Разумеется, это была она. Не было надобности перегибаться через железные поручни и вглядываться в тело, лежащее на полу около бассейна.
Несмотря на прошедшее время, она мало изменилась. Если не считать, разумеется, распухшего тела, синего цвета кожи и следов от грубых пальцев на шее.
Мне сказали, что после смерти ее глаза были открыты. Говорили, что она была задушена, что, впрочем, и так было понятно. Говорили, что она страдала, боялась, сопротивлялась, царапала и била своего убийцу, пыталась бежать. А он наверняка вырывал клочья ее светлых волос, закрывал большой ладонью маленький рот и смотрел, как она пытается себя спасти.
Скорее всего, она была с ним знакома. Черт знает, откуда. Черт знает, зачем она пришла в бассейн ночью.
Она надела платье, которое я купила на прошлой неделе. И которое после этой ночи было годно лишь на тряпки. Хотя я уже решила, что попробую ушить его и, может быть, скроить что-нибудь отдаленно похожее.
Несмотря на низкую жалость к ее уже давно мертвому телу, во мне проступали следы злобы. Как, надела мое платье, даже не спросив? В бассейн?
Хотя о чем это я. Теперь все ее вещи - мои.