Дамы стремятся к худобе с генетическим упорством, с каким семга, обдирая бока о камни в неприступных порогах, стремится в верховья пресных речушек метать икру. Не спрашивайте семгу, почему она это делает! Семга ничего не скажет о причинах, как ничего не скажет о них и невразумительный женский лепет о высоком понимании ими канонов красоты. Но эта склонность к пониманию прекрасного в стиле анорексии отнюдь, и упорнейшим образом, не разделяется большинством мужчин, в том числе и признанными художниками. В чем же причина этого древнего «эстетического» спора? Очевидно, что эти эстетические разногласия вкусов имеют генетические корни.
Новорожденный мальчик на всю жизнь сохраняет память о большом-пребольшом женском теле, которое составляло для него все хорошее, что есть в этом мире – и тепло, и еду, и безопасность, и любовь и ласку, и защиту и спасение. Вырастая в мужчину, он понимает, что маленьким быть плохо, опасно, и он сам стремится быть большим и сильным. Но образ желанной женщины, как источника тепла, любви и счастья, тоже пропорционально вырастает. И поэтому мужчина все время ищет очень крупную женщину, которая соответствует этому заданному в детстве масштабу и образу наиболее счастливого периода в его жизни.
Девочка же представление о счастливой жизни получает позже, когда ее, маленькую и слабую, в течение долгих лет охраняют взрослые - мама, и, особенно, большой и сильный папа. И чем она меньше размером, и чем более хрупкая, тем нежнее и заботливее о ней пекутся большие и сильные взрослые, тем более – самые большие и самые сильные из них – мужчины. С возрастом они еще и начинают проявлять столь приятные джентльменские качества, готовы носить ее на руках. Поэтому девочка запоминает, что чем она более хрупка, тем ей безопаснее живется, тем больше о ней заботятся. Чем более она тонка, тем охотнее ее носят на руках. Повзрослев, женщина подсознательно старается оставаться хрупкой девочкой, чтобы о ней продолжали заботиться окружающие. Такие надежные большие и сильные дяди. Но искать очень больших дядей бесперспективно, так как это, как правило, не слишком привлекательные толстяки. Поэтому для сохранения искомого масштаба, женщина подсознательно, уже по требованию генов, пытается сама уменьшиться в размерах, остаться маленькой и слабой девочкой. Для этого она худеет и истязает себя диетами и прочая и прочая, усиленно убеждая окружающих в том, что так красивее.
Это и есть наиболее обоснованное и массовое понимание красоты. Разное у мужчин и у женщин. Но есть, конечно, и представления, отличающиеся от средних, типовых. Так, некоторая небольшая часть мужчин, перевоспитанных женщинами, утверждает публично, что им тоже нравятся худенькие дамы. Большая их часть просто откровенно врет. А оставшиеся, видимо, близки к тому отклонению, когда взрослым людям нравятся дети. Американцы с их детством, сокращенным эмансипацией, ранним отрывом ребенка от груди, и быстрым переходом к взрослой жизни, вообще говорят часто «I love you baby»… Ну, это их культура. Не наша.
У женщин тоже всегда найдется некоторая нетипичная когорта, которая не стремится быть вечными девочками, а спокойно относится к своему крупному размеру, даже к полноте, и находит своих избранников среди мужчин разного размера и роста. Это случается у тех дорогих дам, у которых проявление материнского инстинкта, удовольствие быть матерью и заботиться о слабом, сильнее удовольствия быть слабой и воспринимать заботу самой. И это тоже замечательно!
Так выпьем же за живопись, дарящую нам много радостей!