Она была совсем юной девушкой, а он уже опытным мужчиной. Его взгляд, казалось, проникал в самую глубину души, читая там все самые потаённые её мысли и желания. Его сильные руки нежно прикасались к девичьему телу, вызывая фантастические ощущения. Она ощущала себя игрушкой в его руках, но это было великолепное чувство. Его поцелуи опьяняли и сводили с ума, а то, что он шептал в изящное ушко, заставляло её сердечко то биться сильнее, то вообще замирать. Он ласкал её всё смелее… ,в любовной игре он мог затронуть все её чувства всеми доступными ему средствами: бархатный голос, губы, руки, ласки, объятья, ну и всё то, о чём мы из скромности умолчим. Практически без усилий он подвёл её к пику их обоюдной страсти….
-КУКАРЕКУУУУУУУ!!!!
Старая Ефимия проснулась, тяжело поднялась с продавленного дивана и обув меховые тапки, потопала на кухню. Осмотревшись сонным взглядом, старушка приметила возле печи лёгкий, ухватистый топорик…
Утром деду Кондрату жена подала на завтрак тарелку свеженькой лапши, в которой он с удивлением увидел среди кусочков мясца тушёный петушиный гребень. Дааа, голоситый Петька был любимцем Кондрата, но у жены он спрашивать ничего не стал. Ефимия и в девках была с норовом, за что, впрочем, и выбрал её Кондратий по молодости, а к старости, по мнению древних греков, все женщины становятся фуриями. Древних греков Кондрат уважал, и кроме того, в углу всё ещё стоял топорик , плохо отмытый от петушиной крови, а на столе под носом стояла миска вкусной домашней лапши с петушатиной. Выбор был не велик, поэтому дед, вспомнив слова молодого внучёнка: «Расслабься и получай удовольствие», принялся за еду.