Снег бил по лицу. Карен смотрела в лицо человека, которого любила и слушала всё, что он ей говорит, его слова резали сердце не хуже острого ножа.
— Ты не была мне нужна, — говорил он спокойно.
Молчит.
— Я использовал тебя в корыстных целях.
Вновь тишина.
— Разве тебе не больно?
Она молчит, отмахиваясь от назойливых снежинок. На душе холодно так же, как и на улице. Будто бы мороз влиял и на её душу.
Лелуш тоже молчит, глядя ей в лицо и пытаясь разглядеть там хоть какие-то отголоски боли. Но не видит их. Возможно, потому, что такие разговоры у них случаются всё чаще, и она уже привыкла. Она никак не реагирует — теперь он говорил с ней о ненависти всё чаще и чаще. А она всё равно любила.
Он подходит ближе и смотрит прямо в глаза. Как обычно, она тонет в фиолетовой глубине.
— Ненавижу тебя, — шепчет он.
Поцелуй. Полный злобы. Укус. С губ стекает струйка крови. Слизнуть её и усмехнуться: как обычно, её кровь вкусная.
Она тоже не стоит смирно: от неё он получает укус в ухо, довольно ощутимый и больнее, чем обычно. Он дёргается, она это чувствует и усмехается ему в ухо, обдавая тёплым дыханием.
Он кусает её за нос, морщится от холода, а она вскрикивает, ведь нос-то замёрз, и ей больнее.
— Ай!
Лелуш рассмеялся и щёлкнул её по лбу. Она потёрла место укуса, а потом и щелчка, нахмурившись.
— Пошли домой, — буркнула она и пошла вперёд.
Он, как обычно, её опередил. Пошёл вперёд. Это было его ошибкой. Не роковой, конечно, но согласитесь, получить снег за шиворот — не очень приятно. Лулу заорал как петух в пять утра и бросился на девушку.
Она отступила в сторону и будущий император грохнулся в сугроб. Из-под слоя снега до него донёсся смех девушки. Лелуш не на шутку разозлился и решил отомстить. Правда, не придумал как.
Он выбрался из сугроба и сердито посмотрел на неё. Она улыбалась и убирала непослушный пряди волос за уши, в волосах запутались снежинки, и под выглянувшим солнцем её волосы искрились разными цветами. Его злость тут же куда-то исчезла. Он отряхнулся, подошёл к девушке и обнял её.
— Ну что мы как дети, — усмехнулся он, прижимая её к себе.
Она ничего не ответила, продолжая лукаво улыбаться. Он тоже молчал, любуясь ею. Она погладила его по щеке и сказала:
— Пойдём домой.
Это прозвучало тепло. Слова согрели его до самой глубины души.
— Пойдём, — согласился он, беря её за руку.
Некоторое время прошло в молчании. Лелуш глядел на небо и всё гадал: сказать, не сказать?
А, к чёрту. Сказать.
— Карен, знаешь... — начал он.
— Мм? — протянула она, глядя на него.
— Я тебя не брошу. Никогда-никогда.
Ответом ему была тёплая улыбка и её тихий голос:
— Я знаю.