Эта история и по прошествии сорока почти лет всплывает во мне то голосами, то видениями. Начиналась она в морозном и заснеженном Мурманске, а продолжалась в тропической и жаркой Экваториальной Гвинее. В те самые времена, когда советские рыболовные суда бороздили не только не только моря, но и океаны. И ремонтные базы, где можно подлатать траулер и сменить экипаж, были расположены по всему свету. И сверхнадёжный Аэрофлот готов был отправить команду хоть в Африку, хоть - в Новое Папуа. Но дело, собственно, не в экзотике, а в человеческих отношениях. И нет необходимости лететь куда-то через всю Сахару и Нигерию, чтобы показать несправедливость служебной машины и печальных последствиях. Но что было - то было!
Нетерпеливому читателю скажу сразу, что фамилия моего обидчика была самой подходящей для такого случая - Разорёнов. Он - умудрённый опытом и беспредельной властью капитан-директор большого морозильного траулера и представитель советского флага, а я - всему ещё удивляющийся третий штурман, у которого навигационные науки были свежи в голове, но промыслового опыта не хватало. И что-то капитана постоянно раздражало в моём поведении, и каждый выход на мостик был похож на экзамен. Что за судно появилось на горизонте, как называется, куда движется, каков последний улов? Все остальные дела по управлению судном и работой с приборами отодвигались на второй план. Через двое или трое суток капитан с характерным оскалом морского волка, наконец, заявляет, что наблюдатели ему на мостике не нужны. Неожиданно для себя я тоже делаю заявление (без оскала): "Если наблюдатели не нужны, тогда я покидаю мостик!"
Внутри, конечно, всё кипело, но вёл себя я спокойно и непреклонно. На мостике не появлялся и на уговоры помполита (помощника капитана по политической части) не реагировал. И дальше через помполита я узнавал, что меня пересаживают на транспортное судно, идущее с грузом рыбопродукции на север, "вешают" на меня дорогостоящий судовой хронометр, который оказался неисправным и сообщают, что мне придётся возместить транспортные расходы до Африки и обратно. И питание за две недели перехода пассажиром.
На берегу меня встретили с интересом. Собрали совет капитанов и морских инспекторов и ждали объяснений. Инспектор, которому я не раз сдавал переаттестацию, спрашивает шутливо: "Что вы там с Разорёновым, буфетчицу не поделили?" Это сразу сняло с меня напряжение, и я мог спокойно изложить свою позицию. Оставалось подвести итог главному капитану нашего флота: "Смотри, сколько солидных и уважаемых людей потеряли из-за тебя целый час..." Далее объявили для порядка строгий выговор и отправили на сейнер, который дальше Баренцева моря никуда не ходил.
Да и мечтать о капитанских регалиях уже не приходилось.
2 декабря 2012 года