Владимир Бекеев
(Посвящается Игорю Сенько - актеру, поэту, музыканту, художнику)
Финальная сцена
- Я – гениален…Я - талант……. Я….. Кто же я?
Пустая бутылка из-под вина, лежавшая под животом и давившая на ребра, полетела в угол и разбилась, добавив свои осколки к груде других. Он перевернулся на другой бок и увидел свою комнату. Она напоминала давно заброшенный пункт приема стеклотары, к тому- же приспособленный бомжами под временную столовую. Пустые бутылки, целые и разбитые, валялись в углу. Несколько пепельниц и банок, наполненных разнокалиберными окурками, стояли на полу, на столе и на табуретках. Такое впечатление, что гости, которые здесь были, ели и пили, сидя прямо на полу. Или, в крайнем случае, на диване хозяина. Запах был соответствующий. Пахло рыбой, табаком, чем-то приторно-кислым и старыми носками.
- Та-а-аак…. – Он приподнялся на локте и почесал спутанные волосы.- И кто - же это сотворил, да еще в моем присутствии? И что вообще здесь происходило?
Память возвращалась как-то странно. Куски картинок, как фрагменты киноленты, обрывки фраз, мелодия на гитаре. Этакая мозаика или пазлы, которые нужно собрать. Мозги отказывались выполнять команды без допинга. « М-да, неправильно организованное похмелье ведет к длительному запою», - обреченно подумал Он. Сейчас надо было организовать правильное, чтобы хотя бы частично привести себя в порядок. Для этого надо было встать с дивана, проинспектировать тару, расставленную и разбросанную по комнате и пошарить в тумбочках в поисках заначки. Задача трудная, но выполнимая. Тем более, что просто необходимая.
Сначала закурить. Не утруждая себя поиском сигаретной пачки, Он пошарил в ближайшей банке и выудил оттуда вполне приличный «бычок». Посмотрев на название – удивился. «Ну, ни хрена себе, буржуи….». Окурок был от довольно дорогого «Данхилла».
Теперь спичку, зажигалку, трут с огнивом, кремень и кресало. На крайний случай сойдет и газовая горелка или джедайский меч. Оп-па, рядом с диваном, в кучке сигаретного пепла, валялась «Зиппо». Это почему-то не удивило. Сбив с кончика сигареты закаменевший пепел, Он прикурил. Особого удовольствия ароматный дым «Данхилла» не доставил, но сам процесс курения уже стимулировал к действию. Теперь встать. Желательно на ноги.
И желательно твердо. И приступить к осмотру поля боя.
Перво-наперво, Он гляделся вокруг. Знакомый плакат с кордебалетом, старая театральная афиша, фотографии, две маски-Трагедии и Комедии, на висящей на стене полочке – всякая мелочь, подаренная по разнообразным случаям друзьями, знакомыми, случайными людьми. Висящий на стене коврик оказался прожженным в паре мест. На это даже не стоило обращать внимания. Гм.… А вот на это стоило – кружевной бюстгальтер, размера этак третьего. Причем, одна чашечка была использована в качестве склада пустых пробок. Хотя и это не ново. У Него часто бывали женщины. Некоторые забывали что-нибудь случайно или умышленно, дабы был предлог вернуться. Некоторым из них удавалось даже побыть какое-то время, как бы хозяйкой. Или женой. Иные задерживались иногда месяца на три-четыре. Это считалось гигантским сроком.
Ладно, с этим закончили. Теперь проверить наличие живительной влаги. Он нагнулся заглянуть под диван и в голове тут же загудел гигантский колокол. Пришлось срочно присесть на диван, чтобы не потерять равновесие и не растянуться прямо на немытом полу. «Неправильно ты, Дядя Фёдор, бутерброд ешь…..» - почему-то возникла в голове фраза кота Матроскина из мультяшки. «Ну да, а ты неправильно водовку хлебаешь….» - подумал он в ответ – «И на утро не оставляешь….». И тут взгляд зацепился за что-то незначительное по размеру, но почему-то показавшееся очень важным. Что это было – мешала разглядеть мутноватая пленка перед глазами. Какой-то блеск, часть отраженного лучика света. Резко полосонула прямо по глазам. Как не вовремя….. Надо продолжать поиски эликсира. Неужели после вчерашнего ничего не осталось?
Он снова встал с дивана и сделал шаг к зеркалу. Зеркало было небольшое по размеру, но вполне отражало и лицо и даже фигуру, правда, только по пояс. Оно видело Его лицо и в гриме и чисто выбритым и с недельной щетиной. С мешками под глазами и с глазами, наполненными вдохновением. Оно видело Его одетым в хороший концертный костюм и в мятую майку с винными пятнами. Оно видело и отражало Его в любом виде и в любом состоянии. Оно было Его другом и Его критиком. Оно было его Любовницей и его Палачом.
Шаг к зеркалу дался с трудом. В голове еще гудел колокол. Под зеркалом стояла тумбочка, возрастом не менее, чем возраст хозяина. В ней Он обычно прятал недописанные стихи, наброски, листы бумаги с написанными на них неожиданно пришедшими мыслями. Там же частенько стоял и неприкосновенный запас. Иногда это была чекушка водки, иногда бутылка виски «Ред Лейбл». Все завесило от финансового состояния на текущее время. Еще шаг….. Еще…. Опять по глазам ударил этот блеск.… Опять этот проклятый лучик света. Он как будто преследовал Его. Еще шаг. Рука протянулась к дверце и повернула маленький ключик, навсегда застрявший в замочной скважине. Вот она, Пещера Аладдина…. В дальнем углу стояла запылившаяся бутылка коньяку. Жизнь вроде бы как начинала налаживаться. Коньяк – не шампанское. Могут пить не только аристократы и дегенераты. Могут и простые смертные. Даже из горлышка, если приспичит. Хотя это и надругательство над благородным напитком.
Он достал слегка подрагивающей рукой бутылку из тумбочки и вернулся к дивану. Поискал глазами хоть что-то, напоминающее чистую рюмку или, на крайний случай, стакан. Грустная усмешка скривила губы. Придется пока из горлышка. Потом, когда организм придет в порядок, можно и заняться поисками чистой посуды. Пока из горлышка да в горлышко. Первый глоток прошел с трудом. Второй – уже легче. Теперь следовало остановиться и подождать. Несколько минут, самых важных. Когда алкоголь дойдет до желудка, оттуда - до мозга и уймет, наконец, этот колокол. Даст возможность вспомнить, наконец, что же было вчера….. Или позавчера.…… Собрать эту проклятую мозаику. Склеить эту проклятую киноленту.
Еще затяжка. Как быстро заканчивается сигарета. Надо еще закурить. Тогда станет вообще легко. Даже дым сигареты стал более приятным. И колокол куда-то пропал. И пелена с глаз стала убираться. Сейчас….. Еще минутка….. И можно будет сделать еще один маленький глоточек. Совсем маленький и снова закурить. Откинуться на спинку дивана, получить дозу наслаждения.
Черт!!! Снова этот блеск! Да что же такое? Что за дрянной луч? Почему он его преследует? Что он хочет сказать?
Он отставил в сторону бутылку, выудил из банки еще один окурок. Вот ведь как…. Опять «Данхилл». И опять почти целая. Как будто кто-то издевался, прикуривая сигарету, делая одну-две затяжки и бросая её в банку-пепельницу. Хотя, у каждого свои тараканы в голове. Щелкнула «Зиппо». Снова клуб дыма, теперь уже обладающий ароматом. Организм уже практически пришел в норму. Как мало человеку для счастья надо – глоток коньяку и сигарета. И день становится светлее и мысли стройнее. Он устроился поудобнее и еще раз оглядел комнату. А ведь не все так страшно, как показалось после пробуждения.
Ну, насвинячили немного, так недолго и убраться, порядочек навести. А если чуть поднапрячься, можно даже будет пыль протереть. Потом…. Попозже. А пока надо привести в порядок мозги и вспомнить вчерашний день. Кусочки киноленты начали понемногу собираться.
Началось все, кажется, позавчера. Потому что вчера он здесь не ночевал. Это точно. А ночевал Он на квартире какой-то подруги, куда Его затащили после посиделок в Театральном кафе. Отмечали какое-то событие. Впрочем, это неважно. Выпили много и разного. Песни пели, но это уж, как повелось. И Он пел, даже больше всех, потому что Его просили спеть. А Он не любил отказывать. Тем более, что пел Он хорошо. Все аплодировали, а Он делал вид, что ему это все равно. А затем все засобирались, потому что кафе закрывалось. И всей компанией пошли на Большой проспект. Там компания распалась, а несколько человек отправились на квартиру к этой самой подруге. Кто она была? Художница? Или артистка? Да какая разница, впрочем. Главное, что на квартире продолжили. Потом разбрелись спать, кто куда. Его хозяйка утащила спать с собой. Он сейчас даже не мог вспомнить, получилось ли что-нибудь у них? Да это и не важно. Он не вел список любовных похождений. Одной больше, одной меньше. Утром проснулись поздно. Гонец был послан в близлежащий гастроном. А потом….
Нет, это становится уже невыносимым. Опять резкий свет ударил в глаза. Этот солнечный зайчик начинает раздражать. И как он только находит Его в разных местах комнаты? Или это просто глюк? На почве пьянства и алкоголизма, с которыми все борются с переменным успехом? Что за штуковина там блестит?
Ладно, потом, потом….. Сейчас главное, чтобы не оборвалась кинолента. Он неожиданно увидел на стоящем рядом журнальном столике чистый стаканчик. Рядом лежали пара слегка присохших бутербродов с красной рыбой и несколько кусочков шоколада. И пол - пачки…… «Данхилла». Та-аак…. Сразу возникают два вопроса. Первый– какого хрена Он хлебал из горлышка и не видел в упор это богатство. Второй – Он никогда не курил «Данхилл». Впрочем, неважно. Спасибо тому, кто это оставил, позаботившись о хозяине. Теперь плеснуть коньяку в стаканчик и продолжить вспоминать уже цивилизованно.
На чем Он остановился? Ну да, гонец побежал в гастроном. Притащил какого-то вина. Правда, много. Но Он отказался продолжать. В голове и так шумело, даже после сна, а продолжение грозило затянуться. Хозяйка (художница? актриса?) проводила Его до двери, ласково поцеловала. Попросила Его быть с ним аккуратнее…. Аккуратнее с чем? Или аккуратнее с кем? Или аккуратнее со здоровьем? Нет. Не вспомнить. Да и не надо. Попросили быть аккуратнее – будем аккуратнее. Пить только из рюмок, закусывать только шоколадом и курить только «Данхилл». И все это очень аккуратно. Он усмехнулся. Завтрак «аристократа». Или нет. Лучше – завтрак богемы. Потом будет обед. Что-то вроде пельменей или жареной картошки. Неважно.
Опять отвлекся. Он посмотрел на стаканчик, поднял его на уровень глаз и посмотрел сквозь жидкость. Ничего нового там не обнаружилось. Он опрокинул содержимое в рот, откусил кусок бутерброда и стал сосредоточенно жевать. После трогательного прощания Он пошел…. Пошел – пошел… и пришел. Куда? Домой. А откуда? И почему не один, а, как минимум, с компанией друзей. Как максимум – с компанией недругов. Но эта версия Ему не понравилась и Он её отбросил. Не любил Он видеть в своей квартире недругов. Он их вообще не любил видеть. А откуда взялась компания? Просто так, без звонка, к Нему не приходили. Просто потому, что считали это невежливым. Да и мало ли чем Он занимается….. Может быть у Него женщина, а может быть, Он творит. Но друзьям-приятелям всегда был рад. Частенько у него «зависали» по нескольку дней. Интересно, а кого Он принимал вчера?
В этот раз световой лучик ударил по глазам резко, как будто наотмашь. Он зажмурился, а в глазах продолжали летать какие-то светлячки. Это уже просто в бешенство приводит. Что за напасть такая с утра на человека с похмелья? И запах этот начинал раздражать.
И тут Он вспомнил. Конечно же. Их было трое. Всех троих Он знал уже не меньше двух десятков лет. И всегда рад был очередной встрече. У них были общие интересы, общие увлечения. Они принадлежали к одному кругу людей. И темы для разговоров всегда находились общие. Зайдя в ближайшее кафе они, уже вчетвером, под разговоры и воспоминания, выпили бутылку коньяку. А потом….. Провал. Они привезли его домой. По пути прихватили еще водки. Не забыли и про закуску. Знали, что покушать Он никогда не отказывался. Так же, как и выпить. По-видимому, коньяк, выпитый в кафе, не только «отключил» его, но и каким-то образом помог восстановиться. Трое друзей не успели выпить и полбутылки, как Он уже пришел в себя. Правда, слегка пошатывало и в голове плавали клочки тумана, но в целом он был в порядке. Встретили Его появление из комнаты, где Он спал, радостными возгласами и приветствиями. Потом один из друзей приготовил яичницу, нарезал салатик. Все было просто превосходно. Разговор шел обо всем и ни о чем. Вспоминали молодость, говорили о политике (ну какая компания мужиков не поговорит о политике), естественно – о женщинах.
Он пригласил всех в свою комнату посмотреть и оценить Его новое творение – картину, законченную совсем недавно. Это была даже не комната, а скорее, кабинет-мастерская. Из мебели присутствовали лишь диван, журнальный столик, несколько разнокалиберных тумбочек и несколько табуреток. Был еще мольберт, стеллажик-лилипут с папками. На стенах висели фотографии, афиши с Его именем, несколько дипломов. И, естественно, гитара. Постепенно в комнату переместились и бутылки с закуской. Застолье продолжалось уже там. Он стал рассказывать о своих планах, проектах. Потом играл на гитаре. Пел. Потом опять выпивали и закусывали. Водки и закуски было более чем достаточно.
Что-то произошло. То ли случайная фраза, то ли еще что то. Это Ему не понравилось. Он возмутился. Ведь Он – гений. Талант, каких мало. А тут кто-то сомневается в Его способностях. Да попробовали бы они написать картину так, как сделал это Он. Или спеть, так, как Он. Или сочинить такие стихи. Сыграть на сцене, в конце концов. Посмотрели бы они на себя со стороны. Те трое не хотели с этим соглашаться. Они не хотели признать в Нем гения. В ярости Он разбил гитару о стену. И потребовал убираться всем вон из его жилья! Жилья Гения!
Лучик отраженного света ударил по глазам с такой силой, что казалось, в голове взорвалась световая граната. Он потряс головой. Посмотрел на бутылку коньяку – она была уже почти пуста. Когда это он успел? И в пачке оставалась последняя сигарета.
Он встал и, уже нетвердой походкой, решительно направился к тому предмету, который отражал этот проклятый луч света. Маленький цилиндрик лежал под ножкой табуретки. Он поднял его. Маленькая латунная гильза. Девять миллиметров. Она- то здесь откуда?
« Будь с ним аккуратней.… Будь с ним аккуратней.… Будь с ним аккуратней…» - в голове вдруг запульсировала фраза, сказанная на прощанье той, то ли художницей, то ли артисткой. Стало вдруг невыносимо жарко. Он вспомнил, про ЧТО она ему говорила. Вчера Он увидел у неё пистолет. Она сказала, что это пистолет ее знакомого, который тот попросил подержать у себя. А она боится. И Он великодушно согласился помочь ей. Забрать опасную игрушку к себе.
Ноги стали ватными. Дрожащей рукой Он нажал на ручку двери. Дверь открылась так тихо, как не открывалась никогда – она постоянно поскрипывала. Теперь она открылась как-будто шепотом.
Они лежали в проходной комнате. Все трое. Они уже уходили из Его дома, когда Смерть догнала их. Каждому хватило бы только одной пули, но в обойме их было восемь. В Его голову пришла запоздалая мысль о непонятном кисловатом запахе, который присутствовал в комнате. Он понял источник этого запаха. Так сейчас пахли Его друзья, с которыми Он был знаком уже более двух десятков лет. Его БЫВШИЕ друзья.
Он вернулся в комнату. Сел на диван. Посмотрел на фотографии, висящие на стене. Потом встал, медленно подошел к стене и сорвал с нее театральную афишу. Не глядя, протянул руку к тумбочке с красками и карандашами. Нащупал кисть, баночку с краской…. И начал выводить на афише буквы…. « Прощальная гастроль….».
Он вылил остатки коньяку в стаканчик, затянулся последней сигаретой. «А кто из них «Данхилл» курил?»- промелькнула совсем уже ненужная мысль. Он вдруг стал невероятно спокоен. Прошел в соседнюю комнату, переоделся в костюм, в котором он последний раз играл в театре. Аккуратно сложил снятые вещи в шкаф.
« У каждого гениального актера должна быть своя Финальная Сцена! Пусть она будет и у меня…..».
«Они ждут меня. Ведь еще наверняка осталось выпить…».
Табуретка со стуком упала на бок.
28 октября 2009 г.