Мистицизм по-новому поставил проблему человеческого разума, его возможностей и скрытых потенциалов.
Мистика доказывает, что существует целый спектр разумов, как врожденных и древних, так и прижизненных новаций и интеллектуальных схем.
Мистическим мы называли ум, действующий в мистириях. При этом чрезвычайно важно, чтобы рассудочный сознаваемый интеллект был свидетелем этой активности, был так или иначе затронут. Как и в какой степени он затронут – вопрос другой. Интеллект может быть не включенным свидетелем действий мистического ума, может быть преобразуемым в этом опыте, может выступать в качестве агента, активно противостоящего мистическим феноменам.
От того, является ли интеллект свидетелем или участником, преобразуемым или противящимся преобразованию, понимающим или неосведомленным в сути происходящего, зависит и то, что он вынесет из мистического эпизода. Многое также зависит от уровня развития интеллекта. Однако в любом случае именно присутствие рассудочного интеллекта позволяет сознавать мистериальный опыт, накапливать и организовывать его, анализировать и формулировать итог. Будучи искушаемым, страдающим, борющимся или влекомым, сознающим или ослепшим, рассудок все-таки – единственный свидетель происходящего в планах сознания, поэтому любые его показания имеют ценность.
Способность рассудка наблюдать действие мистического ума не дается изначально, искушенность формируется в опыте. От этой опытности и зависит полнота и глубина понимания того, что происходит в мистическом акте.
Введя понятие мистического ума, мы постарались показать, что это действительно иной познавательный принцип. В академической литературе познавательная активность при манифестации мистических феноменов объясняется при помощи ряда механизмов. На наш взгляд, существующие объяснения неудовлетворительны, так как не позволяют адекватно истолковать данные мистического опыта.
Чаще всего мистические феномены увязывают с деятельностью бессознательного плана психики. Однако это всего лишь гипотезы, транслируемые даже не представителями психоанализа, глубинной психологии, аналитической школы, но авторами, увидевшими в психоанализе удобную объяснительную модель. Повод дал К.-Г. Юнг, часто применявший теорию бессознательного для объяснения религиозных и мистических феноменов.
Отметим: понятие бессознательного еще крайне не ясно, бессознательная психическая деятельность сама нуждается в изучении. Возможно, модели бессознательной психической деятельности и послужат в дальнейшем, однако на сегодняшний день они позволяют лишь понятийные экскурсы. Авторы часто переводят одни термины на другой язык, но подобная трансляция мало добавляет к изучаемому феномену.
Другой подход реализуют авторы, сводящие мистическое познание к особым психическим процессам, редко участвующим в обычной деятельности интеллекта. Среди них чаще всего называют интуицию, воображение, эмоции и чувства. Сходного мнения и мистики, также считающие свой путь познания отличающимся от рассудочного, однако они не сводят мистическое познание к каким-либо известным познавательным процессам. В их исследованиях действует другой ум, наименований которому множество: дух, душа, астра, атман, Иегова, мать и отец мира, Владыка, параматман и т.д. Наиболее удачный и поэтичный термин – Великий Неизвестный.
Значительная роль интуиции или воображения в мистическом познании известна, однако вовсе не эти процессы придают мистическому знанию особый колорит и специфику. Интуиция и воображение – основной элемент интеллектуального творчества, а в художественном творчестве велико значение эмоций. Не станем же мы на этом основании сближать мистику и творческое познание. Введение уточнений «мистическая интуиция», «духовная интуиция», «мистическая эмоция» лишь усугубляет путаницу. Кроме того, еще не доказано, что есть сущностные различия между эмоцией мистической, эстетической или духовной, хотя подобные попытки осуществлялись весьма солидными исследователями.
На наш взгляд, у мистики есть особые познавательные средства. Воображение, интуиция – обычные средства творческого познания действительности и ничего мистического в их проявлении нет. Признание того факта, что мистическое знание требует участия воображения и интуиции, не означает, что оно обретается при помощи этих средств. Участие воображения и интуиции в мистическом постижении лишь доказывает значительное присутствие в нем творчества и новизны. Является ли творчество новым объективно или субъективно, будет ли оно одобрено судом общества - это вопрос социальной оценки, а не сущности мистического акта.
Эмоциональный компонент высок во всяком познании, которое окрашивается личностной значимостью, общественной ценностью или телесной включенностью субъекта. Следовательно, мистическое познание высокозначимо и телесно обусловлено.
Известные психические средства познания: память, мышление, интуиция, воображение, чувства – лишь средства и опора для действия мистического ума. Сам он действует независимо от остальных психических процессов и поэтому его сущность не может быть сведена к ним. Однако от утончения и развития познавательных средств зависит полнота, точность, адекватность понимания мистического процесса.
Это следует ясно понять: мистический ум есть одна из формул сознания, однако он независим от интеллектуальной психической деятельности. Мистики постоянно указывают на тот факт, что он существует как параллельный поток вне привычного нам познания. Он для интеллекта – мир иной. Он может влиять на сознание, отражаться на интеллектуальном уровне, но сам он к рациональному познанию прямо не причастен. Его видимая свобода от прямой обусловленности внешними воздействиями – наиболее удивительная черта.
Вместе с тем он обладает всеми признаками разумности, активности и устремленности. Мудрость этого плана нередко превышает всякое понимание.
И все-таки познание этой загадки возможно, как это демонстрирует мистика. Он - часть формулы сознания и поэтому может быть понят интеллектом. Интеллект не всегда способен это сделать, и это умение мистик развивает многие годы. Адепты мистики много пишут о необходимом состоянии интеллекта для встречи с мистическим умом: он должен быть неомраченным, чистым зеркалом; мягким и гибким; наивным и непредвзятым, как дитя и т.п.
Для нормальной деятельности интеллекта характерно как раз обратное: личность имеет хоть какую-либо умственную установку, регулирующую ее интеллектуальный поиск, обеспечивающую избирательность к информации; у нее есть пусть смутный образ того, что она ищет или желает получить; личность может влиять на ход познавательной активности, произвольно прекращать умственные усилия или изменять их направленность и содержание.
В случае участия интеллекта в мистическом познании он должен быть пассивен, абсолютно не направлен и непредвзят, как чистое зеркало. Однако основное различие в другом: интеллект не является агентом познания, но лишь свидетелем активности другого ума. Благодаря тому, что знание интеллекту дает другой ум, к мистическому познанию больше подходят термины, отражающие эти особенности: озарение, откровение, посвящение.
Иррациональность происходящего и неготовность интеллекта ассимилировать поступающую информацию все-таки не такого качества, чтобы считать «урок» бредом. Мистическое, будь то образ или мысль, в огромном числе случаев необычайно убедительно, отличается ясностью и высокой организацией, красотой построения и структурностью, завершенностью и внутренней связностью, что отличает его от образов сновидения, продуктов бессознательного или непроизвольного воображения.
Мистическая информация необычайна для субъекта зачастую не только из-за неожиданности и новизны, но и благодаря ее «горнему духу». Субъект сознает, что он не мог быть автором этого творения, что еще более убеждает его в существовании высокого и мудрого покровителя его ума. Даже если «Великий Неизвестный» не благ, он все равно велик и недосягаем в уме.
Тем самым мистика обнаруживает, что личность и интеллект как реалистические, актуальные формулы сознания существуют в качестве элемента более широкого поля сознания. Оказывается, что поле сознания – это необозримый океан, живущий собственной жизнью. Океан сознания содержит и другие формулы, и при необходимости эти формулы проявляются в сознании самыми разнообразными способами.
Множественность человеческого сознания – многократно подтвержденное явление в мистике всех направлений.
В мистической литературе существует представление, что сознательная личность («дневной ум») вместе с разумом природы ( «ночной» ум) образуют два фундаментальных принципа, два лица единого разума человека. Интеллект, будучи прижизненно формируемой способностью, является научно организованным, логически структурированным, апробированным средством познания внешней действительности. Он опирается в основном на рациональные познавательные процессы: ощущение, восприятие, мышление, память.
Однако социально сформированный интеллект беспомощен в познании внутреннего мира, мира невидимых физических величин, нового, предельного и абсолютного. Сущность интеллекта – в наличии непротиворечивой культурной схемы, применяемой для понимания и объяснения явлений. В указанных случаях искать ответ в интеллекте затруднительно, так как для них нет адекватной умственной модели.
Мы можем предположить, что интеллектуальное препятствие, возникшее перед личностью в понимании неведомых явлений и неразрешимое обычными познавательными средствами, разрешается вмешательством более широкой познавательной системы, которую мистики называют целостным разумом живущего.
Признание этого факта все-таки необходимо для понимания мистических феноменов. Мы можем предполагать, что те модели, которыми оперируют в мистическом познании, отражают имеющиеся у субъекта информационные структуры.
Эти структуры могут быть разных степеней «древности»: от привычных рефлекторных автоматизмов, условных связей до наследственных программ и глубинных структур мозга, периферической нервной системы. Отражение активности этих структур возможно потому, что они образуют реальные нейрофизиологические сети, функциональные комплексы, которые субъект может осознать в моменты их активации и напряжения. Жизнь, заполняющая эти системы, является выражением разносторонней и разноуровневой деятельности сознания.
Эта деятельность разумна, так как выражает устойчивое и апробированное в природе человека. Те удивительные картины, которые наблюдают в мистерии, являются психическим отображением всей кипучей внутренней жизнедеятельности.
Отсюда понятно, почему интеллект должен быть пассивен: он должен скользить за внутренним процессом, чтобы уяснить его логику.
Природная разумность, которая отражается в сознании, все-таки не является фотографией внутренней анатомии. Сознание имеет собственный язык в виде устойчивых символов, которыми оно изъясняется с сами собой. Эти символы весьма сходны у разных наблюдателей независимо от их национальности и культуры. Тем самым, мистическая символика – это действительно язык сознания для отображения внутренних событий.
В разных системах мистики приняты различные обозначения форм, видов и уровней действующего в человеке природного ума. Считается, что есть несколько автономных уровней ума, от наиболее архаичного ума низших тел, до умов, связанных с ноуменальным, абстрактным отражением.
Однако во всех мистических опытах он проявляется как совершенная ментальность, как отшлифованный эволюцией природный ум, безошибочный и точный. Природа и тайны этого ума многократно исследованы в истории крупных цивилизаций: это он был выражен через образ Ману в индуизме, образ Иеговы (Яхве) Ветхого Завета, он был образом Путника в даосизме. Изучению языка и символов этого ума посвятили себя каббалисты.
Прижизненный внешне ориентированный и социально обусловленный интеллект не предназначен для отражения той реальности, в которой действует природный ум – пространство всей памяти индивида.
Однако лишь вместе природный и социальный разумы образуют единый, завершенный разум отдельного человека. Понимание этого факта уже произошло при исследовании человеческой гениальности. Так, в работах Э.Кречмера, Дж.Ландрам, Р.Дж.Штернберга, в исследованиях жизни Великих посвященных красной нитью проходит мысль о их способности использовать резервы сознания.
При этом отметим устойчивый факт: как великие религиозные подвижники, так и малые человеческие таланты имели нечто вроде периода инициаций. Как правило, это были периоды, когда они сталкивались с мистическими явлениями и лишь позже понимали, что это было таинство природного разума, приведшее их на новую ступень творческих возможностей.
Таким образом, мы можем полагать, что в мистическом познании происходит преобразование интеллекта и его усовершенствование на основе природных общечеловеческих матриц. Это придает прошедшему чистилище интеллекту большую мудрость и способность выразить общие ценности, идеи, стремления, в сути своей отражающие исконно человеческое, поэтому понятное всем.
В этом мы видим причину притягательности идей мистики и личный магнетизм ее адептов: их ум выражает ту истину, которая есть в любом человеке; они говорят на языке природы, на который инстинктивно откликается всякое человеческое существо; они знают в себе пути природы и видят их в другом человеке; они сумели преодолеть хаос и сумятицу сознания и нашли согласование начал в себе самом.
Мистика с ее исследованием глубин жизни дает ее адепту неоценимое преимущество в понимании внутреннего механизма жизни и сознания. Для познавшего каузальный мир человеческой природы любое человеческое существо уже не загадка.
В нашей работе мы не имели возможности рассмотреть все формы и виды мистического познания. Мы остановились на трех группах феноменов, которые лучше всего описаны в мистической литературе.
Это те феномены, которые отражают познание человеком трех главных сфер своего бытия – мира тела, души и духа. На каждом из уровней мистика позволяет увидеть главные силы, действующие в этих сферах жизненной активности. При этом мистический опыт показывает: на каждом уровне есть своя схоластика – отражение неизменного закона; есть свои факторы динамики; есть также свои пределы, дальше которых познание идти не может.
Каждая из рассмотренных нами групп феноменов позволяет обнаружить частные свойства сознания и его познавательной активности применительно к специфической реальности. Вместе с тем, в движении сознания от его деятельности в материальном теле к его духовной деятельности обнаруживаются общие, сквозные свойства: способность к спонтанной активности, способность к самоорганизации, творческому синтезу.
Мистический опыт демонстрирует, что актуальная деятельность интеллекта тесно связана с врожденными, инстинктивными программами. Интеллект является лишь частью познавательной системы, уходящей корнями в глубины материи. Интеллект глубоко обусловлен опытом веков и не свободен от предыдущих ступеней эволюции. На наш взгляд, это особенно справедливо для так называемых аксиом сознания, само собой разумеющихся формул ума, архетипических схем и схем обыденной жизни, которые человек редко сознает и подвергает сомнению.
Вместе с тем, мы отдаем себе отчет в том, что мистическое знание все-таки не удается полностью объяснить деятельностью сознания, непознанными механизмами психики, участия наследственных программ и т.д. Наши сомнения вызваны тем, что всегда за мистическими феноменами оставалось еще что-то, кроме материальных процессов, психической активности и т.д.
В мистическом опыте довольно быстро становится понятно, что ни игра субстрата, ни осознание глубинных динамических сил всего существа, ни психические превращения не открывают до конца тайны, которая на деле за этим скрывается. Хотя мистика высшего плана позволяет обнаружить поистине ноуменальные планы организации живого, но и она оставляет впечатление, что человек не сводится к игре психических и природных сил.
Тот человек, который все больше проявляется в опыте, обнаруживает и все большую свободу. Он обнаруживает, что он обладает материей, обладает психикой, обладает законом, но он – не материя и не закон.
Овладев очередной ступенью, освободившись от очередных пут своих представлений и материальной обусловленности, он может увидеть, каким он был. Это означает, что он может также предвидеть себя в будущем. Кажется, вот искомый ответ: в мистическом познании человек открывает закон собственного бытия и становится повелителем собственной природы.
Однако это не совсем так. Мистик видел путь природы. Он видел лишь то, от чего он может стать свободен, или то, чем он может пренебречь. Человек не может знать себя, он всегда являлся точкой отсчета в своем познании. Он был там, где не было преобразования, он был на острове, который не захватывали волны преображений. Он был сам себе неизвестен.
Таким образом, мистический опыт неожиданно открыл для нас важную истину: познаваема в человеке его природа, но не он сам. То, что познается в мистике – это прошлое и потенциальное будущее человеческой природы. Как вычленить из этого мира наблюдаемых явлений знание о себе как целостном явлении – вот задача, которую мистический опыт решить не может.
Далее, мистический опыт, как уже стало ясно, не позволяет человеку знать объективную реальность вне себя с такой же точностью, с какой он может понять свои реакции на нее. Внешний мир он может скорее переживать, чем знать. Что можно извлечь из переживаемого? Оказывается, переживаемый внешний мир слит с субъектом и принципиально от него неотторжим. Человек познает внешнюю реальность, данную в мистическом опыте, лишь в языке собственной субъективности всех уровней. Можно ли разделить субъекта и познаваемое? Мистицизм утверждает: можно, но лишь обратившись к символам и знакам, которые в опыте обнаруживает природа.
В эзотерике с большим вниманием относятся к знаниям, которые хранит организм. Те странные символы и знаки, образы и звуки, которые проявляются в опыте, являются криптограммами природы. Хотя знак отражает состояние организма, но он же отражает и факторы, вызвавшие это состояние. Умелое прочтение письмен и знамений - ключ к знанию о внешней реальности.
Таким образом, мистическое познание представляет собой интересное для науки явление. Во-первых, оно представляет интерес для эпистемологии, так как позволяет исследовать внутренние основания человеческого опыта. Мистика показывает, что у сознания есть два типа универсалий, на основе которых происходит понимание реальности как внешнего, так и внутреннего мира: это культурные и природные схемы. Автономный разум природы, располагающий собственными моделями дешифровки и отбора информации, не затрагивается воспитанием и культурой, не изменяется под влиянием случайных факторов, что позволяет ему быть надежной опорой познания, особенно в случае смены парадигм, культурных новаций, противоречивости сведений и т.д.
Эзотерические исследования позволяют обнажить те психические процессы, которые скрыты в обычных условиях. Эти процессы вряд ли могут быть исследованы в научном эксперименте. Ведь в мистическом познании скрытые процессы проявляются именно вследствие их включения в жизненно необходимую активность человека, зачастую имеющую для него экзистенциальное значение.
Изучение внутренней реальности еще только начинается в психологии, психиатрии, педагогике. Мы полагаем, необходимо серьезное изучение опыта эзотерики специалистами разных гуманитарных областей. Во-первых, это имеет практическое значение, так как зачастую это поле занимают весьма недобросовестные дельцы и аферисты, использующие эзотерическое знание в неблаговидных целях. Укажем лишь на деятелей нетрадиционных верований, представителей «новой ментальности», магов и экстрасенсов и т.д. Эзотерические знания – сильное оружие в руках знающего, но не удерживаемого нравственностью человека.
Во-вторых, эзотерическое знание приоткрывает завесу над малоизученными загадками человеческого сознания, его потенциальных возможностей и эволюционного будущего.