– Ну, как вечер, Шурочка? – лишь только Шура открыла дверь мастерской, встретил девушку Славка своим безобидным вопросом.
Шура молча разделась и прошла к своему столу.
– Проводил тебя Васька домой-то после? Он обещал.
Шура продолжала молчать.
– Обидел он тебя, что ли чем? – продолжал допытываться коллега.
– У дружка своего спроси, – хмуро отозвалась Шура дрожащим от обиды голосом. – Что ты ему там про меня наговорил? От тебя-то я такой пакости никак не ожидала… – и Шура снова замолчала, ещё ниже наклоняясь над красным полотном и дрожащей кисточкой выравнивая большой восклицательный знак.
– Ну, Вася-Василёк, я ща с тобой разберусь… – Славка сдёрнул с вешалки свою куртку и выскочил за дверь.
– Славка, вернись!.. В обед разберёшься!.. – отлетел от захлопнувшейся двери запоздалый совет старшего художника.
– По большому счёту все мужики хамы… Надо только научиться не обижаться на это, – назидательно проговорила Анжела. – Хотя, среди них тоже встречаются люди, а хорошего друга вообще тяжело найти: на дороге не валяется, за деньги не купишь… – проговорила она задумчиво и добавила: «Хочешь купить друга за деньги – купи собаку...».
...
Рабочий день приближался к концу. Анжелка спешно подкрашивала и подпудривала своё круглое, не нуждающиеся ни в какой косметике личико. Славка и Станислав Маркович всё чаще поглядывали на свои часы. Все художники уже были готовы дружно закончить свой рабочий день.
Без обычной щепетильности смахнула в выдвинутый ящик стола свои эскизы и Шура. В зеркало смотреться не хотелось, чтобы лишний раз не видеть там эту бледную светловолосую девушку с грустными глазами, глядя на которые просто стыдно жить и радоваться жизни.
Вместе с сигналом часов, прорвавшимся из старенького бесцветного репродуктора, ровно в семнадцать ноль-ноль художники живо выпорхнули из мастерской крошечной воробьиной стайкой. Шура неприкаянно плелась сзади, а в сознании навязчиво и бесцеремонно копошилась одна и та же непрошеная мысль:
– Хочешь друга – купи собаку, друга, друга, собаку, собаку, собаку...
...
Лада и Шура потянулись навстречу друг дружке как давние добрые знакомые – молодая черная собака средних размеров с гладкой короткой шерстью, отливающейся на солнце атласным блеском, и молодая светлая девушка высокая и тонкая, как одуванчик. Что ж, противоположности притягиваются...
Собака радостно и доверчиво лизнула дружески протянутую открытую ладонь, а рука незнакомки ласково легла на теплый собачий загривок. Девушка гладила собаку, глядя в лицо её хозяина длинно и запутанно объяснявшего, почему он должен расстаться с этим чудом, а собака поставила свою лапу на ногу девушки в легкой белой туфельке, не давая возможности сдвинуться с места.
Оказалась, что это – четырехмесячный щенок благородной редкой по тем временам в центральной России породы – английский дог, и пройдет совсем немного времени, как он превратится в огромную “собаку Баскервилей”.
В чём вопрос? На пятом этаже кирпичного дома, конечно же, такой собаке хуже, чем в стоящем прямо на земле небольшом деревянном домике с большим вишневым садом, расположенном на самом что ни на есть центральном проспекте и терпеливо доживающим свой срок в окружении бездушных кирпичных коробок новых девятиэтажных домов.
Поводок был передан из рук в руки.
Старый хозяин и новая хозяйка закончили свой диалог обычными словами прощального приветствия, а собака и девушка продолжили свой путь так, будто сейчас они совершали свою обычную ежедневную прогулку.
Собака, довольно и радостно виляя хвостом, по детски нетерпеливо забегала вперед, тревожно возвращалась и, лизнув руку своей новой подруги, снова порывисто и доверчиво устремлялась в неизвестность.
Лицо девушки сияло. Прохожие, оглядываясь, улыбались.