В 1960 году, после того, как я уже окончил учебу в институте, Физматгиз издал трехтомный "Краткий физико-технический справочник". Во втором томе этого справочника имеется обширный раздел "Общая механика", состоящий из трех подразделов: кинематики, статики и динамики. Автором "Общей механики" в названом справочнике является заслуженный деятель науки и техники РСФСР, профессор Г. Н. Свешников.
Из интернета можно узнать, что профессор Свешников Георгий Николаевич (1889-1970), ученый в области механики, заведовал кафедрой теоретической механики МАИ в 1930-1963 годах и был профессором-консультантом этой кафедры в 1963-1970 годах. Он окончил МГУ в 1911 году и был одним из первых преподавателей МАИ после создания института (в 1930 году). Свешников стал профессором в год моего рождения (1937) и был личностью легендарной, причем отличить правду от вымысла в этих байках было невозможно. Так, например, говорили, что до революции он был профессором в духовной академии, причем не теоретической механики, а теологии. В это верилось с трудом, ибо в 1917 году ему было всего 28 лет, что, как вы понимаете, слишком молодой возраст для профессора теологии, но мы верили.
Часть легенд была связана с его знанием множества европейских языков. Например, якобы посетила наш вуз делегация иностранцев, французов, а все француженки с кафедры иностранных языков со страху попрятались. Вспомнили тогда о Георгии Николаевиче, и он блестяще провел экскурсию на французском языке. В другой легенде рассказывалось, что однажды Свешников обнаружил на своей лекции студента, который не слушал лекцию, а читал какую-то книгу. Свешников подошел, взял книгу в руки - оказалось, книга на немецком языке - студент собирался сдавать "тысячи" (тысячи знаков немецкого текста) преподавателю иностранного языка.
- Ах, - сказал Свешников, - вас интересует немецкий язык. Пожалуйста!
И продолжил лекцию на немецком языке. Студенты поняли в ней только одно слово "пункт", то есть точка: пункт А, пункт Б.
В 1954-1960 годах, когда я учился в МАИ, Георгию Николаевичу было уже под семьдесят. Очень заманчиво было бы сказать, что я прослушал курс лекций у профессора Свешникова. Но это будет неправдой, курса лекций я у него не прослушал, ибо по расписанию у нашего потока был другой лектор, но с некоторого времени Георгий Николаевич стал приходить к нам на лекции, так что теоретическую механику в его изложении я все же слушал. Поэтому скажу скромнее: я прослушал некотоые фрагменты лекций профессора Свешникова.
Я не буду называть фамилию, имени и отчества нашего лектора, ибо мое мнение является весьма предвзятым, а другим оно не может быть, поскольку из всех моих институтских преподавателей он единственный умудрился оставить о себе самые неприятные воспоминания, по крайней мере, у меня. Буду поэтому рассказывая о нем, использовать псевдоним и назову его доцентом Бубнящим.
Замечательно, если в одном человеке сочетаются талант ученого и талант учителя. К сожалению, такое сочетание бывает далеко не всегда. Часто толковый ученый не обладает даром преподавателя. И не обязательно хороший лектор является хорошим ученым.
Не знаю, каким ученым был Бубнящий, но лектором он был отвратительным. Стараясь излагать свой предмет по памяти, без шпаргалки, он быстро сбивался, путался, ошибался в написании формул, из-за чего ему приходилось стирать ранее написанное и заново начинать выкладки со средины. В таких случаях, Бубнящий поворачивался спиной к аудитории, начинал что-то искать на доске и бубнить себе под нос. Ребята у нас на курсе подобрались толковые, они пытались подсказать ему, какую формулу на доске следует поправить и каким образом. Но лектор не прислушивался к замечаниям, все больше скукоживался и уходил в себя. В аудитории поднимался шум. Звонок оповещал об окончании лекции раньше, чем лектор заканчивал свои попытки выкарабкаться из нагромождения описок и ошибок.
На следующую лекцию Бубнящий приходил заранее настроенным против аудитории. Аудитория это чувствовала и отвечала ему тем же.
Как всегда в подобных случаях, на курсе сразу же сформировалось ядро из тех, кто вел переговоры с завкафедрой и требовал замены лектора. И хотя я был с ними согласен, все же держался в стороне от этих выступлений, опасаясь, что могу пострадать из-за некоторых пунктов в своих анкетных данных.
Наши вожаки попросили завкафедрой профессора Свешникова прийти к нам на лекцию, послушать ее и заменить нам лектора. Георгий Николаевич пришел, молча, прослушал лекцию, которая ни чем не отличалась от предыдущих. После лекции он остался в аудитории и, когда Бубнящий покинул ее, сказал нам, что мы должны смириться – свободных лекторов на кафедре нет. Довольно неожиданным для нас было следующее заявление Свешникова:
- А знаете ли вы, что ваш лектор – самый умный человек на кафедре?!
Аудитория зашумела.
Профессор сделал продолжительную паузу и закончил свое заявление:
- После меня, конечно...
Мы продолжали возражать:
- После лекций Бубнящего мы ваш предмет знать не будем. Приходите и читайте лекции сами! – предложили мы Свешникову.
- Хорошо, давайте договоримся так, - ответил он. - Бубнящий останется вашим лектором, но я буду ходить на все ваши лекции и слушать их, молча, а, если понадобится, я буду сам по ходу лекции помогать Бубнящему в изложении трудного материала.
Нужно отметить, что помещение, в котором мы слушали лекции по данному предмету, было в виде амфитеатра. В центре самого низкого полукруга находилось место лектора, а скамьи для слушателей располагались вдоль полуокружностей, причем каждый следующий ряд выше предыдущего. По бокам и в центре имелись ступеньки.
Дальнейшие лекции происходили так. По звонку на лекцию Свешников вместе с нами заходил в аудиторию и занимал место в верхнем ряду возле центрального прохода. Потом приходил Бубнящий, подходил к доске и начинал что-то невнятно произносить себе под нос. Мы все это время вели себя идеально: не шумели, не поправляли, не задавали вопросов, но, по-видимому, атмосфера в аудитории была так накалена, что лектор и без нашего вмешательства совершал и поправлял свои ошибки, пока не запутывался в них окончательно.
И тогда сверху раздавался громкий сочный голос профессора Свешникова:
- (Имя-Отчество лектора – как мы уже договорились, я называть не буду), позвольте мне, пожалуйста!
И, не дожидаясь разрешения, Георгий Николаевич, перепрыгивая через ступеньки и размахивая оглоблями рук, стремительно спускался вниз, на ходу диктуя нам объяснения сути изучаемого раздела. Только записав продиктованное Свешниковым мы начинали понимать, о чем была сегодняшняя лекция.
На этом, пожалуй, можно было кончить рассказ о том, как я прослушал некотоые фрагменты курса лекций по теоретической механике у самого профессора Свешникова, если бы Бубнящий не захотел отыграться на экзаменах и не начал отстрел тех, кто мог претендовать на оценку отлично в дипломе. Я уже говорил, что теоретическая (общая) механика состояла из трех разделов: кинематики, статики и динамики. Каждый из разделов занимал целый семестр, поэтому экзамен по термеху нам пришлось сдавать после каждого семестра, то есть три раза за период обучения в вузе.
Обычно на экзамене лектору помогают ассистенты. Бубнящий по оценкам в зачетной книжке отбирал студентов с лучшими оценками и лично, с пристрастием принимал у них экзамен. Первые два экзамена я сдал Бубнящему на "отлично" и был уверен, что и третий сдам не хуже. Но не тут-то было. Бубнящий не собирался меня отпускать от себя. Не успевал я ответить ему на очередной дополнительный вопрос, как доцент задавал следующий дополнительный вопрос, отвечать на который мне приходилось сразу же, не отходя от экзаменатора. Я уже порядком устал, когда в очередной выкладке допустил какую-то даже не ошибку, а описку. Не давая мне подумать и исправить ее, Бубнящий радостно закричал:
- Вот видите, вы это не твердо знаете! Я не могу теперь поставить вам "отлично".
- Что ж поделаешь? Ставьте, сколько заслужил, - спокойно ответил я, радуясь, что наконец допрос окончился.
- Вы ничего не поняли! – злорадно изрекал доцент, сверкая глазами и размахивая руками от удовольствия. – Оценка в диплом идет по последнему экзамену. Теперь первые две пятерки не имеют значения! У вас в дипломе будет "хорошо"!
И добавил фальшиво, якобы сочувствуя:
- А я так надеялся, что смогу вам поставить в диплом пятерку.
Я никогда, ни до этого, ни после, не видел преподавателя, который бы радовался, тем более так открыто, что ему удалось снизить оценку своему студенту.
Я решил, что не должен дать ему в полной мере насладиться проявленной им подлостью, и как можно равнодушнее ответил в том духе, что это все пустяки, - какое вообще имеет значение оценка, тем более - по этому, в сущности ненужному для будущего инженера предмету. Ведь важны не оценки, а те знания, которыми сумеют вооружить будущего инженера его институтские реподаватели.
Говоря о ненужности для будущего инженера теоретической механики, я, конечно, изрядно привирал, но другого способа охладить радость иезуита-преподавателя я не имел.
Скажу больше. Бубнящий не только подпортил мне оценку, идущую в диплом, что вообще-то для будущей работы инженером особого значения не имело (ну, “отл.”, ну, "хор", какая разница – как я уже сказал, гораздо важнее те знания, которые студент приобрел). Бубнящий сделал мне гораздо большую пакость, можно сказать, обокрал меня, ибо своей оценкой лишил меня на целый семестр повышенной стипендии, а это для любого студента всегда было очень важно. (В наше время студент, сдавший сессию на одни пятерки, получал весь следующий семестр повышенную стипендию, то есть на 25% больше обычной.)
Велосипед Свешникова
Расскажу под занавес, как почти на моих глазах родилась одна из многих легенд о профессоре Георгии Николаевиче Свешникове.
Уже после окончания мною института, бывая в Москве в командировках, я обязательно посещал нашу 203-ю комнату
в общежитии. По крайней мере, пока там продолжали проживать мои друзья Зиновий Полонский и Александр Храбров, которые были на 3 курса
младше меня и моего однокурсника Виктора Снегового.
Приезжаю как-то в столицу, прихожу в свою 203-ю, а там посреди комнаты стоит даже не старый, а древний обшарпаный велосипед.
Спрашиваю:
- Откуда взялось это антикварное чудище?
- Украли! - в один голос отвечают жильцы комнаты.
- У кого?
- У профессора Свешникова! - опять дружным хором отвечают проживающие в 203-й.
- А если правду?
- Нашли на свалке.
- Так чего же разыгрываете меня?
- По инерции.
И рассказывают. Подобрали они на свалке за частными гаражами этот велосипед, малость починили и стали по вечерам ездить вокруг общежития, а на все вопросы, где нашли такую древность отвечали, что украли у профессора Свешникова.
Зная неординарность Георгия Николаевича, им верили. Причем верили до такой степени, что начинали стыдить и требовали вернуть велосипед хозяину. В конце концов, студсовет пригрозил выселением из общежития, если не возвратят украденное владельцу:
- И обязательно с извинениями!
Куда его девали, я уже не помню, но в последующие мои приезды велосипеда уже не было, зато все жильцы продолжали проживать в общежитии.
Доцент Сергель Олег Сергеевич, преподаватель, работавший на одной из кафедр моторного факультета, читал студентам нашего факультета курс термодинамики. К слову сказать, в 1981 году, уже через много лет после окончания нами института, в издательстве “Машиностроение“ вышел его учебник “Прикладная гидрогазодинамика“. Нам очень нравились и его внешний вид, и его манера держаться, и его манера читать лекции, поэтому опишу их подробнее. Хотя и пониманию, что все это под силу не всем преподавателям.
Сергель был человек, по нашим понятиям, американизированного типа: высокий, спортивный, подтянутый, с бритой наголо головой. Читал он так, чтобы его слышали все, сидящие в помещении, четко, никогда не мямлил и никогда не ошибался. Аудитория, в которой он читал нам лекции, была устроена так, что входная дверь и доска были с противоположных сторон длиной комнаты. Пока в начале лекции Сергель шел от двери к доске, он успевал продиктовать нам название сегодняшней лекции. А когда звенел звонок об окончании лекции, Сергель уже подходил к двери и брался за дверную ручку, одновременно диктуя заключительную фразу прочитанной им лекции.
И что удивительно: Сергель излагал материал так, чтобы каждая тема успевала полностью уместиться между этими двумя звонками.
Теперь я понимаю, что такая подача материала означала уважение к аудитории, сидящей на лекции, и большую требовательность преподавателя к себе. Прежде всего такая подача материала требовала от лектора хорошо готовиться к каждой лекции, продумывать ее заранее. Зато готовиться к экзамену по его конспектам было одно удовольствие.
Поневоле напрашивается сравнение манеры чтения лекций Бубнящего с Сергелем и встает вопрос, почему же Бубнящий не считал нужным потратить больше времени на подготовку к лекции?
Ответ может быть только один: Бубнящий не уважал свою аудиторию.
…Так уж получилось, что, окончив факультет вооружения, я проработал почти всю жизнь не вооруженцем, а в ОКБ по авиационным моторам. А для двигателистов термодинамика и прикладная газодинамика являются базовыми предметами. Так вот, знаний, полученных мною на лекциях у Олега Сергеевича Сергеля оказалось достаточно, чтобы не только чувствовать себя на равных с выпускниками моторостроительных факультетов, но и защитить потом докторскую диссертацию по специальности конструкция авиационных двигателей.