Семен проснулся, осторожно высвободил руку из-под головы жены и тихонько встал. На цыпочках, стараясь не производить шума, вышел из спальни. Поплескался у рукомойника, тщательно вытерся полотенцем и стал собираться.
Было довольно рано, солнце только-только взошло, и поэтому Семен не спешил. Выглянул в окно: погода замечательная. Накинул ветровку, сунул в рот кусок вчерашнего пирога и, собрался было уже открыть дверь, но тут услышал шаги босых ног жены.
- Опять к ней собрался? – тихо спросила жена, прислонившись к дверному косяку.
Семен, растерявшись, только виновато развел руками.
- К ней. Прости меня Надюша!
- Чудной ты у меня! Собрался, значит собрался. Иди уж. В сенях пакет возьми, я с вечера приготовила. Привет ей от меня передашь. И патроны не забудь. Тайга все ж таки.
Семен подошел к жене, поцеловал ее в макушку.
- Не забуду. Спасибо тебе.
- За что же спасибо-то?
- За понимание. Хорошая ты у меня!
Жена легонько подтолкнула его:
- Не позавтракал. Давай я что-нибудь быстро приготовлю?
- Не, не хочу. Пойду я.
- Ну, иди. Когда будешь?
- К обеду вернусь. Может чуть раньше. От нее хочу заскочить на старое зимовье. Капкан там у меня поставлен.
Семен вышел из дому и взял направление в сторону Моховой пади.
В середине июня Семен возвращался с «большого круга». Отладил старые кулемки и капканы, приготовил несколько новых и по пути удачно поохотился. Настроение Семена было превосходным. Он напевал что-то себе под нос, то и дело с удовольствием поправлял туго набитый рюкзак и, не замечая усталости, весело шагал по буйно расцветшей тайге. До поселка оставалось час с небольшим ходу и он решил передохнуть.
- Перекурим, Ласка. С полчаса.
Собака скрылась в густом тальнике. Она без команды знала: если хозяин решил отдохнуть, ее задача проверить все вокруг, нет ли какой угрозы. Потом она вернется и будет отдыхать вместе с хозяином.
Семен сбросил со спины рюкзак, прислонил к дереву ружье и прилег на траву. Достал папиросу.
Солнце висело над головой и полуденный его жар опускался на застывшую в безветрии тайгу. Разомлевшие птицы, с утра резвившиеся меж деревьями, сейчас притихли и спрятались в тени густых ветвей. Ветра не было совсем. Прогревающийся воздух сгущался и выдавливал из травы тысячи комаров, которые тут же над взгорками и у кустов густого багульника гудели, наполняя тайгу тонким своим писком.
«Что-то Ласки долго нету?!» - оглянулся по сторонам Семен и два раза тихонько свистнул.
Совсем не слышно из кустов она выбежала и в нескольких шагах остановилась, виляя хвостом и оглядываясь.
«Нашла чего-то.» Охотник понял по такому поведению лайки, что она обнаружила неподалеку что-то, не опасное для хозяина, но ей хотелось это показать ему.
- Счас пойдем, поглядим. Докурю вот…
Он затушил окурок, закинул за плечи рюкзак и, проверив стволы ружья, пошел вслед за побежавшей в кусты собакой.
Ласка шла быстро и Семену пришлось прибавить шагу. На верху небольшого пригорка, густо поросшего высокой молодой травой, собака остановилась и легла. Хвостом подала сигнал: впереди то, что я обнаружила. Семен присел возле собаки и тихонько раздвинул стебли травы.
«Вот повезло, так повезло! Дикий олень! В эту пору редко так бывает!»
Под пригорком, у края старого валежника, задом к нему стоял молодой олень.
Семен снял с плеча ружье и, стараясь не производить шума, взвел курки.
«Правый с жаканом. Надо только правильно попасть, чтоб с одного выстрела».
Он навел прицел точно в загривок животного и положил палец на спусковой крючок. Начал медленно дожимать. Лайка изготовилась: при звуке выстрела она ринется вперед, к зверю.
Олень стоял, широко раздвинув передние ноги и задрав вверх голову, так, что загривок его было хорошо видно через прицел. Спина животного была мокрая от пота и отсвечивала в пробивающемся сквозь ветки солнце яркими бисеринками. «Жарко ему, мать его так! Дурное животное: ручей в двух шагах…». Насекомые облепили морду и глаза, пытаясь впиться в самые мягкие места. Олень время от времени мотал головой и вздрагивал всем телом.
«Сейчас!» - начал делать охотник последнее движение пальцем, но в этот момент олень произвел странное действие передними ногами и издал несколько фыркающих звуков. Тут же из кустов выпрыгнул маленький олененок. На тоненьких ножках и с остренькой мордочкой. Он подбежал к матери, попрыгал на своих ножках, и ткнулся оленухе в вымя.
«Блин, это мать!». Семен внимательно вгляделся в животное. Что-то показалось ему непонятным, он опустил ружье и приподнялся из травы. Оленуха услышала его звуки, сильно вздрогнула и, перебирая передними ногами, попыталась развернуться в сторону испугавших ее звуков. Но не смогла этого сделать, а только изогнулась всем телом, и глядела испуганными глазами на вершину пригорка.
Она увидела Семена, снова заперебирала передними ногами, но развернуться к пригорку у нее снова не получилось.
«Да, это мать, - опять подумал охотник, - И она попала в беду».
Правая задняя нога оленя глубоко провалилась между упавшими стволами деревьев и застряла там, не давая животному возможности передвигаться.
Только сейчас заметил Семен, что олень, пытаясь высвободиться из цепко держащих его деревьев, разодрал ногу и может быть даже повредил ее.
Олененок тоненько пропищал. Его мать фыркнула и попыталась развернуться в другую сторону, но видно это причинило ей сильную боль и она снова встала на прежнее место.
Семен левой рукой тронул лайку и прошептал, наклонившись к ее уху:
- Спокойно, Ласка! Видишь, олень застрял ногой в деревьях. И, однако, давно застрял. Дня два или три. Трава вон вокруг изъедена. И под себя ходил пару раз. Да, дня три, а то и больше! И вымя худое. Без воды молока не будет. Значит и теленок голодный. Ну, дела… Ласка, сидеть здесь! Сторожить!
Собака поняла приказ и уселась в траве, высоко вытянув голову и осматривая все вокруг.
Оленуха, моргая влажными глазами, смотрела настороженно и испуганно на приподнявшегося из травы охотника. Заметно было, как сильно она страдает от жажды.
Семен почесал голову. «Мать трогать нельзя! Не серьезно это! А уйти, все равно пропадет. Видать нога прочно застряла. Хорошо, что волков поблизости нет, а то бы… И бросить в таком положении, блин, как-то не правильно!» Охотник еще некоторое время постоял в раздумьях. Лайка внимательно наблюдала за ним.
«Надо сделать вот что… Только аккуратно, все ж животное дикое…»
Он отвязал от рюкзака котелок и отстегнул от поясного ремня фляжку. Свинтив пробку, охотник высоко поднял фляжку и громко вылил воду в подставленный котелок. Оленуха увидела воду, учуяла ее…
Семен боком, стараясь не делать резких движений, медленно пошел к оленю. Руку с котелком держал высоко и в глаза животному не глядел. Чтоб не напугать еще сильнее и не ввести в панику и так испуганное появлением человека животное. «Испугается, тогда пиши - пропало! Рванется и окончательно загубит ногу. А с плохой ногой в тайге олень долго не протянет. Тут либо волк, либо еще чего… А так; раз стоит на ней, значит она целая».
Когда до оленухи осталось шагов шесть-семь, Семен опустился на четвереньки и, также медленно и осторожно приблизился к ней, держа котелок в вытянутой вперед руке. Он видел как напряглись мышцы на теле животного, как заходила ходуном шерсть на его загривке, но жажда оказалась сильнее страха и, измученное животное стояло не двигаясь, только морду низко опустило и часто и громко дышало.
Семен поставил котелок на траву, чуть пододвинул его ближе к оленю и медленно отполз на несколько шагов.
Олененок выглядывал из-за матери, не понимая, что происходит в этом, недавно открывшемся для него мире.
Бедное животное смотрело то на сидящего неподвижно человека, то на котелок, в котором маняще поблескивала на солнце вода.
Минуты полторы или две оленуха не производила ни каких движений, только тихонько фыркала, втягивая ноздрями тугой горячий воздух. Но в конце концов страшная жажда одолела волю животного и оленуха потянулась к котелку. Внимательно следя за человеком, неподвижно сидящим невдалеке, она осторожно ткнулась мордой в котелок и в один вдох вытянула из него всю воду. Потом долго слизывала со дна остатки влаги, пока котелок не перевернулся. Тогда Семен, также медленно и аккуратно приблизился и, взяв пустой котелок, отполз на несколько шагов. Он видел как отпрянуло животное, насколько тому позволяла зажатая деревьями нога.
Зная, что лайка наблюдает за ним, он подал ей знак. Собака ползком приблизилась к хозяину и замерла. Семен тихим голосом, но так, чтобы было слышно оленухе, приказал:
- Охранять здесь! Я за водой. Тут недалеко ручеек есть. Жди.
Он взял котелок, медленно встал и, не глядя в сторону оленухи, пошел низом от пригорка.
До ручья было не далеко, метров может сто или около этого и Семен вернулся быстро, неся в руках до краев наполненный котелок и фляжку. И эту воду животное одним махом проглотило.
Пока оленуха возилась с котелком, вылизывая последние капли, Семен подобрал длинную прочную жердь и, не поднимая ее высоко, боясь напугать животное, просунул один ее конец в щель между двух деревьев в метре от застрявшей ноги оленя. Правильно определив положение рычага, он потянул жердь. Лежавшие стволы деревьев раздвинулись и олень, почуяв свободу, выпрыгнул из своего капкана. Но боль в раненой ноге не дала ему пробежать и трех шагов. Поджав под себя злосчастную ногу, оленуха встала в пяти метрах от своей западни.
- Э-э, матушка, да нога-то у тебя видно не того… Поглядеть бы…
Он снова опустился на четвереньки и очень медленно начал приближаться к животному. Оленуха стояла неподвижно, только часто втягивала ноздрями воздух и фыркала.
«Если бы она считала меня врагом, то постаралась бы убежать, хоть на трех ногах. Или развернулась бы ко мне мордой. А стоит боком, только глазом косит в мою сторону. Значит…»
Он почти вплотную приблизился к оленухе. Бока ее вздрагивали и мелко тряслась приподнятая над землей нога.
Он тихонько взял ее ногу и оленуха сильно вздрогнула и еще чаще и громче задышала. Семен внимательно прощупал от копыта до голени мышцы и сухожилия. Покачал головой. «Кость вроде цела. Шкура попорчена и видно сухожилие. Потянутое или, хуже того, порватое».
Держа в одной руке ногу животного, другой достал из кармана упаковку бинта. Разорвав зубами бумажную оболочку, он туго перебинтовал ногу и аккуратно опустил ее на землю.
Пока охотник производил все это, оленуха на удивление стояла спокойно, только прижатые уши выдавали ее волнение и косящий на охотника глаз. Впалые от голода бока мелко дрожали.
Тихо и медленно Семен отдалился от оленухи и только потом встал во весь рост.
Отойдя шагов на десять, он снова сел на траву и подозвал к себе лайку.
Оленуха, пройдя на трех ногах пару метров, остановилась и смотрела на сидящего невдалеке человека.
- Вот такие пироги, Ласка! Не уйдет она с такой ногой далеко. Это плохо! Волчара ее быстро словит. Закусит и ей самой и ее детенком. Смотри какой хороший олененок! Жалко…
Семен задумался.
«Со стороны валежника хищники вряд ли подберутся. Не пройдут они там. Слишком уж там для них хреновая дорога. Вот если бы эту сторону загородить… Для такой ноги роздых нужен. Дней пять-шесть».
Он вдруг поднялся и направился к валежнику. Внимательно обсмотрев все вокруг, он начал собирать не длинные прочные палки. Выбранные палки кидал в одну кучу, и вскоре набралась довольно увесистая горка.
Семен вытер с лица пот и достал нож. Сев рядом с кучей палок, он быстро стал заострять на каждой один конец. Готовые откладывал в сторону.
Три пары глаз наблюдали за действиями человека. Лайка, сидевшая рядом с рюкзаком, оленуха, рвавшая с жадностью молодую сочную траву и олененок, осмелевший настолько, что подкравшись к человеку, нюхнул его плечо.
От самого валежника Семен начал втыкать палки заостренными концами в землю на расстоянии ладони друг от друга. Через полчаса получилась хорошая полукруглая загородка с проходом в метр. Оленуха стояла недалеко, иногда продвигалась на пару-тройку шагов и следила за человеком.
Охотник, закончив с загородкой, взял котелок и пошел к ручью. На обратном пути нарвал охапку одуванчиков и другой травы и все это занес в загородку. Сложил посредине и вышел в проход. Оставшиеся несколько палок лежали недалеко и Семен, взяв их в руки, стал ждать. Оленуха некоторое время постояла и направилась к котелку с водой. За ней следом забежал в загородку олененок.
Семен воткнул в землю оставшиеся палки, тем самым загородив проход.
- Так тебе будет безопаснее. Эта преграда не помеха для тебя, а волки вряд ли попрут через нее. Хотя всяко может быть! Ноге спокой нужен. Ну а я пойду. Прощай мать-оленуха!
Он кликнул собаку и, захватив рюкзак, исчез за пригорком. К закату солнца Семен был уже дома.
Долго до полуночи рассказывал жене и сыну свои сегодняшние приключения. Сын, еще маленький вряд ли понимал чего, но слушал внимательно.
Жена, после как Семен закончил рассказ, спросила:
- Может не дикий это олень?
- Я тоже так сначала подумал. Но уши не клейменые, чистые, значит дикий.
- Странно, почему же так вела себя эта оленуха?
- Сам не понимаю! Много загадок в тайге, в природе.
Утром спозаранку Семен засобирался куда-то.
- Сема, ты куда?
- Ты спи, Надюша, я проведать сбегаю.
Жена улыбнулась:
- Иди уж. Чудной ты у меня!
Полторы недели прошло и сейчас Семен бодро шагал от поселка, неся в руке пустое ведро и охапку свежих одуванчиков. Через час он уже подошел к своему заветному месту. По дороге зачерпнул из ручья воды.
Оленуха, учуяв его, зафыркала и приблизилась вплотную к загородке. В глазах ее уже не было того животного страха, когда она в первый раз увидела Семена. Наоборот, сейчас она засуетилась, заперебирала ногами, зафыркала, подняла морду над палками загородки и смотрела на приближающегося человека, как будто ждала его. Олененок, просочившись сквозь палки, побежал вприпрыжку навстречу охотнику. Мать была за ребенка спокойна, знала: не сделает этот человек ее дитенку ничего плохого.
Семен поставил ведро с водой рядом с оленухой, положил охапку травы и отошел. Как и в последние дни, животное сразу потянулось к воде, отпило добрую половину ведра и принялось за одуванчики.
- Ну, вот и замечательно! – удовлетворенно крякнул Семен, видя, что оленуха спокойно и твердо стоит на всех четырех ногах. Олененок ткнулся в ее вымя и это тоже порадовало охотника: соски были чистыми и сухими, вымя тугое.
Семен тихонько подошел к животному, опустился на колени и взял больную ногу. Оленуха не противилась, а даже казалось не замечала действий человека, хотя глазом косила не переставая жевать траву.
Охотник осторожно снял бинт и снова удовлетворенно крякнул. Рана затянулась. Семен встал, похлопал тихонько оленуху по боку:
- Ну, мамаша, пора видно тебя выпускать! – он выдернул несколько палок из загородки и бросил их рядом, - Похромаешь еще с недельку и все будет в порядке. Догонять тебе свое стадо нужно. Там твой дом. Да и мне возиться с тобой времени нет. Твои не далеко ушли, думаю за хребтом или чуть дальше. С ребенком дней семь – восемь пути. А у меня дела, так что извини!
Семен взял пустое ведро, поправил ружье и, еще раз похлопав оленуху по боку, пошел в обратный путь. На конце поляны он оглянулся, увидел, что животное стоит на месте и смотрит ему вслед. Он махнул рукой и углубился в лес.
С километр или чуть больше прошел он, когда заметил, что Ласка забеспокоилась.
- Что там? Чуешь чего? Ну, пойди проверь.
Собака исчезла в кустах. Семен снял с плеча ружье, заглянул в стволы, взвел курки и повесил оружие на шею. Стал ждать собаку, пристроившись меж двух деревьев.
Ласка появилась через несколько минут. По ее поведению охотник понял: все спокойно. Но собака постоянно оглядывалась и давала знак: по нашим следам кто-то идет. Семен снял ружье, но тут же чертыхнулся, увидев выходящую на его тропу оленуху. Теленок бежал за ней в трех шагах.
- Это что еще за новости!? – удивился вслух охотник, - Как это понимать, а? Ты чего за мной поперлась!? Тебе ж в другую сторону!
Животное остановилось в пяти шагах и как ни в чем не бывало принялось щипать траву с края тропы. Олененок вприпрыжку подбежал к собаке, стал тоненьким носиком нюхать ее. Ласка гордо отвернулась, мол шляются тут всякие мелкие, охотиться мешают. Семен улыбнулся, покачал головой.
- И что же мне с вами, ребяты, делать?
Надя услышала стук открываемой калитки. «Сема пришел!». Выбежала из дома и, распахнув сенные двери, в изумлении застыла на месте. Во дворе стояли четверо. Семен, Ласка и оленуха с теленком. И все смотрели на выбежавшую из сеней Надежду.
- Тут это…, Надюша, как его.. пополнение пришло, ети его мать!