Глава 1. На пороге
Светило солнышко. Чирикали птички. Сидя в кабинете, Олаф боролся со сном и другими последствиями бурной ночи. У другой стены за своим столом помещался Санди. Советник читал книгу о доисторических животных и параллельно сочинял эссе о влиянии хронического безделья на характер некоей ящерообразной особи. Самой особи в кабинете не наблюдалось. Два часа назад Вершителя вызвали на совещание, причём вызвали таким страшным голосом, что он туда не пошёл, а побежал.
Дверь открылась. Сжимая в руке бланк командировочного предписания, Камил протопал к своему столу, но садиться не стал. Красные глазки ящера пылали боевой желтизной, пальцы подрагивали. Санди отложил книгу. Олаф зевнул. Камил погулял по кабинету, преодолевая волнение и лингвистический ступор.
- Ну, что? – наконец спросил он. – Беру новое дело?
- Дают – бери, - пробурчал Олаф.
- Что за дело? Какое-то уникальное? – насторожился Санди.
- Как сказать. На базе «Ханская» при расследовании убийства погибла группа дознавателей.
Олаф проснулся и присоединился к разговору.
- Да, с таким делом обгадиться никак нельзя.
- За право им заниматься на совещании случилась настоящая потасовка. Я победил. Теперь чувствую себя идиотом.
- Эка невидаль… - вздохнул Олаф.
- Привычное чувство? – поинтересовался Камил.
Санди бросил книгу в ящик стола и спросил:
- Когда уезжаем?
- Завтра утром.
- Дай мне материалы по делу, до отъезда поработаю.
Олаф немедленно вскочил.
- А я до отъезда отдохну.
Камил заступил ему дорогу.
- Дело это требует тишины, поэтому - никаких оргий и слезливых прощаний с подружками.
Олаф попытался обогнуть препятствие, не смог и жалобно заныл:
- Почему мне нельзя слезливо с кем-нибудь попрощаться?
Санди только рукой махнул.
- Пусть оттянется, а то всю дорогу стенать будет и про баб своих рассказывать.
Сочтя эти слова разрешением, Олаф вылетел из кабинета. Подключаясь к информационной базе, Санди пропел:
- Крылья любви увлекли его прочь.
- Стая чертей унесла его в ночь, - пробурчал Камил, открывая справочник.
По бабам Олаф не пошёл. Он решил тихонько посидеть в баре, съесть и выпить всё, чего давно хотелось, но руки и зубы не доходили. Ближе к полуночи, когда на тарелках почти ничего не осталось, Олафа окликнули:
- Привет, Страж. Нашёлся, наконец.
Олаф узнал рыжего спасателя, которого, впрочем, не узнать было трудно.
- Слышал вы взяли «Хамскую базу» себе?
- Ханскую.
- Ну-ну. Расскажи подробности.
- Не положено.
- Мне – можно. Рассказывай.
- Да я сам ничего не знаю.
Рыжий возмутился:
- А должен знать! Вместо, чтоб над документами сидеть, он пьянствует! Я ещё понимаю, если бы ты в тренажёрном зале потел. Алкоголик и обжора. Как на тебя Камила беззащитного оставлять?
Олафа посетило некоторое сомнение: в бою Вершитель был стремителен и вынослив, кроме того, лезвия ножей соскальзывали с чешуи, а огнестрельным оружием на базах пользовались редко – себе дороже. Олаф возмутился:
- Что его шкуре дублёной сделается?!
Рыжий вздохнул:
- Шкура – по боку, душа у Камила нежная, ранимая. Зачем я его с того света добывал? Чтобы ты угробил?
- С того света? Орфей, понимаешь.
- Дудки! Я лучше Орфея, я, в отличие от него, свою Эвридику с того света вывел.
- В смысле: ты Камила после гибели группы эвакуировал?
- Нет. Там эвакуации не требовалось. Он сам вернулся. Только мёртвый.
- Что-то я…
- После возвращения Камил перестал есть и пить, штатного психолога по матери послал. В корпусе его обходили стороной – боялись худшего.
Стражу надоело нагнетание и драматизм, поэтому он рискнул уточнить:
- И только чистая любовь рыжеволосого рыцаря отвратила несчастье?
Спасатель прищурил на Олафа хитрый глаз.
- С чего это в твою красивую башку зашла мысль о любви?
Олафу расхотелось шутить, и он пожал плечами.
- Не о любви, а о дружбе. Мне показалось, что вы близкие друзья.
- Может и друзья, но погибшие были для Камила семьёй, заменить их не мог никто. Представляешь, я едва в отчаяние не впал! Посмотри: где – я, а где – отчаяние?! Бился, бился, едва не убился. Отпуск пришлось взять, чтоб за Камилом приглядывать. Я даже к нему жить переехал, иначе ящер запаршивел бы совсем. А гад этот – дохлый-то дохлый, но характером сделался мерзок, а на язык - похабен.
- Давай уже дальше рассказывай. И вот тут…
- И вот тут купил я Камилу цветочки. Он их, если что… - рыжий послал Олафу ещё один хитрый взгляд, - очень любит. И вовсе не на обед, как болтают некоторые. Бледно-жёлтые дудочки на бледно-зелёных стеблях. Расцветкой - совсем, как ящер мой. Поставил вазочку в его спальню, а за ночь цветы распустились и так развонялись, хоть святых выноси. Горьким чем-то. То ли он их нанюхался, то ли просто время пришло, смотрю, сидит Камил, а по щекам у него слёзы текут. Похоронил он погибших окончательно, а себя в живых оставил. Встряхнулся немного, меня из дома тут же попёр, но я приходил-проверял.
- Грустная история, - оценил Олаф и хлопнул в честь этой грусти стопку.
- Знаешь, зачем я её рассказал?
- Догадываюсь.
- Чтоб тебя догадки насмерть не замучили, скажу прямо: вернёшься без Камила – убью! Иди, матчасть учи.
Жили дознаватели все вместе, по разным причинам переселившись в роскошные апартаменты Вершителя. Сначала Санди счёл, что так гораздо удобней напоминать Камилу простую истину: если каждый день надеваешь новый костюм, то и ключ от кабинета надо из кармана в карман перекладывать каждый день. До переселения дознаватели не раз целовались по утрам с запертой дверью, при этом за ключом отправляли Советника. Первый раз он попробовал возмутиться, но ему было сказано, что перед закрытой дверью советы никому не нужны, а ключ – очень даже нужен.
Потом к Вершителю переехал Олаф. Свободолюбивому Стражу идея совместного проживания показалась сомнительной, но он не захотел отрываться от коллектива. К тому же шансы опоздать на службу заметно уменьшались, и оправдание придумывать стало проще. Оно сделалось одним единственным, но неотразимым: «а кто меня во время не разбудил?» В итоге у Камила отняли чулан за библиотекой и крытую веранду с отдельным выходом, чтобы буйный Страж не будил по ночам остальных тихих жителей.
Камил захлопнул справочник.
- Давай-ка до дому. Там дочитаем. Да и поспать надо.
- Поспать во время перелёта можно, - поднимаясь, пробурчал Санди.
Недоумевая, Камил просмотрел всё материалы, до которых смог дотянуться. База Ханская. Обычная база средних размеров, постоянный и переменный контингент. Порт, несколько научных лабораторий, ремонтные мастерские, кафе, ресторан, немудрёные развлечения людей, плотно занятых работой. И труп на фоне будничного пейзажа лаборатории. А через неделю – ещё три трупа в коридорах. Никаких следов, то есть следов – море, проходной двор. Объявить карантин надолго никто не позволит. Что ж, поторопимся. И, сон сейчас важнее бумаг – придётся самому вести катер, после недавних событий подпускать к управлению Олафа не хотелось. Чтоб уж точно заснуть, Камил от души потренировался, принял горячую ванну и забрался под шёлковые простыни. Через минуту его сморил сон.
Проснулся Камил от грохота. На полу, задрав все четыре ножки, лежал ценный, инкрустированный древним янтарём столик, рядом на четвереньках стоял Олаф. Он громко и внятно матерился на своём родном языке. Языка этого Камил не знал, но в смысле произносимых слов не сомневался.
- Чего тебе? – спросил он тихо.
Олаф прошептал в ответ:
- Дай материалы дела. Изучать буду.
Камил сладко потянулся и сказал мечтательно:
- Начистить бы кой-кому рыжую морду, да руки коротки. Всё было совсем не так.
Глава 2. В пути
Дорога выдалась муторной. Просидевший над документами Санди ещё до входа в червоточину закрыл глаза и обвис на ремнях безопасности. Камил, так и не заснувший после полуночной побудки, корчился в кресле и злобно зыркал на причину бессонницы. Олаф, вопреки ожиданию, чувствовал себя прекрасно: накануне вечером он налегал в основном не на выпивку, а на закуски. Ночью же гарант безопасности Советника и Вершителя, положив на материалы уголовного дела голову, крепко выспался.
В безвременье червоточины, заметив, что Камил скис окончательно, Олаф решил подбодрить коллегу.
- Хочешь, анекдот расскажу?
- Нет.
- «Девица хвалится: а у меня натуральная шуба. Парень поддакивает: заметно, сзади - хвост».
- Не смешно.
- Почему?
- Настроение плохое.
- Почему?
- Отстань.
- Почему?
- Отвяжись. Талисман забыл.
- Давай, я тебе новый сделаю? Откручу где-нибудь гаечку, проводок оторву, повесишь гаечку на проводок – будет талисман.
- Нет уж, спасибо. Не стоит на катере ничего отвинчивать. И, вообще, возникновение талисманов обычно связано с крупными неприятностями.
- Не замечал.
- Твоя пуля на цепочке появилась после того, как нас обстреляли прямо у порога базы. Я от той горячей встречи получил несказанное удовольствие.
- Ладно, все же выжили, а это, по тогдашней ситуации, – настоящее чудо! Вообще-то, пуля – так, для дам. Чтоб сразу было видно, как я крут.
- Действительно, крут: пули от черепа отскакивают, не нанося заметного ущерба.
- Отлично знаешь, что не от черепа, просто - злобствуешь. С таким настроением ты никакого дела не раскроешь.
- Я, вообще, не знаю, как на этой чёртовой базе работать. Собственно, она не база, а, скорее, научный институт и производство, его обслуживающее. Все жители - при любимом деле. Кроме мелких краж и лёгкого мордобоя отродясь ничего не происходило. Да ещё талисман пропал! Я же точно помню, что брал его с собой!
Олаф спросил из вежливости:
- Что за талисман?
- Окаменелость. Аналог вашего морского ежа.
- И как он стал талисманом?
- В юности я наступил на него босой ногой и сильно поранился.
- А положительная составляющая в этом событии присутствовала?
- Я не смог пойти на свидание, и девушка меня бросила.
- Ты бы эту окаменелость - молотком! Впрочем, смотря какая девушка.
- Девушка нормальная. Она сказала, что я нытик и неудачник, что её новый парень уже завязывает волосы в хвост и, если не отстану, накостыляет мне по шее.
- Ну и ты бы свои патлы в хвост завязал! Сейчас же завязываешь. Хотя жаль, они у тебя красивые.
- Олаф, а почему ты не вырежешь из фольги шевроны командира корпуса? Шикарно бы смотрелось!
Олаф представил эту картину, засмеялся и махнул рукой.
- В пень окаменелость, плохой талисман.
- Хороший. Я с больной ногой неделю дома просидел. За это время от тоски и безделья прошёл тесты и очень скоро уже работал дознавателем. А когда через несколько лет приехал в отпуск…
- Она стала толстой и некрасивой?
- Она стала ненужной. Хотя к тому времени у меня и хвост был, и накостылять я мог любому. Теперь талисман помогает мне принимать решения. Сожму его, колючего, в кулаке, и сразу всё становится ясно. Растяпа!
С этим утверждением Олаф спорить не стал. Несколько минут Камил молчал и только сопел, было видно, что ему трудно задать вопрос. Но он всё-таки спросил:
- Слушай, а что тебе вчера Аргус рассказал?
Посомневавшись, Олаф решил правды не говорить.
- Его Аргус зовут? Это кличка?
- Конечно.
- Странная.
- Зубы не заговаривай.
- Сказал, что прибьёт, если ты пострадаешь.
- И всё?
- Что ты любишь цветы.
То, как Камил покраснел, было заметно даже через чешую. Он отвернулся и прошипел:
- Я не люблю цветы, у меня на них аллергия!
Олаф сделал вид, что поверил. Камил – тоже.
- До печёнок достал, доставатель рыжий!
- Славный малый, - подтвердил Олаф. – Упёртый. Слушай, да не тоскуй ты. Давай, пока Санди спит, расслабимся?
Камил зашипел, как настоящая весенняя гадюка:
- Я тебе расслаблюсь… за мой счёт! Пешком пойдёшь.
Камил не дотянулся рукой, ногой, дёрнул ремни.
- Не отстёгивайся, выходим в точку. Отключаю автопилот. Сейчас втроём расслабимся.
Олаф включил предпосадочную сирену, Санди завозился в кресле и похвалился:
- Славно спал! Меня даже ваша ругань не разбудила.
- Мы не ругались!
- Это странно. Обычно вас одних оставить нельзя. Кто ведёт катер?
- Я, - смутившись, ответил Олаф.
- Прощай, здоровье.
Олаф в долгу не остался.
- То, что ты славно поспал, видно сразу – столько слюней напустил.
Санди засуетился и полез в нагрудный карман комбинезона. Вопль, изданный обычно тихим аноформом, заглушил сирену.
- Вот так и сходят с ума, - возвращая пальцы на панель управления, а сердце – в грудную клетку, процедил Олаф.
Камил опустил трясущиеся руки на подлокотники.
- Санди, я едва не катапультировался! Что случилось?!
- Меня ужалили.
- Так, начинается, - сказал Олаф.
- Кто ужалил? – спросил Камил.
- Сейчас скажу.
Санди осторожно отогнул клапан и заглянул в карман.
- Что за фигня?! – спросил он неизвестно кого.
- А конкретней?
- Каштанчик какой-то окаменевший.
Камил со свистом выдохнул воздух и пробурчал:
- Теперь понятно, откуда у меня в кармане взялась дрянная тряпочка в голубой горошек.
- А бирки на комбезах вам не указ? Или мои интеллектуалы буковок не различают? – съязвил Олаф. – Переодевайтесь, олухи, сейчас шлюз откроется.
Дознавателей ждала Ханская база.
Глава 3. Догадка
Пришлось срочно меняться униформой.
- То-то мне нехорошо. Ощущение, как в гробу, - торопился избавиться от тесного комбинезона рослый Камил.
Санди обиделся за свою одежду.
- Зато теперь ты знаешь, какие ощущения бывают в гробу.
- Типун тебе на язык! – путаясь в штанинах, пожелал Камил.
Олаф, пуще обычного обеспокоенный здоровьем Вершителя, добавил:
- Два типуна!
Вдруг он хлопнул себя по лбу и тоже начал раздеваться. Санди удивился:
- Про массовый психоз знаю, а про массовый стриптиз никогда не слышал. Ты чего это?
- Ничего. Мы с Камилом одеждой махнёмся, и он будет в относительной безопасности. Всегда полезно запутать противника.
- Ага, - согласился Камил, - ещё чешуйки с меня обдерём и на твою физиономию наклеим. Кстати, ты же читал материалы дела? Усердно, всю ночь? Тех, кто расследовал преступление до нас, отправили к Счастливым берегам, не разбирая чинов.
- Да, - согласился Санди, - если что, каждый по полной получит, тут не угадаешь.
- Шлюз! – Олаф бросился к кремальере, но не успел.
Перед частично одетыми и местами не застёгнутыми дознавателями предстал начальник базы Ханская.
Через четверть часа испиявленные Камилом за позор прибытия дознаватели стояли в морге и созерцали трупы. Компанию им составлял трясущийся от страха и холода местный служитель Фемиды. С трупами он до недавнего времени не встречался, убийств не расследовал, но очень старался быть полезным и в глубине души побаивался, что новый Вершитель разнесёт базу в пыль. И побаивался он не беспочвенно: погибший Страж был соплеменником Камила.
- Доложите, - приказал Вершитель.
- Сначала был найден труп сотрудника одиннадцатой лаборатории…
- Мы догадались, - заверил стража правопорядка Олаф.
- Учёный был убит уколом тонкого стилета в сердце. Специальные познания для нанесения такого удара есть на базе практически у всех. Дознаватели погибли через три дня за одну ночь с разницей в полчаса. Тела обнаружены в разных местах.
Камил пальцами коснулся лба погибшего соотечественника. Санди счёл это жестом скорби, а Олафу почудился упрёк в нерадивости. Он пробурчал:
- Перемещаться будем только втроём, в крайнем случае – вдвоём, тогда оставшийся в каюте запирается, а то расползётесь – не соберёшь.
- Нам ещё только предстоит заслужить покушение. Пока нас убивать не за что, - возразил Камил. - Обратите внимание: укол Стражу был нанесён правильно – справа. И никто не сопротивлялся. Получается ерунда: они вышли на преступника, но не знали, что он преступник.
Олаф запаниковал и разразился речью:
- Санди, никаких личных расследований, информацией делимся немедленно. Камил, об озарениях прошу предупреждать заблаговременно.
- Разрешите представиться, - донеслось с порога. – Начальник одиннадцатой лаборатории Шварц. Мои соболезнования. Такая утрата. Я, как никто, вас понимаю.
- Исследования прекращены? – неприязненно осведомился Камил.– Насколько погибший был незаменим?
- Давайте, пойдём в лабораторию. Здесь как-то неуютно разговаривать, - зябко передёрнув плечами, предложил Шварц.
В коридоре у дверей с цифрой одиннадцать заметно попахивало животными. Олаф демонстративно шмыгнул носом. Шварц, открывая ключом амбарный замок, сказал:
- Мы занимаемся выведением новых пород домашних питомцев.
Камил пальцем постучал по панели кодового замка и спросил:
- Испортился?
- Барахлит, - ответил Шварц. – Работа, конечно, не остановится. Поймите меня правильно: погибший был хорошим специалистом, но у нас коллективное, а не индивидуальное творчество. Правда, последние несколько дней исследования по приказу начальника базы приостановлены. Он хотел, чтобы вы увидели место преступления нетронутым. Сотрудники сюда не допускаются, только я прихожу ухаживать за животными. Вот, обратите внимание, какая прелесть!
В клетке копошились некрупные, меньше кошки, зверьки с огромными глазами и пушистой шерсткой.
- За основу взят лори, добавлено множество положительных качеств. Получилось тихое, чистоплотное, ласковое животное, которое так и хочется прижать к сердцу. Хотите, уважаемый Вершитель, я вам достану одного?
Камил получил такой удар в бок, что с трудом устоял на ногах.
- Не надо, - буркнул он.
Олаф возмутился:
- Ничего себе «чистоплотные»! Вонища, как в свинарнике!
- Это от скученности, и вы преувеличиваете.
Камил продолжил:
– Согласно материалам дела, из лаборатории ничего не пропало. Вы по-прежнему уверены в этом?
- Все животные на месте. Возможно, это плохая реклама, но ничего особо ценного здесь нет. Корм, препараты.
- По правилам комната, где совершилось преступление, должна быть опечатана.
- Умоляю вас… животные…
- Хорошо.
Дознаватели молча вернулись к себе в каюту, и Олаф плотно закрыл дверь. Камил зарычал:
- Ты что себе позволяешь?! Бить начальство!
Олаф не впечатлился и зарычал в ответ:
- Руками ничего не трогать! В рот, что попало, не тянуть! К груди, кого попало, не прижимать!
Камил даже растерялся.
- Олаф, ты офонарел?
Санди выпал из задумчивости и заявил:
- Мне показалась странной фраза про «хочется прижать к сердцу». Надо ещё раз осмотреть животных и раны покойников.
Олаф ахнул:
- Точно, животные-убийцы!
Камил покрутил пальцем у виска:
- Кто ж таких опасных питомцев купит? Отправиться на тот свет можно и менее экзотическим способом. А исследования, между прочим, - коммерческий проект.
Но Санди не отступал:
- Видимо, большинство животных совершенно безопасны, но несколько штук могут быть, например, с жалом.
- С осой их скрестили, по-твоему?
- Теоретически это возможно. Скрестили и на своём сотруднике опробовали. Боевая модификация, для диверсий и убийств. Надо изучить раны.
- Санди, изучай, если тебе делать не хрен! Только я в морг не пойду, холодно там.
Олафу это очень не понравилось. Он приказал:
- Закройся и не открывай никому.
Камил пожал плечами.
- Отвечать «взрослых дома нет»?
- Просто молчать.
Страж и Советник вышли в коридор, завернули за угол и переглянулись. Оставшись в одиночестве, Вершитель со стоном рухнул на диван. В дверь постучали.
- Кто там?
- Господин Вершитель…
Шварц.
- Простите за беспокойство. Мне показалось, что зверёк вам понравился, но из скромности вы отказались принять подарок. Уверяю, себестоимость питомца весьма мала.
Камилу с самого начала на базе не понравилось. Роскошь каюты не соответствовала его представлению о реалиях научной жизни. А теперь ещё неловкая попытка всучить взятку. Но зверёк, и правда, был хорош!
- Ладно. Подождите минуту, я оденусь.
По дороге в лабораторию Шварц не замолкал ни на минуту. Из всего сказанного Камил понял только то, что в ближайшем будущем мир доверху наполнится дешёвыми домашними питомцами, лаборатория разрастётся до института, а пара вольер превратится в огромную ферму.
Шварц открыл клетку и за шкирку вытащил беленькое существо с изумрудными любознательными глазами.
- Вот прекрасный экземпляр. Возьмите.
Маленькие ручки с жемчужными коготочками потянулись к Камилу. Камил умилился.
Грохнула входная дверь, Олаф заорал не своим голосом:
- Замри!!! Признавайся, вредитель, ты убийца?!
Зверьки в клетке прижухли. Шварц побелел и выронил переделанного лори. Камил, на лету подхватив белый комок, прижал его к груди.
Лори открыл розовый ротик и мелодично мяукнул.
- Питомец красив, но, к сожалению, я не могу его взять. Часто уезжаю из дома. Работа такая, - возвращая зверька окаменевшему Шварцу, сказал Камил. – Нам пора.
Первое, что он сделал по возвращении в каюту дознавателей, это вынул из-за пазухи массивный серебряный поднос и от души треснул им Олафа по голове.
Глава 4. Поражение
Когда звон стих, ударенный Страж собрал глаза в кучку, набычился и бросился на Вершителя. Советник, припомнив кто, собственно, был автором идеи о смертоносности питомцев, заперся в ванной. Драка приключилась бурная, но короткая: Страж своё дело знал крепко. Грохот мебели и ругань оборвались, Санди рискнул из ванной выглянуть. Камил лежал на полу, Олаф сидел на нём верхом и воспитывал.
- …лядом ты пошёл к Шварцу?
Камил извивался, но сбросить массивного Стража был не в силах. Санди попросил:
- Отпусти его, раздавишь.
- Дудки, - ответил Олаф. – Он кусается. И, вообще.
На скуле Олафа красовалась царапина. Камил придушено пообещал:
- Я не буду кусаться.
- А что будешь?
- Ничего.
- Ты зачем к Шварцу пошёл?
- А как ещё можно было узнать, что зверёк тот самый? Я подстраховался. А вот от твоего вопля чуть концы не отдал. Накажу я вас.
- За что? – поинтересовался Санди.
- За то, что минул час, а доклада о характере ран как не было, так и нет.
Санди потащил Олафа к двери.
- Не думаю, что Шварц придёт сюда ещё раз.
Камил улёгся на диван, втайне надеясь на нового посетителя.
Он так никого не дождался, уснул и был разбужен вернувшимися коллегами.
- Рана очень маленького диаметра, тем не менее, понятно, что лезвие трёхгранное, с незначительным увеличением ширины, - сообщил Санди. – Что-то я трёхгранных жал не припомню.
- Шпага? – предположил Олаф.
- Не надо больше бить его по голове… - пробурчал Камил.
- Бить меня вообще не надо.
Камил пожал плечами.
- Если у кого-то на базе имеется столь экзотическое увлечение, как фехтование, это должно быть известно. Поговорите с начальником базы и руководителями лабораторий.
- А ты будешь и дальше спать?
- Я буду думать.
Как оказалось, на базе полно спортсменов, но фехтовальщиков среди них не обнаружилось. Не нашлось даже исторических реконструкторов с их мечами, катанами и прочими колющими приспособлениями.
- Чем ещё можно нанести такой удар? Камил, не сиди с отсутствующим видом, - воззвал Олаф. – Ты подумать обещал!
- Я подумал.
- Однако, судя по повышенной угрюмости, ничего не придумал?
- Придумал.
- Ну.
Камил встал и вышел из каюты. Олаф рванул следом, но дверь не открывалась.
Следующие полчаса дознаватели вели себя в соответствии с личным характером. Олаф кидался на стены, Санди размышлял. Заточение прервал вернувшийся Камил. Его комбинезон был измаран кровью, рука наскоро перевязана. Другой рукой Вершитель держал за шиворот сильно напуганного лаборанта.
- Я нашёл убийцу. Он на меня напал и ударил вот этим.
Камил бросил на пол кусок железного прута. Лаборант заорал:
- Я вас не трогал!!!
- Это убийца. Он приговорён.
После недолгого молчания Олаф спросил:
- Ангел мой, ты охуел?
Санди был не столь категоричен.
- Не факт, что он напал на остальных, да и оружие не полностью соответствует…
- Дело закончено. Страж, уведи. Завтра база будет открыта.
Олаф, потемнев лицом, увёл лаборанта. Санди достал аптечку.
- Дай-ка, перевяжу.
- Сейчас, только разденусь.
- Камил, не слишком ли ты торопишься?
- Не слишком.
- А не скрываешь ли чего? Сейчас, когда мы одни…
- Санди, если скрываю, то и буду скрывать. Ты бинтуй, давай.
Вернулся Олаф.
- Ну, что, болезный, не передумал?
- Отстань, я не собираюсь вторую ночь провести без сна. Бывайте!
Камил, кряхтя, натянул свежую майку и скрылся в спальне. Дознаватели сидели, смотрели друг на друга и молчали. Через четверть часа Олаф сказал:
- Посмотри, как там?
Санди осторожно приоткрыл дверь. «Как там» оказалось - тихо.
- Задрых, - прошептал Олаф. – Пошли.
- Куда?
- В узел дальней связи. Надо мне связаться с одним неприятным типом.
- Зачем?
- Пусть приезжает и сам с ящером разбирается.
Санди покачал головой.
- Нехорошо это. Предательство.
Олаф возмутился:
- А невинного человека… да, хоть кого, обвинять – подло! Ради собственного престижа…
- Ты это так понял?
- А как ещё это можно понять?!
- Вдруг его заставили?
Олаф, наконец, задумался и, как всегда, быстро придумал ответ:
- Тем более, нужен рыжий! Потому, что против силы, которая Камила заставила, я могу и не потянуть. Пошли.
Санди кивнул.
- Одно условие: с Аргусом буду разговаривать я.
Олаф удивился:
- Откуда ты знаешь, как его зовут?
Санди смутился.
- Устроили как-то тройничок.
Санди понимал, что поступает нехорошо, но в жути последних часов ему нужна было разрядка. Выразительное лицо Олафа выразило именно то, чего Санди ждал. Сердце согрелось, голова начала работать. Санди улыбнулся и поправился:
- Рыжий книгу мне камилову заносил, так и познакомились.
Камил, бессмысленно таращась в темноту, лежал на кровати. Несмотря на анестезию, рана горела, точно в неё напихали угольков. Сердце глухо бухало и не позволяло уйти в сон. Приоткрылась дверь, тонкая полоска света подарила надежду и тут же отняла её.
«Задрых». Остановить этих двоих Камил не мог. Оставалось надеяться, что Страж и Советник не совершат ошибки, совсем уж фатальной.
Олаф набрал код Аргуса и, когда связь установилась, от растерянности выпалил:
- Кто это?
Ему ответили непривычно строгим голосом:
- Представься, чудовище.
- Олаф, - ответил Олаф.
- От дожили! – горестно протянул Аргус. – Только не говори мне, что остальные уже скапутились.
- Здравствуйте, - вклинился Санди. – Все живы. Но проблемы существуют, и настолько серьёзные, что не помешало бы ваше присутствие.
- Моё - в смысле – вы такими словами спецназ вызываете? Почему этого не делает Камил?
- Камил ранен, но не это важно.
- Ранен так, что не может говорить, но это не важно?! Не путайте меня!
- У Камила колотая рана руки. Он арестовал преступника и теперь спит.
- Санди, - воззвал Аргус, - расскажите всё по порядку.
Санди вздохнул и сознался:
- Если бы я мог рассказать по порядку, то смог бы и разрулить ситуацию. Мне кажется, заметьте, кажется, что Камила принуждают действовать образом, который для него неестественен. Доказательства только косвенные.
- Какие доказательства?
- Он арестовал невиновного. Завтра базу откроют, и настоящий преступник получит шанс избежать наказания.
- Хорошо, что вы связались именно со мной. Постараюсь успеть.
Глава 5. Золотой зверёк
Утром в открывшемся порту имела место радостная суета. Санди и Олаф бродили в толпе, тщетно надеясь заметить что-нибудь подозрительное.
- Никто меня не встречает! – грянуло за их спинами. – Нарушил всё, что можно, но успел. Где наш раненый… на всю голову.
- Ещё спит.
Аргус хлопнул Олафа по плечу, пожал руку Санди и с высоты своего роста оглядел толпу.
- Тогда кто это такой чешуйчатый трётся у буфета? Кушать, наверно, захотел. Почему вы раненого не покормили?
- Ять же твою! – крикнул Олаф, кидаясь в толпу.
Аргус, таща на прицепе Санди, устремился вслед. Когда к буфету удалось протиснуться, стало понятно, что не еда интересует Камила, а один из отъезжающих – начальник несчастливой лаборатории. В тот момент, когда дознаватели подошли к ним, Камил участливо спрашивал:
- На кого же вы оставите научную работу?
- Нет-нет, как можно оставлять?! Я уезжаю только на месяц, в гости. Отдохну, побалую друзей.
Шварц кивнул на клетку с рыженькими зверьками.
- Это – брак с точки зрения улучшения породы, но мои друзья согласились их приютить.
Олаф громко прошептал:
- Никто не любит рыжих.
Аргус пробурчал недовольно:
- Как - рыжие, так сразу – брак.
Глаза Камила вспыхнули, и он, пристально глядя на Шварца, возразил другу:
- Почему же «брак»? И не рыжие, а золотые.
Начальник одиннадцатой лаборатории побелел, посерел, но улыбнулся:
- Я вам сейчас объясню…
…и потянулся к торчащей из нагрудного кармана указке.
Реакция ящера оказалась не в пример лучше человеческой, и указка в одно мгновение перекочевала в чешуйчатые пальцы.
- Санди, - попросил Камил, - сделай-ка экспресс-анализ того, что на этом милом предмете содержится. Нет ли на нём, случайно, крови? Олаф, лаборанта выпусти и отдай ему рыжих зверьков, а этого запри. Встречаемся у нас в каюте.
Аргус, скептически осмотрев Камила, спросил:
- Тебя в каюту проводить или, лучше, отнести?
- Здравствуй. С приездом. Сдали меня всё-таки. Хорошо, что не командиру.
Камил, со стороны раненой руки ограждаемый Аргусом, побрёл из зала.
- Не «сдали», а за тебя, дурачка, испугались. Но, знаешь, я просто счастлив, что не понадобился.
- Понадобился, - буркнул Камил, опираясь на крепкую, как хорошее бревно, руку Аргуса.
В каюте спасатель немедленно потребовал показать рану.
- Вот гад, такую шкурку попортил! – несколько раз повторил он, снова бинтуя предплечье.
- Кто гад? – спросил, наконец, Камил.
- Ты, зануда! Я многого не знаю, но это понял сразу. Рассказывай.
- Сейчас, остальных дождёмся.
Первым вернулся Олаф.
- Лаборант неделю, не меньше, отмокать будет. Вчера он, бедняга, чуть концы не отдал…
Почти сразу за Олафом подоспел и Санди.
- …думал, я его на казнь веду. Трясся, наверно, всю ночь. Это, Камил, жуткое с твоей стороны свинство.
- Воздержись от комментариев, - посоветовал Аргус.
- На указке кровь представителей, как минимум, двух рас, шерсть животных и их кровь. Мне продолжить анализ?
Камил отмахнулся.
- Не надо. Пусть профессиональные эксперты поработают.
- Тогда, - улыбнулся Санди, - расскажи, что это такое было? А то тебя сейчас пытать начнут.
- Зародился конфликт давно. Много лет параллельно с основной работой погибший сотрудник проводил самостоятельные исследования. Шварц руководил выведением, так сказать, ширпотреба, а погибший хотел получить уникальное животное. Историю эту мне рассказал лаборант. Подробностей он не знал, но всё равно очень испугался, когда мимо нас прошёл его начальник. Лаборант добавил, что Шварц перестал пускать в лабораторию сотрудников и сам кормит животных, чего раньше никогда не делал. Даже повесил на дверь дополнительный замок. Я ещё в первое посещение лаборатории заподозрил неладное – слишком уж там воняло помётом. Однако запах горелой бумаги я уловил, но запах к делу не пришьёшь. Лаборанта надо было срочно прятать, иным способом, не вызвав вопросов и подозрений, защитить его я не мог.
Олаф помотал головой.
- Можно было у нас спрятать.
- Поступить так - всё равно, что сказать Шварцу: «я тебя подозреваю». А парень он хилый, но отчаянный. К тому же, открытие базы могло побудить Шварца к действию.
- Сказать лаборанту, что он вне подозрений нельзя было?
- Я и сказал. Ночью, пока вы на меня доносили.
- А нам всё рассказать – не судьба?
- Если бы я работал с актерами академического театра, то рассказал бы, но у тебя, Олаф, всегда все тайны, хранящиеся здесь, - Камил пальцем постучал по лбу Стража, - на роже проступают.
Аргус почесал затылок и спросил:
- Шварц уничтожил учёного и сжёг бумаги, чтобы завладеть элитными животными?
Олаф усмехнулся.
- Мне эти рыжики не показались элитными. Беленькие красивее.
- А я догадался, - обрадовался Санди.
- А я – нет! – хором рявкнули Аргус и Олаф.
Выглядели они угрожающе. Камил немедленно продолжил:
- Первое элитное потомство было получено за несколько дней до трагедии. У пятнистой пары родились два зверька с золотой шерстью и четверо рыжих. Ген, отвечающий за золотистый окрас, рецессивен, но у рыжих в генотипе он тоже присутствует. Увезти из Ханской базы золотых зверьков Шварц не мог, он их убил и сжёг в лабораторной печи. Сотрудникам, после гибели коллеги, было не до звериных судеб. Всё выглядело естественно – элитные животные часто не жизнестойки. Рыжих вывести с базы было проще. Размножаются эти питомцы быстро, в каждом помёте непременно будет золотой зверёк. Через несколько лет, правильно подбирая пары, можно получить чистокровных золотистых питомцев. Сделав это, Шварц стал бы единственным обладателем уникальной породы.
Аргус брезгливо поморщился.
- Ты казнишь его?
Камила передёрнуло.
- По счастью, в этом нет необходимости. Шварца без меня осудят.
Аргус шумно вздохнул:
- Я возвращаюсь, мне и так за отсутствие влетит.
Камил смущённо потёр нос.
- Хочешь, я тебе задним числом командировку оформлю?
Аргус, ухмыльнувшись, кивнул.
- Давай, у меня и бланки с собой есть. Случайно. И ручечка.
Камил, шмыгнув носом, уселся за стол. Аргус склонился к его уху и прошептал:
- Хочешь, если тебе здесь неуютно, с собой заберу?
Камил мотнул головой, расписался и ответил:
- Мне уютно. Кстати, не желаешь купить питомца? Продают по себестоимости.
Аргус процедил сквозь зубы:
- У меня уже есть питомец… варан подколодный.
Олаф проводил рыжего спасателя до двери, вернулся и спросил:
- Что ж ты с ним не отправился?
Камил зевнул, со вкусом щёлкнув клыками.
- У Аргуса слишком специфический стиль вождения.
Олаф обрадовался:
- У меня, значит, лучше.
- Тебя я от панели управления оттащить могу.
- Ты? Меня?
- Олаф, может быть, помолчишь немного? – спросил Санди. – Камил, прошу тебя, зла на нас не держи.
- Я не держу, - ответил Камил, отодвигая развалившегося Олафа в угол дивана. – Но в следующий раз поубиваю, чтоб под ногами не мельтешили.
Сказав это, Камил устроил голову на коленях Олафа и немедленно заснул.
- Я бы на твоём месте не стал его будить, - прошептал Санди и крепко задумался.