Когда в средней полосе России начинает распускаться сирень , а в Петропавловске – Камчатском набухают берёзовые почки, на севере камчатского полуострова наступает сказочно красивое время. Ярко-голубое небо, с утра подсвеченное необычайно ярким светилом и отраженными от сахарно – белого снега его лучами , кажется бездонным . При взгляде на него навеваются мысли о бесконечности вселенной и бренности пребывания на этом свете . Исполины – вулканы четко просматриваются в абсолютно прозрачном воздухе и чуточку приближают смотрящего на них к осознанию понятия вечности. Любое движение в тайге, окружающей воинскую часть, материализуется в звук и разносится на немыслимые в другое время года расстояния . Если долго-долго стоять не шелохнувшись и слушать тайгу , то можно услышать, как где-то далеко, легко ступая по хрустящему насту, идет весна .
Еще до появления первых лучей солнца далеко в тайге начинается перекличка глухарей . Их настойчивый трёкот хорошо слышен через открытые форточки маленьких однотипных квартирок двух 24-х квартирных домов , вместивших в себя практически все семьи военнослужащих части . В душе любого мужчины , даже ни разу не державшего в руках охотничьего ружья, эти звуки пробуждают дремлющие инстинкты далеких предков.У не имевших его в подсознании проскальзывает мысль о необходимости срочной покупки в следующем отпуске , а у счастливых обладателей начинается внутренняя борьба между желанием поспать и желанием выдвинуться в столь ранний час в недалекие окрестности за дичью. Чаще всего сон, не дождавшись победы и рисуя мало реальные планы уже завтра лечь пораньше и бодреньким, еще затемно, выдвинуться на токовище , легко примерял противоборствующие стороны . Борьба этих двух желаний несколько минут ворочала старшего прапорщика Баева на скрипучей армейской кровати.
-Третий день собираешься –никак не соберешься …
-Вставай уж , не скрипи…– недовольно бурчала жена.
- На кой хрен ружьё покупал ?!...
Толик опустил на пол ноги и пошарил ими в поисках тапок . Рука одновременно ощупала поверхность тумбочки в поиске сигарет и зажигалки .
– Ну и пойду…Раз собрался …
Не обнаружив ни тапочек , ни сигарет, Баев вспомнил Бога , мать , чёрта , приоткрыл глаза и прошлепал на кухню. Зина зевнула и заснула , но ее подсознание неусыпно отслеживало каждое действие мужа.
Скрипнула форточка и зашипела зажженная спичка.
-Не дыми в квартире! Все шторы провоняли. На улице покуришь ,-отреагировала Зина.
Мурашками по спине жены пробежал душераздирающий скрип дверцы огромного сейфа, занимающего добрую треть маленькой кухни. Осенью Толик во исполнение требований закона «Об оружиии» впервые за долгие годы службы проявил недюжинные организаторские способности и провел крупномасштабную операцию с задействованием инженерной , автомобильной , гусеничной техники и личного состава . Ее результаты были впечатляющи : огромный металлический сейф , по-видимому, еще времен освоения Камчатки, перекочевал со свалки металлического лома - неприменного атрибута любой воинской части, в квартиру Баева. В верхней его половине хранилось то, ради чего и была проделана титаническая работа: старенькая бердана , приобретенная за символическую сумму у убывающего на материк прапорщика-дембеля и десятилитровая канистра первача. В нижней половине заботливые руки Зины сосредоточили самые невероятные вещи, собранные по всем углам квартирки и , по ее мнению, имеющие какое-либо отношение к рыбалке или охоте. Трудно представить , как все это раньше размещалось в самых неожиданных местах крохотной квартирки . При открывании нижней дверцы первым показывалось маленькое весло. Оно стояло по диагонали и надежно предохраняло все сложенное от вываливания из сейфа . Толик копался недолго. Завершающим аккордом в какофонии звуков было бульканье наливаемого самогона, хруст соленого огурца и звон брошеной в раковину чашки . Пыхтя солдатской сигаретой «Перекур» , Толик прошел в коридор . Заскрипел дверной замок . Подсознание Зины отключилось, и она практически реально почувствовала аппетитный запах жарящегося в духовке и уже покрывшегося золотистой корочкой глухаря. Картинка растворилась скрипом дверного замка.
-Да уж иди ты! Оставь! Не запирай!-
Зине показалось , что она просто на мгновенье закрыла глаза.
Дверь распахнулась, и в мертвом свете коридорной лампочки , покрашеной зеленкой в целях пресечения воровства , показался Толик. Он быстрыми шагами подошел к кровати и резко опустился на колени. Ударивший запах самогона , сдобренный табачным амбре , спазмировал дыхательные пути Зины.
-Завозька-козлина! Охотничек хренов! Чтоб у тебя руки отсохли!
Зина зажмурилась и вжалась в кровать. Биение сердца стало прослушиваться где-то в затылке. На грудь опустилось что-то тяжелое.
Как невовремя ввалился Толик вчера днем на продсклад: буквально через несколько секунд после того, как ее прекратил тискать старшина Завозин. Прокрутив в голове варианты возможных ответов на возможные вопросы, Зина обреченно приоткрыла глаза. Поперек нее лежало ружье, а из-под кровати торчал тощий зад Толика. Чиркнула спичка, зад покачался из стороны в сторону и, наконец, голова мужа вынырнула из темноты. Толик встал. К удивлению жены, его лицо выражало неописуемую радость. Он торжественно сунул под нос Зины покрытый паутиной патронташ.
-А я думал, Завозька взял! Пришлось бы будить подонка!
С новогодней ночи и до марта патронташ провалялся на подоконнике. Беспорядочной стрельбой в форточку Толик давал выход переполнявшей его радости по случаю наступления миллениума. Радость была смазана вызванным соседями патрулем. Ружье Татьяна сразу убрала в сейф, предотвратив его конфискацию, а патронташ был заброшен под кровать.
-Ну, я пошел!
Толик, вспоминая Бога, мать и подонка Завозьку, вышел на улицу. Начинало светать. Взобравшись на трехметровый бруствер слежавшегося снега и расчехлив от клапанов шапки-ушанки свои мини - локаторы -уши, он стал пытаться определить азимут ближайшего источника глухариного трекота. Толик поворачивал голову на триста шестьдесят градусов, вставал то на одну, то на другую ногу, опускался на колени и ложился на живот , замирая при каждом па на несколько секунд. Наконец исходные данные были проинтегрированы, и головной мозг вяло выдал примерное направление движения. Скатившись по затвердевшему снегу, Толик перекинул через плечо солдатский вещмешок, закурил и двинулся по накатанной дороге за своим охотничьим счастьем. Перед шлагбаумом КПП он остановился, снова вспомнил Бога, мать, подонка Завозьку и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел обратно за забытым у бруствера ружьем.
Через тридцать минут Толик уже шел по покрытым твердым настом снежным барханам. Лиственницы и редкие молодые сосенки замерли под лучами на половину выкатившегося из-за вулкана светила. При остановках мертвая тишина создавала иллюзию погружения в чистейшую вязкую жидкость. Только скрип снега под ногами возвращал в реальность. Глухариный ток с восходом солнца, как правило, прекращался и возобновлялся только после того, как прогревался воздух, т. е. к полудню. Их трекот в это время, по всей видимости, уже выражал не стремление привлечь куриц к делу продолжения потомства, а радость по поводу приближающейся весны. Наст под лучами солнца становился непрочным, и горе было азартному охотнику, оказавшемуся после одиннадцати часов без лыж даже в километре от накатанной дороги. Повторение подвига Маресьева было гарантировано.
-Припоздал …Зря топал…
Толик присел на поваленную возрастом и ветром огромную лиственицу, достал из вещмешка кусок соленого сала, поллитровую банку с самогоном, хлеб, головку чеснока и начал сервировать нехитрый стол. Редкий, неуверенный трекот заставил его замереть .
- Что, поиграть со мной решил, паскудник ?... Давай чирикай, чирикай …
Глухарь, словно услышавший шепот Толика, быстро набрал обороты и редкий трекот превратился в сплошной поток призывных звуков. Буквально через пару десятков шагов Толику стало понятно, что чутье охотника его не подвело: примерно в ста метрах впереди, практически на макушке дерева, солировал довольно крупный петух. Расправив веером хвост, он медленно перемещался по ветке. Подобраться незамеченным было невозможно. Толик достал из вещмешка белую солдатскую простынь, расправил ее и, выставив впереди на вытянутых руках, двинулся в направлении дерева. Короткие перебежки мелким семенящим шагом с резкими остановками были четко синхронизированы с глухариной песней : трекот – перебежка, молчание – остановка. Малейшая ошибка, и предательский скрип наста мог спугнуть дичь. Несколько глотков самогона, сделанных пять минут назад, оказались роковыми: синхронность была нарушена. Глухарь хлопнул крыльями, камнем свалился вниз и, практически касаясь наста, быстро рванул в сторону спасительных зарослей. Толик опустил простынь и сопроводил улетающий праздничный ужин злобным взглядом.
- Чудом ушол … Гад !
Вернувшись к сервированному столу, охотник- неудачник скомпенсировал падение настроения парой глотков и начал складывать в вещмешок свой нехитрый скарб. Вдруг из кустов, скрывших уже практически добытого петуха, донесся резкий и громкий трекот.
- Решил в прятки поиграть, гаденыш!
Разгоревшийся азарт надежно глушил страх опоздать на утренний развод. С ружьем наперевес Толик двинулся в направлении кустов. По пути он усовершенствовал свою маскировку, проделав в простыни отверстия для глаз. Через несколько минут упорной борьбы с цепкими лапами густого кустарника , метрах в пятидесяти вырисовался черный силуэт крупного петуха. Гордо выпятив грудь, он не спеша прогуливался между стволами трех толстых берез и пел свою глухариную песню. Толику показалось, что это сольное выступление предназначалось не для нескольких глухарок , уже примостившихся на нижних ветках деревьев, а именно для него.
- Ну, скотина, сейчас словишь картечин!
Толик вскинул ружье, прицелился и, проявив недюжинную выдержку, опустил его.
- Далековато… Сейчас…
Предательский хруст наста заставил глухаря пробежать около десятка метров и медленно поднять тяжелое тело в пятый океан. Толик рванул за ним. Прозвучавший вдогонку выстрел только придал ускорения испуганной птице.
- Ах ты , сук…к…а …
Не успев сделать нескольких шагов, Толик замер: резкий трекот донесся из-за сугроба буквально в ста метрах впереди. Присмотревшись , он увидел голову петуха, медленно плывущую над сугробом. Сердце забилось от выброшенной в кровь порции адреналина. Подумав, Толик снял валенки, резиновые подошвы которых издавали предательский хруст, и осторожно двинулся вперед. Все повторилось … Еще и еще раз … Только через полчаса игры в догонялки усилия и упорство охотника были вознаграждены: глухарь, приняв своей грудью несколько картечин, подпрыгнул и рухнул с метровой высоты на снег. Толик растер подошвы замерзающих ног и с удовольствием затянулся сигаретой. Вдруг птица захлопала крыльями, сделала пару сальто, и, скорректировав вестибюлярный аппарат, едва касаясь ногами наста, рванула вперед. Толик рванул за ней. Через несколько минут погони и поисков уже потерявший надежду охотник увидел далеко впереди, у основания ствола сосны, большое черное пятно. Это был он. Радость удачи делала усталость приятной , а огромный петух, волочимый по насту за лапы, казался пушинкой. Периодически потирая подошвы ног об икры, Толик внимательно высматривал место своей последней остановки. Твердый, как камень, наст не сохранял следов, поэтому надежда была только на зрительную память. А сегодняшнее её состояние было далеко не лучшим. Через четверть часа бесполезных поисков Толик присел на пенек, погрел порядочно замерзшие подошвы ног об остывающую тушку трофея и двинулся в сторону части. Благо ориентир был виден четко – северный склон вулкана Шивелуч . Уже через двадцать минут он бодро шагал по расчищенной шнеками дороге.
Белые шерстяные носки от черного дыма березовой бересты , несколько раз зажигаемой для прогрева подошв, стали коричневыми . Из-за поворота дороги-туннеля послышались голоса и хруст ледка, прихватившего пробные лужицы .
- Лейтенанты … Спортсмены хреновы …
Толик прибавил ходу, но через несколько шагов встал, как вкопанный, представив , сколько язвительных насмешек по поводу сегодняшней охоты придется выслушать в части, а при первом же выезде в штаб и в Ключах . На сколько дурацких вопросов придется ответить. Решение пришло мгновенно. Вещмешок, добыча, ружьё, тулупчик - все, что мешало образу спортсмена, полетело за снежный бруствер. Неестественно выглядели только обутые в шерстяные носки ноги. Зато изрядно растянутые в коленях спортивные штаны «Adidas» китайского пошива создавали впечатление длительности и систематичности занятий их обладателя спортом. Из-за поворота показалась группка лейтенантов. Гонимые так знакомыми Толику мечтой и желанием именно этой весной начать новую жизнь с ежедневной утренней зарядки и выкуривания почти последней сигареты, лейтенанты на бегу отчаянно махали руками и резко поворачивали туловища в разные стороны, словно пытаясь скомпенсировать годичный перерыв после нескольких утренних пробежек, сделанных также в мае , но прошлого года . Толик, насколько мог, широко расставил ноги и сделал несколько резких наклонов вперед. В пояснице что-то хрустнуло, и он замер в крайнем нижнем положении.
- Товарищ старший прапорщик, Вы давно занимаетесь?
Толик с трудом склонил на бок голову и попытался снизу вверх посмотреть на любопытного лейтенанта .
- Давно … Пятнадцать лет на Камчатке – пятнадцать и занимаюсь. Вот видишь …, мышцы тяну. Растяжка-первое дело.
-А чего без обуви?- продолжал любопытствовать молодой офицер.
- Ты чё ?...Зоологию в школе учить надо было. На пятках все точки биологические пучкуются … Самые активные … Да и закалка … Пятнадцать лет насморка не знаю. Учитесь, пока жив … Салаги!…
Лейтенанты потоптались и, поняв, что старший прапорщик, озабоченный растяжкой, не собирается принимать исходное положение для разговора, побежали дальше.
Толик с трудом распрямился и, навесив на плечи амуницию и трофей, двинулся в сторону части. Увидевший бы его сейчас человек мог предположить, что Толик только что проглотил лом или, по крайней мере, монтировку.
Дверь госпитальной палаты со скрипом приоткрылась, и в проеме показалась улыбающаяся физиономия начвеща части :
- Толян, как дела? Пойдем покурим?
-Ты чё , не видишь-под капельницей лежу? Подожди.
- А чё у тебя?
- Да вот… Вступило… Радикулит обостренный, короче.
Начвещ оглянулся и нерешительно протиснулся в палату.
-Зина глухарятины передала, а я в Ванькинторг забежал…
Капитан похлопал по оттопыренному карману армейского полушубка .
-Ну жди. А тебя чё в Ключи выпихнули?
- Командир послал. Приказал без кед солдатских не возвращаться. А то, прикинь, наши салабоны в носках по утрам бегают - ведь контрольная проверка через месяц. Сам запугал пацанов , а теперь, - дуй за кедами. Во придурок.
- Ну и правильно… Нельзя в носках … Ноги обморозят.
Толик нетерпеливо заерзал на кровати и посмотрел на заканчивающуюся капельницу.
- Иди быстрей медсестру зови. Затек уже лежать-то.
С улыбкой о службе подполковник запаса Кудашев С.П.