На другой день всё это непотребство повторилось, также как и накануне, на удалых цыпочках, по-партизански задушив часовых, ладонь проникла куда надо и запалила всё к чертям собачьим. Произошло это во время утреннего аншлага, когда трамвай выруливал с Садовой на Лермонтовский. Лена, отдаваясь с полным удовольствием смелому пассажиру, краешком сознания положила себе - непременно, непременно обнаружить нахала, так сказать, в полный рост, когда всё завершиться. Осуществить задуманное не удалось, незадолго до остановки возле гостиницы «Советская» глухонемой крунер (как выразился бы маэстро Охочинский), покинул, сначала топкое, затягивающее место, а, вскоре, по всей видимости, и трамвай. Лена лишь крутила головой, в тщетной надежде обнаружить нахала. Она никак не могла зацепить взглядом кого-нибудь подходящего. Ведь не эта же сонная тётка или вон тот мужичок с граблями. Нет, это какой-то филиал Кащенко на колесах!
Ночью Лене приснилось чисто поле, на котором не было ни души, кроме неё самой. Одежда на ней отсутствовала, если не считать одеждой оранжевые европейские дензнаки, которыми было облеплена её фигура, как чудо перьями или телеграфный столб объявлениями. Несмотря на полное одиночество, которое как-то особенно островосторженно ощущалось, Лену всё время окликали. То по имени, то просто – «ЭЙ!». Она всякий раз вздрагивала, никак иначе не реагируя, словно ничего не происходило. Вела она себя так не из-за страха, а из некой волнующей гордости, знакомой всяким красивым девушкам, которых дразнят одноклассники.
Утром, собираясь на работу, Лена особенно долго возилась в душе, а под платье не надела ничего. Предвкушая новую историю, она, то и дело, обзывала себя дрянью и дебильной сучкой, но находила оправдание в том, что разок можно побыть шлюхой. К тому же, говорила она себе, уж сегодня-то она его поймает и…. И хрен его знает, что сделает потом. Поймать надо обязательно, а то ведь с таким прытким и в подоле принесёшь. От кого? Да Бог знает, там народу было – не продохнуть. С какой-то блудливой кошачьей расслабленностью Лена включилась в работу и, обтирая некоторых пассажиров, она ждала, когда же начнётся…. Ждала уже вся готовая. «Ах, дрянь, ах и дрянь же!»
На Большой Пушкарской Лена притиснулась в хвост и приникла к окну. На остановке группа крепких мужчин взяла кого-то под белы рученьки. Какого-то пацана или девчонку…. Или нет, не пацана…. Она не смогла разглядеть, так как трамвай повернул за дом.
Минут через 10 водитель попросил граждан ненадолго покинуть трамвай и не брать с пола то, что на нём валяется. После некоторой паузы он добавил: «Ты, Лена, можешь остаться». Вскоре в вагон зашли двое, озабоченного вида мужика и принялись шарить глазами по полу.
- Опа, есть, - радостно воскликнул, наконец, один, вытаскивая из-под сиденья коричневый бумажник. Лицо его засветилось от счастья, он подмигнул Лене и спросил.
- Откуда такая красавица к нам приехала?
- С Парижу, хлопчик.
- О! А телефон есть?
- А телефона нет, - ответила Лена и прикрыла юбкой колени.
Разлетевшийся было опер, криво усмехнулся и посмотрел на рыскающего по трамваю напарника.
- Ну как?
- Ни фига, - отчитался тот и Лена, которая отвернулась к окну, краем глаза увидела, что оба уставились на неё.
- Давай в суму её глянем, - предложил ничего не нашедший, - они рядом стояли, могли скинуть…. Эээ, девушка, позвольте посмотреть.
Мент шагнул к Лене и щёлкнул пальцем по её рабочему «Луи Виттону».
- Воры, понимаете, могли скинуть одну вещицу…
Лена молча, сняла тяжёлую суму и протянула оперативнику. Сердце зашлось от волнения, а лицо покраснело до ушей. «Ничего страшного, просто на улице настоящая Сахара» - подумала она, успокаивая себя.
- Ффф, жарко, - она вытянула шею, чтобы быть поближе к раскрытой форточке и пару раз обмахнулась газетой.
- Что хоть ищете?
- Ищем людей, - уклончиво буркнул тот, что нашёл кошелёк, не поднимая глаз от сумки, в которой сосредоточенно шукал.
- Ёк, Паша, - наконец подытожил он и вернул сумку на базу. - Может поднял кто? Может на ногах вынесли?
- Да вряд ли.
Оба мента с прищуром посмотрели на Лену.
- Так откуда Вы к нам, девушка, приехали? Прописка какая у Вас?
- Нормальная прописка. После роддома на Загородном живу.
- Хм, ну ладно. Посмотрим….
Две пары неласковых, служивых глаз ошмонали быстро фигуру девушки, потом встретились, коротко посовещались и устремились к выходу. Лена выдохнула и принялась считать минуты до заветной остановки в парке.
Сдав выручку и отбрехавшись от ритуального чая, она шмыгнула за угол депо и остановилась возле пожарного щита. Местечко было глухое, с одной стороны стена без окон, с другой – высокий забор. Со стороны парка обзор закрывали кусты сирени, да и не было там сейчас никого. Несмотря на всю камерность своего положения, Лена некоторое время воровато озиралась, топчась, словно бегунья на старте. Наконец, когда, наверное, и воробьи отвернулись, она поставила стройную ногу на ящик с песком и послюнявила пальцы. Вытащив из себя жёлтенькую безделушку и даже не полюбопытствовав на её счёт, Лена пошла прочь, зашвырнув мерзкую вещицу в кусты.
Шагая к выходу, она испытывала необычайную лёгкость, к которой, правда, примешивалась и некоторая злость на саму себя. Но злость эта не шла ни в какое сравнение с той, что кипела в ней до манипуляций у пожарного щита. Как в ней тогда клокотало! Матерясь почти вслух, она хотела выскочить из собственного тела, чтобы расцарапать тупую и идиотскую рожу! Исколотить за то что в голове не мозги, а кошачье дерьмо! У неё наворачивались слёзы от ощущения самой обычной, физической нечистоты, а ещё эта хрень в…. О, стыдобища! Ну ты и чмо!
Лена не могла понять как мысль о карманниках не могла закрасться в её пустую башку. Это же так очевидно… Хотя нет. Все, конечно, в курсе, что щипачей на транспорте что блох у дворового бобика, но ведь занятие их не очень рисковое и «чисто конкретное»! С каких, спрашивается, щей им в… это самое, залазить. Делать что ли нечего. У неё же там не касса! Дурдом на электротяге! Завтра на водителя пойду учится!
Так думала Лена, толкая турникет и на прощание кивая вахтёрше.
Хотя нет, на водителя это профессия как бы, а я всего на год…. Выпрошу новый маршрут.
Сразу за воротами её окликнули. Возле крыльца стояла девица, лет шестнадцати, в которой Лена признала карманницу, спалившуюся на Пушкарской. Невысокая, чуть повыше её плеча, без груди и с короткой мальчишеской стрижкой, она легко могла проканать за пацана-пятиклассника. Тем паче, что черты лица у неё были грубые, дерзкие. Такие лица часто можно встретить у воспитанников интернатов. Она жевала резинку и нервно прищёлкивала пальцами.
- Слышь, зая, - начала девушка-гаврош, приблизившись к Лене, - цепка у тебя?
- Ннет, нне у меня, - не справляясь с волнением, выдохнула кондуктор.
Зелёные глаза уголовницы репейником вцепились в несчастную девушку.
- Выронила что ли? Ё-моё! Да у тебя же вроде и не ведро!
- Да нет, сейчас принесу, - сказав это, Лена метнулась обратно к кустам и очень быстро отыскала висящую на ветке наручную золотую цепочку.
Карманница, едва Лена показалась в дверях проходной, пошла к близлежащему дворику, жестом приглашая следовать за собой.
- Ну давай, где? – протянула она руку, чуть ли не трясясь от нетерпения. – О, ништяк, грамм 20, реально замешаем. Трам-пам-пам!!!
Восторг юной преступницы был воистину неподделен. Она нацепила краденое и стала красоваться перед невольной сообщницей.
- Здорово да? Эх, жаль отдавать. А я боялась, как бы тебя мусорки не повинтили. Ты прикинь, как тебя кстати?
- Лена.
- Ну а я Марина. Я, короче, смотрю, вроде менты. Лопатник бросила, цепку тебе запрятала. Зря, думаю, что ли трахала? Ну вот, значит, давай они нас с Танькой шмонать. Прямо на остановке. Хрена лысого! Отвели, уроды, во двор, за гаражи. И, прикинь, пидоры, во все дыры полезли! Мне 18 нет – отпустили, а вот Танюху колоть оставили.
Марина замолчала и, облизнув тонкие губы, с неожиданным смущением посмотрела на новую знакомую.
- Ты, знаешь, не думай, что я тебя там для каких-то целей…. Ты мне понравилась, реально….
Повисла пауза и Лена почувствовала как внутри, несмотря на страх и сумбур, каким-то курсивом начинает подло и сладко тянуть-потягивать.
- Слушай, милая, - Марина положила её руку себе на талию, - пошли ко мне.
Лена кашлянула и, избегая устремлённых на неё глаз, кивнула. Маринка поймала такси и приказала лететь на Ржевку, что есть духу, а то что-то там закроют. Глаза её сияли, веселье било через край, она вертелась на переднем сиденье как макака и подпевала заряженному в магнитолу Александру Дюмину. Таксист только улыбался. На Ржевку ему возить таких весёлых доводилось нередко.
Выйдя из машины, Маринка поскакала в аптеку, крикнув: «Жди меня вон на тех качелях, я быстро!». Вернувшись, она сунула Лене фирменный аптечный пакет и сказала:
- Сиди тут, я максимум на двадцать минут. Вернусь и тогда уж ко мне. Всё, королева милая, жди.
Она чмокнула Лену в шею и убежала. Та заглянула в пакет. Там была пачка ваты, пузырёк марганцовки и приличная лента здоровенных двадцатикубовых шприцов с примкнутыми иголками. Не раздумывая ни секунды, Лена бросила это богатство и устремилась к метро.
На следующее утро она понесла документы в папин ВУЗ, а 1 сентября на праздничной линейке не было красивей студентки, чем Елена Шаталина.
Оргазм в травмае Окончание
Гриша Зачотный
На другой день всё это непотребство повторилось, также как и накануне, на удалых цыпочках, по-партизански задушив часовых, ладонь проникла куда надо и запалила всё к чертям собачьим. Произошло это во время утреннего аншлага, когда трамвай выруливал с Садовой на Лермонтовский. Лена, отдаваясь с полным удовольствием смелому пассажиру, краешком сознания положила себе - непременно, непременно обнаружить нахала, так сказать, в полный рост, когда всё завершиться. Осуществить задуманное не удалось, незадолго до остановки возле гостиницы «Советская» глухонемой крунер (как выразился бы маэстро Охочинский), покинул, сначала топкое, затягивающее место, а, вскоре, по всей видимости, и трамвай. Лена лишь крутила головой, в тщетной надежде обнаружить нахала. Она никак не могла зацепить взглядом кого-нибудь подходящего. Ведь не эта же сонная тётка или вон тот мужичок с граблями. Нет, это какой-то филиал Кащенко на колесах!
Ночью Лене приснилось чисто поле, на котором не было ни души, кроме неё самой. Одежда на ней отсутствовала, если не считать одеждой оранжевые европейские дензнаки, которыми было облеплена её фигура, как чудо перьями или телеграфный столб объявлениями. Несмотря на полное одиночество, которое как-то особенно островосторженно ощущалось, Лену всё время окликали. То по имени, то просто – «ЭЙ!». Она всякий раз вздрагивала, никак иначе не реагируя, словно ничего не происходило. Вела она себя так не из-за страха, а из некой волнующей гордости, знакомой всяким красивым девушкам, которых дразнят одноклассники.
Утром, собираясь на работу, Лена особенно долго возилась в душе, а под платье не надела ничего. Предвкушая новую историю, она, то и дело, обзывала себя дрянью и дебильной сучкой, но находила оправдание в том, что разок можно побыть шлюхой. К тому же, говорила она себе, уж сегодня-то она его поймает и…. И хрен его знает, что сделает потом. Поймать надо обязательно, а то ведь с таким прытким и в подоле принесёшь. От кого? Да Бог знает, там народу было – не продохнуть. С какой-то блудливой кошачьей расслабленностью Лена включилась в работу и, обтирая некоторых пассажиров, она ждала, когда же начнётся…. Ждала уже вся готовая. «Ах, дрянь, ах и дрянь же!»
На Большой Пушкарской Лена притиснулась в хвост и приникла к окну. На остановке группа крепких мужчин взяла кого-то под белы рученьки. Какого-то пацана или девчонку…. Или нет, не пацана…. Она не смогла разглядеть, так как трамвай повернул за дом.
Минут через 10 водитель попросил граждан ненадолго покинуть трамвай и не брать с пола то, что на нём валяется. После некоторой паузы он добавил: «Ты, Лена, можешь остаться». Вскоре в вагон зашли двое, озабоченного вида мужика и принялись шарить глазами по полу.
- Опа, есть, - радостно воскликнул, наконец, один, вытаскивая из-под сиденья коричневый бумажник. Лицо его засветилось от счастья, он подмигнул Лене и спросил.
- Откуда такая красавица к нам приехала?
- С Парижу, хлопчик.
- О! А телефон есть?
- А телефона нет, - ответила Лена и прикрыла юбкой колени.
Разлетевшийся было опер, криво усмехнулся и посмотрел на рыскающего по трамваю напарника.
- Ну как?
- Ни фига, - отчитался тот и Лена, которая отвернулась к окну, краем глаза увидела, что оба уставились на неё.
- Давай в суму её глянем, - предложил ничего не нашедший, - они рядом стояли, могли скинуть…. Эээ, девушка, позвольте посмотреть.
Мент шагнул к Лене и щёлкнул пальцем по её рабочему «Луи Виттону».
- Воры, понимаете, могли скинуть одну вещицу…
Лена молча, сняла тяжёлую суму и протянула оперативнику. Сердце зашлось от волнения, а лицо покраснело до ушей. «Ничего страшного, просто на улице настоящая Сахара» - подумала она, успокаивая себя.
- Ффф, жарко, - она вытянула шею, чтобы быть поближе к раскрытой форточке и пару раз обмахнулась газетой.
- Что хоть ищете?
- Ищем людей, - уклончиво буркнул тот, что нашёл кошелёк, не поднимая глаз от сумки, в которой сосредоточенно шукал.
- Ёк, Паша, - наконец подытожил он и вернул сумку на базу. - Может поднял кто? Может на ногах вынесли?
- Да вряд ли.
Оба мента с прищуром посмотрели на Лену.
- Так откуда Вы к нам, девушка, приехали? Прописка какая у Вас?
- Нормальная прописка. После роддома на Загородном живу.
- Хм, ну ладно. Посмотрим….
Две пары неласковых, служивых глаз ошмонали быстро фигуру девушки, потом встретились, коротко посовещались и устремились к выходу. Лена выдохнула и принялась считать минуты до заветной остановки в парке.
Сдав выручку и отбрехавшись от ритуального чая, она шмыгнула за угол депо и остановилась возле пожарного щита. Местечко было глухое, с одной стороны стена без окон, с другой – высокий забор. Со стороны парка обзор закрывали кусты сирени, да и не было там сейчас никого. Несмотря на всю камерность своего положения, Лена некоторое время воровато озиралась, топчась, словно бегунья на старте. Наконец, когда, наверное, и воробьи отвернулись, она поставила стройную ногу на ящик с песком и послюнявила пальцы. Вытащив из себя жёлтенькую безделушку и даже не полюбопытствовав на её счёт, Лена пошла прочь, зашвырнув мерзкую вещицу в кусты.
Шагая к выходу, она испытывала необычайную лёгкость, к которой, правда, примешивалась и некоторая злость на саму себя. Но злость эта не шла ни в какое сравнение с той, что кипела в ней до манипуляций у пожарного щита. Как в ней тогда клокотало! Матерясь почти вслух, она хотела выскочить из собственного тела, чтобы расцарапать тупую и идиотскую рожу! Исколотить за то что в голове не мозги, а кошачье дерьмо! У неё наворачивались слёзы от ощущения самой обычной, физической нечистоты, а ещё эта хрень в…. О, стыдобища! Ну ты и чмо!
Лена не могла понять как мысль о карманниках не могла закрасться в её пустую башку. Это же так очевидно… Хотя нет. Все, конечно, в курсе, что щипачей на транспорте что блох у дворового бобика, но ведь занятие их не очень рисковое и «чисто конкретное»! С каких, спрашивается, щей им в… это самое, залазить. Делать что ли нечего. У неё же там не касса! Дурдом на электротяге! Завтра на водителя пойду учится!
Так думала Лена, толкая турникет и на прощание кивая вахтёрше.
Хотя нет, на водителя это профессия как бы, а я всего на год…. Выпрошу новый маршрут.
Сразу за воротами её окликнули. Возле крыльца стояла девица, лет шестнадцати, в которой Лена признала карманницу, спалившуюся на Пушкарской. Невысокая, чуть повыше её плеча, без груди и с короткой мальчишеской стрижкой, она легко могла проканать за пацана-пятиклассника. Тем паче, что черты лица у неё были грубые, дерзкие. Такие лица часто можно встретить у воспитанников интернатов. Она жевала резинку и нервно прищёлкивала пальцами.
- Слышь, зая, - начала девушка-гаврош, приблизившись к Лене, - цепка у тебя?
- Ннет, нне у меня, - не справляясь с волнением, выдохнула кондуктор.
Зелёные глаза уголовницы репейником вцепились в несчастную девушку.
- Выронила что ли? Ё-моё! Да у тебя же вроде и не ведро!
- Да нет, сейчас принесу, - сказав это, Лена метнулась обратно к кустам и очень быстро отыскала висящую на ветке наручную золотую цепочку.
Карманница, едва Лена показалась в дверях проходной, пошла к близлежащему дворику, жестом приглашая следовать за собой.
- Ну давай, где? – протянула она руку, чуть ли не трясясь от нетерпения. – О, ништяк, грамм 20, реально замешаем. Трам-пам-пам!!!
Восторг юной преступницы был воистину неподделен. Она нацепила краденое и стала красоваться перед невольной сообщницей.
- Здорово да? Эх, жаль отдавать. А я боялась, как бы тебя мусорки не повинтили. Ты прикинь, как тебя кстати?
- Лена.
- Ну а я Марина. Я, короче, смотрю, вроде менты. Лопатник бросила, цепку тебе запрятала. Зря, думаю, что ли трахала? Ну вот, значит, давай они нас с Танькой шмонать. Прямо на остановке. Хрена лысого! Отвели, уроды, во двор, за гаражи. И, прикинь, пидоры, во все дыры полезли! Мне 18 нет – отпустили, а вот Танюху колоть оставили.
Марина замолчала и, облизнув тонкие губы, с неожиданным смущением посмотрела на новую знакомую.
- Ты, знаешь, не думай, что я тебя там для каких-то целей…. Ты мне понравилась, реально….
Повисла пауза и Лена почувствовала как внутри, несмотря на страх и сумбур, каким-то курсивом начинает подло и сладко тянуть-потягивать.
- Слушай, милая, - Марина положила её руку себе на талию, - пошли ко мне.
Лена кашлянула и, избегая устремлённых на неё глаз, кивнула. Маринка поймала такси и приказала лететь на Ржевку, что есть духу, а то что-то там закроют. Глаза её сияли, веселье било через край, она вертелась на переднем сиденье как макака и подпевала заряженному в магнитолу Александру Дюмину. Таксист только улыбался. На Ржевку ему возить таких весёлых доводилось нередко.
Выйдя из машины, Маринка поскакала в аптеку, крикнув: «Жди меня вон на тех качелях, я быстро!». Вернувшись, она сунула Лене фирменный аптечный пакет и сказала:
- Сиди тут, я максимум на двадцать минут. Вернусь и тогда уж ко мне. Всё, королева милая, жди.
Она чмокнула Лену в шею и убежала. Та заглянула в пакет. Там была пачка ваты, пузырёк марганцовки и приличная лента здоровенных двадцатикубовых шприцов с примкнутыми иголками. Не раздумывая ни секунды, Лена бросила это богатство и устремилась к метро.
На следующее утро она понесла документы в папин ВУЗ, а 1 сентября на праздничной линейке не было красивей студентки, чем Елена Шаталина.