ДОМА.
Вышел я из поезда, быстро подался на трамвайную остановку у клуба «Андреева» Как назло, трамвая нет и нет. Простоял минут 10, кажется вечность. Вдруг, напротив меня останавливается такси. Водитель спрашивает, куда надо ехать. Отвечаю, что ехать надо на Вторчермет, а денег нет. Садись, подвезу без денег, я еду в ту сторону приказывает водитель. Уже в машине спрашиваем меня «Что дембель?» Отвечаю ему, да и тут же спрашиваю его как узнал. В ответ слышу: «У тебя рот до ушей, необознаешься, да и сам я два месяца как из нее, родной армии». Высадился на стоянке такси «Сухоложская» и бегом домой. Иду, а света в окне нет, вот думаю, попал, дома никого нет. Звоню в дверь, она медленно, как мне кажется, открывается, в дверях Танюшка. Захожу в прихожую, сажусь на ящик с обувью и непроизвольно почему-то плачу. Пытаюсь успокоить себя, но ничего не получается. Наконец успокаиваюсь и интересуюсь где мама. Мама на работе, она работает бухгалтером в домоуправлении. Решаем идти к ней на работу. В домоуправлении снова слезы, но это слезы радости, домой вернулся солдат. Позвонил отцу, он приехал раньше, чем приходил обычно. Вечером, за столом, глядя на мои погоны, удивляется: «Смотри, старший сержант». Я ему отвечаю: «Нет, батя, твой сын вернулся младшим лейтенантом, личное дело идет следом». Когда я уходил в армию, во время проводов, он сказал, что выше рядового не поднимусь. Я его прогноз не оправдал.
Прослужил я 3 года, 5 месяцев, 19 дней. Сейчас так долго не служат, служат год и то со слезами
Первые дни пребывания дома были скучными. Друзья разъехались. Пимкин после армии, уехал в г. Ленинград, поступил в институт. Образов служил в армии. Подруги все повыходили замуж, и не по одному разу.
Наступал новый 1966 год! Встречал я его дома, но было скучно, потому что был один. I января 1966 года я уже думал об устройстве на работу. Отец уговаривал поступить на подготовительные курсы для поступления учиться в УПИ. Я этот вариант не принял,. объяснив отцу, что я не определился, чем я хочу заниматься. Меня тянуло к железу, но чем конкретно я бы хотел заняться, я не определился. При советской власти планировались пятилетки. Я поставил себе задачу на пять лет. Устроиться на работу.
поступить в техникум, на специальность, связанную с металлом, решить вопрос с женитьбой.
Первоначально я пошел на з-д имени М.И.Калинина, откуда призывался в армию В отделе кадров мне предложили работу в цехе, в котором клепают отсеки изделий Я отказался, так как меня не очень то хотелось оглохнуть. Тогда мне предложили работу в выездную бригаду, которая производила ремонт ракет, непосредственно в войсках. Я встречался с такой бригадой, когда служил в техническом дивизионе. Я не мог принять это предложение по той причине, потому что рушились мои планы на пятилетку. Как-то вечером я стоял у входа в наш подъезд, ко мне подошла моя знакомая из соседнего подъезда Галина Малкова. Она была со своим другом Валентином. Я с ними разговорился и поделился своей бедой, что ищу работу. Оказалось, что Валентин работает начальником ОТЗ (отдел труда и заработной платы), на опытном заводе «НИПИГормаш», им требуются слесари-сборщики, завод расположен в двух остановках трамвая. Валентин сказал, что если возникнут какие-то вопросы, он к моим услугам.
С 5-го января 1966 года я работал слесарем сборщиком на предложенном мне Валентином заводе. Начались мои трудовые будни. Работать я попал в бригаду, которой руководил Семен, фамилию его я не помню. Звали на заводе Семена «Сема моряк». Это был спокойный добродушный и отзывчивый парень. Служил он на Дальнем востоке, на флоте и это сблизило нас. Физически он был очень силен. Кроме нас двоих, в бригаде было еще два человека. Одного звали Петром, а второго Сашей, оба они выпивали, иногда прямо на работе.
Я заметил, что присутствие этих двух человек тяготило Семена. В силу своей доброты, он не мог взять их в крутой оборот Он поступил проще. Всю работу он делил, как бы на две части. Одну работу делали мы с Семеном, другую делали Петр и Александр. Единственный был случай, когда бригада работала в полном составе, когда мы собирали пневмопилы, но и они нас не сделали общим коллективом. Слесарем я проработал около пяти месяцев.
В мае месяце меня вызвали в отдел кадров. Начальник ОК, полковник, в отставке. Логинов хороший, добродушный мужик, попросил рассказать, как у меня идут дела, а потом неожиданно для меня предложил мне перейти на работу в ОТК (отдел технического контроля). Под свое предложение он подвел фундамент. Он сказал, что мне надо учиться, а в ОТК это будет делать проще. В это время я уже посещал подготовительные курсы для поступления в техникум. В конечном счете, я дал свое согласие, тем более, что мне предложили пятый разряд. 'Это было в мае месяце, а в марте месяце у меня произошло два знаменательных события. В марте, 1966 г. закончился мой кандидатский стаж и меня приняли в члены КПСС. Вообще то он закончился в декабре 1965 года, но конем его пришелся на период демобилизации и переезда из части домой Когда я поступил на завод, коммунисты завода не знали меня, поэтому продлили срок моего кандидатского стажа. При этом мне дали партийное поручение и назначили меня командиром заводской ДНД. Работа в ней была завалена, и пришлось приложить немалые усилия, чтобы она заработала в полную силу, чтобы люди приходили дежурить, а не в шахматы играть. Я объяснил людям, что три дня к отпуску получит дружинник, который дежурил, а не тот который сыграл всех больше партий в шахматы. В общем, поднял все на нужный уровень.
Второе, самое значительное событие в моей жизни состояло в следующем. Я встретил свою вторую половинку по жизни, с которой мы прошли по жизни уже сорок пять лет. Я встретил свою Машеньку!
Я буду не честен перед Машей, если скажу, что по приходу из армии не думал о той, которая обещала дождаться меня из армии и не дождалась. Это подруга детства, та о которой думал, уходя в армию, та, которая хотела расписаться со мной в ЗАГСе во время моего отпуска, и предала меня. Когда я вернулся из армии домой, то первой мыслью было встретиться и поговорить, но чувство гордости мое не давало мне это сделать. В конце января 1966 года, мама видя как я мучаюсь сказала мне: «Сынок, ну что ты мучаешься'1 Сьезди, поговори с ней, если уж так без ее не можешь, расстрой их брак что ли.»
Я осмелился и получив получку, поехал. Сначала зашел к нашей обшей подруге. Забарчук Надежде. От нее узнал, что в октябре у Людмилы и ее друга Володи была свадьба, а до свадьбы она сделала аборт. В настоящее время он служит, но самое интересное, служит он в музыкальной роте Уральского военного округа, а рота эта дислоцируется в батальоне связи, где зампотехом служит мой отец. Переговорив с Надеждой, я зашел к Людмиле, а там сидел ее законный муж. Они кушали пельмени и пили шампанское. Проявив гостеприимство, они пригласили меня к столу. Я предложение их принял, но за стол садиться не стал, а пошел в магазин, взял две бутылки водки и вернулся .сказав: «Кто же с пельменями пьет шампанское?» Предложение мое было принято и началось застолье. Помню, как немного вылив, Владимир заявил мне, что я не должен ходить на улицу «Февральскую» и посещать Людмилу. Я ему ответил, что я здесь вырос и на его запрет плевать хотел. После ничего не помню. Спустя несколько ней, я перехватил письмо от бывшей нашей соседки на улице «Февральской революции» Прасковьи Павловны. Я вскрыл конверт и узнал, что когда я был у Людмилы, то набил морду Владимиру, ей самой и ее матери. Мать Людмилы собиралась подать на меня в суд, за нанесенные ей побои. Я попросил Прасковью Павловну позвать мать Людмилы. Она пришла и рассказала мне о событиях того вечера. Я покаялся перед ней и мы договорились, что я больше не хожу туда. Пришло время полного одиночества. Но счастье улыбнулось мне.
6 марта 1966 года, вечером, я стоял у дверей нашего входа, в наш подъезд. Во двор вышла Лидка Фролова-девчонка с 5 го этажа. Она вышла на улицу повертелась во дворе с ребятами и подошла ко мне и сказала: «Видишь ребят, сейчас они будут бить тебя.
-За. что они будут бить меня?
-Потому, что стоишь со мной
-Я с тобой не стою, то ты ко мне подошла ко мне и стоишь со мной. Я могу и уйти от тебя.
-В общем, я тебе сказала, думай, и ушла.
Я смотрел на парней, их было пятеро. Ребята были крепкие. Я подошел к ребятам и спросил: « Что меня бить собираетесь?» Они рассмеялись и ответили, что не против этого. Я сказал им: «Пятером вы меня конечно уделаете, но я вас потом по одному уделаю, меня в армии кое-чему научили.» В конечном счете, состоялся дружеский разговор, в ходе которого мы договорились 7 марта 1966 года, я не раз повторю эту дату, пойти на Уктус посмотреть открытие нового трамплина. В этот день я сходил с ребятами на открытие трамплина. Когда возвращались домой, взяли вина. Ребята договорились встретиться у одного из них, а именно у Леньки Нужина, в доме напротив нашего дома и устроить танцы. Мне делать было не чего и я пошел на танцы. Днем ребята на некоторое время разошлись, а потом снова собрались у Леонида. Пришел и я, чтобы не скучать дома. На танцах появились новые девчонки. Когда я танцевал с одной из них, а ею оказалась, дальняя родственница моей жены-Люда Бессонова, я увидел, сидящую девочку. Именно девочку, а не девушку. Она сидела как школьница на уроке. В клетчатом платьишке. ладошки рук на коленках. Я был сражен наповал. Ребята сказали мне, что это Машенька, не Маша, не Мария, а Машенька.
Я набрался смелости и пригласил ее на танец. Я был восхищен этой девочкой, этим хрупким и милым созданием. Во время третьего танца, я сказал ей, что женюсь на ней. Все было правильно, я получил отрицательный ответ. При этом она пояснила мне, что у нее парень служит в армии. Я сказал ей, что меня девчонки не дождались и ее парень не дождется. Расставаться в этот вечер с ней было тягостно, но еще тяжелей были последующие дни. Я видел ее почти каждый день, но боялся подойти к этому милому созданию. Она ходила во дворе с девчонками, я видел ее, но я боялся с ней заговорить. Это была пытка. Я все позабыл, я думал только о ней С работы я бежал домой только с одной думой - увидеть ее. 12 марта у Машеньки было день рождения. У нее собрались ребята, я ходил вокруг дома №9 по улице Братской, и сердце мое разрывалось от той мысли, что я не у нее на дне рождения
Судьба сжалилась надо мною. В квартире №47, на нашей площадке жила Татьяна Параделова, она была учащейся балетной школы при Свердловском оперном театре. Я не помню как это получилось, но она узнала о моих мучениях и как то неожиданно стала посредником в наших с Машей отношениях. Постепенно на мою сторону перешла дальняя родственница Маши, Людмила. Белый свет стал мне мил. Я мог каждый день видеть мою Машеньку. Домой, после работы, я летел как на крыльях. Мы много гуляли, я провожал ее домой и мы целовались до боли в губах. Постоянно я уговаривал ее выйти за меня замуж. Я прекрасно понимал, что Маше нет еще 18 лет, но ничего сделать с собой не мог. Случилась разлука! Маше дали отпуск и она поехала к себе домой, к родителям. Для меня наступили тяжелые дни разлуки. Когда я работал со второй смены, то вечером каждого дня провожал поезд Свердловск-Севастополь, ведь этим поездом Маша уехала. Однажды, работая во вторую смену, пришел домой на обед. Во дворе меня встретили ребята и сообщили, что Маша приехала, и они с Людой поехали ко мне на завод. Я не могу описать то чувство, которое охватило м4еня при встрече с Машенькой после этой вечной разлуки. Еще до отъезда к родителям, я уговорил ее поступить в вечернюю школу. Пока она ездила, я купил ей учебники. Осенью, она начала учиться, и для меня наступили тяжелые дни, когда я работал во вторую смену. Дело в том, что я провожал ее в школу и встречал из школы и каждый раз, я нарушая трудовую дисциплину, убегал с работы. Но я любил, и мне было все равно, что обо мне думали рабочие и мастера смены. Осенью 1966 года постепенно я склонил Машу выйти за меня замуж. Родители мой выбор одобряли, с сестрой Татьяной они дружили. В общем, все было хорошо, кроме одного. Я несколько раз ходил в ЗАГС и просил нас расписать, но мне отказывали в этом. В конце концов заведующая ЗАГСом сказала мне, чтобы я с этим вопросом отвязался от нее, играл свадьбу, а в апреле приходил расписываться. Что мы и сделали. С конца ноября стали основательно готовиться к свадьбе. Закупали водку, вино, шампанское и кое-какие продукты. Машины родители прислали приданное, а именно, матрас, подушки и постельное белье. Несмотря на это, мне до сих пор не верилось в свалившееся на меня счастье. С 31 декабря 1966 года на 1 января 1967года, мы стали мужем и женой. На свадьбу к нам приехала тетя Аня из г. Таганрога, отец Маши и ее бабушка. Было много народа как с нашей стороны, так и со стороны Машеньки. Начиналась семейная жизнь
СЕМЬЯ, ЗАВОДСКАЯ ЖИЗНЬ.
Отгремела музыка, разошлись и разъехались гости. Маша работала, а по вечерам училась в школе рабочей молодежи. Я ходил на подготовительные курсы в институт, но готовился поступать в техникум, какой я еще не определился. На работе все было нормально, в семье тоже. Иногда по выходным дням мы с Машенькой брали лыжи и уходили кататься на горы Уктус. Родители стали поговаривать о переезде на другое место жительства в город Таганрог. Отец похоронил мать, Варвару Степановну. В начале 1968 года к нам приезжал дед-отец отца Филипп Мифодьевич и уговорил отца переехать жить в город Таганрог. Пока мы жили с родителями, особых забот у нас с Машей не было. Почти все деньги, что мы зарабатывали, мы отдавали в общий «котел». В связи с переездом, мама сказала нам, чтобы мы отдавали деньги только на оплату коммунальных услуг. Остальные деньги, мы стали откладывать на будущую самостоятельную семейную жизнь
2 декабря 1967 года родился наш сынуля - Алексей Это была радость, хотя бы потому, что оправдались мои мечты. Естественно, что назвали его, как я и мечтал Алексеем, в честь моего деда по матери. В нашей семье стало три человека. Прибавилось забот. Я, как мог, помогал Маше. Продолжал вечерами учиться в техникуме, который находился на поселке Химмаш, час езды от дома две пересадки на транспорте. Я приезжал домой примерно в 23 часа, иногда и позже. Чтобы помочь Маше, стирал пеленки, а так же вставал с ней ночью, когда она вставала кормить Алешку. Стал задумываться о самостоятельной семейной жизни, которая должна была вскоре наступить. Тех 150 рублей, которые я получал, было явно мало. Я стал проситься обратно в сборочный цех слесарем. Меня перевели, но заставили освоить специальность газорезчика. Я не стал этому противиться, так как понимал, что это еще одна специальность, а это всегда может в жизни пригодиться. С 11 октября 1967 года я стал работать газорезчиком, по специальности, которую, я освоил довольно быстро, получив вскоре третий разряд. Зарабатывать стал немного больше, но и этого было маловато, так как в семье я работал один. По моей специальности, а она была вредной, я в бригаде был один, остальные числились слесарями. Бригадиром у нас был Панфилов, хороший мужик, но он тоже был слесарем. Мне необходимо было делать надбавку за вредность, но мне ее не делали. Короче, я стал потихоньку готовить своего мастера, в разговорах с ним к тому, что я хочу из бригады уйти и работать на свой наряд. В цехе я был избран в цеховой комитет, назначен редактором цеховой газеты «Сборщик» В общем, все было хорошо, все меня устраивало, кроме зарплаты.
Летом 1968 года родители и сестра переехали жить на родину отца в город Таганрог. Наша маленькая семья осталась одна в городе Свердловске. Уезжали родители тяжело.
В тот день мы все вдоволь наплакались. Мама уже в то время сильно болела и мы с ней уже понимали, что ей осталось жить немного. Я понимал, что она дала согласие на переезд, чтобы я остался с квартирой. Она жертвовала собой ради меня и моей семьи.
Весной 1968 года я поставил перед начальником цеха Казаковым Павлом Сергеевичем вопрос об уходе из бригады Панфилова ребром. Мне ответили отказом. Я пошел искать другое место работы. О моем решении уйти с завода, узнал главный инженер завода Юферов Юрий Петрович. Он вызвал меня к себе и у нас с ним состоялся следующий разговор.
-Какая причина твоего ухода с завода?
-Меня не устраивает мое положение в бригаде. Я обрабатываю бригадира Панфилова
-Я понимаю, что он фронтовик, хороший человек, у него семья, но и у меня семья.
-Что ты конкретно предлагаешь?
-Я ухожу из бригады, и буду работать на свой наряд. Что заработаю, то и получу.
-С завода не уходи, я сделаю так, что из бригады ты выйдешь. На этом мы и расстались. Я стал работать на свой наряд. Зарплата у меня стала расти. Дело в том, что я искал работу. Если у меня не было работы по газорезке, я брал работу по сборке каких-нибудь узлов под сварку, становился на резку металла на ножницах. Словом, я искал себе работу, требовал ее у мастера. Я стал получать до 250 рублей. Это были хорошие деньги, если учесть, что семейный автомобиль «Запорожец» стоил тогда 960 рублей. Мастер всячески старался срезать мне зарплату, но это у него не получалось. Летом 1968 года после событий на острове «Даманский», на Советско-Китайской границе, была большая мобилизация работников завода в армию. Людей не хватало. Я пошел на уступки мастеру нашего участка Короткову и делал работу без выписки сменного задания, но себе я как всегда вел черновую запись. При закрытии нарядов в конце месяца я не досчитался порядка 80-ти рублей. Короткое стал мне доказывать, что я их не заработал. Я показал ему свои записи и сказал ему, что все работы он может посмотреть на машинах, которые стоят на сборке в цехе. Вот тут-то сыграла пословица: «Хочешь узнать, что за человек, дай ему портфель». Мастером Коротков стал, примерно с полгода. До этого он работал электросварщиком, получив портфель, показал себя. Я сказал ему, что если он не исправит наряды и я не дополучу свои 80 рублей я работать без сменного задания не буду. Короткое вспылил и сгоряча сказал, что я могу уходить с работы. Я конечно с работы не пошел, чтобы мне записали прогул, просто свернул шланги своего резака и сел на лавочку в проходе цеха. Меня увидел начальник цеха Казаков и спросил «Что случилось?» Я объяснил ему ситуацию, но как говорят: «Ворон ворону глаз не выклюет». Казаков выступил в поддержку мастера Короткова. Кончилась смена все пошли домой, пошел домой и я. Когда я пришел домой, пользуясь тем, что я был редактором цеховой газеты «Сборщик», я оформил срочный выпуск газеты.
Я взял фото своего лица, увеличил его, вырезал его, наклеил его на большой лист ватмана Затем к фотографии пририсовал робу, в которой работал. Внизу сделал надпись следующего содержания: «Позор газорезчику Трофименко, который отказался нарушить трудовой кодекс, отказавшись выполнять работу без сменного задания!» Утром, до прихода основной массы рабочих, я вывесил это творение на видном месте в проходе цеха. Казаков и Короткое потребовали, чтобы я снял мое творение, я отказался это делать. К обеду все эти события стали известны руководству завода. Меня вызвал к себе Юферов. Я объяснил ему суть дела. Казаков и Короткое были вынуждены исправить мои наряды, записать в них представленные мною работы. Вспоминаю еще один производственный случай.
У нас в цехе была бригада слесарей, возглавляемая бригадиром Кротченко. Все самые серьезные работы поручались только этой бригаде. Зарплата у членов этой бригады была самой высокой. Как-то раз получилось, что у бригады не сложилось с зарплатой. Казаков собрал цехком и объявил нам, что он хочет снять некоторые суммы с каждой бригады, чтобы выплатить достойную зарплату бригаде Кротченко. Когда он это объявил, члены цехкома, состоящие в основном из работников ИГР смолчали. Нас. рабочих в цехкоме было трое. Мы естественно возмутились и выразили свое несогласие с таким решением. От нас троих выступить поручили мне. Я предложил Казакову выплатить зарплату бригаде за счет его премии, которая будет выписана ему за экономию фонда заработной платы сборочного цеха. Рабочих попросил не трогать, у них тоже семьи. Вышло как мы предлагали. Казаков вышел из положения без наших денег.
Был момент в масштабе завода, когда я сыграл определенную роль в решении одного, я бы сказал, важного вопроса. Наш завод расположен рядом с заводами «Лесмаш», <Лифтостроительный», «Танковый» и другие. На всех этих заводах газоэлектросварщики, заточники получали молоко. Однажды я спросил у инженера по технике безопасности: «Почему у нас не дают молоко?» Он ответил, что это зависит от директора завода. В это время на заводе готовили собрание по заключению коллективного договора. Я провел организационную роботу, среди сварщиков завода, и мы договорились о том, что на этом собрании мы поставим вопрос о выдаче нам молока. Мы сделали следующее. Когда начались обсуждения договора, я встал и задал вопрос о молоке. После нескольких моих слов, меня посадили, не дав мне вразумительного ответа. Тогда вторым встал и задал такой же вопрос сварщик Борисов. На четвертом сварщике директор завода сломался и сказал, что молоко нам будет. Это было закреплено в коллективном договоре Полезность проведенного мероприятия была еще и в том. что молоко стали получать заточники и люди других специальностей, связанных с вредным производством. Меня потом многие рабочие благодарили за проявленную инициативу. Вообще на заводе было интересно работать, потому что производство было опытным, мы делали каждый раз новые машины для горняков. Я очень любил моменты, когда из ворот цеха выходила очередная опытная машина, в которую был вложен мой труд. Ну. а дома рос мой сын. будущий наследник моих дел. Он ходил в детские ясли от нашего завода, где поваром работала моя Машенька. Когда я пришел в отдел кадров за путевкой в детские ясли для Алешки, Логинов попросил меня, чтобы я переговорил с Машей о том чтобы она пошла работать поваром в наши ясли. Откуда он узнал, что она повар и не работает, я не знаю, но получилось так, что вся семья моя теперь работала на нашем заводе. Время шло, я еще и учился в техникуме, хотя и не на пятерки, но без двоек.
Я любил заниматься организацией своей работы, своего рабочего места. Когда я шел на работу, всегда обдумывал, что и в какой последовательности буду делать. Думаю вообще, что любой человек должен планировать свою жизнь и работу. Это давало свои результаты. Я стал прилично зарабатывать. Как ни странно, но это стало, раздражать моих руководителей. У меня чаще стали пересматривать расценки на проводимую мною работу. Я поначалу молчал, потом решил уйти с завода, хотя с заводом расставаться было очень жалко. О своем решении я поделился с начальником ОТЗ Кармановым, по
рекомендации которого пришел на завод. Он рекомендовал не уходить с завода, а перейти работать в заточники. Мотивировал он это следующим. Я учился в техникуме по специальности «Техник технолог по обработке металлов резанием». Работа в заточке давала мне дополнительные знания по предмету «Обработка металлов резанием».Я согласился на переход, тем более, что на период переквалификации платили один месяц месячную зарплату газорезчика, потом два месяца, проценты от заработка газорезчика плюс, что заработаю. 1 июля 1969 года я перешел работать заточником. Я ничуть не жалел о переходе, но через месяц у меня состоялся разговор с начальником сборочного цеха Казаковым, у которого я работал газорезчиком, от которого я ушел в заточники -Ну, что Павел Сергеевич, много Вы выиграли от того, что я ушел из цеха? -Да в общем-то не много, работа идет по прежнему.
-Нет Павел Сергеевич! Выиграла Ваша амбиция и не более, а цех проиграл. Я был у вас один, получал около 250 рублей. Сейчас Вы держите двух газорезчиков на тарифе и платите им около 450 рублей. Рабочую спецовку даете на двоих Вы их по цеху ищите, что бы поручить работу, а раньше мастер бегал от меня, потому что я от него требовал работу. Ну и кто выиграл? Казаков ничего не сказал, на этом разговор между нами закончился.
На новом месте у меня появились новые друзья не только по работе, но и друзья семейные. Это заточник Анатолий Юдин, через которого в последствии я попаду на работу в милицию. Юсупов Жора, который будет мне как родной отец, а моим детям дедом Жорой. Все было отлично, кроме одного. Юдин выпивал и стал втягивать в это дело меня. Когда это было после работы, это было еще терпимо, но когда это происходило во время работы, на рабочем месте, мне это не нравилось. Но делать было нечего, так как было еще такое понятие как мужская дружба. Поражал меня Жора! Он иногда был инициатором складчины по рублю, но сам с нами не пил, а только присутствовал. Когда я спросил его «Почему ты деньги даешь, а сам не пьешь?» Он ответил, что ему пить нельзя, врачи временно запретили, так как он попадал в психбольницу. Мы очень сильно подружились с Жорой. Он стал мне как родной отец, а моим детям дедом. Когда я перешел на работу в милицию, эта дружба еще больше окрепла. Я очень быстро освоил новую профессию заточника и сдал на 3-ий разряд.
В феврале 1970 года совершенно неожиданно для меня, я получил повестку районного военкомата. Дело в том, что в военкомате работала знакомая моего отца Мария Ивановна. Когда я становился на учет, я поделился с ней моим желанием служить в армии, но чтобы служба была бы недалеко от дома. Мария Ивановна вспомнила наш разговор и вызвала меня, чтобы предложить мне место службы. Мне было предложено место командира взвода вооружения в воинской части, расположенной в 32 военном городке. Место было исключительное. Это была дивизия переменного состава, и служащие в ней постоянно направлялись служить за границу. Взвод занимался ремонтом оружия и прочего военного снаряжения, вплоть до пушек. Я естественно, согласился, получил направление на медкомиссию. При прохождении медкомиссии у меня обнаружили высокое давление. Мне предложили лечь в госпиталь на обследование, но отказался. Видимо сработало то, что жизнь у меня полностью устроилась. У меня была любимая жена Машенька и любимый сын Алешка. Я упрашивал Машу родить мне дочку и хотя она отказывала в этом, я знал, что дочь у меня все равно будет. Я был счастлив!
И все же в марте 1970 года произошли события, круто изменившие мою судьбу, на долгих, 22 года.