Где же ты, моя Сулико?

               
     В декабре простудился я, захворал. Пришёл на приём к терапевту. А за столом моя дочь сидит в белом халате. Тридцать лет не виделись!

- Папа, папа! – Бросилась она ко мне. – Давайте я вам давление померяю!

- Конечно, померяй, ведь столько лет не виделись!

Из поликлиники вышел – настроение такоё тёплое, душевное! Таблеток в аптеке купил, водки бутылку. В подъезде половину выпил и домой на такси поехал. А водитель высокий такой попался, лысый и  рыжая борода лопатой. Но я еду спокойно, напеваю себе под нос:

Я могилку милой искал.
Это было мне нелегко.
Часто останавливался и вздыхал.
Где же ты, моя Сулико?

Вдруг таксист по тормозам, руль бросил и давай меня обнимать! – Брат! Брат! Наконец-то ты нашёлся!

Я чуть бутылку из рук не выронил!

- Брат, - радуется он, - я тебя сразу узнал! Тебя, когда в детстве на горшок сажали, ты всегда эту песню пел!

Ну, поехали в ресторан встречу отметить. А там дра-ка! Плотный как бочонок, коротко стриженный седоватый мужчина бандитов метелит, только стулья во все стороны летят! И когда он второго щуплого пьянчужку пнул под зад с левой ноги, я посмотрел на тупой носок его тяжёлого ботинка, потрогал свою ягодицу и узнал этого мужчину!

- Отец! – Выдохнул я с замирающим от волнения сердцем.

Мужчина  недоверчиво  взглянул из-под лохматых бровей, а потом увидел у нас с братом на кончике носа одинаковое родимое пятно размером с рублёвую монету.

- Сыны!!!  – Распахивая руки для широких объятий,  заревел он могучим голосом. Головы официантов снова нырнули за высокую стойку бара.

Поздней ночью мы в обнимку вышли из ресторана. Видим, внутри мусорного контейнера маленькая старушка скребётся  ногтями по ржавому железу, а выбраться наверх не может. Отец сильной благородной рукой вытащил её  оттуда и зашвырнул далеко в снег. И тут из её кармана выпала круглая жестяная баночка из-под конфет. Я поднял её и увидел, что она густо набит волосами: белыми, чёрными, рыжими и даже синими. А под ними пачка детских фотографий. Все мои 12 братьев и сестёр! Тогда мы весело выбили двери закрывшегося ресторана и  до самого утра кормили мать бланманже и устрицами в чесночном соусе. А ресторанные артисты пели, пели нам песню про Сулико, да так и уснули на сцене с гитарами и барабанами в обнимку.