По дороге шел человек в джинсах и ковбойке с полиэтиленовым пакетом в руке. Его сильная рука была оттянута тяжестью. 'Какая тяжесть может лежать в пакете?' - подумала девушка, идущая следом за ним. Рука мужчины опустилась еще ниже и резко поднялась вверх. На дорогу упал сверток, в котором нечто блеснуло. Мужчина остановился. Остановилась и девушка, слегка задев мужчину, и с трудом узнавая в нем старого знакомого Степана Степановича.
— Проходи, Анфиса, — узнал ее Степан Степанович. — Ничего для тебя интересного здесь нет.
— Степан Степанович, вы золотые гири несете в полиэтиленовом пакете? — спросила с насмешкой Анфиса.
— Не твое дело, иди своей дорогой. Наши пути с тобой разошлись.
Анфиса посмотрела на пакет и поняла, что пакеты были вставлены один в другом. Тем более интересно, что такое блестящее он несет?
— У меня есть прочная сумка. Я могу ее т дать, чтобы вы донесли свою гирю, — сказала Анфиса наставительным тоном.
— Не нужна мне твоя сумка! — истерически крикнул Степан Степанович.
— Порвали пакеты. Зачем кричать? Дарю сумку! — воскликнула настойчивая женщина, протянув пустую сумку, и пошла дальше.
Степан Степанович машинально взял сумку. Он небрежно завернул предмет в полиэтиленовые сумки, и сунул этот сверток в сумку Анфисы. Рука его оттянулась под тяжестью предмета. Сумка стала трещать по швам.
— Эй, Анфиса! Забери свою сумку! Она рвется!
Анфиса оглянулась, подошла и забрала свою порванную сумку. Степан Степанович двумя руками держал сверток перед собой.
— Иди своей дорогой! Не смотри на меня! — крикнул он ей.
— Чего вы так злитесь?— спросила она.
— Ладно, скажу. Я обходил старый дом отца. Дом этот скоро будут сносить. Я нашел самодельный слиток золота! Ты не поверишь, но это слиток моего отца и он мой!
— Здорово! Не украли, а нашли слиток золота в доме. Радуйтесь, а я пошла.
— Нет, не уходи! Мне одному жутко с этим куском золота. Я побоялся такси вызвать. Ведь таксист он, как психолог, быстро узнает, что я слиток везу. Ты вот все узнала, и он бы мог узнать.
— Понятно. Идемте ко мне. Мой дом рядом. Я недавно переехала в этот район.
— Идем к тебе. До моей квартиры еще далеко, — схитрил мужчина. — Анфиса, я отдохну у тебя немного, с тобой поговорю, а ты мне машину вызови по телефону. Я попытаюсь с таксистом не разговаривать.
— Я видела, что наша соседка ездит на машине. Пусть она вас отвезет!
Они немного посидели на кухне, чай попили. Анфиса не выдержала тайны, и попросила показать ей слиток. Она еще никогда не видела самодельные слитки золота. Слиток ее удивил. Может, это и был слиток золота, но больше похожий на небольшой брусок, а по контуру его окружал янтарь. Янтари так вжились в золото, что трудно их было отделить.
— Ничего себе сокровище! Степан Степанович, а с чего вы решили, что это сокровище - слиток вашего отца или деда? Это надо же было в слиток впечатать янтарь! Да, как красиво получилось! Нет, этот слиток старше деда! Где вы его нашли?
— Я же сказал, что старый дом отца пошел под снос. И отца давно нет, и дом часто пустовал. А тут вдруг объявили, что дом сносят. Я и пошел в свой дом, где родился. Я, когда был маленький, облазил весь пол. Еще в детстве я играл в "секреты" с соседскими девочками. Они закапывали в землю осколки стекла или посуды, а потом их разыскивали, нежно сбрасывая землю с "секрета". Я разложил газеты на полу, лег на них и стал осматривать нижнюю часть комнаты с высоты своего детства. Где-то под корочкой головного мозга у меня осталась картинка из детского "секрета". Я тогда колупал стенку, покрытую штукатуркой, и в одном месте стены я обнаружил золотистый предмет. Мне нравилось его трогать пальчиками. Вспомнил, это было под кроватью моих родителей, сверху над головой у меня тогда была железная сетка кровати. Я покрутился по полу, нашел место, где стояла кровать. Потом я взял старую кочергу, лежавшую у печки, и стал отбивать стенку. Недолго и искал. Под кочергой блеснула золотистая вспышка. Тогда я стал рукой обдирать штукатурку, лишь иногда применяя кочергу. Из стены я вынул золотой слиток с янтарями, завернутый в лоскут из мешковины.
— Степан Степанович, похоже, что вы правду мне говорите. Значит, это действительно ваше сокровище, и оно мне нравится.
Анфиса повертела брусок в руках и сказала:
— Это не слиток золота. Скорее железо, покрытое золотом. Вероятно, брусок снят с какого-то предмета. Возможно, — это ножка шкафа или гиря от часов.
— Еще скажи, что это стрелка из часов.
— А почему нет!?
— Не дала мне порадоваться! Я думал, что богатым стану. Нет, умная баба лишила мужика радужных надежд и слитка золота!
— Не обижайтесь. Пакет ваш так рвался... Постойте, так это чугунное литье, покрытое золотом!
— Совсем меня бедным сделала, — обиделся большой мужчина.
Разговаривая, они подошли к дому Анфисы, поднялись на ее лестничную площадку. Анфиса позвонила в дверь соседней квартиры. Из квартиры вышел симпатичный молодой человек:
— Вы к кому?
— Я ваша новая соседка. Необходимо мужчину с сумкой отвести домой. Я видела, что в этой квартире живет женщина, у которой есть золотистая машина.
— Это машина моей мамы, но ее сейчас дома нет, и она таксистом не работает.
— Извините, я такси вызову.
— Правильно, вызовите ему такси, если он сам не может этого сделать, - иронично ответил молодой человек.
Анфиса повернулась к своей двери, но как-то всем своим существом почувствовала, что сосед смотрит ей в спину.
Она резко повернулась к нему:
— До свидания!
— Именно, до следующего свидания, милое создание, — нежно проговорил сосед.
Анфиса подошла к двери своей квартиры и спросила:
— Степан Степанович, доедите на такси. Хотите, я вас провожу?
— Нет, провожать меня не надо. И золота у меня больше нет. Оставь себе эту позолоченную, чугунную болванку с янтарями!
С соседом по лестничной площадке Анфиса несколько раз поднималась в лифте. Они познакомились. Однажды он зашел к ней в квартиру, и сделал ей официальное предложение.
— Платон, мы почти не знакомы, — ответила Анфиса. — Не рано ли нам жениться?
— Я не был женат, и детей у меня не было. Я могу жениться, — невозмутимо уточнил ситуацию Платон.
— Чудный предлог для предложения, — заметила она без эмоций.
— Подожди, Анфиса! Я сейчас свою маму позову! — крикнул он и исчез за дверью.
Вскоре Платон появился в дверях с симпатичной женщиной неопределенного возраста, представив ее Инессой Евгеньевной.
Платон внимательно посмотрел на Анфису и спросил — предложил более настойчиво:
— Анфиса, давай поженимся!?
—Сегодня? — засмеялась Анфиса.
— Немедленно, пока не явился тот видный мужчина!
— Анфиса, твоя квартира просто великолепна, — усмехнулась Инесса Евгеньевна, осматривая комнату.
— Возможно, что у меня еще не так красиво, как хотелось бы. Тихо. Я слышу, что к вам кто-то пришел.
В дверь Анфисы постучали, а не позвонили.
Платон открыл дверь:
—Родион, как ты догадался, что я тебя жду в этой квартире?
— Услышал твой голос сквозь приоткрытую дверь. Я от тебя уже слышал, что у тебя появилась новая соседка. Нетрудно было догадаться, что ты ее не пропустил.
— Друг, ты пришел во время! Я сватаю соседку за себя, и ты ее у меня не отбивай!
— Я, что такой плохой, чтобы у друга невесту уводить? Я знаю, как ты с ножами управляешься.
— Прав, Анфиса еще не жена, но очень похожа на мою невесту.
— Так ее Анфиса зовут? Приятно будет познакомиться.
Анфиса и Платон действительно вскоре расписались. Он всегда и во всем торопился, словно боялся опоздать. Вскоре он стал приставать к молодой жене с вопросом:
— Анфиса, когда у нас будет ребенок?
Она смотрела на него удивленно, не понимая, когда бы они успели сделать ребенка? Как-то так получилось, что вскоре они поссорились из-за золотой болванки, которая исчезла из квартиры Анфиса. Он сильно рассердился на нее и ушел в свою квартиру. Платон легко менял взгляды на все устои жизни, и долго на Анфису не сердился.
Однажды Платон принес Анфисе в подарок шесть стульев. Она искренне удивилась подарку, в маленькой квартире один стул поставить некуда, а он принес шесть стульев! У нее маленькая квартира, и она так хотела сделать ее красивой! А вместо этого все свободное время у нее уходило на приготовление пищи для Платона, когда он жил с ней. Еще он принес каталог антикварной мебели. Она долго его рассматривала, и смутно чувствовала в душе непонятную тревогу. Ей очень понравился журнал, а особенно мебель из этого журнала. Ей захотелось жить среди этой мебели! Да, где ее взять? И главное, на какие деньги?
Минутная музейная слабость к золотым вензелям неизбежно переходила в жизненную потребность. Анфиса всегда жила среди прямоугольных домов или прямоугольной мебели простой до примитивности. Получалось, что до двадцатого века создавали мебель, радующую глаза, хотя бы небольшой части общества, а потом все исчезло и перешло в музеи. А Анфисе так хотелось чего-нибудь золотого и с вензелями! Из-за этой потребности у нее всегда было смутное желание побывать в прошлом веке, и она ходила по музеям. А, где еще найти остатки прошлой жизни?
Анфиса купила золотистую краску, поставила ее перед глазами в надежде, что так быстрее придумает, как ее использовать. А в душе у нее было пусто, пусто, до отчаянья и головной боли: у нового, благородно изогнутого стула две ножки постоянно выступали вперед. И куда они бежали? А сделан он был так, что в его сидении можно было только сокровища прятать.
Да, где их взять? Сокровища. И в голове нет ничего, кроме этой самой головной боли, а когда сидишь на этом стуле, то мысли лучше функционируют. А на старом стуле мысли старые, или в голове пусто, и желания спят. Нет желаний.
Анфиса коснулась обивки стула рукой. У нее появилась мысль продать этот стул и его братьев за большие деньги. Ее вчера попутным ветром занесло в антикварный магазин мебели, и она увидела цены на очень старую мебель. Цены ей понравились, а дома у нее без толку стояли шесть стульев с изогнутым профилем, обтянутых шелком.
Она взяла в руки банку с золотой краской, взболтала жидкое золото, задумалась на секунду, и полиэтиленовой пленкой обтянула шелк, потом из пульверизатора покрыла дерево стульев золотой краской. Она залюбовалась своей работой, и решительно набрала номер телефона:
— Платон, будь человеком, на твоей фирме есть камеры тепла и холода. Я помню, ты о них говорил. В камеру стул влезет?
— Анфиса, ты чего придумала на мою голову?
— Я, что деньги у тебя прошу? Нет. Я прошу взять новый стул, погреть его и заморозить, раз десять и все.
— Понятно. Понимаешь, дорогая моя, так поступают с иконами, но не со стульями!
— Родной мой, я не умею рисовать иконы! Я стул покрасила золотой краской, только олифы у меня нет, чтобы его покрыть.
— Ладно, возьму стул, погрею, заморожу. Но претензии по его внешнему виду не приму.
— Спасибо, а шесть стульев возьмешь?
— Радость моя, у меня солидная фирма, один чужой стул я смогу оправдать, сославшись на то, что его склеиваю, но шесть стульев...
— Возьми один стул, склей его. У стула на самом деле передние ножки от задних ног постоянно вперед уходят. Я уже их склеивала.
— Анфиса, слышу нормальную речь, склею стул и проведу испытания клеевого шва в дереве.
— Платон, спасибо! Ты настоящий мужчина!
Платон принес стул на испытательный стенд. Работница стенда согласилась помочь испытать клеевой шов в стуле. Стул ей очень понравился, и она вполне понимала желание Платона склеить его качественно. Через пару суток Платон вернул стул Анфисе. Она ойкнула и радостно покрутила стул на одной ножке.
— Анфиса, чему радуешься? На стуле сидеть можно, но обивка несколько сжалась, само дерево слегка потрескалось, верхний слой покрытия вообще стал в мелких трещинах, надо заново красить.
— Платон, на этом стуле у меня в голове рождаются славные мысли, спасибо!
— Тебе видней. Я сделал то, что ты просила. Сиди на стуле и мысли. У меня сегодня много работы, стул я тебе привез. Все, я уехал. Пока.
—Счастливо, родной! — Анфиса расплылась в радостной улыбке, закрывая дверь за Платоном. Она подошла к стулу, взяла его и понесла к соседке.
Соседка, пожилая, приятная женщина, встретила ее спокойно. Анфиса высказала свою просьбу:
—Инесса Евгеньевна, помогите, пожалуйста! Мне от бабушки достался один старый стул. Я его выкинуть хотела, но мне так понравился его изгиб, что рука не поднялась.
— Конечно, Анфиса, я помогу тебе. Но чем? Почистить его шкуркой?
— Что вы, ни в коем случае! Вы его сдайте в свой антикварный магазин, только не трогайте его. Я его сама довезу до магазина.
— Анфиса, я никогда ничего подобного не продавала. Получится ли продать ваше наследство?
— Инесса Евгеньевна, бабуля мне рассказывала, что этот стул ей достался от ее бабушки, он у нее стоял в кладовке.
— Видно, что стул старый, забыли его вовремя выбросить, — усмехнулась Инесса Евгеньевна, а ее глаза хитро блеснули.
— Ладно, не надо его продавать, я просто хотела вам показать бабушкино наследство.
— Анфиса, я думаю, что ты пошутила, насчет антикварного магазина.
— Простите, за беспокойство, — сказала Анфиса и спиной, неся стул, вышла из квартиры матери Платона.
Дома она перевернула стул, оторвала пожелтевшую этикетку, еще раз осмотрела стул, поставила его в угол. Затем она вынесла из комнаты пять стульев собратьев, и без стульев поехала в магазин на новом автомобиле.
— Вас что-то у нас заинтересовало? — спросил вездесущий продавец консультант Родион.
— Вы мне вчера понравились, — ответила Анфиса, кокетливо улыбаясь продавцу.
— Меня среди антиквариата и мебели обычно не замечают, — хмуро ответил молодой человек.
— Что вы сегодня вечером делаете? — спросила она молодого мужчину.
— К вам еду. Я правильно понял? — усмехаясь, спросил продавец. — Рабочий день через полчаса закончиться. Только мой визит вашему мужу Платону может не понравиться.
— Можно я похожу пока по магазину, а потом поедем ко мне.
— Ходите, смотрите, это не запрещено, сами понимаете, — предложил вежливо Родион.
Анфиса два раза обошла торговые залы, потом вышла из магазина, и села в автомобиль. Она с тоской подумала, что делает глупость. Ей захотелось уехать от магазина куда подальше, но на крыльце показался продавец Родион.
— Идите сюда, — позвала Анфиса, открывая дверцу машины.
— Женщины меня еще не возили на машине, — сказал он, глядя, на машину.
— Времена меняются, я давно за рулем.
— Что мы у вас делать будем? Я понял, вы хотите оценить свой антиквариат!
— Мы уже знакомые, а антиквариата у меня никогда не было, мебель современная, покупала ее у вас, когда вы в мебельном магазине работали.
— Хороший ответ, а я подумал, что вы заманиваете меня в дом, как оценщика старой мебели.
В подъезде Анфиса столкнулась с Инессой Евгеньевной. Пожилая дама улыбнулась и вопросительно посмотрела на Родиона, но промолчала.
Родион прошел в квартиру и воскликнул:
— Я прав, вы меня привезли оценивать этот стул, — он подошел к стулу. А, что неплохой стульчик! Прямо скажем неплохой! – засмеялся радостно Родион, глаза его так хитро сверкнули, что Анфиса удивилась.
— Вы проницательны, — сказала Анфиса с некоторым внутренним раздражением, ей показалась, что афера себя не оправдала.
— Продать ваш антиквариат? – спросил Родион, многозначительно покачивая головой.
— Нет, он мне дорог, как память.
— Все так говорят и продают, а покупатели эту память покупают. Сказать вам цену на этот стул? — и он назвал цену.
— Так мало?
— Вот видите, из-за стула вы меня привезли! А мало стул стоит потому, что без легенды и тянет на позапрошлый век.
— Правда, что ли?
— А, вы, что не знали что стул восемнадцатого - девятнадцатого века?
— Нет, на самом деле я его принесла из бабушкиной кладовки. Мне его профиль понравился, изогнутость ног и спинки. Я с детства этот стул помню. Я на нем сидела, когда к бабушке приходила пить чай с вишневым вареньем. Дома у нас варенья никогда не было, — увлеченно врала Анфиса, и сама верила своим словам.
— С какой грустью вы говорите, и так красиво, но вспомнили бы лучше историю стула до варенья с чаем, или вспомните, что бабушка говорила о своей бабушке.
— Не помню, мне это было неинтересно.
— Тогда дороже не продать. Я сейчас уйду, а вы стул сами привезете, а мы его продадим. Вот и вся любовь — на один стул. Я без обиды говорю, вы не первая клиентка в моей работе, которая меня увозит на оценку антиквариата под предлогом интереса.
Родион ушел. Анфиса села на диван, еще раз посмотрела на стул и рассмеялась:
— Это ж надо! Восемнадцатый век!
Она позвонила Платону:
— Платон, спасибо, родной мой, за стулья восемнадцатого века!
— Анфиса, ты откуда узнала, что они из восемнадцатого века?
— Твой друг Родион сказал.
— Ты бедствуешь, моя радость? Я купил стулья, а ты их продаешь? Ну, ты даешь!
— Так получилось. Стулья на самом деле из гарнитура восемнадцатого века?
— А ты вспомни, где я работаю! Я теперь работаю на частной мебельной фабрике. Мы изготавливаем мебель на заказ малыми партиями. Однажды нас попросили сделать гарнитур из восемнадцати стульев, типа стульев восемнадцатого века. Я ездил по музеям. В музее великого писателя нашел этот стул. Мы по этому стулу выполнили заказ, а заказчик оплатил двенадцать стульев. Шесть стульев я купил по цене с большой скидкой, и тебе подарил.
— Вот теперь спасибо. А ты знаешь, что я могу один стул продать, как антиквариат восемнадцатого века? Ты лучше скажи, где находится музей, в котором ты стул срисовал?
— Я соскучился, приеду и все расскажу.
— Резонно, приезжай, хоть сейчас, — сказала Анфиса, и положила трубку телефона.
Анфиса спрятала стул, прошедший испытания на стенде. Пять стульев она распределила по квартире так, чтобы их число не сразу определялось. Посмотрела на себя в зеркало и решила, что красивее быть необязательно и побрела на кухню готовить ужин для любимого мужчины. Дети у них пока не появились. Платон хотел детей, бредил продолжением своего рода. Анфиса упреки на эту тему не выносила. Она привыкла к его дарам. Они ее устраивали.
Платон был гибким мужчиной, легким на подъем. Вес на его теле так равномерно распределялся, что он казался просто прекрасным, что Анфисе весьма импонировало. Он знал и чувствовал дерево в любом его проявлении, но что касалось техники, тут у него был полный провал. Машину водить он умел, но без особой легкости, хотя имел права на вождение. Вообще он весь был отголоском прошлых веков. Последнее время он воспылал любовью к Анфисе. Она пыталась увильнуть от его назойливой любви, но чем больше она его отсылала, тем настойчивее он становился.
А если Платон любил Анфису, то кто из них сильнее любил? Непонятно. Она могла бы с ним и на футбол пойти, но он за футболистов не болел. А у Анфисы даже шарфик фирменный был. Не болельщик он, а наглый, молодой муж, за это Платон Анфисе и нравился.
Вечером они были на ночной дискотеке. Музыка гремела, цветомузыка вращалась и посылала импульсы в толпу танцующих людей. Анфиса танцевала так, что от нее постепенно все отпрыгивали в сторону. Она же почти настоящая танцовщица и на нее интересно смотреть. Он остановился и посмотрел на ее танец, за ним остановились все, и Анфиса вытанцовывала в одиночку.
На нее нашло вдохновение танца! Приятно! Анфиса находилась в центре внимания публики, в центре цветовой настройки танцевального поля, в центре музыки. Подошел к ней Платон после танца, и они пошли на улицу. Погода прохладная. Нуль или ноль градусов. И они два нуля. О том, что он единица она узнала позже, когда перестала вспоминать золотую отливку с янтарями.
Но сейчас не об этом.
Есть три сферы жизни: вода, земля, космос. Анфиса знала, что работать надо на противоположности, значит, людские взгляды надо опустить на дно! И, что? Точно, некий бизнесмен решил поиграть в капитана Немо! Он купил себе не яхту, этим никого не удивишь, а подводную лодку. Подводная лодка бизнесмена отличалась от военной подлодки, как дворец от казармы. Можно удивить бизнесмена в подводном мире, но он жадный и сенсации на поверхность может не выпустить. И это не мысль. Мысль разработать мебель для подлодки.
Нечто подобное думала Анфиса, пока ставила рыбу, залитую майонезом в духовку. Платон любил картофельное пюре со сливочным маслом и молоком, этим она и занялась...
Накануне он привез сетку картошки, сетку свеклы и все остальные овощи. Она открыла дверь своему снабженцу, и вновь пошла на кухню. Он сам знал, что ему делать с овощами. В нем не было эксцентричности, но была основательность, в нем не было любовной суеты, но любил он душевно.
Анфису устраивала домашняя любовь без особых требований.
— Анфиса, я смотрю все стулья на месте.
— Платон, а куда им деваться, все они здесь, - сказала она, снимая передник, оставаясь в платье, облегающем фигуру.
— Как ты хороша в платье! А то ходишь в брюках, словно ты не женщина!
— Я для тебя платье надела.
— А хоть бы и так, все одно приятно, глаз мой мужской радует. Хочешь знать, где я стул срисовал? Мы можем туда вдвоем съездить, если довезешь на машине. Это старая усадьба, музей писателя.
— Ой, Платон, вот почему мне на этом стуле хорошо думается!
— Угодил, стало быть, и то славно.
Через некоторое время Платон бросил Анфису по неизвестной для нее причине, и вернулся к матери, видимо, у нее квартира была больше.
— Привет! — воскликнул Платон, встретив на лестничной площадке Анфису. — Я соскучился.
— Быть не может, — без эмоций возразила Анфиса.
— Это правда.
— Платон, ты променял меня на пластиковые окна и большую квартиру! Кто из женщин дает тебе больше денег, с тем ты и живешь, даже если это собственная мать! Она поставила в квартире окна, и ты послал меня к черту! — Воскликнула Анфиса в сердцах. — Что молчишь? Купил себе пластиковую куклу для любви? Жесть! — подумала Анфиса, и пошла дальше, у нее не было денег на покупку Платона. Она представила, как он в магазине, купил куклу. И пропела мысленно: 'Секс топ, секс топ, секс топ, секс топ.
Платон после своего ухода от Анфисы действительно перешел жить к матери.