Уважаемый Сергей, спасибо, что зашли. Итак, Ницше. На наших глазах слабеет род человеческий. С каждым десятилетием, столетием количество больных, слабых, инвалидов в пропорции к здоровым растет. И соответственно растет число больниц и врачей, аптек и фармацевтов. И старики становятся проблемой (кстати, я тоже старик). А религия призывает к состраданию, к обереганию и сохранению всех, у кого хоть чуть душа держится в теле. И мысли на этот счет у философов и политиков возникают разные. Может быть спартанцы, действительно, сбрасывали в пропасть слабых и больных детей, преимущественно девочек? Такой прецедент возможен.
Рано или поздно мысль о жестком отборе должна была появиться. И она появилась. И Ницше как философ оформил ее по-своему. Он «придумал» сверхчеловека, гиперборея, смыслом жизни которого является власть, власть над собой и над окружающими. Здорового, сильного, волевого, бескомпромиссного, никого не жалеющего, никому не сочувствующего. Склонного к борьбе, к войне, к победе. Готовьтесь, люди, подтянитесь, пощады не будет никому! Пройдут поколения, полагал он, и вырастет новый, сильный тип существа, образуется новое, сильное племя («нордический тип», говорили нацисты), и в конечном счете род человеческий избавится от недугов, от слабостей. И руководствоваться будет, в основном, инстинктами, а не разумом, который расслабляет, культивирует сомнение. Проповеди новой философии мешает Кант, но особенно христианская религия с ее любовью к слабым, больным, мертвым. И Ницше обрушивается на них с критикой. (Ницше. «Сумерки богов».)
«Падающего да подтолкни!» – что это означает у Ницше? Слабому не сочувствуй, не помогай – и он сам уйдет туда, куда ему предназначено уйти природой. А ты просто беспристрастно наблюдай и фиксируй. Пусть выживет сильнейший! Главным судьей и исполнителем приговора, таким образом, он «назначает» природу. Во что это выльется практически? Ницше не знал, но, возможно, догадывался. (В этом смысле Маркс выражался более определенно: он точно указал, кого надо «упразднять», кого оставить; «назначил» гегемона и поставил впереди него – поскольку сам гегемон не может «гегемонить» – «ведущую и направляющую силу»). Идея Ницше была использована германскими нацистами, которые, однако, внесли в нее поправки. Они выработали политическую доктрину и стали активно «помогать» всем «падающим», используя последние достижения науки и техники.
Демографическая проблема в сегодняшнем мире выросла непосредственно из той же тенденции, которую каким-то образом угадал Ницше, – из угасания способности продвинутых наций удержать необходимое для самосохранения воспроизводство населения. Прежде всего – из ослабления женской его половины, «замордованности» ее. Для современной девушки, просидевшей одиннадцать лет на школьных уроках, и еще четыре-пять-шесть лет на семинарах и спаренных лекциях в колледжах и институтах, рождение ребенка становится проблемой. Рожать? А на что жить? К тому же полученная профессия зовет на работу.
Я не думаю, что Ницше предвидел, открыл, я полагаю, что он угадал появление опасной для цивилизации тенденции и, руководствуясь более инстинктом, чем разумом, предложил свой вариант снятия ее нежелательных последствий. Предложил, с одной стороны, культ сверхчеловека, а с другой – установку безжалостного отношения к тем, кто «просится» в могилу. Оригинальная идея талантливого философа была воспринята в мире по-разному. Традиционные гуманисты, связывающие понимание смысла жизни с христианскими постулатами: люби ближнего своего, как самого себя, и: блаженны нищие духом, – а также гуманисты, имеющие истоком своей идеологии эпоху Возрождения, отвергли философию Ницше. Но ее «поняли» революционные выскочки, опьяненные идеей быстрой переделки мира в пользу сильных и перспективных (объяснить мир – этого мало, его надо переделать!) – приведения его в соответствие с законами природы. Быстрой – это, естественно, насильственной, бескомпромиссной. Да здравствуют борьба, война, революция, диктатура! Для этого необходимы сильный лидер, сильная партия, сильный класс, сильная политическая доктрина, сильная теория. Вторник, 4 декабря 2012 года.
Текст написан для "Философского штурма"