейчас находится за его спиной, хотя недопустимо, чтобы потребовалась беспокоить
занимавшую маленький кабинет.
— Кто здесь главный?
Вопрос прозвучал грубо.
— Вас не учили здороваться? — спросила помощница Кея.
— Здрасьте, — сказал один из телохранителей.
— Не знаю такого слова. По-моему, его нет в русском языке. И значение его мне непонятно.
На лице у неё появилась улыбка. Но такая, что лучше уж нож в сердце.
— Шеф, найти? — спросил второй из телохранителей.
Он, было, двинулся вперёд, чтобы изучить надписи на табличках дверей, но словно в
скалу упёрся. Кей владел техниками, с помощью которых способен был остановить и танк.
Четыре противника для него — грязь, об которую не хотелось пачкаться. Наступавший
попытался его оттеснить. Но и принципы Айкидо ещё никто не отменял. Сила действия
поравнялась с силой противодействия. Груда мышц упала и, потирая травмированную руку, отпрянула, ощущая нестерпимую боль в кисти.
Помощница грациозно выскользнула из-за своей стойки, и в руках у неё оказался короткий самурайский меч, который она, встав в почтительную стойку, направила рукояткой к Кею, чтобы он мог мгновенно извлечь его одним движением. И тем же движением уменьшить
численный перевес на одного.
— Вы останетесь здесь до тех пор, пока Вас не пригласят.
— Чё...— надменно и вызывающе выпалил главный.
— Ты глухой или тупой? Повторить на тон громче или на порядок яснее? — твёрдо, резко и достаточно громко сказал Асакава.
Вежливость иссякла. И Кей уже решил, что коль есть необходимость разговаривать
на доступном для амёб языке, то пусть так и будет. Тоже своего рода тренировка для ума.
Реакцией было короткое замешательство, так как этого никто от него, видимо, не ожидал.
Молчание продлилось достаточно долго. Само состояние уверенности Кея стало "останавливающим".
Даже животное бы поняло, да и не только оно - ему не пройти. И Кей выиграл бы в любом
случае. Но ни к чему было заливать полы кровью.
Самурай мог вечность простоять, но вошёл Лайтбрингер.
— Что здесь происходит? — спросил он устало и без малейшего интереса.
— Эти добрые люди хотят встретиться именно с Вами, — слукавила помощница, хотя де факто была и права полностью.
Кей молчал и был готов в шесть или, в крайнем случае, за десяток движений
оставить профессора наедине с нахальным посетителем. Считать не надо было. Он
чувствовал это.
— Пусть зайдут в мой кабинет.
Кей посторонился. Двое из телохранителей проследовали за своим боссом. И через три
минуты вышли обратно, неуверенно переглядываясь и уже не выглядя столь уверенными, как
до этого. Оказывается, никто из них не знал своих «коллег», их страхи, их пороки как
тот, кто занимал большой кабинет. Дьявольские поступки, которые они пытались утаить, про
которые никто знать и не мог — всплыли. И они понятия не имели, как это произошло.
Профессор за короткий промежуток времени расска-зал им про то, от чего им стало жутко.
Их вернули к их «скелетам в шкафах» и выставили напоказ. Тем временем в кабинете нарастал страх человека, который думал, что он ничего и никого не боится.
— А помните, Коган, в девяностых годах Вы продали оружие. Не гнушаясь ничем. И своим и чужим продава-ли. Вы один из тех людей, для кого деньги действительно «не пахнут»… — с подробностями выложил «козырные карты» на стол Лайтбрингер.
— Откуда Вы это знаете, — с содроганием и опаской спросил Коган. — Кто Вам это рассказал?
Страх нарастал. До него Сонин также, в более мягкой форме, испытывал нечто подобное.
— Да, понимаю, что в живых остались только Вы, единственный. Но правду не скроешь. Ваши мысли мне известны. Даже сейчас Вы, придя сюда, думаете, что защитили себя.
Способ изложения информации стал мягче и жёстче одновременно. Лёгкие слова.
Тяжёлые удары. Профессор почти «мурлыкал»:
— Спрятали «концы в воду», но Вы не знаете свойства воды. Кто Вас избавит от самого себя? Помните произошедший случай в ночь с 9 на 10 ноября 1983 года.
И Лайтбрингер посмотрел в наполняющие ужасом глаза.
— Кто Вы такой?
— Тот, кто знает все ваши грехи. Судья, неподкупный и справедливый. Тот, кто отдаёт приказ палачу.
Реальность на короткий миг оборвалась. Заметались тени. Перед человеком предстал
Дьявол в своём истинном обличье. Совсем не том, как многие его представляют. Ведь некогда
и он был не таким и между прочим остался, каким его представляют . Ангел с собственным
мнением. В приёмной тоже потускнел свет. Все в приёмной посмотрели вверх. И тут же через
сумрак в приёмной будто прорвался луч света. Создателем света была Она.
Она сделала это не напоказ, а просто так, и заговорила максимально тихо:
— Всегда одни и те же приёмы. Страх — не лекарство. Боязнь перед даже неотвратимым наказанием — не сделает их самостоятельно лучше. Они сами должны стать богами для самих себя. И никак иначе. Её пристальный взгляд отметал все возражения.
— Как хочешь, — откинувшись в кресле, сказал профессор, — пробуй.
— Сделаем вот как.
Она коснулась лба Когана, и реальность снова для него оборвалась.
Чиновник увидел себя сидящим в здании с друзьями своего детства. Прозрачный пол
над детской площадкой позволял ему видеть, что внизу его родители играют с его внуками.
Дети сидели рядом и отношения у них были налажены. Не так, как это было на самом деле.
Здание было скромным, но таким родным. Будто им самим и спроектированным. Он с детства
мечтал стать строителем. Первым подарком на Новый год был конструктор из синих и белых кубиков с красными элементами крыши. Точно. Сомнений нет - это его "проект". Потом на день рождения металлический конструктор с набором ключей, болтами и гайкам. Подъемный
кран, который и возводил целые города. И тёплый свитер от мамы. Батареи топились плохо,
но было тепло...
* * * * * *
В конце рабочего дня в приёмной остались только двое: Она и профессор ЛайтБрингер.
— Нет только положительных людей. И только отрицательных. Мечта иногда спасает даже самые заблудшие души. Как дела с домом, подлежащим сносу? — спросила Она.
— Потом расскажу. А сейчас пойдём — поужинаем. И, может быть, подумаю вернуться на прежнее место.
Она оценила сказанное.
— Добро...
* * * * * *
В вечер того же декабрьского дня Асакава нашёл человека, желающего уехать из страны и при этом надёжно вложить свои немалые деньги.
Он забрал их у чужих людей и не заботился о том, что с ними будет дальше.
«Такова жизнь», — считал бизнесмен.
— Вот удобный участок, который Вам идеально подходит, — помощница Кея, представившаяся риэлтором, проводила экскурс по территории, огороженной синим забором, со всеми документами в наличии, по привлекательной цене.
Он решил, что это выгодное и верное инвестиционное вложение. На следующий день были оформлены все необходимые документы. Ещё через день опытный застройщику отправил технику для рытья котлована.
— А где участок-то, — спросил прораб по сотовому телефону, так как по указанным координатам находился водоём.
Застройщик судорожно извёл из своей папки бумаги. Но вместо нужных документов там
был оформленный договор купли-продажи лунного участка. Заверенный подписями и печатями,
в том числе его собственными. Уплаченная сумма сходилась до копеечки. Удобный участок
вблизи от моря спокойствия. На луне. Куда не ступала ещё нога человека. Он ещё минуту не
мог поверить своим глазам. Глаза человека, который не успел спрятать свои мысли — не
зеркало души, а именно их отражение. Хотя мысли и есть, наверное, душа. Но душа — это
айсберг и мало что видно на поверхности. Мысли может видеть и обычный человек. Как и
эмоции на лице. Но это уже зависит от его способности «видеть».
Душу, точнее сказать — ауру могут видеть в наше время только специальные приборы.
Кей не захотел наблюдать за этой сценой. Он и та, которая некогда была названа Авророй,
неспешно пересекали сквер.
— Наказывать надо тех людей, которые мешают жить другим и превращают жизнь в игру на выживание. Обрекая тех, кто мог бы стать интересной личностью на унылое существование. Без интереса. Без развития, — высказала своё мнение помощница Кея.
— Кажется, начинаю понимать...
Ссылка на следующую главу (Игры Богов. Глава 9.Sleepwalker):
http://www.proza.ru/2012/12/10/995