Вспомнилось время лечения в госпитале города Аркадак. Ему тогда разрешили ходить на костылях. Они тогда подолгу наблюдали проходившие мимо воинские эшелоны с боевой техникой. Составы прибывали со стороны станции Ртищево и через Аркадак, Балашов, Лиски -- уходили на фронт.
Это было уже совсем другое оружие. Боевые машины уже имели пушки более крупного калибра и обладали более сильной огневой мощью. Появились более мощные машины": ИС-2" со 122 миллиметровыми орудиями; самоходные артиллерийские установки разных калибров, вплоть до: "ИСУ - 152".
Раненые смотрели на этот неудержимый стальной поток с законным чувством гордости за возрастающую силу нашей Родины. Сожалели, что им в схватках с врагом не пришлось обладать таким грозным оружием.
Серьезная обстановка, сложившаяся на фронте, не позволила Ромащенко побывать в отпуске. Пятого июня его выписали из госпиталя, но отпуск не дали, а отправили в распоряжение Приволжского Военного Округа. Но он поехал в свою часть. Ее он нашел в конце июня в Липецкой области, на железнодорожной станции Дрязги.
У Н. В. Гоголя в комедии:" Ревизор" есть известная каждому немая сцена. Точно такая же сцена произошла и в при появлении Александра Ромащенко в штабе своей части. Кто-то из командиров ахнул: " Как это?! Да откуда ты, чертяка, свалился? Кто-то кусал губу, досадуя, что обошли человека хотя бы посмертной наградой. Но звание ему восстановили. Теперь Подчиненные ему бойцы, обращаясь к нему, обязаны были говорить: " Товарищ капитан."
Служить ему предстояло в штабе корпуса. Раны долго не заживали, пока из швов окончательно не выгнили остатки ниток шитья фронтовых лазаретов.
Прибыв из госпиталя в свой корпус, Ромащенко его не узнал. Он полагал вернуться в ту часть, которую оставил при ранении, какая жила в его памяти во время его скитаний между жизнью и смертью.
А появился в Шестом Гвардейском кавалерийском корпусе!
В его составе было уже две Гвардейские и одна Дальневосточная дивизия. Они полностью укомплектованы хорошим вооружением и добротным снаряжением.
У бойцов хорошее настроение.
В корпусе было три кавалерийские дивизии. В каждой дивизии по три кавалерийских полка, артиллерийский полк длинноствольных 76-и миллиметровых орудий, три танковых полка с машинами Т- 34, и противотанковый дивизион.
В подчинении корпуса были: истребительно-противотанковый полк, Полк самоходной артиллерии, полк "Катюш" , 122-и миллиметровый минометный дивизион, зенитный полк, истребительный дивизион.
Это был бронированный кулак такой силы, от удара которого у Гитлера не только зубы выпадут, но и душа вылетит вон из поганого тела.
При встрече с ветеранами полка, они говорили друг -другу вот эту бы силищу, да в сорок бы первый год!
С утра до вечера в боевой части не смолкал гомон приготовлений. Переформирование боевого соединения дело хлопотное и долгое. Пехотным войскам в этом отношении несколько легче. Собери личный состав, получи в арсенале оружие и останется отработать тактику и огневую подготовку.
У танкистов все, то же самое, но на порядок сложнее и дольше. И еще многое зависит от поступления с заводов техники и вооружений. А их, как всегда, не хватает. Вот и приходится кроить и перекраивать дивизии, полки и батальоны, пока не соберется что-то похожее на боевое соединение.
А за это время может измениться стратегия замыслов Генерального Штаба и начинай всю перетасовку заново. Одним словом, переформирование войсковой части -- это не только передышка от боев, головная боль всех, кто к ней причастен.. Штабным работникам, куда определили выздоравливающего капитана Ромащенко, хлопот больше всех. Все надо обмозговать и выполнить. На войне ошибки штабов оплачиваются кровью солдат.
Но вот уже солнце начало клониться к закату, выискивая себе место для ночлега где-то там за горизонтом Далеко за излучиной Дона, за бескрайними просторами великой Русской равнины. Спала жара. Вечерняя прохлада остудила разгоряченное дневной суетой воинство. Старшие военнослужащие удалились на покой.
А на молодых парней, затянутых в ладные мундиры, из тени садов пахнуло загадочной тишиной и покоем. Напомнило, что жизнь продолжается. Коля Миронов, первый баянист и душа коллектива, прошелся суконкой по хромовым сапожкам, одернул гимнастерку и оглядев бедовыми глазами боевое братство, выдохнул:
-- Ну я готов.--
-- Куда идем? -- Сразу же откликнулись несколько голосов.
-- А куда первыми пригласят, -- бесшабашно улыбаясь, отвечает баянист и добавляет --
Сегодня в госпиталь пополнение прибыло. Идем знакомиться? --
-- Так поздно уже, врач в палаты не пустит, -- упредил кто-то из ребят.
-- Так мы же не в лазарет, а в общежитье идем. --
-- А... а я думал... --
-- Пока думаешь, всех девчат расхватают. Встали! -- закончил он диспут и первым направился к выходу.
Скоро веселая компания оживленно переговариваясь, вышагивала в сторону общежития госпиталя.
В медицинской службе начальников и подчиненных почти не различишь. В палатах не ходят строевым шагом, не отдают честь, не тянутся в струнку, не орут:" Есть, товарищ командир!"
Здесь спасают жизни людей, защитников Родины. Каждый день бережно и осторожно выполняют ювелирную работу, кто какую умеет и назначен выполнять. Повторяют все по нескольку раз, сколько бы это ни понадобилось. Никто никому не командует, все понимают друг друга с полуслова, кивка головы.
В отличие от всех других родов войск форму медицинским генералам и рядовым санитарам шьют из одного куска ткани. И покрой, и цвет один и тот же. Все они -- слуги Клятвы Гиппократа и подданные своего отечества.
Прибывшие девчата уже успели разместиться и исправить все необходимые дела, какие всегда сопутствуют новому переезду. Сейчас они отдыхали и коротали время за обыкновенной девичьей болтовней. На фронте они были уже не первый месяц, жили одной семьей и делили на всех трудности фронтовой жизни и нечастые радости.
Секретов друг от друга не держали. Сейчас несколько девченок установив табуретки вокруг стола с пятилинейной лампой, писали письма своим родным и самым близким людям. Кто-то штопал носки, сноровисто выкидывая от плеча руку с зажатой в ловких руках иголкой. Другие девчонки занимались кто чем.
-- Кто-то идет, -- сообщила Тамара, расчесывая и укладывая перед зеркалом шелковистые пряди русых волос.
-- Наверное, график дежурства поменяли, вот тетя Нюра и топает, -- высказала свою догадку Полина.
-- Нет. Не ее шаги. Кто-то покрепче тети - Нюры ломится... --
-- Ну-ка, притихли!.. -- Подала голос донская казачка Настя. Подала так внятно, что в комнате сразу установилась нужная тишина.
В палатах госпиталя не было тише и ласковее сестрички, но стоило ей покинуть лазарет, голос ее обретал железные ноты И эту сталь редко кто мог не услышать и не понять ее степного голоса.
Девчата притихли и прислушались. Шаги раздавались уже в коридоре. Слышались шутки и смех нескольких голосов. Девчата переглянулись. Кто-то топтался у дверей с явным намерением попасть в комнату. Раздался стук. Затем дверь подалась и в образовавшуюся щель донеслось: " К вам, можно?"
-- Если пришел, входи. -- Отозвалась Настя.
Двери распахнулись и в комнату ввалилась целая ватага молодых парней.
-- Добрый вечер! -- Поздоровались ребята.
-- Здравствуйте, тетя - Нюра! -- Словно не сговариваясь выпалили хором девчата, лукаво поглядывая на парней.
-- ??? Какая это ... Тетя - Нюра... ? -- Первым опомнился Коля Миронов. -- Мы. не тетя - Нюра... --
-- Кого ждем, с тем и здороваемся, -- невозмутимо объяснила казачка.
-- Так вот мы и пришли познакомиться, чтобы нас потом на операционном столе, если случится, с тетей - Нюрой не спутали и ей не уподобили. -- Парировал коллективный выпад девчонок невозмутимый Николай и последней фразой дал понять девчонкам, что и они за словом в карман не полезут и новый выпад их не смутит.
Девчата, не ожидая такого оборота в разговоре, растерялись, кто-то насупился, кто-то коротко прыснул со смеху.
-- Там от нас не все зависит. Делаем, что можно сделать... -- потвердевшим голосом произнесла девушка, не допуская шуток на серьезную тему. -- Какими судьбами? --
-- Судьба у нас с вами, девчата, одна. А зашли мы просто познакомиться. Прослышали о вашем приезде и зашли... -- отбросив браваду проговорил Николай. -- А кто такая тетя Нюра? --
-- Да вы садитесь, ребята -- пригласила парней девушка. -- Она у нас самая главная. Даже начальник госпиталя с нею на Вы, -- со значением сообщила Тамара.
-- Так это же, хлопцы, "Комендатура". -- Хохотнув, подсказал Валера Трифанов.
-- Точно, "Комендатура", подтвердил кто-то из ребят. -- Она и с нашего командира стружку снимала. --
-- Это когда за танк шумела? -- Уточнил Паша Гурлович.
-- Да-да, за танки, -- подтвердил Миша Соловьев.
Девчата заинтригованные их малопонятными репликами, с интересом наблюдали за ними.
-- Мы тогда только с эшелона разгрузились. -- Пояснил девушкам Паша, -- машины поставили неподалеку от этих домиков. Пришел зампотех и приказал двигатели на всех оборотах еще раз проверить. Мы загудели. И вот прибежала какая-то тетка. Халатом машет и моторы заглушить требует.
А у нас приказ. Тогда она в штаб кинулась. И смотрим, через некоторое время из штаба зампотех выскочил. Красный весь. Нам приказал машины в дальний конец площадки отогнать и моторы заглушить. С той поры мы ее "Комендатурой" и зовем. --
-- Слушайте вы их побольше. Ага... Танки, комендатура...Визит вежливости... Как же. Старых подружек проводили. Скучно. Вот и нагрянули. -- Скороговоркой протараторила из дальнего конца комнаты курносая девчушка. -- Того и гляди расплачутся. --
-- Плакать нам некогда. В бою всякое бывает, вот и зашли к Вам своим ходом. А ведь, если случится, нас не такими молодцами доставят... -- с нескрываемой грустью неожиданно нахлынувшей на него, проговорил Николай. Затем сдернул с плеча ремень баяна, тронул голоса и запел.
Там, где реют над волгой закаты,
Где березка грустит над водой,
Где с фашистами дрались солдаты,
Был сражен командир молодой.
Голос его звучал ровно и спокойно. Без надрыва и напряжения он переходил с одной ноты на другую, наполняя комнату гаммой живых звуков, задевал своей грустью душу каждого, кто был в этой комнате. Следующие куплеты песни пела уже вся комната. Девушки подхватили мотив легко и привычно. Ребята старательно.
И хотя почти никто из ребят до войны не занимался вокалом, песня уровняла всех. Звуки ее уже не вмещались в стены маленького домика и плыли легко и свободно по вечерним улицам южного городка.
Притихли в парке птицы. Словно завороженные стояли деревья. Не шелестела листва, а песня все лилась и лилась, завораживая трагедией, разыгравшейся на берегах великой реки.
... Вылез он из горящего танка
И на землю сырую упал...
Глаза девчонок блестели от наворачивающихся слезинок жалости к молодому воину, окруженному врагами в неравной схватке. Лица ребят посуровели. Они подобрались, подтянулись, словно сами оказались там и истекая кровью, отбивались от наседавших гитлеровцев...
Под огнем умирали ребята...
Не видать им родных городов.
Там на Волге, последней гранатой
подорвали себя и врагов...
Погас последний аккорд, а песня все звучала и звучала. Жила в каждой душе. Тревожила и волновала. Не сразу возвратилась молодежь в сегодняшний вечер.
Но вот раздались чарующие звуки вальса. Широкая, плавная мелодия в три четверти такта сменила грустный напев и позвала ребят стать кавалерами.
Один за другим они поднимались со своих мест, подходили к девушкам и вежливым поклоном приглашали на танец.
Девчата, сдерживая внутреннее волнение, с напускной строгостью, окидывали кавалера оценивающим взглядом и ответив на приглашение едва заметным реверансом, устраивали левую руку на правое плечо своего кавалера. Парень вежливо принимал вторую руку девушки, подхватывал ее за талию и вот уже по большому кругу комнаты плывут в танце новые и новые пары.
Размеренную мелодию вальса сменяет бойкая и задиристая плясовая. Ее успокаивали плавные и спокойные звуки танго. А его томную задумчивость оживлял краковяк.
Коля умел так подобрать репертуар танцев, что любая компания, как бы долго он ни играл не угорала от перебора И не тосковала в заторможенном состоянии. Он тонко чувствовал ход вечера и подбавлял когда нужно веселья, и вовремя предлагал отдохнуть.
А в разгар вечера для всех неожиданно раздавались чарующие звуки "Цыганочки". Баян вздрогнул, собрался и словно боясь потерять вкрадчивые звуки вступления, напомнил парням и девушкам о том, что жизнь продолжается, во - всю ширь мехов пустился вслед удалого плясового наигрыша.
И полилась, заплескалась озорная призывная и буйная мелодия, разметалась по дому словно проверяя, туда ли она попала, есть ли тут тут люди способные оценить ее и ответить ей таким же задором.
Такие люди нашлись.
Саша Ромащенко Поднялся со своего места, оправил гимнастерку, и заложив левую руку за спину А правую вымахнул над головой и под перебор голосов баяна вышагнул на свободную середину комнаты. И пошел, пошел по кругу, энергично выкидывая одну и невесомо приставляя другую ногу.
Словно незримо становится на носок и переходя на следующее па, плавно, в такт мелодии убыстрял движение своего гибкого тела.
Настя, бедово глянув на подруг, выступила навстречу и поплыла, поплыла впереди его, призывно поводя плечами, словно повторяя вслед за баяном:
Цы-га-ноч-ка ока-ока,
Цы-га-ноч-ка чер-но-о-ка
Цы-га-ноч-ка чер-на-я
По-га-дай...
Следующие звуки мелодии уже вели по кругу новых и новых танцоров...
Никто из ребят не заметил, когда она вошла в общежитие и как оказалась посреди круга.
Но все услышали ее сухой голос: " Пора..."
Никому и в голову не пришло ей возражать. Этот голос прозвучавший для каждого из них из уст седой женщины как голос Родины -- Пора.
Они потом узнают, что тетя Нюра проводила на фронт мужа и трех сыновей -- молодых здоровых, статных ребят. Они воевали все трое в танковых войсках. В один месяц она получила на всех похоронки. Первая пришла на самого младшего...
Они не узнают, что она продала дом и все хозяйство и прибавив к этим деньгам все довоенные сбережения семьи сдала деньги на постройку танка. А сама обреталась в госпитале, выполняя нехитрые обязанности сиделки.
По окончании формирования в августе 43-го года, корпусу была поставлена задача с рубежа: Спаск - Деменск -- Вязьма, прорвать оборону противника в районе деревни Снопот и наступать в направлении районного центра Починок-Красный, освободить город Смоленск, форсировать реку Днепр, захватить плацдарм на правом берегу Днепра.
Трое суток артиллерия и авиация обстреливали и бомбили деревню Снопот.
От деревни остались черные руины, перепаханные взрывами снарядов и бомб, а противник по прежнему упорно сопротивлялся. К концу третьего дня, когда закончился бой, капитана Ромащенко, разведчика со стереотрубой и радиста с радиостанцией оставили на наблюдательном пункте.
Угомонился ветер. Установилась редкая на фронте абсолютная тишина. Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Вдруг он услышал звуки баяна и тишина донесла слова песни:" До свидания, мама не горюй." -- это была строевая песня комсомольского батальона. Он шел на боевую позицию.
Впереди шагал невысокий коренастый подполковник. За ним знаменосец нес развернутое Боевое Знамя. За ними баянист, растягивающий меха баяна. Следом за этой группой шли в походных колоннах роты рослых бойцов. Двигалась колонна натруженным шагом, тяжело ступая по непросохшей от дождя земле.
Батальон шел по опушке леса, сливаясь с тенями от деревьев. Шествие это было неповторимо.
Ночь прошла относительно спокойно. На рассвете, в пять часов утра, колонны танков, кавалерии и пехоты построились в походные порядки. По рядам войск пронеслись команды:" Приготовиться к наступлению." На линии обороны Противника вспыхнула автоматная и пулеметная стрельба, раздались разрывы ручных гранат.
Постепенно шум боя стал стихать. Первая линия обороны противника была прорвана. Колонны продолжили движение. Через три километра перестрелка вспыхнула с новой силой. Закипел бой. Неподалеку от Ромащенко раздался крик: " Ребята, помогите!"
Они с несколькими бойцами кинулись на помощь и в глубокой воронке от бомбы увидели лежащего человека. Он был высок ростом и неестественно толст , но, как показалось, очень слаб. Не мог самостоятельно встать на ноги: "Наверное, подстрелили парнягу?" -- пронеслось в голове Александра.
Он попросил снять с него плащ - палатку и убрать снаряжение. Под накидкой оказался броневой панцирь, состоящий из двух половин. Расстегнули пряжки и высвободили рыцаря. Освободившись от тяжести, он встал на ноги, но тут же, скрипнув зубами, упал на дно воронки.
Бойцы осмотрели ногу гренадера и на бедре обнаружили глубокую рану от пулевого рикошета. Пуля ударилась о броню нагрудного панциря и скользнув вниз, задела ногу. Он рассказал, что они своими атаками не на шутку напугали немцев. Да и как не напугаться, если громила идет на тебя, а пули отскакивают от него в стороны.
Немного отдышавшись, боец с их помощью выбрался из воронки и побрел к машинам, волоча за собой спасшие жизнь доспехи.
Это был боец комсомольского батальона. Это они вчера с песней выходили на позиции. А сегодня прорвали несколько линий обороны гитлеровцев и обеспечили успех наступления корпуса. Освободив города Починок и Ельню, их корпус развивал наступление южнее Смоленска на местечко Ленино, далее на Днепр и Оршу.
Местечко Ленино они отбили, а в двадцати километрах от Днепра немцы их остановили. На этом участке германского фронта оборону держала дивизия на семьдесят процентов состоящая из поляков.
Наше командование решило ввести в бой против них Первую польскую дивизию имени Тодеуша Костюшко.
Гитлеровцы, узнав об этом, заменили поляков немецкой дивизией. Усилили оборону. Подтянули резервы. Все это успели проделать за два часа до нашего наступления.
Трое суток армадой до пятидесяти самолетов бомбили дивизию, нанесли ей непоправимый урон. Но наступление не состоялось. Корпус после ряда штабных перетасовок передали в распоряжение Первого Украинского Фронта, генерала армии -- Ватутина.
Корпусу поставили новую задачу: "Совершить рейд в глубокий тыл противника через Пинские болота по маршруту:" Гомель, Речица, Белокоровичи, Сарны. Форсировать реки Припять и Горынь. Освободить города: Сарны, Ровно, Дубны, Здолбуново. Соединиться с партизанскими отрядами Медведева и удерживать территорию до подхода главных сил фронта."
Этот приказ корпус приступил выполнять в конце декабря 1943 года. Новый 1944 год встретили в лесу, западнее Речицы. Реку Припять форсировали по временному мосту. Вода в реке шла вровень с берегами. Река широкая. Мост ненадежен. Настил был на уровне воды, без перил и ограждений. Но танки он выдержал. Переправились без приключений.
На другой день на обходе доктор развернул тонометр, измерил давление и недоуменно взглянул на больного. Но натолкнувшись на его мудрый спокойный взгляд, спросил после небольшого раздумья:
-- Как Вы себя сегодня чувствуете? --
-- Значительно лучше, -- так же пытливо вглядываясь в доктора, ответил больной.
-- А давление у Вас сегодня выше, чем вчера. -- Озадаченно, помолчав, проговорил врач. -- Назначения Вам сделали. Давление начало снижаться. А сегодня такой скачек... Откуда? Как Вы спали? --
-- Только самую малость с вечера. --
-- А потом? --
-- Машина разбудила. --
-- И Вы до утра не заснули... И все наши с Вами старания пошли насмарку. Придется главному врачу жаловаться, чтобы закрыли территорию. --
-- Машина, наверное, не причем, войну вспомнил, -- раздумчиво проговорил ветеран.
-- Бережнее нужно Александр Иванович, к себе относиться. Видите как волнения давление подгоняют. -- Мягко проговорил доктор. -- О войне уже забывать надо. Пусть она в прошлом остается.
-- Да я бы и рад... да она, клятая, меня в памяти держит. -- Как бы оправдываясь, промолвил ветеран.
-- Вы правы. Такое забыть не легко. Но все же постарайтесь меньше думать о ней. -- И направился к следующему больному.
По заданию начальника штаба капитан Ромащенко отправился в сарнинский лес, откуда намечалось форсирование реки Горынь и атака на город Сарны. Остановился на опушке небольшой лесной поляны.
Вдруг прямо перед ним появилась голова вороного коня. Потом справа и слева еще семь. И вот уже из-за деревьев показались всадники.
Средний на черном коне был одет в черное пальто, на голове кубанка с красной лентой.
Такие же ленты были и на кубанках остальных всадников.
Капитан был зачарован красотой и выправкой всадников. Как сквозь сон он услышал голос командира:
-- Где генерал? --
Оправившись от восхищения, Ромащенко задал встречный вопрос:
-- С кем имею честь говоришь? --
-- Я Медведев.
-- Этого недостаточно
-- Я командир партизанского отряда.
-- Товарищ командир, оставьте коней и охрану и пешком следуйте за мной. --
Медведев все эти требования выполнил и вскоре они подошли к замаскированной машине командира корпуса, генерала Соколова. Выслушав доклад, командир корпуса вышел навстречу батьке и они обнялись.
Наутро танкисты при поддержке партизан атаковали город Сарны и освободили его. При переправе через реку Горынь, утонула самоходная артиллерийская установка. / Там она оставалась до лета 1956 года /.
Взяв Сарны корпус двинулся на город Ровно, через Диражне и Цумань. В Цумани стояла дивизия власовцев, состоящая из кубанских казаков. Они несли службу по борьбе с партизанами. Бой с ними длился более суток. А после залпа "катюш" сдались в плен. Один эскадрон в полном составе перешел на нашу сторону. В бою с фашистами он полностью погиб смывая позор измены Родине.
После Цумани они освобождали город Ровно и железнодорожный узел Здолбуново. За город Дубно бои длились дольше недели.
Однажды на командный пункт корпуса у города Дубно прибыл командующий Первого Украинского Фронта -- генерал армии Ватутин. Он возвращался в штаб фронта.
Выполнив необходимые уточнения оперативной обстановки он отдал необходимые распоряжения и двинулся дальше. Было темно. По дороге от Дубно До Ровно в селе Хрущевицы колонну обстреляли бандиты.
Один генерал был убит, Ватутин смертельно ранен. На самолете его отправили в Киев. Но спасти жизнь выдающегося военачальника не удалось. В мае 1944 года корпус соединился с войсками фронта и его вывели на двухмесячный отдых.