Баба Тося жила одна в маленькой избушке на другом конце села. Она приходила к нам и вместе с моей бабушкой долго сидела. Говорила обо всем, о том, что половики надо постирать, ан сил нет, и порошок стиральный подорожал, а щелоком как раньше неудобно. И побелить бы надо избу. Известка нынче плохо разводится, не то, что в ранишние времена… У бабы Тоси не было детей. Никогда. Она смотрела на меня как-то просительно, как наш пес Джимми, когда я с ним долго не играла, и я каждый раз старалась от нее спрятаться. Но любопытство брало вверх, я, далеко не убегала, а откуда-нибудь из-за угла выглядывала. Мне было непонятно, как может быть бабушка – и ничья, совсем не нужная. У моей нас много, а наши родители, дяди и тети, бабушку с дедушкой называют отец и мать. А бабу Тосю никто не зовет. Я спрашивала, почему? Наша бабушка рассказала моему младшему дяде, что у бабы Тоси нет детей из-за аборта, сказала тихо, чтобы я не расслышала, но я все равно подслушала… Аборт! Теперь я знаю, значит он забрал детей бабы Тоси… А, раз забрал, значит, может вернуть обратно. Всех. Тогда будет, кому стирать половики, и бабе Тосе не придется самой белить избу. Она будет приходить к нам и смеяться, как наша бабушка смеется, когда о нас рассказывает… Вернет, как миленький, никуда не денется. Я мысленно представляла черта с рогами и мешком за спиной, в котором бабытосины дети и много раз прокручивала в памяти, как он положит на землю мешок, дети вылезут из него и прибегут к мамке…
…Каждый вечер бабушка меня заставляла молиться. Она говорила, что в молитве можно попросить Боженьку о чем угодно, и он обязательно исполнит, я обычно просила шоколадные батончики, у которых на обертке нарисованы цыплята. Боженька за все время только два раза мою просьбу исполнил, бабушка сказала это потому, что я не всегда хорошо себя веду, вот если бы любила борщ и приносила каждый раз дрова, когда она меня просит, то Боженька посылал бы батончики чаще. Бабушка, конечно, была неправа. Просто в остальные дни меня Боженька не слышал, много, кто у него, что вечерами просит. А он в зеленом балахоне и в желтой шапочке сидит себе в раю и наши желания в толстую книгу записывает… А, может, он на меня сердится, что я обманула бабушку и не выучила «Отче наш», а просто одну маленькую молитву знаю Ангелу-Хранителю? Нет, не сердится, зачем ему молитвы слушать, которые и так все знают… Он слушает наши желания… уверена. Лицо серьезное как у деда, когда он мастерит что-нибудь. Молчит все время и смотрит, как будто все про меня знает. А шапочка желтая – это нимб. Я спросила бабушку, а нимб греет? Она не знала, что ответить. Тогда я решила, что он греет и надо попросить маму обязательно мне такой же купить. Бабушка перекрестилась. Я встала на колени и после коротенькой молитвы Ангелу попросила Боженьку, чтобы аборт вернул всех детей бабе Тосе. А от детей появятся внуки - и будет ей весело, а может и мне тоже, потому, что будет с кем играть.
- Понимаешь, Боженька, - шепчу я – у бабы Тоси в доме места всем хватит. Мальчики могут жить в комнате, которая выходит в сад, а девочки с ней. А еще на кухне место есть. Пусть аборт отдаст всех, кого забрал…
Боженька с развернутой книгой смотрит внимательно, наверное, слышит, я же целый день хорошо себя вела – принесла дров два раза, даже съела борщ…