Запретный плод

Анна Гвезда
Невозможно рассказать, в смятении быть может
Распознать и не понять, здесь никто уж, не поможет.
И запретный горький вкус
Ниспадет, убьет лавиной,
Сладкой жадности укус
Поглотит своей пучиной.
И дикая смесь прольется,
И ярким огнем загорится,
И линией крови завьется,
И тайный пожар заклубится.
И вот уж страху вопреки,
Вступая смело в пропасть,
Не разжимая кулаки,
Не верим в бездны подлость.
И будоражит, возбуждает
Беда с победой рядом,
А сердце гложет и снедает,
И ничего уже не надо,
Кроме той отравы страсти
Жажду все никак не утолить,
И над дыханием нет власти,
И ничего нельзя поворотить.
Потому как во вражьем плену,
И бежать из него не буду,
Потому как уже не усну,
И уже никогда не забуду.
Пустые мысли окрылили,
Ах, если бы летать умели,
Лишь бы никому не навредили,
Лишь бы сами не сгорели.
Все это – лишь слова, вода,
А дальше будет дым и боль,
И вот наверное тогда,
Проступит правды соль:
Как брызги моря необъятного
Ведь в этом мире нет,
Ничего более приятного
На сотни тысяч лет,
Греховного, секретного,
Чем слабость человека,
Вкусить плода запретного
Под гимн любого века;
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
СВИДАНИЕ НА ТРЕХ
И так, я шла на свидание. По-правде говоря, шли на свидание Лин с Келом Сандерсом, я была придатком.
Выполняя просьбу Лин, я должна была служить живым буфером между «трепетной ланью»  и грязными домоганиями Сандерса. Художественно выражаясь. (В исполнении Лин, это звучало примерно так: «В общем, детка, что тебе стоит посидеть между нами, Первое свидание…, То да се…., И страшновато как-то….).
Если отдельно остановиться на Келе, то я знала о нем немногое и то немногое, с моей точки зрения, явно говорило не в его пользу.  Он был сыном богатых родителей, ездил на дорогой машине, сразу стал капитаном хоккейной  команды, на всю школу слыл разгельдяем, а также коварным сердцеедом. Список его  «любовных побед» по слухам был внушительным. Я терпеть не могла парней такого типа. Как правило, пустые и поверхностные внутри, они считали себя лучше других. С издевкой и презрением они свысока поглядывали на столь несовершенных людишек, и искренне полагали, что одним своим присутствием могут осчастливить любого, а если заговорят с тобой, то ты просто обязана биться в экстазе, выражая восторг и благодарность. Хотя многим из них рта открывать не стоило бы, в большинстве случаев, ничего умного я от них не слышала. И вообще с местными красавчиками у меня отношения не складывались.   Но об этом потом…
Моя мама всегда недолюбливала Лин, считая ее слишком ветреной и глуповатой для такой умненькой девочки как я. В свою очередь я не соглашалась с ней, впрочем, как всегда молча.
 Лин была  добра ко мне и даже иногда пыталась  выслушать. Но самое главное, что, будучи первой красавицей и неоспоримым лидером женского пола в нашей школе, она позволяла мне, если не прикоснуться, то хотя бы посмотреть на «прекрасное». На мир свиданий, закрытых вечеринок и пикников. Туда, куда бы,  если б не Лин,  меня бы никогда не пустили, так как я считалась законченным чудиком, заучкой и неисправим ботаном, напрочь лишенным чувства вкуса и стиля, и всего того, что так необходимо, по  мнению школьной элиты, «клевой штучке».
Конечно же, в школе по веками сложившейся традиции,  надо мной подшучивали и насмехались,  но благодаря все той же  Лин, как-то беззлобно и мягко, посему отказать  ей в такой  маленькой просьбе (к большому неудовольствию мамы) я не смогла.
С отвращением  глядя  в зеркало, пыхтя и охая, я напялила на себя тяжелую парку и выползла на улицу. Холодно просто ужасно,  хочется сразу зайти обратно в тепло. Вечерний морозец треснул  по лицу так, что я прижала руки к щекам как после пощечины. Нос сразу покраснел, из глаз потекли слезы, окончательно сводя на нет весь мой неумелый макияж. (Ради Лин я все же решила расстараться.).
«Господи, как же я «люблю» эту «теплую весну»! Как «обожаю» эту чертову Аляску. Уже не первый день задаюсь вопросом, чем я прогневила  небеса, почему я именно здесь?» - возмущенно думала я.
 На этом мои мучения не кончились. Чтоб дойти до машины Кела, надо пройти  заледенелую  как стекло дорожку, а конькобежец из меня никакой. Я на ровном месте запросто падаю. А здесь тем более….
Лин ждала меня у машины. Как всегда прекрасная, и тонкая. Всем своим видом вызывая у меня чувство легкого недоумения:  никогда не понимала, каким законом гравитации она подчиняется, почему на нее никогда не действует сила притяжения, и какими свойствами теплообмена надо обладать, чтобы стоять на таком ветру на шпильке и в легкой куртке.
Мне до нее было далеко, со слоновьей грацией, то и дело, изображая корову на льду, я медленно и с переменным успехом скользила по дорожке к машине.
«Боже дай мне силы, скорей бы сесть и при этом ничего не сломать. И где этот чертов Кел, ему, что пописать приспичило по такому морозу?»
Я предавалась мрачным мыслям….. И тут!!!! Встретились три одиночества.
Я увидела, как он вышел из магазина и направился к нам. Он шел с такой восхитительной кошачьей грацией и непринужденностью, что я к своему ужасу,  всей кожей почувствовала неотвратимость того факта, что как только я увижу его лицо, глаза, улыбку, я влюблюсь без оглядки.
Как всегда я оказалась права.
Чем-то он напоминал волка. Смуглая кожа, глаза как две льдинки, длинные ресницы, высокие скулы, одуряющая улыбка, небрежно всклокоченные волосы, темные и слегка отдающие серебром. Боже, как он был красив, и как не подходил мне. Мое сознание отчаянно забилось в предупреждающем крике: назад, не смотреть, немедленно остановись, прекрати, а сердце уже мурлыкало марш Мельденсона: мой, единственный, самый лучший, родной ……. «Какая я дура!»
 В попытке отсрочить неизбежное знакомство, я прикрыла глаза рукой, как от сильного солнца.  И когда я, наконец, осмелилась посмотреть в его глаза, ведь деваться было некуда – это было подобно атомному взрыву, подобно вспышки молнии, что освещает все лишь на мгновение,  придавая истинный цвет давно знакомым вещам, а потом долгими ночами не дает спать. Ничего прекрасней и ужасней со мной еще не случалось.
И вот, в этот критический момент моей жизни, я не нашла ничего лучшего, чем упасть и позорно растянуться прямо у его ног.
Ну, я была бы просто не я, что тут скажешь.
Я уже почти плюхнулась попой на лед, когда руки Кела меня подхватили, он поставил меня на ноги как мешок с картошкой, слегка встряхнул и с улыбкой сказал:
- Привет, Эшли.
«Все, я пропала, причем навсегда …… Судя по всему я мазохистка» - обреченно подумала я.
«Так, что это сейчас было? Дура неуклюжая…. Какие холодные лапки. Как приятно пахнут волосы» -  именно такие мысли промелькнули у меня в голове, когда я впервые  увидел Эш. Я тут же себя отдернул: «Какие на хрен волосы, меня ждет секси Лин, и я б уже тискал ее на заднем ряду кинотеатра, если б не это лохматое чудовище». Я все-таки улыбнулся этой падучей неваляшке, невесело думая: «Хочешь, понравится девушке, понравься ее лучшей подруге».   
Я пребывала в полном смятении чувств.
Лин вяло выразила мне сочувствие, легко впорхнув в машину. Я с медвежьей грацией взгромоздилась на заднее сидение, предаваться скорбным думам. При этом шуму наделала, как слон в посудной лавке: в одно движение сбила головой какие-то журналы, лежавшие над сиденьем, задела ногой пустую бутылку на полу,  и смела рукой никому не мешавший ноутбук. «Корова! Даже Гудини не удавалась такое проделать. Юлий Цезарь плачет от зависти» - глумилась я над собой.
Кел улыбнулся уже невесело. Лин просто ржала. Я думала, что этот вечер грозит перерасти в сущий ад.
Я себе не изменила. В тот вечер я была просто в ударе. Перед входом в кинотеатр Кел опять мне улыбнулся, и я естественно, вместо того чтоб войти как все нормальные люди в  двери, двинулась головой в стеклянную витрину. От избытка чувств, наверное.  Ну, и на этом я не остановилась. Войдя в темный кинозал, я споткнулась на лестнице, и наподдала Келу локтем по челюсти. А том, как я разлила колу и засыпала попкорном многострадального кавалера Лин, я уже просто не хочу вспоминать.
Слава Богу, к началу сеанса у меня уже не было ни колы, ни хлопьев, и судя по всему, я, наконец- таки, угомонилась, и могла в относительном спокойствии начинать просмотр.
На мой взгляд, выбор фильма для первого свидания был весьма странен. Шикарный фильм – катастрофа, с Джорджем Клуни в главной роли, повествующий про борьбу моряков со стихией океана, самое последнее, чтобы хотела посмотреть Лин. Ей больше нравились пошлые слюнявые мелодрамы или комедии с тупыми приколами. «Ну, примерно, как мой нынешний поход в кино с бесчисленными падениями и нелепостями»- с иронией подумала я. Впрочем, напрягало другое. Выбор фильма явно говорил в пользу Кела, а вернее, о наличии у последнего мозгов, и как следствие он мне все больше и больше нравился, чего я никак допустить не могла.
«Так, стоп, хватит думать, не пойми о чем, смотри фильм и расслабься, твои досужие рассуждения никому не нужны» - строго приказала себе я, постаравшись приструнить свои сумбурные мысли и погрузиться в фильм.
Погрузиться в фильм, так говорила мама.
«Эшли, детка, ты меня пугаешь! Когда ты что-нибудь смотришь или читаешь, такое ощущение, что тебя нет с нами! Ты полностью погружаешься, не замечаешь ничего вокруг, я боюсь в какой-то момент увидеть тебя за экраном телевизора или на страницах книги. Это неправильно, нельзя воспринимать все так  близко к сердцу. Пойми, события и люди на экране нереальны, в нормальной жизни так не бывает».
 «Как жаль, что не бывает, ведь в моей жизни нет ничего интересного, ни тех эмоций , ни тех страстей и событий. Нет, и не будет, так, что не мешай мне получать удовольствие хотя бы так» - хотелось ответить мне, но я молчала. С Мари  спорить бесполезно, и я давно оставила эту бессмысленную затею.
А тем временем действие фильма входило в самый разгар. Ничего не подозревающие о грядущем шторме рыбаки, после долгих мытарств, нашли место с богатым уловом и яростно вытаскивали рыбу из воды, делая это с таким задором и упорным энтузиазмом, будто вытаскивали не рыбу, а тонны золота и бриллиантов. Один из них даже поцеловал рыбу, сырую рыбу! Отвратительно! К своему ужасу я тут же высказала эту мысль вслух, громко, возмущенно, на весь притихший кинозал:
- Фу, как он мог поцеловать рыбу!!!
Кел посмотрел на меня так, что я залилась краской до самых ушей, заткнулась и до конца фильма боялась поднять глаза на экран, чтоб не опозориться.
«Мама моя, господи, ну, какая же я дура, ну, что за привычка дурацкая. Идиотка» -  на чем свет стоит, ругала я себя - «Ну, кто меня после этого умной назовет? Кто скажет, что я сама себе не враг? Я не девушка, я ходячий кошмар».
«Фу, как он мог поцеловать рыбу?!!!!! ; ; » В душе я ржал, как сумасшедший. Не смеялся, а, именно, ржал.
«Как забавно она морщит носик, смешная. Ах, ты чудо мое пучеглазое» весело подумал я.
Чудо тем временем под моим взглядом покраснела до макушки, очень мило покраснела должен сказать.
Я себя тут же отдернул: « Кел, ты, чо с катушек съехал? Твою мать, немедленно возьми Лин за руку и не отвлекайся, тебе только зубрилы не хватало!!! И все же, все же, краснеет она мило, как ребенок ей Богу».
  Дальнейшее прошло для меня в полном бреду. Я пропускала вопросы и реплики, обращенные ко мне. Отвечала явно невпопад и морозила глупости. Дело в том, что я была сосредоточена на другом. Прилагала все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не упасть, не споткнуться, и никого не покалечить. И мне почти это удалось. Но моя несчастная планида таки догнала меня, когда Лин милостиво улыбаясь, разрешила Келу проводить меня от машины до двери дома, со словами:
- Милая моя, пускай Кел тебя дотащит. А то боюсь с твоей неуклюжестью, ты точно себе что-нибудь сломаешь. О, Кели, ну, пожалуйста, помоги, бедняжке Эшли.
«Ах, ты глупая коза, вешалка. Дотащит? Я, что чемодан? Ну, погоди, сделаю я тебе контрольную по химии, замаешься пересдавать!» -  я впервые так плохо думала о Лин. Наверно, я неблагодарный и злой человек, так нельзя, Лин моя подруга.
Подвергая себя самобичеванию, я висела на Келе. Мы медленно брели по подъездной дорожке к дому.  И я совершенно забыла, что не должна падать. Нет, до двери дома мы добрались благополучно, но на пороге мои ноги снова запутались, я рухнула на ничего не подозревающего Кела. Затем мы спутанным клубком свалились со ступенек.
«Нет, ну, это уже перебор, чересчур!» - я буквально плакала от злости на саму себя, пока мы с Келом распутывались и тяжело вставали на ноги.
 Этот вечер измотал меня, как не один урок физкультуры. О «теплых» чувствах Кела  ко мне, я боялась даже думать. Вероятно эпитет корова применительно ко мне, был одним из самых мягких!
Я вымученно улыбнулась и посмотрела на него в последний раз:
 - Прости меня, пожалуйста, я наверно испортила вам вечер. Я пойму, если при встрече  ты будешь обходить меня стороной, никто, ведь в здравом уме не хочет попасть в эпиценрт торнадо. Поверь, мне очень жаль…..  – мне хотелось превратить ситуацию в шутку.
 - Ну, что ты Эш, это было даже забавно, с тобой не соскучишься. Скажем так, с тобой я рыцарь, который спасает даму в беде – сказал мне Кел и ослепительно улыбнулся.
При этих словах, мое сердце не то, что подпрыгнуло, оно совершило кульбит с тройным сальто и переворотом. И тут же упало как сдувшийся шарик.
«К чему радоваться?» - с горечью подумала я, вон Лин его ждет в машине, он со мной просто вежлив. И все же мне девушке воспитанной на романах, слова о рыцаре и его даме пришлись по душе. А зря……
 - Пока Кел – бодро сказала я, стараясь скрыть свое замешательство.
- Пока Эш, не падай больше. Увидимся в школе – Кел легко развернулся и танцующей походкой направился к машине.
Я с тоской смотрела, как он уходил.
«Ага, как же, теперь я буду тебя избегать с маниакальной тщательностью. Даже если мне придется лезть через забор, прыгнуть через пропасть и совершить еще какой-нибудь идиотский поступок, лишь бы не бередить себе душу. У меня и так с ней не все в порядке. Потом….. Нечего об этом думать» - лиходарочные мысли, бурным потоком промчавшиеся в голове, заставили меня невольно поморщиться.


ГЛАВА ВТОРАЯ
КАК ТРУДНО ЖИТЬ НА АЛЯСКЕ
Я зашла в дом. Все уже спали. Тихо, темно и пусто, а на душе  кошки скребут. Когда, зажгла,  свет, немного полегчало. Лампочка осветила нашу тесную прихожую с разбросанными посередине тапочками. Видать мерзавец Альбатрос, наш кот постарался.  Мари будет ругаться. А шкодник кот был тут как тут. С утробным мяуканьем это кастрированное чудовище прыгнуло ко мне на грудь, оставляя на куртке зацепки, а в носу ворох шерсти.
- Фу, Альби, ты ведешь себя как собака, твоя мама случайно не подгуливала с ротвейлером? - сказала я, отрывая от себя лохматого поганца. 
Кот не успокаивался. Мурлыкая, терся об мои ноги, не давая разуться. Вот настырный обормот!
Глубоко дыша и стараясь успокоится, я прошла в гостинную. Кот,  вертящийся у меня под ногами, мешал мне. В свете сумерек все казалось чужим и незнакомым. Невеселые мысли накатывали на меня как волны во время прилива. Я резко щелкнула выключателем и уселась на красный диван перед камином.
Я услышала, как Мари выскочила из спальни. Слегка свисая  с перил на втором этаже,  она громким шепотом на одном дыхании протараторила:
- Дорогая, ты вернулась, хорошо провела время, выключи свет и  иди спать, Кики разбудишь.
- Да, мама, все нормально, сейчас иду, спокойной ночи. - Мари последняя с кем бы я сейчас хотела поговорить.
«Может Вачеку позвонить. Нет уже поздно» - подумала я.
 - Ну, ладно, спокойной ночи, не сиди долго – сказала Мари.
Когда за ней закрылась дверь, я вздохнула с облегчением. Мне хотелось немного посидеть одной, прийти в себя так сказать. В одиночестве не удалось, Альбатрос залез ко мне на колени и срочно требовал обожания и ласки.
Вообще-то любовь ко мне этого Гарфильда местного разлива, периодически пугала. Альбатрос всюду бегал за мной, оставляя клоки белой шерсти на моей одежде. Грыз он только мои ботинки (я не безосновательно задумывалась над возможностью романа его мамы и собаки). Спал он тоже со мной. Когда я его гладила, это кошачье воплощение маркиза де Сада, всенепременно кусало меня за нос или царапалось в порыве кошачьей страсти.
- Альби, кися, мне не до тебя. Завтра мне отомстишь. 
Я безжалостно согнала кота. И побрела в ванную. Почему-то исторически сложилось, что ванна на первом этаже была для девочек, на втором для мальчиков. С учетом того, что в доме было три девочки, и всего два мальчика, одним из которых являлся гаденыш кот, это было весьма странно и очень неудобно, особенно по ночам. На лестнице одна ступень западала, ну, и догадайтесь с трех раз, с моей удачей, я каждую ночь на этом месте спотыкалась. А в остальном я любила наш маленький дом.
Теплую красно-желтую гостиную с камином, любимым старым креслом мамы, веселенькими занавесками и маленьким столиком, вечно, заваленным журналами и газетами Грега. Мари, любящая во всем порядок и аккуратность, каждый день пыталась бороться с этой бумажной кипой, но на следующий, же вечер как по волшебству она возникала снова. Грег был неисправим. И это меня забавляло.
 Любила нашу светлую кухню, особенно по утрам. Когда вкусно пахнет едой, Мари что-то напевает себе под нос, колдуя над плитой. Прыгает веселая Кики. Грег попыхивает трубкой из-под утренней газеты. Чуть ли не каждое утро он сообщал мне: «Ты знаешь, детка, в стране опять  нестабильная  политическая обстановка».  И мне было спокойно и радостно, пить кофе и слушать разглагольствования отчима.
Почистив зубы, я почапала в свою комнату, не преминув споткнуться об эту долбанную ступеньку.
Моя комната была маленькая, но уютная. С большим окном и самой большой в доме батареей, потому, как больше льда и моих падений, я боялась холода. Узкая кровать, рассчитанная на одного человека, стояла у стены, напротив, располагались полки с книгами.
Мари всегда искренне огорчалась, что у меня нет никаких талантов. К музыке я относилась равнодушно, рисование меня не увлекало, с иголкой я не дружила, а со спортом вообще была в антагонистических отношениях. Пожалуй, единственным  талантом, которым я обладала - было чтение. Я любила читать. Я заглатывала книги, как голодный пингвиненок пищу из клюва родителя. Я жила книгами. Когда, я заканчивала читать, понравившеюся мне книгу, то чувствовала себя как актер, который всей кожей вжился в свою роль, и по окончании съемок никак не может прийти в себя. Это был никому ненужный талант. 
В углу комнаты на старом столе приткнулся мой не менее древний  компьютер с вечно дребезжащим процессором и пожелтевшей клавиатурой.
Вид из окна немного напоминал футуристические зарисовки из заумных фильмов. Бесконечная долина, освещенная холодным блеском одинокой луны и далеких звезд, «украшенная» по бокам мрачно-серыми лапами безжизненного леса. Тоска.
Мы переехали сюда пять лет назад из Старброка штат Техас. Мари второй раз вышла замуж, и  была готова как русская декабристка мчать за своим избранником хоть на край света.
В Форд-Норте Грегу предложили работу. Где он мог, «с восторгом  предаваться», своим генетическим экспериментам над несчастными белыми мышами. Маленькая лаборатория от Университета Аляски, финансируемая какой-то крупной нью- йоркской компанией, располагалась в подвальном помещении химического завода в центре города. По-моему, он занимался влиянием вредных лакокрасочных испарений на местную фауну и возможными мутациями. Я плохо в этом разбиралась и особо не углублялась.
Я не любила Форд-Норд, маленький городок, затерянный в предместьях Анкориджа, с его безжизненной зимой и холодным летом, а также вечным однообразием жизни, которое меня просто убивало.
Город был утыкан маленькими домиками, огороженными друг от друга обширными участками, у некоторых имелись даже свои рощи. Только в центре встречаются многоэтажки: муниципальные здания, госпиталь, школа, крохотный краеевческий музей, да большой завод, где работает почти все население. Вот и все достопримечательности. Скука. Все друг друга знают. Любимое занятие – сплетни. Они разносятся с ошеломляющей скоростью, обрастая такими невозможными подробностями, что порой диву даешься. В общем, в этом городке, если ты чихнул на одном конце улице, на другом скажут, что у тебя острая форма чахотки. 
  Но даже все это можно было  терпеть, если бы не счастливая возможность увидеть лосей на обочине дороги. Эти огромные животные, ведут себя, как слепые коровы. Прут прямо под колеса, величаво и непринужденно, ни дать и ни взять, выход принца Уэльского к народу. И хоть машину я водить не умею, и гордо сижу на пассажирском месте, каждая такая встреча доводит меня до грани инфаркта.  Я уже молчу, еще более счастливой возможности повстречать медведя в ближайшем лесу. В первое время, я наотрез отказывалась ходить на пикники и в походы. Что я буду делать при встречи с косолапым другом? Отстреливаться бутербродами? Или мне стоит расценивать, вставшего на дыбы медведя, как доброго друга, раскрывшего объятия? А птицы. Полоумные, дикие утки. Редкая птица упустит возможность обгадить мне куртку. Мари, говорит, хорошая примета, к деньгам. Судя, по количеству застиранных пятен, мое состояние уже давно должно быть больше, чем у Била Гейтса.
По периметру города в хаотичном порядке разбросаны мелкие озерца и речушки, илистый берег, которых утыкан гидропланами. Местные жители любили рыбачить по уик-эндам. А зимой устраивать лыжные гонки. Мы потратили кучу денег на покупку рыбацкого снаряжения для Грега. Тот считал себя завзятым рыбаком. Хотя за рыбной ловлей замечен не был никогда. Зато этот непризнанный победитель Лососевого турнира Корабельной бухты, каждое лето доставал свои снасти, перебирал их, и читал нам с Кики долгую «захватывающую лекцию»  о прелестях ловли лосося. Сплошное очарование!
 Так, что, основная достопримечательность Аляски - природа на необъятных просторах севера, захватывала меня не более, чем вареный лук в супе. На первых порах, Мари пыталась возить меня на экскурсии. Приобщить, так сказать к местному колориту. Безусловно, посмотреть есть на что. К югу от Анкориджа располагаются красивейшие места полуострова Кенай, первозданная природа, чью гармонию я испортила, при первой же пешей прогулке по национальному парку. Да, этот маршрут, запомнили надолго: и Мари, и перепуганные экскурсоводы и спасатели. Я свалилась с невысокого склона, сбила ларек, торгующий безделушками, и застряла в диком кустарнике. Мой стремительный полет закончился переломом руки, и стойким отвращением к походам.
  Когда прошлым летом Грег предложил посетить  национальный заповедник Кадьяк, славящийся обширной популяцией самых крупных медведей материка. Я взвыла волком. И со словами, если, я вам мешаю, то необязательно отдавать меня на съедение хищникам, весь день просидела у подруги.
Можно смело сказать, жить здесь мне было неуютно.
  Бессмысленно уставившись в окно, я привычно передернула плечами.  Мари была счастлива с Грегом, сверкающая оптимизмом Кики могла быть счастлива везде. Что ж, а я, могла потерпеть, ради семьи, которую, не смотря на все противоречия между нами,  очень любила. Все равно, рано или поздно я от них уеду, в колледж. Я училась в предпоследнем классе. И Форд-Норт, школа останутся для меня далеким воспоминанием.
 
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НЕНАВИЖУ ТЕБЯ
Разбилось зеркало
От рук моих неловких,
И отраженья исковеркало
Моих надежд негромких.
Стекло рассыпалось,
Напасти предрекая,
И пеплом все осыпалось,
Меня бедою нарекая.
Семь  лет несчастий,
Бед, печалей  пополам,
Семь лет ненастий,
Слез и горя по углам.
А сердце ведь бьется мятежною птицей,
И песнею вьется и хочет напиться
Весною, любовью, да видно не сбыться.
Но, все же не верит,
Упрямое сердце
Гроза шаги мерит,
Захлопнулись дверцы.
Пусть некуда скрыться
Пусть никто не поможет
Живое сердце не может
Пред знаком дурным поклониться

Оторвавшись от окна, я нахмурилась. Единственная вещь, которую я терпеть не могла  в своей комнате, было зеркало в полный рост, неуклюже прислоненное к стене. Я не любила смотреть на себя в зеркало. Мари подарила мне его на   четырнадцатилетие со словами: «Теперь ты стала девушкой и должна заботиться о своей внешности». Нет, Мари действовала из лучших побуждений, она же не знала, что мое отражение вызывает у меня чувство крайнего неудовольствия.
И сейчас, я  готовилась подвергнуть себя экзекуции.
Я разделась, остались только  майка и трусы, и  села по-турецки перед зеркалом.
«Ну, же Эшли, давай посмотри на себя. Взгляни и оцени себя здраво, в тебе нет ничего, что могло бы привлечь Сандерса. Таким как он наплевать на твой глубокий внутренний мир. В лучшем случае тебя ждет неразделенная любовь! Оно тебе надо?»
Я сидела и рассматривала себя как микроба под микроскопом. С безжалостной тщательностью, не пропуская ни одного недостатка.
У меня были рыжие волосы, огромная копна, которая жила абсолютно своей жизнью. Кучеряшки завивались  непослушными волнами и торчали в те, стороны, которые сами находили нужными. Ни какие чудодейственные средства укладки мне не помогали. Моя прическа напоминала стадо бестолковых баранов, которые неровным строем сбегали по плечам, заканчиваясь где-то на середине спины. 
Стричься мне запрещала Мари: «Как ты можешь расстаться с таким богатством?» 
«Да, очень даже могу!!!!» - возмущенно думала я, но про себя.
Кожа бледная, почти белая с россыпью редких веснушек. Веснушки я тоже пыталась свести, но безрезультатно, только кожу обожгла. Губы слишком полные, я всегда старалась сжать их покрепче, дабы хоть как-то сгладить эту вопиюшую диспропорцию. Подбородок маленький, острый и, на мой взгляд, безвольный. А вот глаза мои мне более или менее нравились, карие  с длинными черными ресницами. Я любому с гордостью могла сказать, что мои ресницы выдерживают вес трех спичек.   
Ах, да, еще к числу моих бесчисленных «достоинств» относились две абсолютно разные брови. Одна дугой обвивалась над левым глазом, другая прямой стрелой летела над правым. Фамильная черта Ламаров.
Если мое лицо меня хоть как-то устраивало, то фигура пугала.
Нет, толстой я не была, так, как постоянно изводила себя всевозможными диетами. Уже не помню, когда в последний раз нормально ела. И, тем не менее, я была круглой. Везде. Круглые бедра, кругленький животик, коленки и все прочее. Изгибы моего тела были настолько крутые, что я сама себе напоминала порнозвезду, перекаченную силиконом. Больше всего негодования вызывала  грудь, она как два эмалированных ведра возвышалась под подбородком, и доставляла мне всяческие неудобства. А по-большому счету, я ее просто стеснялась. Меня пугали нездоровые взгляды, бросаемые изподтишка и сальные подколки одноклассников. И я привыкла сутулиться, опускать плечи, носить вещи на выпуск или вообще на пару размеров больше, чем надо.
Что ж остались только ноги. Ноги как ноги. Не кривые, и на том спасибо. Только коротковатые, ростом то я не вышла, так метр тридцать в коньках и в кепке.
«Ну, и что из этого может понравиться Келу? Если к его услугам Лин. Тонкая, стройная и высокая. Ты не должна о нем думать. Вспомни, о худшем варианте. Вспомни, пускай – это больно, пускай невыносимо. Вспоминай. Давай же! »
           Мой мозг напоминал мне огромный комод  с выдвижными ящиками. Одни ящики я держала открытыми, в другие периодически заглядывала, третьи закрывала на тысячи замков и не открывала никогда. Даже если, треща и хлопая, запретная крышка пыталась открыться, я закрывала ее снова и снова, отгораживаясь от дурного воспоминания пустыми бытовыми проблемами, учебой, книгами. Да чем угодно, лишь бы не вспоминать. Наверно – это было трусостью, побегом от реальности. В душе я полностью признавала свою несостоятельность как бойца с проблемами, но так мне было легче выжить. И вот сейчас, я дрожащими руками открывала, наглухо заколоченный ящик, под на званием «Ник Фуртадо».
Если подняться над мутным облаком запретного воспоминания, и трезво взглянуть на ситуацию, то ничего особо страшного со мной не произошло. Так, обычная, тривиальная история, каких бывают тысячи. Но для меня она стала одним из жутких кошмаров.
Это случилось в прошлом году.  Я была наивной и страстно мечтающей о популярности школьницей. Мое тщеславие меня в последствие и сгубило. А Ник был нападающим в хоккейной команде. Здоровый, накаченный и смазливый. Сейчас я уже не пониманию, что, именно, в этом грубоватом парне меня привлекло, наверно его внимание просто льстило моему самолюбию. Посему не прошло и недели, как он сказал мне привет, а я уже бегала за ним как собачка. Преданно смотрела ему в глаза, ловила каждое слово и с придыханием вспоминала каждую встречу. Я стала заядлой хоккейной фанаткой, не пропускала ни одного матча, полностью забыла про учебу, в общем, летала и пела на крыльях любви.
Он приходил и уходил, когда хотел. Иногда грубил. Его грязные шуточки и пошловатые намеки: как я над ними смеялась. Как я старалась ему угождать. Я на все закрывала глаза, все прощала. Как слепой котенок, тыкалась носом в его шею и все спрашивала: «Ники, ты правда меня любишь, правда?». Он  растягивал рот в кривой усмешке и говорил, что-то типа: «Ну, конечно, бемби, ты же, помягче на ощупь, чем Лизи Бейкер».
И вот эти слова звучали для меня как музыка? Слаще чем шекспировский сонет? Что тут скажешь. Идиотка.
Зато после того, как я стала встречаться с Ники, моя популярность в школе возросла до небес. Меня охотно стали принимать, так сказать в «высших кругах». Я забила на всех своих прежних друзей, перестала ходить на свой любимый математический кружок, и все время тусовалась на заднем дворе школы с моими новыми друзьями: хоккейной командой и их подружками. «Элитарный, закрытый круг», эх, знала бы моя мама.
Мое счастье длилось ровно три недели.  Все кончилось после того, как Ник пригласил меня на вечеринку к Сиду Коннорсу.  Это было так: «Слышь, бемби, предки Сида свалили на выходные в Джуно, пошли потусуемся, пивка попьем, музон послушаем». И я пошла, «вечеринка» мне сразу не понравилась: во-первых, на девять человек пива явно было многовато, во-вторых, из девочек вместе со мной была только пресловутая Лизи Бейкер. Ник быстро напился, и, полыхая  смрадным перегаром, потащил меня в комнату Сида. Он сразу начал грубо меня лапать, затем стал срывать с меня одежду. Я сопротивлялась, как могла.
 «Ники, не надо, я прошу тебя, ну, пожалуйста». – умоляла я.
Мои мольбы не доходили до Ника, его натиск стал еще  яростней, своей грудью он вжал меня в стену. Одной рукой он держал мои руки, сомкнутыми сзади за спиной, другой пытался стянуть с меня джинсы.
 - Бемби, ну, что ты ломаешься. Ты ведь сама этого хотела – злобно выговаривал Ник.
Я задыхалась, трепыхалась из последних сил. Наконец мне удалось вырвать руку, и  залепить Нику пощечину. Удар, казалось бы, отрезвил Ника, он ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил меня.
Он говорил грубо и зло:
- Если, ты не дашь мне, можешь убираться. На фиг мне сдалась такая недотрога,  любая другая считала бы за счастье оказаться на твоем месте? -затем добавил уже мягче: - Бемби, я люблю тебя, но если ты мне откажешь, это будет означать, что ты не любишь меня и я не смогу с тобой больше встречаться.
Я сразу сдалась, одна мысль, что он может меня оставить казалась невыносимой.
 Мой первый и последний сексуальный опыт был ужасен. Ничего кроме боли, унижения и стыда я не испытала. Я вытерпела эту процедуру от начала и до конца, утешая себя тем, что Ник доволен и теперь меня не бросит.
«Господи, какая же я была дура, глупая, наивная овца! Откровенно говоря, и остаюсь ею» - печально подумала я.
А на следующий день наша команда играла матч лиги чемпионов в Анкоридже. Я поехала со всеми на школьном автобусе болеть за команду и за Ника. Наши выиграли, я радовалась и кричала больше всех. Только Ник почему-то не подошел ко мне после матча. Я думала, может быть, он разговаривал с тренером, или просто не смог найти меня в такой толпе. Я жадно искала его глазами на автобусной остановке, но и там его не оказалось.   По приезду в школу, я поплелась со всеми на задний двор, отчаянно беспокоясь за Ника. Может с ним что-то случилось? Почему его нигде нет?
Оказалось, что Ник уже давно приехал, он стоял возле своей машины и о чем-то шептался с Кейт Майорнс. Я растолкала ребят, идущих впереди меня и побежала к Нику.
- Ники, где ты был? Я повсюду тебя искала. Хотела первой поздравить моего чемпиона! – радостно вскричала я.
 - Эшли, я был занят. И вообще… - грубо ответил Ник.
Я опешила, впервые за дни нашего знакомства Ник назвал меня по имени, а не по прозвищу, которое он же мне дал: «Ты похожа на Бемби. У тебя глаза, как у мультяшного олененка.»
- В чем дело, почему ты с Кейт? Что происходит? Я тебя чем-то обидела? – в замешательстве спрашивала я.
Зрители тем временем собирались. Толпа любителей жаренного уже жадно вдыхала запах близкого скандала.
- Хм, Эшли, я не хотел тебе говорить этого прямо сейчас, но раз ты настаиваешь... - на лице у Ника появилась гадливая улыбочка - Короче, мне надоела эта игра. Мы поспорили с Чейзом Уизером, что я влюблю в себя любую ботаншу. Извини, выбор пал на тебя  случайно. А теперь, я получил от тебя все, что хотел. Иногда мне с тобой было даже неплохо, ты забавная мартышка. Но с меня хватит!  Меня тошнит от тебя! От твоих заумных рассуждений и соплей. Повзрослей, детка, неужели ты действительно думала, что я люблю тебя? Не смеши. Все Эшли, ты свободна, можешь идти. И не надо слез, я тебе уже говорил: ты сама этого хотела.
Я стояла в шоке.
- И сколько же ты выиграл? – жалко спросила я.
- Десять баксов. – его лаконичный ответ убил меня наповал.
Вот так! Моя любовь стоила десять баксов.
Он сел в машину, и оставил меня один на один со злорадствующей толпой. Как я доберусь домой, я не знала, машины у меня не было, а Мари, я сказала, что меня довезет Ник.
 На какое-то время я оглохла и ослепла. Слез не было. Нет, мое сердце не разбилось вдребезги, не перестало стучать. Было такое ощущение, будто  бешеная собака откусила от меня кусок живого мяса, пожевала и выплюнула.
 Я медленно шла сквозь толпу, и если б не Лин, то  дело б закончилось плохо.
- Послушай, Эшли, - сочувственно сказала Лин - не принимай все так близко к сердцу. Ник дибил и подонок, и ты не заслужила такого отношения. Это все понимают. Мне надо было раньше тебя предупредить, но ты так втюхалась в него, что не стала бы меня слушать. Пойдем. Мы с Сидом отвезем тебя домой – подбадривала она меня.
Всю дорогу домой Лин держала меня за руку и старалась утешить. Сид молчал. А моя рана на сердце разрасталась, причиняя физическую боль. Боль разливалась по всему телу и окончательно угнездилась в голове.
На целых три недели, срок нашего романа с Ником, я слегла с головной болью. Я не справлялась с ситуацией. Мое сознание старалось вытолкнуть кошмарное событие, но сердце не давало. Я плавала в зыбком тумане боли, голова разрывалась на части. Свет, любой звук отдавались в затылке жуткой дробью. Порывы встать с постели заканчивались обмороками.
Бедняжка Мари бегала вокруг меня как наседка. Она ничего не понимала, попытки вызвать меня на разговор не увенчались успехом. Я была не в состоянии что-либо рассказывать. Просто не могла, боясь, что меня начнет тошнить и рвать, как в первый вечер после приезда с матча.
Врачи поставили мне сильнейший нервный срыв. Прописали пилюли и рекомендовали побольше гулять и дышать свежим воздухом.
- Ничего страшного, миссис Бенкс, организм молодой, справиться. Она быстро пойдет на поправку – говорил молоденький врач из местного госпиталя.
Все, то время, что я лежала в кровати, Лин, звонила, чуть ли не каждый день, беспокоилась и справлялась о моем здоровье. С тех пор мы стали подругами.
Когда я пошла на поправку, и пришло время возвращаться в школу, я изложила Мари обо всех своих проблемах в письменном виде, говорить о них я все еще не могла. Я постаралась изложить все, как можно более обтекаемо, обходя некоторые моменты, о которых Мари, знать, было не обязательно. В конце записки прилагалось требование сделать все, чтобы бы мне не пришлось посещать уроки физкультуры и каток, дабы сократить мои встречи с Ником Фуртадо до нуля. Мари мои требования выполнила. Поскольку моя мама была детским врачом и работала в местном госпитале, она что-то придумала и теперь я занималась отдельно от всех в больнице, в специализированной группе для подростков с сердечными болезнями. Какая жестокая ирония, ведь сердце у меня на самом деле болело.
Как ни странно, но в этом случае Мари не стала лезть мне в душу, а даже наоборот пыталась вести себя как обычно. Я была ей за это очень благодарна.
В школу идти мне не хотелось, но по негласной просьбе Лин, чей авторитет был очень силен, одноклассники надо мной не издевались, просто обходили стороной.
Я в свою очередь с большим успехом всячески избегала старшеклассников из хоккейной команды, практически полностью перекрыв возможности нечайной встречи. Я даже глаз не поднимала, когда кто-нибудь из них проходил мимо. Вот почему, не смотря на то, что мы с Келом учились в одной маленькой школе, я никогда раньше его не видела. 
Он приехал недавно, его отца назначили директором местного перерабатывающего химзавода, и Кела сразу же выбрали капитаном команды вместо выбывшего из-за травмы Сида Коннорса (полагаю не без протекции его высокопоставленного папочки). Таким образом, Кел автоматически попал в мой черный список, даже без официального представления.
И вот, после всего того, что со мной случилось, я вступала обеими ногами в ту  же грязную лужу. Жизнь била меня по морде бумерангом. А я, как бешеная коза мчалась по кругу в надежде опять наступить на те же грабли?
Я сидела и уговаривала себя: «Ну, с чего ты взяла, что влюбилась? Ты видела его всего раз и трех слов с ним не связала. Он такой же, как Ник. Лин твоя подруга. Нельзя. Ничего путного из этого не выйдет…. »
Бессловесный диалог с самой собой не помогал. Не смотря на, жесткий  самоанализ, самокритику и попытки аутотренинга, любовь разливалась у меня по венам и упоительным ядом шла прямо в сердце, грозя мне новыми неприятностями и не решаемыми проблемами.
Я посмотрела на себя в зеркало как на душевно больную.
«Чтоб тебя раздавило Кел Сандерс. Какого черта тебя занесло в наш городок. Ты разрушишь мою жизнь, и я заранее тебя ненавижу».
Мы возились на заднем сидении моего седана. «Хм, а Лин оказалась не такой уж недотрогой, весьма темпераментная самочка. Ох-о-хох, продолжай в то же духе, детка!».
Все шло хорошо и даже очень, до тех пор, пока Лин не полезла к моей ширинке. И тут, как черт из табакерки перед моим мысленным взором появилась Эшли Ламар. Смотрела и улыбалась своей виноватой улыбкой. Мне сразу же все перехотелось. Как будто кто-то свет вырубил. Я резко убрал руки Лин.
- Э, знаешь, детка, может не стоит так уж торопиться, как-то все быстро. – неловко промямлил я.
Лин улыбнулась с издевкой:
-  Не любишь скорость, не думала, что у тебя с этим проблемы. Бедняжка, Кел. Меня так еще никто не обламывал. – ее слова соичились насмешливым ядом.
 - Лин, ты не так все поняла! – оправдывался я, уже зная, что это провал.
  - Да, ладно со всеми бывает, не провожай, чао. – с преувеличенным равнодушием протянула Лин.
 Она быстро выскочила из машины и застучала каблучками к дому.
Я сидел, тупо уставившись в приборную доску, мне хотелось выть от злобы: «Будь ты неладна Эшли Ламар, со своей улыбочкой, ямочками, волосами и всем прочим. У меня была реальная возможность трахнуть Лин Джанеро, и я так бездарно провалился, теперь моя репутация в школе под угрозой, уж Лин постарается, нечего даже надеться на лучшее. Моя жизнь катится под откос. И все из-за чего, из-за того, что мне привиделась  эта курица, эта … даже не придумаю названия. Я ненавижу тебя Эшли!!!!!!».




ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЧТОБЫ СКАЗАЛ ФРЕЙД О МОИХ СНАХ?

На дворе стояла глубокая ночь, пора ложиться спать. Под матрасом кровати лежала маленькая початая бутылка пива. Впервые мне хотелось выпить не для того чтоб заснуть, а чтоб забыться.
Я достала заветную бутылку и медленно сделала первый глоток.
Наверно – это было плохо, начинать пить в неполные восемнадцать лет, но другого выхода я не видела. Спиртное помогало мне заснуть, а доставать снотворное было гораздо труднее, чем бутылки.
Алкоголь мне поставлял Вачек, мой сосед и лучший друг. Его родители были русскими эмигрантами, они рано умерли и оставили ему в наследство лишь длинное труднопроизносимое имя. Его никто не мог выговорить, даже я. Поэтому все называли его просто дурацким сокращенным вариантом пышного наследния русских предков – Вачек.  Он был на пять лет старше меня, так, что с покупкой горячительных напитков проблем не возникало. Деньги я, по секрету от Мари, снимала со своей личной карточки. Моя бабушка, Режина, оставила мне довольно приличную сумму на образование.
Мой добрый, милый большой Вачек. Мой верный поверенный во всех сердечных  и житейских делах. Я улыбнулась при мысле о нем. Днем Вачек работал  в городской управе кем-то вроде куррьера. А по ночам предавался своим истинным страстям. Он писал музыку и стихи в стиле рэп.
Ой, репер из Вачека был никакой. Его речитатив напоминал звуки, которые издает голодный медведь, попавший в малинник. А отпевки, были похожи на крик оленя марала в брачный период. Он ходил в спущенных на бедрах штанах и идиотских шапках. А также, был весь утыкан пирсингами, точно взбесившийся ежик. Причем эти железки, вколотые во всех возможных местах, доставляли ему массу неудобств. На морозе они намертво примерзали к коже и снимались вместе с мясом. Поэтому мой Вачек, как вечная новогодняя елка, при выходе на улицу снимал свои украшения, а при входе в помещение одевал снова.
Я всегда мужественно прослушивала «шедевры» своего большого друга, стараясь не замечать абсолютного непопадания в музыку и отборного мата, которым были густо пересыпаны все стихотворные реп - творения Вачека. Я утешала себя тем, что в конце концов, у каждого из нас в жизни своя запятая и занятие музыкой не самая плохая из них.    
По-настоящему Вачек был талантлив в другом. Он  просто непревзойденный хакер.  Он легко заходил в любую базу, снимал самые сильные защиты и щелкал как семечки любые пароли. Мой друг сутками напролет мог сидеть в  сети, забывая про работу, сон и еду. Его комната была под завязку напичкана разнообразной техникой, причем предназначение некоторой из них я себе даже не представляла.
Но больше всего мне Вачек нравился тем, что никогда не лез мне в душу, а принимал меня просто, такой, какая я есть. Мы могли часами сидеть не разговаривая. Я, уткнувшись в книгу, он в монитор компьютера. Нам было легко молчать вместе.
Познакомились мы с ним при весьма забавных обстоятельствах.  Это случилось  сразу после переезда в Форд-Норд.
Мы с Кики играли во дворе дома.
Наш дом стоит на самой окраине. Он огорожен полукруглым забором, с одной стороны соседи, с другой начинался редкий лес.
Моя неугомонная Кики, желая меня позлить, с ловкостью мартышки полезла через забор к соседям. Я испугалась: с соседями мы еще не познакомились, во дворе могла быть злая собака.
- Кики, обезьянка, немедленно назад – громко скомандывала я.
Сестренка, естественно  не послушалась, и мне пришлось лезть на забор вслед за ней. Только вот незадача: Кики легко приземлилась на землю с другой стороны,   а я зацепилась джинсами за острые пики на вершине забора и выпутаться никак не могла.
 И вот я как гордая одинокая птица - пеликан сижу на заборе, а снизу бестолково бегает Кики. Кругом ни души. Родители на работе. Что делать непонятно.
На счастье дома оказался племянник соседки, которому она временно сдавала комнату на чердаке. Им и оказался Вачек. Большой и шумный, он, дико хохоча, притащил порожнюю дождевую бочку к забору, встал на нее и начал меня разувать.
 - Э, мыша, я смотрю, ты хорошо сегодня повеселилась? Ты главное ничего такого не подумай. Мне придется вынуть тебя из штанов. Иначе тебя никак не снять. – насмешливо пробасил незнакомец.
Взяв меня за подмышки, он буквально вытряхнул меня из джинсов и аккуратно поставил на землю.
Вот так я перед ним и стояла: в огромном пуховике, трусишках и носочках. Вся пунцовая со стыда и злости.
Вачек и Кики смеялись надо мной, взявшись за живот. Скоро весь комизм ситуации дошел и до меня, и я тоже стала смеяться.
 - Спасибо Вам большое. Извините, что залезли к вам во двор – все еще смущаясь, сказала я.
 - Ну, ты, то мыша, границ не нарушала. Правда? – парень задорно мне подмигнул - Кстати. Меня зовут Вачек.
 - Я, Эшли. А это моя сестра Кики. Вачек, мне так неловко, ты не мог бы снять мои джинсы с забора, а то, как я домой пойду – отчаянно натягивая пуховик на коленки, попросила я.
- Через калитку, я надеюсь – даже не пытаясь заглушить смешок, сказал Вачек.
Я опять залилась краской.
- Ой, да ладно тебе, мыша. Не переживай. Такое могло случиться с каждым. И вообще, девочки, ну - ка, пригласите своего спасителя на чай – немного пристыжено и добродушно, отозвлася Вачек, заметив мое смущение.
Так мы и подружились. Теперь с двух сторон злополучного забора, заботливый Вачек поставил бочки, а к окну своей комнаты приставил лестницу, чтобы я в любое время могла беспрепятственно заходить к нему в гости.
Мари смотрела на нашу теплую дружбу сквозь пальцы. Во-первых, потому,  что друзей у меня практически не было. Во-вторых, Вачек был абсолютно безобиден.  И потом вместе со мной Вачек частенько приглашал Кики, тем самым хоть ненадолго освобождая Мари от присмотра за нашим маленьким ураганом.
«Эх, Вачек, хорошо бы с тобой поговорить сейчас. Но уже поздно» - с тоской подумала я.
Алкоголь тем временем сделал свое дело. Притупил чувство страха, и меня медленно начинало клонить в сон.
На этот раз кошмар был слишком реальным. Я физически ощущала все:
запах, шорох ветра, прикосновения……..
Я сидела на диване  в большой гостиной Режина-касл. Бабушка занавешивала большие окна белыми шторами и пела мою любимую колыбельную.
Спи, моя родная,
Только крепко спи.
Юная, как в мае
Только сладко спи.
Пусть не растревожит
Милые глаза
Пусть не потревожит
Тихая слеза
Пусть тебе приснится
Чудная страна
Снег там не искрится
Там всегда весна
А когда проснешься
Капелька моя
Пусть ты улыбнешься,
Глядя в небеса.

Звуки знакомой мелодии убаюкивали. Меня охватило ощущение полного покоя и счастья.  Как хорошо. Пахло травами и близкой весной. Лучи солнца пробивались сквозь шторы и тепло ласкали лицо. Мне хотелось остаться здесь навсегда.
Вдруг что-то неуловимо изменилось.
Солнце спряталось. Резкий порыв ветра заставил дребезжать стекла. Бабушка нахмурилась.
«Эшли. Тебе надо бежать. Я ничем не могу помочь» - встревожено сказала она.
«Ну, почему, Режина? Не прогоняй меня, не оставляй одну. Мне так хорошо здесь» - взмолилась я.
«Эшли, беги! Беги, пока не поздно!» - закричала бабушка.
Раздался треск стекла. Острые осколки градом посыпались на меня. Кровь. Боль.
Огромный зверь впрыгнул на середину комнаты. Кошка, чудовищных размеров.  Черная, без шерсти. Под лаковой кожей было видно, как двигаются массивные мышцы. Глаза горели адским огнем. Она оскалила пасть с острыми клыками и приготовилась к прыжку.
 Чудовище пришло за мной.
Я побежала по дорожке из дома и вверх в горы. Острые камни впивались мне в голые пятки. Я падала и снова продолжала бежать. Воздуха не хватало, легкие разрывались. Страх захлестывал меня.
За спиной я слышала тяжелые шаги и злобное рычание, в котором  слышалось: «не беги, дурочка, тебе никуда от меня не деться».
Плача от бессилия, я продолжала карабкаться. «Я не сдамся!»
Позади, раздалось рычание и почти человеческий смех.
Зверь сделал свой последний прыжок.
Лапы с огромными когтями схватили меня за шею, острые клыки разорвали горло.
Кровь и тьма. Я умерла.

Я проснулась от собственного крика.   
Вся мокрая от липкого пота. Волосы спутаны. Мутная жижа страха булькала в желудке. От неизбежного позыва рвоты меня спас Альбатрос.
Эта сволочь лежала у меня в голове и весело урчала.
«Альби, извращенец, тебе, что доставляет удовольствие слушать мои крики. Нормальный кот уже давно бы убежал».
Либо я окончательно сошла с ума, либо кот мне кивнул
Затем, мой пушистый садист, встал и, оттолкнувшись лапами об мое лицо, спрыгнул с кровати. Я запустила в него подушкой, но промахнулась. Гордый и непобежденный Альбатрос, важно вышел из комнаты. Вслед за ним заглянула Мари:
- Эшли, ты  кричала? – спросила она.
- Да, мам мы тут с Альбатросом повздорили – невнятно пробормотала я.
- Ну, что ты за человек, Эшли, даже с кошкой поладить не можешь. Вставай, в школу опоздаешь – возмущенно фыркнула Мари. 
  - И тебе доброе утро, мам - буркнула я.
Я по-собачьи встряхнула головой. Кошмар не отпускал. Картинки собственной смерти все еще стояли перед глазами.
Кошмары были со мной всегда. С самого детства, столько сколько я себя помню. Каждую ночь и каждый раз разные, только одно повторялось, в конце была смерть. Ночные ужасы были настолько осязаемые, что порой мне казалось, будто моя дневная жизнь менее реальна, чем они. Я панически боялась заснуть.   Я могла не спать трое суток. Бродить по дому как сомнамбула, а потом обессиленная сваливаться в зыбкие объятия Морфея, навстречу своим  чудовищам. К этому невозможно  привыкнуть, и чем старше я становлюсь, тем реальней становятся мои кошмары.

ГЛАВА ПЯТАЯ
ПРОШЛОЕ

Лишь в одном месте дурные сны оставляли меня.  В Режина-касл – в доме моей бабушки, моей тихой гавани, моем надежном пристанище.
Мой дед, гордый красавец Теодор Ламар был военным. Всю молодость его мотало по стране. Подолгу службы ему приходилось работать на разных военных базах. Бабушка, химик по образованию, нигде не работала. Она ездила за дедом и как верный пес ждала его дома.  Но после рождения Сема, моего дяди, бабуля настояла на отставке деда. Режина, была та еще штучка, настоять могла на чем угодно. И Дед ушел из армии в чине полковника запаса. Они купили большое ранчо возле маленького городка Старброка к югу от Эль-Пассо.  Дед построил дом и назвал его «Режина-касл», дворец Режины, в честь бабушки. Там родилась Мари. 
Откуда у бабули были такие деньги на покупку ранчо, я не знала. Какая-то туманная история про наследство от троюродной тетушки, меня не убеждала, но Режина строго хранила свои секреты. 
Тем не менее, деньги у четы Ламаров водились всегда. Моя мама и ее брат росли в полном достатке и получили приличное образование. 
     Мари выросла настоящей красавицей. Блондинка с зелеными глазами, белоснежными зубами и блестящим будущим. Она окончила медицинский институт, и должна была проходить интернатуру в Нью-Йорке. И вот, занесла же ее нелегкая на местную дискотеку в Старборке, там она и познакомилась с моим папашкой. Интернатура накрылась медным тазом, дело закончилось свадьбой, а потом родилась я.
Бабуля высказалась резко против этого брака. Ни Бен Джексон, ни его семья доверия ей не внушали. Мари билась в истерике, сбегала из дома, скандалила с дедом и, в конце концов, бабка вынесла вердикт:
«Мари, ты можешь выйти замуж. Мы купим для Вас небольшой дом. Интернатуру закончишь в Старброке, я позабочусь. Материально мы тебя поддержим. Но при одном условии. Ноги твоего Джексона и его семейства не будет в моем доме». 
 Мари сначала оскорбилась, а потом согласилась. Также поступил мой папашка.
Еще бы он не согласился. Получить на халяву дом и первую красавицу Старброка – большой куш.
Я не уважала своего отца. Он много пил, постоянно оскорблял  мать, часто менял место работы, нигде не мог удержаться больше месяца, а когда понял, что бабушка дает матери деньги на жизнь, и вовсе перестал работать.
Мари загибалась на двух работах. Часто брала дежурства. Когда бабушка не могла взять меня к себе, я оставалась с отцом.
В отсутствии матери, Бен обязательно пытался меня воспитывать. Делать-то ему все равно было нечего. Попытки обычно заканчивались либо поркой, либо я оказывалась запертой в сарае, откуда меня в слезах доставала Мари.
«Как ты можешь так поступать, Бен? Она ведь совсем маленькая» - кричала Мари отцу, после каждого такого случая.
Ответ обычно звучал примерно так:
«Что? Заткнись, сучка! Она моя дочь, и я буду делать с ней все, что захочу. И вообще кто ты такая? Подумаешь Ламары. Грязные белые выродки. Пришли на мою землю и считают себя хозяевами. Да, если бы моя воля, я бы перестрелял всех бледнолицых». Приступы мании величия у папашки случались часто. Он считал себя прямым потомком какого-то великого племени индейцев, могущественного и сильного. Уильям Джексон и в правду был с примесью индейской крови, а вот бабка Стася  чистой воды полячка. Ее семья  эмигрировала в штаты в двадцатых годах. Но, ни эти факты, ни то, что он  жил за счет семьи моей бабушки, для него, похоже, значения не имели.
Родители часто ссорились. Жили как кошка с собакой. В общем, никто не удивился, когда Мари подала на развод. Разойтись тихо, помогла кругленькая сумма денег и наш дом в Сторброке. Мы с мамой переехали к бабушке.   Все  вздохнули с облегчением. 
«Мари очень переживала, как я переживу развод. Лучше бы она думала, как я переживаю их брак» - с горькой усмешкой подумала я.
Жить с бабушкой  было хорошо. Я много читала, гуляла, и потихоньку отходила от «семейного счастья» с Беном.
Мари недолго оставалась одна. Сказать по чести, я не сильно обрадовалась появлению в нашей жизни Грега. Я не хотела уезжать из Режина-Касл. Но роман Грега и Мари развивался стремительно. Они познакомились случайно. Грег работал в Сан-Антонио и приехал в Старброк к своему другу на уик-энд.  Да, на свою беду подхватил какую-то заразу, и застрял в местном госпитале на месяц. По окончанию болезни он пришел в госпиталь за анализами, и, заблудившись в больничных коридорах, забрел в детское отделение.  Мари сразила закостенелого холостяка Грега наповал. Он бросил свою работу в Сан-Антонио и устроился работать в местную лабораторию биологического анализа крови. Через полгода они поженились.
Поначалу мы с Грегом вели себя как два государства, заключившие сепаратный  мир. Подчеркнуто вежливо  и не нарушая границ.   Со временем Грег покорил мое сердце. Он оказался добрым, заботливым и надежным как железобетонная стена. А с рождением Кики, мы стали жить, как одна дружная семья.  Я стала считать Грега своим отцом больше чем Бена.
Затем случилось ужасное. Умерла Режина, вслед за ней через два дня скончался дед. Мари продала Режина-касл. Половину денег от продажи отдала Сему. И мы уехали.
В Форт-Норде ко мне вернулись кошмары.
Я пробовала пожаловаться Мари. Мать тут же потащила меня к психоаналитику.
Бессмысленная затея. Мой аналитик - очкастая дура, начитавшаяся Фрейда. Постоянно у меня спрашивала, не нахожусь ли я в половой связи с Грегом или не рассматривала ли я как объект вожделения своего отца. Смешно.
От психолога пришлось отказаться,  от  жалоб тоже. С мамой мы тогда поссорились.
Вообще с Мари у меня складывались сложные отношения. На мой взгляд, все наши разногласия возникали из-за того, что мы были полярно разными. Наши разговоры по душам напоминали диалог испанца с португальцем. Звучит, похоже, но языки-то разные.
Я решила эту проблему по-своему. Я старалась не огорчать Мари. Не рассказывать ей ничего, что могло бы ее расстроить. Моей маме и так по жизни досталось.  Со своими демонами я буду сражаться в одиночку.
На этой оптимистической ноте я стала собираться в школу.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО

Сначала бегом в ванную. Чертова ступенька, опять чуть лоб не расшибла. Потом одеваться, причесываться и завтракать.
Самое странное, что никакие кошмары, никакие спешные сборы, не могли выбить из моей головы навязчивые мысли о Келе.
На кухни Мари подгоняла нас с Кики
 - Бегом, девочки. Ешьте быстрее. Опаздываем.
Еще дожевывая свой завтрак, я выскочила на улицу.
Уже сидя в машине рядом с Мари, я дала себе   клятвенное обещание, любыми путями избегать встреч с Келом Сандерсом. Наивно полагая, что чем меньше я его буду видеть, тем скорей забуду.
Но, не тут-то было …….

Мой личный рыжий кошмар направлялся прямо ко мне, не преминув при этом, вступить в чуть замершую лужу, дважды споткнуться о бордюр и трижды поскользнуться.
Как только она меня увидела, сразу резко притормозила и развернулась на 360 градусов.
«Ну, и куда это мы собрались? В Канаду? Как сниться мне всю ночь, так – это, пожалуйста. А как сказать мне привет, так дудки ……»
От стремительного разворота, огненное облако волос взметнулось вслед за ней и очень удачно приземлилось на ветки близь стоящего куста. Она рванула вперед, волосы запутались в ветках намертво. Чудесно, Эшли застряла. Я пошел спасать свою мучительницу.
- Эшли, тебе помочь? – спросил я.
- Не надо. С моими проблемами я справлюсь сама – сквозь зубы процедила она.
- Сама. Понятно.
Было забавно наблюдать за ее безуспешными попытками.  Вся красная, наверно от натуги, она безжалостно драла свои кудри. Пыхтела и забавно морщила носик. Даже топнула ногой от злости.
- Болят мои крылья – пробурчала Эшли, выворачивая голову под странным углом. «Еще шею себе сломает» - подумал я.
-Ты о чем?
- Ни о чем. Это присказка. Так Джулия говорит.
- Какие крылья?
- Большие и светлые. Кел, иди, ради Бога!
Я не стал слушать, просто обломал ветки, освобождая волосы.
- Ну, вот. Теперь тебе будет, чем заняться на уроках.  Будешь выковыривать сучки из кудряшек – насмешливо сказал я.
- Кел, иди уже. Вон Лин приехала. Ждет тебя. Иди. Встречай – прошипела Эшли, пряча от меня глаза.
«Лин? Кто такая Лин? ....  Ах, да…..» - я совершенно забыл, где нахожусь.
Нетерпеливо постукивая каблучком, она ждала меня у ворот. Черные волосы, плетями ниспадали на плечи, узкие кошачьи глаза прищурены в щелочку. Злиться. Да, с Лин надо что-то решать. Только что, я пока не знал.
Мысли снова вернулись к Эшли; «Нет, ну, хоть бы, спасибо сказала. Даже не взглянула на меня, бабочка бессердечная. Я тут мучился всю ночь, а ей по ходу все равно. Прогнала как дворнягу. Ладно. Посмотрим»
 
Моя жизнь подчиняется одному закону. Закону подлости.
«Ну, почему, как только я решила его больше не видеть, он тут как тут. Весь такой красивый, свеженький и пахнет вкусно. Выспался наверно, в отличие от меня. И что он ко мне привязался. Спаситель чертов….. Еще насмехается…. Даже привет не сказал» -  такие обиженные мысли крутились в моей голове, пока я шла в класс.
Начинался урок английской литературы. Мистер Клебер недовольно глянул, я припоздала.
- Простите за опоздание сэр – пролепетала я.
- Надеюсь в последний раз, мисс Ламар. Садитесь скорей на место Диккенс не ждет.
Джулия, моя давняя подруга, уже сидела за партой. Две белые косички, круглое личико, удивленно распахнутые голубые  глаза. Мы ходили вместе на математический кружок. Я любила ее за легкий нрав и практичность.  Джулия довольно быстро простила мне историю с Ником  Фуртадо и продолжала со мной общаться без напряжения, в отличие от некоторых более обидчивых одноклассников. Единственная черта, которая мне не нравилась – чрезмерная любознательность. Джулия часто совала свой маленький носик туда, куда не просят.
- Эш, что хотел от тебя Сандерс? А? Он такой красавчик. Он тебе нравится? У вас что-то было? Он ведь вроде с Джанеро.  – прошипела мне Джулия. Я даже сесть не успела.
- Откуда такие выводы, Джулз? Ничего он не хотел. Сам подошел, я не звала. Просто поздороваться.
- Ну, не знаю, он так на тебя смотрел – протянула Джулия.
- Как? – заинтересованно спросила я.
- Как кот на мышь, вот как.
Я закатила глаза,
- Боже, Джулз, ты такая фантазерка.
Наш разговор прервал недовольный голос учителя.
- Мисс Акерман, мисс Ламар, еще один звук от вашей парты, и мне придется удалить вас из класса.
Мистер Клебер, три волосины в четыре ряда, потная лысина и желтые зубы. Терпеть его не могла. В литературе он понимал, как я в балете. На его уроках мы только и делали, что читали вслух. Никаких тебе рассказов, разбора образов, попыток осмыслить произведение, обсуждений.  Почитать я могла и дома. 
Вообще школу я не очень любила. Мне было неинтересно. Из-за развода мамы, и последующего переезда я пропустила почти год школьных занятий. В  Форд-норте пришлось идти в «прошлогодний» класс. Все мои одноклассники были младше меня на год.
Если я и могла пожаловаться на расшатанную координацию своего тела, то на отсутствие мозгов вряд ли.  Я легко все запоминала,  голова работала без   сбоев.  Пока была жива Режина, она занималась со мной, потом Мари. Так, что  годам к пятнадцати я усвоила почти всю школьную программу. И теперь изнывала от скуки, мне нужна была новая информация.
Звонок, урок окончен. Кел стоит, прислонившись к косяку двери. На лицо приклеена фирменная улыбочка.   Красив как греческий бог. Наваждение какое-то. Кровь прилила к лицу, сердце бешено забухало.
«Блин. Какого черта? Чего он здесь стоит? Ему, что стоять больше  негде!»
- Кел, ты, что классы перепутал? – немного рассерженно спросила я.
Джулия рядом со мной,  понимающе улыбалась. Убила бы обоих.
- Э-э, нет, я вообще-то Лин искал – неуверенно ответил Кел.
- Она в классе физики, я думала ты в курсе.
- Эш, а ты меня не проводишь?
«Чего, чего? Он, что издевается». Я прищурила глаза и со злостью выпалила:
- Так, Кел, стоп. У тебя, что топографический идиотизм или ты первый день в школе? По коридору и направо. 
«Вот стерва! Какой у меня идиозим? Смотрит мимо. Я, что пустое место! У меня наверно что-то не так с лицом. Может ей от меня воняет? Я вроде принимал душ сегодня. Эшли, ну, зачем ты так?»
Я молнией прошмыгнула между Келом и Джулией. Бегом. Бегом отсюда. Подальше от его улыбки и от ее расспросов.
День тянулся как жвачная резинка. Время медленно подходило к обеду. В школьной столовой было шумно и душно, запахи еды перемешались в воздухе и смрадным облаком летали над головами. Есть не хотелось. Лин помахала мне рукой со своего столика.
Вот черт, Кел с ней. Встал и идет  в мою сторону. Я резко присела и забилась под прилавок.
Нет у него не льдистые глаза, не холодные, а теплые, серые с золотистыми крапинками. Теперь я знала это точно. Он заметил мой маневр и наклонился прямо ко мне. Помог мне встать.
- Эш, ты, что в прятки играешь? – он насмешливо растягивал слова.
- Нет, я сережку потеряла.
- Эш, ты не носишь сережек.
- Вот, потому и не ношу, что постоянно теряю.
«Прекрати улыбаться, гад. Я теряю голову»
- Ладно, Эш, я просто хотел пригласить тебя к нам за столик.
- Нет, спасибо, меня уже Джулия пригласила.
- Ну, возьми Джулию с собой.
- Нет, я не сижу с хоккеистами.
- Почему?
- Потому! – я начинала злиться, и нервно взмахнув рукой, задела поднос с едой. Мой принц стоял весь в овсянке. Минутная пауза и смех отовсюду.
- О, Кел, прости, пожалуйста. Я не хотела. Правда, не хотела.
Схватив салфетки, я неловко пыталась очистить его одежду.
- Мм-м, Эш, если ты и дальше  будешь так очищать мне брюки, то я готов стоять весь в каше ежедневно.
Я отдернула руки, покраснев до корней волос. «Пошляк. Точно издевается.»
- Так, все. Дальше тебе поможет Лин. – отчеканила я.
Мне хотелось себя ударить! «Боже, зачем я сказал это вслух? Нельзя ж так прямо. Эш, прости». Она уже убежала. Классные у нее духи, что-то типо запаха талой воды,  цветов и травы. Весной от нее пахло, дошло до меня, а также дошло, что от этого запаха я возбудился. Кошмар, ах неудобно как-то стало.
Аппетит пропал окончательно. На лице у Джулии были написаны сотни вопросов и тысячи ответов.
- Джулз, даже не начинай – отрезала я.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ИГРА В ПРЯТКИ
Вот уже месяц мы с Келом играли в игру под названием «Поймай меня».  У меня создалось впечатление, что он постоянно ищет  встречи. Он как серийный маньяк гонялся за мной по всей школе. «Давай помогу, подвезу, дотащу ..» Зачем я не знала. И знать не хотела, отгораживаясь от не прошеных мыслей, учебой. На радость Мари, теперь я занималась как чокнутая фанатичка. Уверенность, что наши встречи не приведут ни к чему хорошему, только крепла с каждым днем. Я злилась на Кела и как могла себя накручивала: «Он просто узнал про тебя и Ника, теперь хочет поиграться с тобой. Ты для него просто очередная жертва, он охотник. С Лин он так и не расстался. Ты для него забава».
Так я и жила. Днем убегала от Кела. Ночью сражалась с кошмарами. Я даже похудела от переживаний. Потому, что как бы я не сердилась, ничего плохого  про Кела сказать не могла. А даже наоборот, более воспитанный, чуткий, заботливый и терпеливый парень мне еще не встречался.
Я грубила, он нет. Я хамила, он подставлял другую щеку. Я падала, он поднимал. От всего этого я свирепела еще больше и влюблялась все сильнее. Себе врать не стоит. 
Подходил к концу последний месяц весны, скоро лето. «После летних каникул Кел уедет поступать в колледж. В Калифорнию кажется, так говорила Лин.  Я никогда его больше не увижу» - тоскливые мысли холодным ручьем падали в самое сердце.
В то дождливое утро четверга, я решила серьезно поговорить с Келом, выяснить отношения до конца. Как говаривал мой отчим, чтоб потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
 Отец выскочил из кабинета.
- Кели, давай говори, что ты хотел?
- Э-э, я? С чего ты взял?
- Кел, не морочь мне голову. Я занят. Ты уже полчаса топчешься у меня под кабинетом. Давай, заходи и выкладывай.
Я неохотно зашел в кабинет. Везде валяются книги, папки, бумаги. Отец смахнул одним движением с кресла какие-то чертежи, указывая рукой, где мне сесть.
- Э, пап, а что делать, если тебе понравилась несильно популярная девушка. Ну, зубрилка, ботанша.
Отец нахмурился.
- Я так понимаю, речь пойдет не о Лин?
- Нет. – промямлил я.   
- А в чем проблема?
Зря я сюда пришел.
- Ну, общественное мнение. Команда может не понять.
Отец начал нервно ходить туда-сюда вдоль кинижных полок. Он всегда так делал, когда готовился произнести воспитательную речь. 
- Кел, какие глупости. Тебя действительно волнует их мнение? Сын, ты начинаешь меня разочаровывать. Ты капитан команды. Крутой парень.  Ты не должен следовать за модой, ты должен ее создавать. Слыть популярным и быть популярным. Это две разные вещи. Понимаешь? Если ты боишься  глупых разговоров, и не можешь быть с тем, кто тебе действительно нравится, ты слабак.
Это пламенное выступление меня сильно задело.
- Я понял, пап. Тут еще другие проблемы…..
- Что, с девушкой что-то не так?
-  Нет. Она славная и милая. Только что делать, если девушка не хочет.
- Ну, так возьми эту крепость штурмом.
 - А что делать, если эта крепость бегает от меня, как от заразного.
- Прежде всего, надо расстаться с Лин. И быть честным. Видишь ли, любовь – это такое чувство, когда приходиться чем-то жертвовать. Сидеть меж двух стульев не получиться.
- Ну, все-таки?
- Надо найти что-то общее. Точки соприкосновения.
- Да нет у нас никаких точек! Я играю в хоккей. Она книжки читает, на математический кружок ходит, в хим. лаборатории помогает. С сестрой постоянно возится.
Отец неожиданно широко улыбнулся.
- Боже мой, Кел, неужели тебя действительно потянуло на приличных девушек. Наконец-то. Хим. лаборатория, говоришь? Я всегда мечтал, чтоб ты пошел по моим стопам. Вот пускай она тебя и поднатаскает.
  - Пап, она учиться на класс младше меня.
- Ой, да какая разница. Ты ж даже азов не знаешь. Попроси ее.  Она ж славная, вдруг не откажет. Осенью в колледж, химико-технологический факультет. Ты обещал.
«Кто о чем, а папа о своем. Даже здесь умудрился свою химию приплести»
Я уже вставал.
- Спасибо пап.
- Цветов ей купи. – крикнул он мне вдогонку – я твоей маме охапки дарил.
- Да, да, «Только ностальгических воспоминаний не хватало». Я поспешно ретировался прочь из кабинета.
На следующее утро идея отца не показалась мне такой уж бредовой. После уроков я направился в лабораторию. Сегодня четверг, Эш должна быть там. За прошедший месяц я изучил ее расписание досконально.
Жаль, что у меня не было ключа от кабинета, а то сбежит ненароком. Хотя не  стоит, не дай Бог, моя дикарочка, решит с перепугу вышибить двери и повредит себе что-нибудь, я себя потом не прощу.   
Я робко постучал в двери. Ответа не было, из кабинета доносилась музыка. Хм-м, она любит рок? Заглянув в щель, я увидел, как Эшли в белом халате, который ей размера на два большой, пританцовывая и напевая, мыла пробирки в раковине.  Она настолько увлеклась, что ничего не замечала вокруг. Такая смешная, как белый чупа-чупс на тонких ножках.
Я постучал намного громче.
- Эшли, можно к тебе на минутку?
Боже, как чудесно она краснеет.
- Кел? Привет. Я еще удивилась, чего это тебя давно не было видно -
Ну, а как же, без сарказма мы никуда!
- Хм-м, Эш, мне надо с тобой поговорить.
- Да, Кел, мне тоже нужно с тобой поговорить.
Что-то уж очень серьезно смотрит моя неваляшка. Она  решительно села за лабораторный столик, заставленный разными склянками с цветными жидкостями.
- Кел, присядь. Давай начинай первым. Я тебя слушаю. – лицо сосредоточено, брови нахмурились.
- Э-ээ, видишь ли, у моего отца есть мечта, он хотел бы, чтобы я пошел по его стопам, стал химиком, окончил химико-технологический…. Ну, в смысле, я тоже типа хочу….. Ну, вот. … А в химии я как-то слабоват. У меня твердая B.  Ты не могла бы позаниматься со мной после школы. Ну, подготовиться к экзаменам.  Мне это очень нужно. Не хочется, расстраивать отца.
*****
«Боже, Эшли, ты тупая шизофреничка. Напридумывала себе черт знает что. Любовь какую-то приплела. А ему, оказывается, просто нужен бесплатный репетитор. Что ж он сразу не сказал? К чему были эти заходы?». Я почувствовала облегчение и разочарование одновременно. Сердце тоскливо сжалось. Я совершенно не интересую его как девушка. Ему нужны мои мозги.
******
Она странно улыбнулась. Что такое? Опять злиться?
- Ну, конечно, Кел. Я помогу тебе. Почему бы и нет. Мы могли бы заниматься после уроков.
Что вот так просто? Я не верил своему счастью.
- А где?- спросил я
- Здесь. В лаборатории, у меня есть ключи.
- Отлично!!! Эш, это надо отметить.
На радостях, я схватил мензурку с голубой жидкостью и картинно перелил в пробирку с красной, изображая бушующий банкет.
- Кел, нет!!!!!
     Раздался глухой хлопок. Мензурка с грохотом влетела в стену. Пошел дым.  Эшли вся черная, на груди халат прожегся.
- Кел!!!!!! Ну, объясни мне, почему каждая наша встреча заканчивается катастрофой???
Эшли стянула халат, пытаясь разогнать им дым.
На шум естественно прибежала,  миссис Фирсби, наша химичка.
- Эшли, что здесь происходит? Откуда дым? Почему в лаборатории посторонние? – строго вопрошала она
- Э-ээ, миссис Фирсби. Ничего страшного. Это я виновата. Перепутала препараты. Я сейчас все уберу. Он уходит. Он случайно зашел – Эшли задом выталкивала меня из кабинета.
Я прижался к ней на мгновение и прошептал на ушко:
- Так, мы договорились, Эш?
- Да, да, да. Иди уже, поджигатель – прошипела она.
Абсолютно счастливый, я вылетел из кабинета.
После уроков, вдвоем в пустой лаборатории. Это похоже на свидание. Надо купить цветы и взять бутерброды. Вдруг моя дикарка расслабится, вдруг подпустит поближе? От этой перспективы голова пошла кругом, я как мальчишка, запрыгал по серым коридорам школы. 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
УДАР
В холле возле шкафчика Эшли я приостановился, может подсунуть любовную записку? Нет, это слишком.
Здесь меня и нашел Пол Крешем. Запасной игрок. Играл он из рук вон плохо, но  парень был хороший. Он мне нравился.
Он неловко топтался возле меня. Может отпроситься с тренировки хочет?
- Здорово, Пол! Как дела? Ты что-то хочешь спросить? – сегодня я был щедрым.
- Здорово Кел! Да, я собственно, поговорить хотел. Слышь, Кели, не трогал бы ты Эшли.
- Тебе не кажется, что это не твое дело? – я начинал злиться.
- Мое, не мое. Не важно. В общем, Эшли хорошая девушка, ей и так в прошлом году досталось. Я не хочу, чтоб  ты ее обижал. Ты же парень Дженеро.  Тебе, что мало? – Пол был настроен воинственно.
Не знал, не знал. У меня соперник?
- Погоди, что с ней случилось в прошлом году? – это было единственное, что зацепило меня в его сбивчивой речи.
- Ой, не делай вид, что ты не в курсах.
- Я не в курсе, правда.
- Странно. Ладно. Я расскажу. Может, тогда ты отцепишься от Эш.  Прошлой зимой Ник и Чейз поспорили. Заключили пари на десять баксов. Ник должен был за месяц охмурить любую зубрилку, на выбор Чейза. Ну, по-моему, у Ника с Эшли зашло все слишком далеко. Фуртадо, грязный ублюдок, бросил ее прилюдно. Он поступил гадко. Унизил ее, рассказал ей все как есть в присутствии всей команды. Видел бы ты ее лицо. Эшли долго болела после той истории.  Я прошу тебя, ты вроде неплохой парень, не делай ей снова больно. Она не заслужила.
- Ты знал о пари и молчал? – кровь отхлынула у меня от лица.
- Нет, клянусь, я не знал. Я узнал только в последний вечер, там, на заднем дворе.
Ярость захлестнула меня с головой. Никогда я не был так близко к тому, чтобы убить человека, раздавить, втоптать в грязь. В слепом остервенении, я со всей силы ударил кулаком в дверцу  шкафчика. Дверца отлетела в сторону. Глухой удар. Эщли рухнула к моим ногам.      
Шла я себе, шла. Никого не трогала. Думала о своем. Вдруг, бах-х. За что мне дали по голове? От удара в глазах потемнело. Сознание выключилось
Глаза открывать не хотелось. Голова гудела, как натужный двигатель. Сквозь зыбкую дымку тумана я слышала далекие голоса:
 - Принесите воды …, - Положите ей, что-нибудь под голову, - Где врач? …., - Расстегните толстовку, ей нужен воздух!
Кел?
Нет, не надо меня раздевать. Под толстовкой только майка и больше ничего. Я не хочу, чтобы он видел. Не-ет. Лучше бы меня убило. Молнию расстегнули.
«Ва-у-у!!! Зачем Эш скрывает такую фигуру? Может уволочь ее не в медпункт, а в подсобку. А там поцеловать, что ли?» Я тут же себя оборвал. «Недоумок, мало того, что ударил девушку по голове, так теперь еще хочешь утащить в укромный уголок и там полапать? Я озобоченный. Завтра же попрошу отца отвести меня психологу».
Чьи-то теплые руки подхватили меня. Знакомый пьянящий, горьковатый аромат  окутал с головы до ног. Вот бы остаться в этих руках навсегда. Забыться в сладком сне, и ни о чем не думать.
Но, нет. Меня бережно усадили, и осторожно встряхнули.
- Эш, милая, открой глазки. Не пугай меня так. Тебе сильно больно? – заботливый голос звучал как музака.
Я посмотрела Келу в глаза. Он сидел передо мной на корточках и выглядел сильно встревоженным.
Неожиданно мне стало смешно. Я рассмеялась. Смех тупой болью отозвался в голове.
-Ох-х, Кел, мы когда-нибудь убьем с тобой друг друга. Я всерьез начинаю опасаться, что наша следующая встреча может оказаться фатальной.  Мы с тобой  просто как бомба и детонатор. Наверно – это судьба.
Он взял меня за руку. Как приятно. Мои пальцы стало покалывать будто током. Разряд полетел по венам и взорвался цветным салютом где-то в голове. Как кошка, я зажмурилась, от удовольствия.
- Тебе смешно? А  я чуть не помер.  Думал, что окончательно тебя добил.
- Наверно, нам стоит держаться друг от друга подальше.
Он крепче сжал мою руку.
- А может не стоит? Сама говоришь, судьба. Чему быть того не миновать.
Под его взглядом, сердце колотилось, как у пойманной птички. От его улыбки, я таяла, как льдинка на солнце. Оборона падала, оставляя меня голую и беззащитную,   один на один со своими чувствами. Было до жути страшно. И в тоже время отчаянно хотелось окунуться с головою в этот омут.
- Эшли, я знаю о тебе и Фурдато. Я  хотел, чтоб ты знала …..
- Что-о? – я перебила его. В горле застрял комок. Больно, будто кто-то дал под дых.
В этот момент я почувствовал, как железный занавес рухнул между мной и Эшли. То хрупкое взаимопонимание, которое возникло между нами, разбилось вдребезги. Эшли снова отгородилась от меня.
Она вырвала руку и забилась в дальний угол кровати. Прикрыв лицо руками, глухо сказала:
- Кел, не надо. Я не хочу об этом говорить. Это не твое дело. Это мои проблемы. Я сама во всем виновата – глухо проговорила она.
- Нет, ты ни в чем не виновата. Позволь мне ….
Она открыла глаза, и как-то странно посмотрела на меня  с испугом и  удивлением, будто увидела впервые.
- Нет, не позволю.   Не лезь в мою жизнь. Не смей меня жалеть. Уходи… – она почти кричала, потом осеклась, глубоко вздохнула, и уже спокойным тоном добавила:
- Нет, правда, Кел, ты сделал все, что мог. Спасибо, но тебе пора. Сейчас придет врач. Мари наверно уже позвонили, она скоро приедет за мной.
Что мне оставалось делать? Я все испортил, понуро встал и собрался уйти.
- Кел. – позвала Эшли. – Я насчет уроков химии
- Эшли, не надо. Я все понял.
- Нет, не понял. Я не могу на этой неделе. Мари взяла много дежурств. Мне надо сидеть с Кики. Давай начнем со следующей – твердо сказала Эшли. Нарушать обещаний она не любила.
Ну, хоть какой-то подарок!
Я шел к машине. Мысли о кровавой расправе над Ником, перепрыгивая друг друга, сумбурно мелькали у меня в голове. Если, сложить все картинки воедино, выходило следующее: первое, я брошу Лин, второе убью Ника, третье Эшли десять лет будет ждать меня из тюрьмы. Не веселенькое кино получалось.
Одно я знал точно. В независимости от желаний Эшли, я буду с ней.
Хорошо, что я его прогнала. Со мной творилось что-то неладное. Жалеть он меня посмел. Не помню, что ему говорила, после фразы о Фуртадо, багровая пелена застелила все вокруг, а потом вдруг по глазам резанул жесткий разноцветный свет, и я закрыла глаза руками, как  от прямых лучей солнца.
Когда я открыла глаза, то увидела Кела так четко так ясно, как если бы смотрела на него свозь увеличительную лупу. Меня оглушили звуки донясящиеся с улицы, в нос ударил запах лекарственных перепаратов, но  видела я только его, могла пересчитать все ресницы,  смотрела, как шевелиться его горло, как трепещут мышцы под  свитером, и не было в этот момент ничего нужнее, необходимей для меня. Должен стать моим, мысль промелькнула метеором и застыла как прожектор.
Продолжая говорить ничего не значащуе фразы, я испытывала странные ощущения, казалось, моя грудь треснула посередине и из нее выползают прозрачные тени, они тянутся к Келу, проникают в него и между нами завязываются узор из нитей, почему-то я знала, что они прочнее стали. И мне стало страшно, нестерпимо страшно. Случилось что-то непоравимое, то, что навсегда изменит нас. И я отослала его подальше. Эти ощущения нельзя назвать нормальными, я схожу с ума.
После того, как за Келом закрылась дверь, мною овладело безумное беспокойство, нестерпимый зуд прошелся по всему моему телу. Я заметалась по комнате как бабочка, пойманная в стеклянную банку. Нужно выйти наружу, мне не хватает воздуха, меня сейчас разорвет на части!!!
Мое тело само по себе взвилось, выгнулось, спружинило, и выкинуло меня в окно. Ветер засвистел в ушах, испуга как не бывало. Стрелой я летела со второго этажа на задний двор школы. Непонятно, но я могла покляться, что приземлилась на все четыре конечноти, как кошка.
Я встала, и встряхнулась. В голове булькало марево, все произошедшее выглядело нереально. Меня мутило. Какая блажь на меня нашла? Наверно,  последствия от удара головой. Похоже, я в ступоре спустилась вниз, и потеряла сознание. Это был просто внеочередной кошмар, секундная вспышка моего больного вооброжения. Приснится же такое. Я бы костей не собрала, если б действительно прыгнула.
- Эш, что ты здесь делаешь, ты должна быть в медпункте – откуда взялась Мари?
- Поехали домой, пожалуйста – почему на ладонях грязь, я, что упала прямо на улице?
Продолжение следует....