2012 год нашей эры, декабрь.
Краснодарский край, город Краснодар.
— А ты кто?
— Проектировщик.
— И что же ты проектируешь?
— Жизнь… свою, иногда чужую.
Человек замялся и больше ничего не стал спрашивать. В приёмной со своими
обращениями к европейским комиссарам сидело несколько человек. С ними находился и
Данил. Жизнь изменила сначала его, а потом и черты его лица. Сейчас на расспросы
незнакомца в приёмной он отвечал пространно. Его знакомая только что направилась в
один из кабинетов. Потом пригасили и его. Пока ему слабо верилось в произошедшее
утром и происходящее сейчас.
«Сила вряд ли будет дана тому, кто хочет её получить. Ею, как правило, наделяются
те, кому она и вовсе не нужна. Посмотри. Многим людям даны деньги, власть и
сопутствующие блага. И что? Как они их используют. Посмотри. И после этого ты
предлагаешь их наделить Истинной Силой или хотя бы половинкой? Это мы уже проходили»…
Данил крутил в руках свою визитку. Рассказать о себе много он не мог.
— Я умею пахать (много трудиться), умею дружить. И ещё печь блинчики. Всё, пожалуй.
Новый знакомый пристально смотрел на него.
— Ещё в жизни мне много раз сопутствовала удача. Повезло с учителями в школе, в
университет поступил на последнее бюджетное место, повезло с преподавателями и
сокурсниками, не со всеми, конечно, но и это принесло пользу. Мне несказанно повезло
с Мамой, благодаря ней это стало возможно. Я мог работать и больше, но если бы мне
не сопутствовала удача, всё было бы впустую. И каждый удачно разрешившийся случай
предоставлял новые возможности. Без каждого из предыдущих случаев не было бы
следующих в цепочке. И опять же, если бы не мой труд, никакой удачный случай не помог бы.
И если б не удача на порядок большие трудозатраты не имели бы столь высокого результата.
Данил в очередной раз задумался над сказанным. «На первый раз — пойдёт».
— У тебя есть ещё одна возвышающая черта — самокритичность.
— Да, просто есть у меня одна вредная привычка.
— Какая? — спросила его подруга, не припомнив ни одной.
— Думать. У меня этот процесс не останавливается. Мысли постоянно крутятся в голове. А требовательность к самому себе доводит их до ума.
— Горе от ума. Знаю одно лекарство.
— Вечный покой?
— Нет. За что так карать-то. Бог ты мой. Это более чем жестоко. Просто наделить
бессмертием и то уж исключительная мера. Да и как это возможно за прожитые, пусть
даже несколько десятков лет, отправлять на этакую пенсию. Надо соразмерять временные
величины. Представь, что человека учат в школе 10 лет, потом ещё 5 — в вузе. А работает
он всего неделю. После чего выходит на заслуженную пенсию. Помогу. Если построить
государство на такой основе — рухнет, изживёт себя. Скоро и показательно. Да и
представить себе, как меняется сущность за миллион лет при любых, тем более
однообразных, условиях. Начинает думать. А это очень плохо заканчивается, как правило.
В силу ограниченности мышления. Начинает мается. Даже в райских условиях за тысячу лет душа измениться настолько кардинально, что от прежней личности мало что останется.
Только один из миллиарда готов к этому. Вот такие сверхредкие жемчужины и стараемся отыскать.
— Так "Страшного Суда" не будет?
— Как можно осуждать программу за то, что она работает так, как создана, и даёт результат в зависимости от исходных параметров и условий, влияний, которые тоже были заданы. Ты совсем неслучайно получил образование строителя и стал специалистом в компьютерной сфере.
— Так меня "вели"?
— Нам так проще. И многие правители государств — всего лишь марионетки.
— Не наши, конечно, — сочла важным уточнить подруга.
— Я догадывался. По некоторым из них это явно видно.
— Зато ими намного проще управлять, оставаясь в тени. Да и те, кто стоит за ними, даже не догадывается, что они тоже ведомы. Не напрямую, конечно.
— Управляющие марионетками и даже не знающие, что сами они марионетки. Прикольно.
— Многие нелогичные события в мировой политике и экономике, климатические изменения и стихийные бедствия — всего лишь меры по поддержанию стабильности изменений.
— Хорошо сказано…
— Хорошо сделано. Было. Особо показательным стал рассказанный случай о том, как ради хорошего снимка для друга ты влез на крышу своей машины. Погнул раму так, что пришлось мириться с плохо закрывающейся дверью. Но и если переиграть — сделал бы так же без сожалений.
— Через миллиард лет об этом даже и не вспомню, — улыбнулся Данил, — всегда удивлялся, как «взрослые» люди ссорятся и переживают из-за «мелочей». Дети в этом вопросе их умнее.
— Он очень смышлёный, — сказала подруга Данила. — Догадывался и о намного более важных вещах.
Данил понял о чём она.
— Да, как-то давно осознал, что глупо полагать, что «Высшие разумные существа» ссорятся между собой, если живут очень долго. И ради чего?
— Мы объединены общим делом. Когда-то согласно второму закону термодинамики эта Вселенная исчерпает свои ресурсы. И начинать придётся заново. По-другому. Ничего не поделаешь. Детерминистическая необходимость....
Разговор закончился предложением.
— Партию в шахматы?
— С удовольствием, — мало что понимая, с безысходностью в голосе, отреагировал Данил.
Когда фигуры из слоновой кости извлекались из коробки — игроки любовались и восхищались
тонкой резьбой и мастерством их обработки.
Каждая была исполнена по-своему. Индивидуальность была и у каждой из сторон. Данил всегда любил играть чёрными. Но фигуры расставляли друг для друга, и он крутил в руках левофланговую белую ладью. На выжидательный вопросительный взгляд он ответил:
— Тура. Моя любимая фигура. В начале игры — скована и даже уязвима. К середине вступает в связке, обеспечивая защиту или разительные удары. Обладает уникальной способностью. И является самой опасной фигурой при поддержке королевы.
— Я больше люблю коней. Они могут, преодолевая препятствия, наносить неожиданные удары и маневрировать в опаснейших условиях.
Вошёл тот, кого подруга называла профессором.
— А где наш самурай?...
* * * * * *
2012 год нашей эры, декабрь.
Краснодарский край. Где-то.
Тот, кого профессор Лайтбрингер называл самураем прошёл под аркой и за 2,5 секунды
оглядел окна, выходившие в частный дворик. Этого ему хватило, чтобы определить
дальнейший маршрут. Ещё двадцать метров, и он приблизился к металлической двери. Кей
никогда не любил двери и заборы. По их количеству и высоте он мог определить уровень
доверия людей друг к другу. Ловким движением вакидзаши был извлечён из ножен, и по нему
прокатилась волна света, зажигая древнейшие руны на лезвии. То, что можно было назвать
рунами. Первые письмена возникли задолго до слов. Вертикальный хлёсткий восходящий удар
срезал пару титановых затворов и разделил дверь на две неравные части, а нисходящее
движение с разворотом клинка распахнуло мощную преграду.
Ещё пятнадцать шагов и вверх по лестнице. Четырнадцать ступенек. И ещё 10 метров
по коридору. Поворот и последние шесть шагов до массивной деревянной двери. Точный счёт
служил своеобразным успокоительным для самурая. Он даже не думал о чистоте своей одежды.
Как это было, когда он начал своё обучение. Верхняя часть кимоно была пропитана потом,
коленки на штанах были почти протёрты и грязны. Он много работал, перебирая целые горы
информации. Сон даже не пытался его забрать. Шансы были равны нулю. Тренировки помогали
ему, подпитывали энергией, но времени позаботиться о чистоте одежды не было. Был риск
запятнать честь. То место, где находился замыкающий механизм, разлетелся от
единственного проникающего удара. И он вошел, закрыв глаза.
В дальнем углу у кровати почти без одежды тихо жалась к стене заплаканная девочка, лет 10 на вид.
Перед ней стоял хозяин заведения.
— Таких тварей я бы не задумываясь лично садил бы на кол, — процедил в несвойственной ему манере самурай.
Его клинок в затемненном помещении сиял, переливаясь с белого цвета на жёлтый и бирюзовый. Руны горели рубиновым красным.
— Ты кто такой? — испуганно, но всё же вызывающе нагло выпалил хозяин дома.
— Твоя смерть. И, к моему сожалению, слишком лёгкая.
В следующий момент два охранника вбежали в комнату, и один из них достал пистолет. Сняв с предохранителя, он направил его на самурая.
— Стоять. Брось свою игрушку.
Второй бубнил в рацию. Он описывал обстановку и говорил что она взята под контроль. Заказчик не пострадал…
— ...товар тоже в порядке, — закончил отчёт охранник.
«Товар», — режущим ударом прокатилось по ушам Кея Асакавы. Он не шелохнулся, а лишь
открыл глаза и произнёс на каком-то языке фразу, понятную только лишь одним из
присутствовавших, кроме него, здесь и сейчас.
«Nether Strike», — последнее, что в своей жизни услышал вооружённый охранник.
В мгновение ока в помещении как будто стало темнее. Причём место, где стоял самурай,
словно сконцентрировавшись, поглотила тьма. Мгновенье и она рассеялась.Но там уже ничего
и никого не было. А в следующий миг из такого же порождения мрака за спиной того, кто думал,
что держал ситуацию под контролем, вышел самурай и нанёс сокрушительный удар, который отбросил уже безжизненное тело на 180 сантиметров.
— У тебя же у самого маленькая дочка, — приглушённо сказал самурай, повернув опущенную голову ко второму охраннику.
Тот отступил на шаг и покосился на распахнутую дверь. Его охватила паника и ужас.
Именно ужас, а не страх, так как он осознал, что происходящее здесь и сейчас хоть и близко
к мистике, но реально. Метнувшись в дверной проём, он даже не заметил мимолётного короткого движения.
Девочка всхлипнула и закрыла глаза. Звук рухнувшего тела и какого-то покатившегося объекта в тишине дополнил тяжёлый вздох самурая. Он стоял о чём-то задумавшись, словно решая неразрешимую задачу.
— Мы такие, какими нас создали, — наконец сдавленно высказал самурай в лицо клиенту частного заведения.
Тот стоял в оцепенении. И что-то жалостливо бормотал:
«Деньги… власть… и… нет…»
Можно было разобрать только некоторые слова. Кею надо было ещё сделать несколько строго прописанных движений. Отвод клинка назад чтобы стекла кровь, смахивание и вложение, с достоинством, меча в ножны. Самурай всего этого делать не стал. Хотя движения
и были отточены до автоматизма. Он просто вернул меч на место, снял с пояса что-то
напоминавшее короткий колышек. Это оказалась большая ампула из стекла и стали с жидкостью
лилового цвета внутри и наконечником в виде гарпуна.
Он молча приблизился и всадил её в брюшную полость клиента. Закутав девочку в свой плащ, он поспешил покинуть комнату, дом и двор, зная, что напуганному ребёнку не надо слышать то, что вскоре заполнит окружающее пространство.
* * * * * *
2012 год нашей эры, декабрь.
Краснодарский край, город Краснодар.
— И в чём смысл? — спросил Лайтбрингер.
Кей ответа не знал. Ему была безразлична гибель целых цивилизаций. Он наблюдал за
этим, как за упавшей каплей воды, разбившейся о камень и снова продолжившей свой путь в
новой форме. Нисколько не сожалея об уже произошедших любых событиях. Но на этот раз
что-то защемило в груди.
А профессор первый раз за свою жизнь почувствовал страх. Он боялся того, во что
могут вылиться чувства самурая. Он учил и вёл его как самый опытный и оправдывающий
доверие наставник. Но если не справится… Это не вопрос доверия. Это вопрос возможностей.
Кей вышел на улицу. Температура была чуть ниже нуля. Шёл снег. Заиграла мелодия и
начали зачитываться стихи. В памяти телефона на каждый из контактов была установлена
своя аудиозапись. Стихотворения, профессионально зачитанные актёрами озвучения.
Автор стихов, точнее идеи, в них заложенной, была американская поэтесса Сара Тисдэйл.
В слова русского языка её идею облачил Евгений Витковский. Он, можно сказать, их
и написал. По-новому. Взята была задумка. И красивый шедевр был не повторён.
А сотворён. По-своему. Входящий звонок был из Японии. От дочери.
"Будет ласковый дождь, будет запах земли..."
Ссылка на следующую главу (Игры Богов. Глава 12.Spiritbraker):
http://www.proza.ru/2012/12/10/1216