я, опять, снова, как всегда, был на мели. денег не было даже на туалетную бумагу. подтирал зад бесплатными рекламными газетками, которые выдергивал из почтовых ящиков соседей. уже в третий или четвертый раз заглядывал в пепельницу, в поисках недокуренных окурков. тщетно. все до фильтра. нужно было действовать. я позвонил старому другу по университету. его звали, кажется, егор. да, егор. я набрал его номер. гудки.
- але.
- здаров, егор. это я.
- кто я?
- не узнал?
- нет.
- ну и иди нахуй.
и я положил трубку. кому бы еще позвонить? я клацал кнопку вниз, листая свой убогий список контактов в мобильном. звонить было не кому. когда-то мы все неплохо общались, выпивали, курили травку. прошло уже около трех лет. никто из них мне так и не позвонил. я имею ввиду тех университетских парней. всем насрать. у всех своя жизнь, свои планы, в которые не входит дача долга бывшему товарищу по учебе. черт с ними. как жаль что я не какой-нибудь сраный генри миллер. он бы насуетил себе пару купюр у друга адвоката.
я решил позвонить ване. старый добрый толстяк иван. этот парень готов пустить себе, или кому-нибудь еще, пулю в лоб, если в магазине у его дома закончатся его любимые глазированные печенья. дальше этого магазина он ходил редко. гудки.
- да, слушаю.
- привет, иван. узнал?
- о-о. о-о-о-о. привет костЭН. как жизнь?
- честно говоря, не очень. сам-то как?
- да тоже не ахти. янка от меня ушла.
- ох, сочувствую. не переживай. найдешь другую.
- да не хочу я другой, костЭН. не хочу.
- слушай...э-эм...у меня тут проблема возникла. я совсем на мели. не мог бы ты одолжить мне пару сотен на пельмени?
- пельмени это хорошо, костЭН. я люблю пельмени. но я и сам без гроша в кармане. мать мне иногда шлет деньги. на этом и живу. прости.
- да ничего. не хромай.
- и тебе того же.
я положил трубку. он хотя бы узнал меня. уже не плохо. паренек хоть и выглядел как типичный реднек, был совсем не дурак и не дурак перекусить. и выпить. поэтому мы иногда созванивались и выбирались из своих лачуг. отдаться градусу, так сказать.
я обзвонил еще пару человек. безуспешно. есть, правда, еще один вариант. сергей. но у него нет телефона. живет он недалеко от меня. в такой же замызганной коммуналке. только, плюс ко всему, у него на шее сидит ребенок и заноза-в-заднице-жена, которая целыми днями только и делает, что сидит у телевизора и смотрит сраные шоу и сериалы. та еще семейка. я решил сходить.
вышел.
немного пошатываясь и прихрамывая с непривычки я двинулся в сторону этого паренька.
когда долго не выходишь на улицу - теряешь ориентацию. нужно быть вдвойне аккуратным, в противном случае можно попасть под машину или угодить в люк. люки в моем районе обычно открыты. не знаю почему. может борются с перенаселением.
я зашел в подъезд. свет не горел, а прямо перед лестницей была здоровая яма. в полу. она была вся в бычках, обертках и пластиковых бутылках. некоторые были с прожженными сигаретой дырками. я разглядел пару шприцов. эту яму как-будто специально выдолбили ломом. иначе как она там оказалась, черт бы ее побрал? перепрыгнув ее, я начал подниматься вверх по лестнице. воняло жареной рыбой и хлоркой. по деревянному полу коридора ездили дети на маленьких велосипедиках и громко орали и смеялись. просто они еще не осознали в какой заднице они находятся. поймут, когда им разрешат смотреть телевизор.
с горем пополам я протиснулся в щель между шкафами, которые стояли прямо в коридоре. ими никто не пользовался. но их и не выбрасывали. они просто стояли и собирали на себе пыль, заграждая проход.
я позвонил в дверь и стал ждать. ничего не произошло. я нажал на кнопку еще раз. потом еще и еще. ничего. немного постояв у двери, переступая с ноги на ногу и озираясь по сторонам, я дернул ручку и слегка толкнул дверь. она была открыта. посередине комнаты стоял гигантский шкаф, служивший стеной, разделяющей комнату надвое. в дальнем конце орал телевизор. на табуретке стояла переносная электрическая плита, а на ней сковордка. в сковороде жарилась гречка. масло летело во все стороны и шипело. шкаф, табурет, плита, телевизор - вот и вся мебель.
на полу, прямо перед входной дверью сидел ребенок и дрочил пуделю. песик весь изогнулся и подергивался, высунув язык и тихонько скауча. с его маленького, красного стручка на пол капала вязкая жидкость. паренек просто сидел и не жалея сил наяривал собаке. видимо, им обоим нравилось происходящее. я не стал мешать.
из-за шкафа выглянула голова сереги. он заулыбался.
- ох. о-о-ох. какие люди в нашем государстве!
- я звонил несколько раз в звонок, но никто не ответил.
- он же не работает у нас. как дела-то?
- да не очень, на самом деле. вот проходил мимо - решил зайти. как бы есть тут один вопрос...
- зайти это хорошо, а?! извини, правда, тут присесть даже негде. мы обычно, если гости, у соседей стул берем. но сейчас их нет. так что...
- да не переживай я это...это...на минутку.
- а...ага
деньгами, вообщем, тут не пахло. пахло гречкой. я взглянул на ребенка. он, не замечая ничего вокруг, делал свое дело. его лицо было сосредоточено только на этом. вся его сущность была сосредоточена только на этом. мне, вдруг, показалось, что он занимался этим дерьмом еще за долго до того как я открыл дверь. и, по всей видимости, будет заниматься еще долго после того как я ее закрою. собака тихо поскуливала.
- ладненько, вообщем, я пойду. домой. приятно было увидится.
- ага, ага. не пропадай там. заходи если что.
- непременно.
я в последний раз бросил взгляд на ребенка и закрыл за собой дверь. что за дерьмо творится с этими людьми? никому не нужные дети с утра до ночи дрочат собакам и ездят на своих сраных велосипедах по коридорам, вдыхая дым дешевых сигарет, в то время как их родители разглядывают апартаменты американской баскетбольной звезды по телевизору. надо бы домой.
просочившись сквозь пыльные шкафы и перепрыгнув через яму я оказался на улице.
из открытых люков шел пар. из выхлопных труб машин шел дым. по пути я нашел на земле не скомканную пачку и стрельнул четыре сигареты, аккуратно положив их в эту самую пачку.
добравшись до своей комнаты я прилег на диван. иногда, знаете, хочется умереть. или уснуть. просто, лежать и ничего не делать. не быть голодным, не быть пьяным, не быть веселым и не быть грустным. ничего не видеть и ничего не знать. я знаю, что много людей о таких вещах говорят. и еще больше людей о таких вещах думают. особенно так думают те кто в заднице по жизни. я был в заднице. под ложечкой сосало так, что я боялся шевельнуться. сигареты помогали, но не сильно. тем более надо бы оставить на завтра. а что завтра? завтра у меня будет больше времени. то есть, я, все таки, достану пару купюр. уж простите. я же ловчила тот еще. займу у кого-нибудь, может, разгружу пару вагонов. отсосу. подрочу собаке. посмотрю телевизор. упаду в канализационный люк.
но это завтра. а сегодня. сегодня под ложечкой засосало.